Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках

ТРАГЕДИИ

Было три великих греческих трагика: Эсхил, Софокл и Еврипид. Эсхил был могуч и величав, Софокл мудр и гармоничен, Еврипид изыскан и страстен. Трем трагикам повезло на трех русских переводчиков: два поэта-филолога и один филолог-поэт нечаянно сумели сделать эту разницу стилей еще выпуклее. Эсхил у Вячеслава Иванова стал архаичен и таинствен, как пророк; Софокл у Фаддея Зелинского – складен и доходчив, как адвокат; Еврипид у Иннокентия Анненского – томен и болезнен, как салонный декадент. Такими они и запомнились современному русскому читателю.

Всякий перевод деформирует подлинник, но у каждого переводчика – по-своему. Еврипид у Анненского пострадал больше всего. Во-первых – это заметили уже первые критики, – речь в античной трагедии логична, рассудочна, разворачивается длинными сложноподчиненными периодами. Анненскому это претит, он делает ее эмоциональной, романтически отрывистой, разорванной паузами-многоточиями, в которых должно сквозить невыразимое. Во-вторых, он многословен: почти каждые десять стихов подлинника разрастаются до тринадцати-пятнадцати, фразы удлиняются, перестают укладываться своими звеньями в отведенные им строки и полустишия, прихотливо перебрасываются из строки в строку, и от этого «дикционная физиономия» Еврипида (выражение Ф. Зелинского) теряется окончательно.

Когда я был молодой и читал трех трагиков в русских переводах, я очень радовался, что они стилистически так индивидуальны. Когда я вырос и стал читать их по-гречески, я увидел, что на самом деле они гораздо более схожи между собой – той самой общей «рассудочностью» античной поэзии, – а стилистические их различия гораздо более тонки, чем выглядят у Иванова, Зелинского и Анненского. Рассудочность в поэзии всегда мне близка, поэтому мне захотелось что-нибудь перевести из Еврипида, чтобы в противоположность Анненскому подчеркнуть именно это: логичность, а не эмоциональность; связность, а не отрывистость; четкость, а не изломанность; сжатость, а не многословие. И чтобы показать, что при всем этом Еврипид остается Еврипидом и нимало не теряет своей поэтической индивидуальности. Я нарочно взял для перевода 5-стопный ямб с преимущественно мужскими окончаниями: он на два слога короче греческого размера, такое упражнение в краткости всегда дисциплинирует переводчика. Хоры для контраста переведены свободным стихом, как в переводе Пиндара. Начала строф, антистроф, «месодов» и эподов отмечены на правом поле.

Сюжет «Электры» – один из мифов о конце сказочного «века героев». Главных фигур в нем три: Агамемнон, царь Микен и Аргоса, предводитель греков в Троянской войне, жена его Клитемнестра и сын их Орест. На Агамемноне лежат три древних проклятия. Во-первых, прадед его Тантал, друг богов, обманывал их и обкрадывал и за это был наказан «танталовыми муками» в аду и несчастьями в потомстве. Во-вторых, дед его Пелоп хитростью приобрел себе жену и царство, а пособника своего Миртила погубил, и тот, погибая, успел его проклясть. В-третьих, отец его Атрей преступно враждовал со своим братом Фиестом: Фиест обольстил Аэропу, жену Атрея, ради золотого овна из его стада, Атрей зарезал детей Фиеста и накормил ими отца. За грехи этих предков Агамемнон погибает на вершине своего величия – с победою вернувшись из-под Трои. Его убивают Эгисф, сын Фиеста, и собственная жена его Клитемнестра, дочь Тиндара и сестра Елены, виновницы Троянской войны. Эгисф мстит ему за страдания отца, а Клитемнестра – во-первых, за то, что, отправляясь на Трою, Агамемнон ради попутного ветра принес в жертву богам их дочь Ифигению, а во-вторых, за то, что вернулся он из-под Трои с новой любовницей, «вещей девой» Кассандрой, дочерью троянского царя. После Агамемнона остаются двое детей: дочь Электра и маленький сын Орест. Ореста удается спасти и отправить на воспитание к Строфию, царю Фокиды (сын этого Строфия Пилад станет верным другом Ореста). Проходит лет десять, и Орест, выросши, возвращается, неузнанный, чтобы мстить родной матери за отца. Здесь начинается трагедия.

В трагедии Еврипида – шесть драматических частей, между которыми вставлены лирические части – песни персонажей или хора. В первой части главное лицо – пахарь, за которого выдана Электра; он рассказывает зрителям предысторию событий. Во второй части главное лицо – Электра: к ней приходит неузнанный Орест с вестью, что брат ее жив и готов к мести. В третьей части главный – старик, когда-то спасший маленького Ореста; теперь он узнает Ореста по детскому шраму на лбу, и после общей радости все трое сочиняют план действий. В четвертой части главный – Эгисф: на сцене он не появляется, но вестник подробно рассказывает, как его убил Орест. В пятой части, самой длинной, главная – Клитемнестра: ее вызывает Электра будто бы для помощи после (мнимых) родов, они ведут спор, а потом Орест за сценой убивает мать. После общего плача следует финал, шестая часть: «боги из машины», Диоскуры, братья убитой Клитемнестры, объясняют героям и зрителям, что должно случиться дальше. На Ореста нападут Керы (Эринии), богини мщения за мать; