Непрошеный шанс

Элис Райт

Непрошеный шанс

От автора

Привет!

Ты держишь в руках первую книгу из серии «Роковая дружба», куда входят:

Непрошеный шанс

Потанцуй со мной

Второй шанс

Просто чувствуй

Поспорь со мной

Каждая история в цикле является самодостаточной, но тем не менее неразрывно связана с остальными. Поэтому рекомендую начать именно с книги «Непрошеный шанс», чтобы получше познакомиться с героями.

Для меня музыка является главным источником вдохновения, поэтому в каждой истории есть свой плейлист. Слушая эти композиции во время прочтения, вы сможете лучше понять и прочувствовать настроение героев.

Наслаждайтесь!

Плейлист

Bon Jovi – In These Arms – главная тема Книги

Airbourne – Too Much, Too Young, Too Fast – Главная тема Джея

Joan Jett & The Blackhearts – I Hate Myself For Loving You – Главная тема Хлои

KISS – Heaven’s On Fire

Status Quo – Old Time Rock’n’Roll

Bruce Springsteen – I’m Goin’ Down

Guns N’Roses – Don’t Cry

AC/DC – Shoot To Thrill

Slade – Radio Wall Of Sound

Joe Bonamassa – Steal Your Heart Away

The Offspring – Pretty Fly (For A White Guy)

Van Halen – (Oh) Pretty Woman

Whitesnake – Is This Love

Bon Jovi – One Wild Night

Alice Cooper – Hey Stoopid

ZZ Top – Gimme All Your Lovin’

Whitesnake – Burn

Def Leppard – Pour Some Sugar On Me

Scorpions – You & I

Foreigner – I Want To Know What Love Is

P!nk – Try

Scorpions – Still Loving You

Все описываемые события, места, персонажи и ситуации являются вымышленными. Любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Глава 1

Хлоя

Полгода назад

Что составляет неотъемлемую часть жизни человека? Правильно – друзья. Те, кто всегда на твоей стороне. Кто разделяет с тобой одни и те же ценности и взгляды на жизнь. Кто помнит разные мелочи, связанные с тобой, и всегда готовы поддержать любую идею, пусть и не всегда удачную. Кто не ставит под сомнение твоё мнение и доверяют тебе. Можно ещё много примеров привести, но я думаю, смысл и так понятен.

В моей жизни друзьям было отведено почётное место. С кем-то я росла практически с пеленок, с другими познакомилась в начальной школе, но каждый из них был невероятно ценен для меня. Я думаю, каждый со мной согласится, что сложно переоценить важность психологической составляющей дружбы – ощущения принадлежности к определенной группе людей. Особенно, учась в школе. По большей части подростки жестокие, и быть одиночкой в социуме далеко не просто. Ко мне это не относилось.

– Слушай, если честно, я думаю ты давно должна была решиться на это. Сама подумай, какое будущее он мог тебе предложить? Остаться тут, в Милуоки, и работать в каком-нибудь местном баре, отбиваясь от приставаний пьяных и потных работяг, которые коротают вечер в компании дешевого пива и в надежде склеить очередную цыпочку?! Я всё понимаю, вы два года были вместе, он твой первый, но точно не последний! – поддерживает меня моя подруга Сидни, пока мы с ней засели в моей комнате, занимаясь чисто девчачьим делом – перемыванием костей бывших.

Имея таких друзей, как Сидни, можно было не волноваться на тему одиночества или отсутствия поддержки. Что бы ни произошло в моей жизни, они всегда были рядом и подставляли своё плечо. Естественно, личную жизнь я обсуждала чаще с ней, чем с парнями из нашей компании, но если потребуется, то ребята, с которыми я росла, могут и в морду дать обидчику.

Мы с Сидни дружили с самого детства и были фактически неразлучны. Честно говоря, я вообще не представляла своей жизни без неё. Мы познакомились ещё в детском саду и с тех пор абсолютно всё разделяли друг с другом. Взлёты и падения, смех и слёзы – всё делили пополам.

Сидни всегда отличалась лёгким и весёлым нравом, однако всех забавляла её манера иногда не догонять происходящего. «Девушка на облаке», как я иногда про себя её называла. Вот, вроде бы смышлёная, но иногда на неё будто находило затмение, и она могла в упор не замечать определённых вещей. Притом она отличалась детской непосредственностью, словно ей не почти восемнадцать, а восемь. Такая вот она, открытая и без двойного дна.

Хотя её жизнь нельзя назвать лёгкой и беспечной. Её родители увлечены собой и своим развитием, воспитанием Сидни и её сестры-погодки преимущественно всегда занимались бабушка и дедушка. В прошлом году Сидни попала в очень непростую и неприятную историю, но она справилась и старалась жить дальше. Несмотря на то, что опыта в отношениях у неё не было, меня поддержать и найти нужные слова у неё всегда получалось.

По-моему, она чем-то похожа на актрису Дакоту Джонсон, хотя сама Сидни не любит, когда её внешность с кем-то сравнивают. Ну я, в общем-то, согласна. Она уникальна.

– Я знаю, дорогая… Поэтому и ушла от него. Но понимаешь, всё равно как-то грустно. И это странно, что мне не больно? Вот совсем не больно, только печально, что всё закончилось, – вздохнув, прислоняюсь к изголовью кровати.

– Странно другое! Что ты два года буквально тащила его на себе. Он слишком мягкий для тебя, слишком удобный и слишком никакой! Мне порой казалось, что в вашей паре яйца у тебя, а не у него, – фыркает Сидни, сев рядом со мной. Её каштановые волосы со светлыми прядями у лица собраны в высокий пучок. Золотистая кожа, которой я всегда завидовала, будучи бледной, светится здоровьем. Медово-карие глаза всегда смотрят с неимоверным теплом.

Кошусь на неё, невольно вспоминая свои вялотекущие отношения и то, как мне порой казалось, что я и впрямь взвалила на себя непосильную ношу. Всё-таки девушки не должны насильно тащить парня за собой, если ему комфортно в своём родном болоте. То, что хорошо для тебя, для другого смерти подобно.

– К тому же, из-за этого недомужика мы виделись с тобой только на уроках, – продолжает Сидни, демонстративно отвернувшись. В её голосе чувствуются нотки обиды. – Ты всё свободное время проводила с ним и его компанией! А так друзья не поступают! Мне кажется, что ты даже не знаешь, что происходит вокруг тебя и в мире в целом.

– Да, ты права. Я хреновая подруга. Но я исправлюсь! – улыбаюсь ей, толкнув плечом.

 Мы с Дэном встречались два года. Познакомились, когда мне было пятнадцать, а ему шестнадцать. Год он терпеливо ждал, когда я созрею к следующему шагу. В итоге, он стал моим первым мужчиной, и я, наивная, думала, что мы с ним состаримся вместе. Ведь у меня перед глазами пример образцовой семьи: родители поженились, когда маме было восемнадцать, а папе двадцать один, и они до сих пор счастливы вместе.

Но не всем достойным примерам суждено стать традицией.

Наша проблема была в том, что Дэн ни к чему не стремился. Ему было всё равно где учиться или работать, какую профессию получить и как жить впоследствии. Он просто плыл по течению, без плана или хотя бы соображений на этот счёт. А я так не умею и не хочу. Сколько раз я предлагала ему разные варианты нашего будущего, но тщетно, – его просто невозможно было заинтересовать хоть чем-то. А нам ведь в колледж идти в следующем году, но ему ничего не важно и не нужно.

Я же всё время о чём-то мечтала и к чему-то стремилась. Никогда не могла стоять на месте, у меня словно шило в заднице. Я хочу творить свою жизнь. Ну и темперамент у нас явно разный. Он спокойный, даже флегматичный. А мне хочется драйва, пожара, адреналина и эмоций, в конце концов! Вот я и не выдержала эту пресную обыденность рядом с ним. Он хороший парень, но не для меня. В итоге, сегодня после двух лет аморфных отношений я объявила о своём решении уйти от него. Он меня не держал, что только уверило меня в правильности моих действий.

– Ладно, хватит об этом. Ты определилась куда будешь подавать документы? – решив сменить тему, интересуюсь я.

Это наш заключительный год в школе, на дворе конец августа и занятия начнутся на следующей неделе, поэтому мы вели активную подготовку к выпускному классу. То есть каждый день обсуждали или спорили на тему будущего, а точнее, где мы будем учиться впоследствии. Очень не хотелось расставаться с друзьями, но, к сожалению, это неминуемо, поскольку очень вероятно, что мы разъедемся по разным городам и даже Штатам.

– Да, в Калифорнийский Университет в Беркли.1 Меня там интересует факультет дизайна, – мечтательно тянет Сидни.

Она безумно красиво рисует и мечтает стать дизайнером. То, как она видит пространство, свет, объём и форму, меня завораживает. Моё познание в творчестве – это абсолютный примитивизм 3-х летнего ребёнка. Сидни всегда забавляло, как я «рисую». Точнее сказать, она в истерике билась всё наше детство. Она из творческой семьи и вместе со своей младшей сестрой Тришей ещё покорит этот мир, вот увидите.

Кстати, про её сестру. Триша пишет стихи и, надо признать, делает это очень талантливо. Она практически везде тусуется с нами, поскольку Сидни переживает, что её младшенькая может ввязаться в плохую историю или связаться с нехорошими людьми. Поэтому Триша всегда была нашим хвостиком. Правда в последнее время из-за своей личной жизни я видела её крайне редко.

– Ну а ты, мой юный Фрейд, не передумала? Будущий мозгоправ выбрала побережье? – Сидни стреляет в меня озорным взглядом.

Я обожаю психологию. Меня всегда безумно увлекало наблюдать за людьми, предполагать, чем они занимаются, как живут, как поступают и почему. Мне хотелось выявить причинно-следственные связи и нащупать, как определённые химические реакции нашего мозга воздействуют на дальнейшее поведение. Нравилось изучать характер и повадки людей. Было время, когда я увлеченно изучала психологию серийных убийц. С тринадцати лет я точно знала, кем стану, и по сей день была уверена в своём выборе.

– Если будешь называть меня мозгоправом, я стану мозголомом для тебя! – смеясь, кидаю в Сидни подушку. Она уворачивается, показывая мне язык. – Да, с местностью я определилась – тоже Калифорния! Много бомжей, высокие цены, старые дома… Одним слово – мечта, – шучу я, на что Сидни театрально закатывает глаза. – На самом деле я готова переехать куда угодно, лишь бы там было тепло большую часть года. Но океан меня необъяснимо манит. Я не могу больше жить в таком климате, мне ужасно надоел холод зимой, снег по полгода и тысячи слоёв одежды, – вздыхая, мысленно представляю себя с учебниками подмышкой, идущей вдоль океана. – А во Флориде всё-таки очень жарко, я там буду вечно терять сознание от жары.

– О да, Хлоя и океан наконец-то будут вместе.

– Именно, я выучусь на психолога, буду жить и работать в солнечном месте с океанским бризом, заведу себе собаку и буду бегать с ней вдоль побережья… Ну, чем не мечта? – улыбаюсь я. Хотя бег я ненавижу всей душой, но в мечте это выглядит лучше. — Осталось только пережить этот год. Кстати, я на этой неделе заходила в школу за учебным планом и познакомилась с девчонкой, которая будет учиться с нами. Похожа на куколку, Грейс зовут. Надо будет сходить с ней куда-нибудь погулять, она мне показалась несколько застенчивой. Что думаешь?

– Думаю, что ты, Хлоя Батлер, как всегда, хочешь всем помочь и подставить своё маленькое плечо в качестве опоры. У тебя явно травма несправедливости в детстве была, проработай её на досуге, —с иронией в голосе подмечает Сидни, а я лишь качаю головой. – Но я не против! Поможем освоиться, почему бы и нет! Между прочим, я продолжу работать в баре, так что можешь пригласить её туда как-нибудь.

Сидни летом работала официанткой в баре «Рок-зона», отметив при этом, что там очень атмосферно и звучит шикарная музыка. Но, как вы поняли, я туда не заходила, потому что Дэн считал полнейшей глупостью развлекаться. Почему я целых два года, увлекаясь при этом психологией, не смогла раньше понять, что нам с ним не по пути?! Мы же абсолютно разные, и в нашем случае противоположности притянулись только для того, чтобы навсегда оттолкнуться.

– Ок, красотка. Спасибо, что зашла. Правда, мне было необходимо поговорить с тобой, чтоб не передумать и не вернуться к нему обратно, – говорю я, привстав, чтобы обнять свою любимую подругу.

Не то что бы я сомневалась в своем выборе, но у меня выработалась стойкая привычка, что Дэн всегда рядом, и на данный момент я ощущала некую растерянность и непонимание, как жить дальше без его ежедневных сообщений и звонков. Звучит жалко, зато правда.

– О, да иди ты! Ты же девушка, а не локомотив, чтоб тащить этого переносчика тестостерона за собой! Передумает она! – всплёскивая руками, укоризненно смотрит на меня Сидни. – Даже не думай! Ты потухнешь с ним! Последний год здесь и вперёд к новой жизни! Свободная, красивая, умная и… Как там ты мечтаешь? Солёный ветер развивает твои тёмно-русые волосы, ты стоишь на берегу и смотришь мечтательно вдаль, а впереди столько всего прекрасного и неизведанного, – подмигивает мне Сидни, её медовые глаза светятся озорством.

– Ты знаешь, что я тебя люблю? Хотя ты дура, конечно. Но кто, если не я? – смеюсь в ответ.

Нас прерывает стук в дверь.

– Да, мам, заходи, – говорю я, поворачиваясь в сторону двери.

Разумеется, я пока ещё живу вместе с родителями, но очень часто подолгу нахожусь дома одна, поскольку мама, работая диетологом, чуть ли не каждый месяц ездит в командировки в другие Штаты, преимущественно в Техас; папа днями и ночами работает хирургом в местной больнице, спасая жизни людям; ну а старший брат учится Нью-Йорке.

– Доченька… – тихим и срывающимся голосом произносит мама, заглянув в комнату. Она выглядит подозрительно бледной, её подбородок немного дрожит, отчего предчувствие беды стремительно проникает в каждую клетка моего тела. Сердце проваливается в желудок, а пульс эхом отдаётся в ушах. Мама всегда фонтанирует энергией и жизнелюбием, но сейчас больше похожа на приведение.

– Что случилось?! – напрягаюсь я, привстав с кровати.

– Мне только что позвонили… Это ужасно… Папа… – шепчет мама, держась за сердце.

– Что? Что с папой?!

Поймав взволнованный взгляд Сидни, подскакиваю к маме.

– Ему внезапно стало плохо… Он упал и… Доченька… Папы больше нет… – сипло хрипит мама худшие слова на свете, а по её щекам текут слёзы.

– Что?! Как это «нет»?! Что ты такое говоришь?! Нет! – Я отшатываюсь, словно получила удар под дых. – Этого не может быть… Он… Он же ещё молодой… Нет… – с надрывом чуть ли не кричу я, а в глазах темнеет. – Мам, это ошибка! Нет! Нет…

Ноги подкашиваются, и я чувствую чьи-то руки, которые пытаются удержать меня. Кажется, что комната кружится вокруг меня, а потолок вот-вот рухнет мне на голову.

– Доченька, мне очень-очень жаль…. Мне позвонили из больницы и сказали, что после сложной операции, которую твой отец делал на сердце маленькому ребёнку, ему стало плохо… Всё произошло очень быстро… Его пытались реанимировать, но не смогли… Говорят, это тромб оторвался… Мне очень жаль… – тихо плачет мама, а я стою, поддерживаемая Сидни, и не могу больше вымолвить ни слова.

Мой мир рухнул в одну секунду. Мой папа умер. Ему сорок три года. Сорок три! Это нечестно! Как такое вообще возможно? Он должен жить! Должен был! Как же я теперь без него? Ещё утром мы обсуждали, что на днях устроим семейную вылазку в парк перед началом учёбы, а сейчас… А что сейчас?

А ничего.

Всё рухнуло.

Господи, за что?

Глава 2

Хлоя

Наши дни

Зима. Начало февраля. Ненавижу этот месяц. Всегда ненавидела. Холод. Грёбаный мороз везде: на улице, в душе и в мыслях.

Вы знаете, какая зима в Милуоки? Если нет, то, возможно, вы ничего не потеряли. Обычно она более-менее приемлемая (если вы любите низкую облачность, высокую влажность, отсутствие солнца большую часть месяца и лютый, пробирающий до костей, холод), но в этом году зима особенно невыносимая, промозглая и ветреная. И ещё больше месяца ждать, когда появится надежда на возрождение природы. Но сейчас подобная погода мне подходила, ведь я тоже затаилась, замёрзла, умерла. Я пыталась жить дальше, правда, но получалось не очень.

Полгода назад я похоронила отца, а вместе с ним и частицу себя. Да половину, чего уж мелочиться. Я чувствую, что резко повзрослела. Хотя вернее было бы сказать – постарела. Почти ни с кем не общаюсь, никуда не хожу, ничего не хочу. Я держусь ради мамы. Мы с ней остались вдвоём в нашем доме, где стало как-то слишком уныло и тихо, как на кладбище. Брат, Стивен, занят своей личной жизнью, поэтому приезжал только на похороны и на Рождество, но кто его мог винить, что он не может сидеть с нами и наматывать наши сопли на кулак? Каждый по-своему справлялся с горем. Он много учился, разрабатывал какой-то стартап и подрабатывал в кафе.

Мама тоже загрузила себя работой и ездила в командировки чаще обычного. Думаю, ей невозможно тяжело находиться в этом доме, ложиться спать в пустую постель, держать в руках телефон и знать, что папа больше не позвонит и не спросит: «Как прошёл твой день?» или «Что принести к ужину?».

Невыносимо. Больно. Сложно. Мучительно.

Закончив конспект по литературе, посмотрела в окно. Темно и одиноко. Прям как у меня на душе. От унылых размышлений меня отвлёк звонок телефона.

– Привет, Си. Как ты? – преувеличенно воодушевленно отвечаю я на звонок.

– Слушай, не делай вид, что ты в порядке. – Я прям слышу раздражение в её голосе. – Я всё понимаю, тебе больно и хочется спрятаться от всего мира, чтобы, упиваясь одиночеством, скулить на Луну, которой даже не видно сегодня. Но мне кажется, пришло время хотя бы немного встряхнуться. Ты у нас психолог и должна знать, что заточение не приведёт ни к чему хорошему. Ты только и делаешь, что ходишь в школу и обратно домой. – Слушая её пламенную речь, я уставилась невидящим взором прямо перед собой, в глубине души надеясь, что она сейчас ещё немного поворчит и оставит меня в покое. Но надо знать мою подругу: если она не в ступоре или не на облаке в своих мечтах, то она на коне с шашкой в руке, готовая четвертовать каждого, кто не согласен с ней. – Послушай, сегодня пятница, приходи в бар. Помнишь, ты как-то в прошлой жизни хотела Грейс вытащить в люди? Ну так пришло время! Давно пришло! Звони Грейс и тащи свою задницу сюда. Немедленно! – сурово заканчивает Сидни свой монолог.

– Эй, я вообще-то не только в школу хожу, – обиженно бубню я, хоть она и права.

– Ха, серьёзно?! Да, конечно, куда же ты ещё ходишь? Ах да, в магазин за хлопьями для завтрака! Это очень важно на пути восстановления, – её голос сочится сарказмом, пока я безучастно пялюсь в окно. – С голоду ты, конечно, не умрёшь, но вот от печали – вполне возможно. Ты даже свой день рождения не отмечала, – громче, чем надо, возмущается Сидни.

И тут она права. Какое я имела право на улыбку в свой восемнадцатый день рождения? Правильно, никакого. Только печаль и грусть мой удел.

– Я не… – запнувшись, я понимаю, что у меня нет сил на сопротивление. – Ладно, ты права. Я – унылое говно. Но что мне делать, Си? Мне кажется, я не имею права улыбаться и радоваться хоть чему-то. Да и чему радоваться-то? Кто вообще веселится зимой, когда солнечный свет выдают только по праздникам или по блату?

– Короче, слушай сюда. Если ты сейчас же не начнёшь собираться, то я сама приду за тобой. И ты заплатишь мне за то, что я пропускаю свою смену. А мне не хотелось бы пропускать её, ведь сегодня парни играют. И будет много чаевых. И будет много тестостерона. Намёк понятен? – Голос у неё вроде суровый, но я буквально слышу её улыбку.

По пятницам в баре «Рок-зона» выступала кавер-группа «Stream»2. Сидни как-то рассказывала мне о них, но я запомнила только то, что они учатся в нашей школе, и я их, вроде как, не знаю.

Поскольку пауза затянулась, Сидни пошла в контрнаступление.

– Не хочу показаться бесчувственной, но всё же скажу: твоя привычка закрываться от мира, чтобы справиться с горем, вполне понятна и объяснима, но всему своё время. Мы с Майком тебя не трогали, чтобы не сделать хуже. Но мне кажется, что твоё затворничество уже начинает разрушать тебя. Пришло время двигаться дальше. Шаг за шагом. Понемногу. Но уверенно и постоянно. Начнём сегодня.

Я бы, может быть, и поспорила с ней, что в среднем человеку нужен год (иногда и больше), чтобы осознать, переварить и принять боль утраты. Каждому нужно время поплакать, повыть, помолчать. И только вы знаете, когда наступает момент, когда вы внутренне готовы выйти на улицу, поднять голову к небу, закрыть глаза и вдохнуть полной грудью надежду на новую жизнь.

Однако Сидни была права – я достигла той отметки, когда моё затворничество уже не лечило меня, а постепенно разрушало.

Прикрыв глаза, я выдохнула.

– О’кей. Твоя взяла. Я позвоню Грейс и приду.

В трубке раздаётся пронзительный визг, отчего из-за неожиданности я чуть не выронила телефон из рук.

– Господи Иисусе! Получилось! Наконец-то!

– Я сейчас передумаю, – цокаю я, чувствуя внутреннее сопротивление. Вылезать из уютного панциря после добровольной самоизоляции дело и впрямь непростое.

– Только попробуй, – усмехнувшись, заявляет Сидни, а мгновение спустя добавляет: – По пути захвати, пожалуйста, мою младшенькую. Она писала, что тоже хочет зайти, но делала домашку.

Только я открыла рот, чтобы ответить, как в трубке раздались гудки. Вздохнув, взглянула на свои конспекты, в глубине души радуясь, что мои друзья не знают слово «нет».

Ну что ж, пора немного развеяться.

***

Спустя час мы втроём буквально вломились в бар, стряхивая снег с одежды. Мои щёки онемели от холода, а в замёрзшие пальцы рук и ног кто-то будто тысячи иголок вонзил. Вот скажите мне, какой кайф протаптывать себе тропинку между двумя полутораметровыми сугробами, щурясь от порывистого ветра, норовящего превратить тебя в сосульку, и ощущая, что даже сто одежек не спасают твоё тело от угрозы обморожения?! Как можно любить подобную погоду?!

Стоило моим глазам привыкнуть к свету после практически полной темноты снаружи, я принялась оглядываться в поисках пышной копны каштановых волос Сидни, попутно про себя отметив, что в баре полно людей, преимущественно парней.

– Наконец-то! – взмахивает Сидни пустым подносом, появившись словно из ниоткуда и чуть не прибив проходящего мимо парня. – Я вам столик забронировала, но сегодня аншлаг, поэтому пришлось посадить за него других ребят. Вам придётся сесть за столик группы, который, к слову, пока не занят бешеными фанатками. Он ближе всех к сцене, можно сказать ВИП-места. Так что так даже лучше. Ребята сейчас будут выступать, вы успели к самому интересному. Кстати, Майкл уже там, – она так быстро говорит, что я только и успела уловить последнее, там – Майкл.

Мой ещё один хороший друг. Балагур и душа компании с невозможно сексуальной внешностью. За что спасибо его генам: его отец Пуэрториканец, мать родом из Германии. Благодаря смешению крови получаются ну очень красивые дети. Мы познакомились в начальной школе, поэтому он всегда относился ко мне как к сестре. Если честно, я ещё не встречала более душевного парня. Его главной особенностью была непоколебимая вера в любовь. Он считал, что только это чувство способно держать людей на плаву и делать их сердца мягче. Я подтрунивала над ним, говоря, что просто у него слишком горячая кровь, но он был непреклонен и мечтал однажды встретить свою единственную и неповторимую, чтобы положить весь мир к её ногам.

– Ну раз Майкл тут, то я не зря пришла, – пытаюсь выдавить хоть какое-то подобие улыбки, чувствуя себя максимально странно после шести месяцев самоизоляции.

– Малышка! Неужели ты здесь?! Как я рад тебя видеть! Как ты? – воодушевлённо вскрикивает Майкл, подскочив с места, едва увидев меня.

Хоть мы учимся в одной школе и живём недалеко друг от друга, но в последнее время я больше была похожа на собственную тень и никого не замечала вокруг. Майкл еженедельно наведывался ко мне домой, каждый раз пытаясь вытащить меня на свет божий. Безрезультатно.

Однако здесь и сейчас я почувствовала неимоверное облегчение, увидев его.

– Привет, Майк, – обнимая, вдохнула его экзотический парфюм с нотками древесины. – Сидни вытащила меня сюда, – кривлюсь от негодования, осознавая, насколько я отвыкла от большого скопления людей, громких голосов, веселья и радости. Короче, от нормальной жизни я отвыкла.

Как будущий психолог, могу точно сказать, что так жить нельзя. Нужно за волосы себя поднимать и продолжать жить. Да, это может показаться неуместным, может появиться чувство вины, но ради своего же здоровья необходимо сделать усилие над собой. Поверьте, в этом нет ничего криминального.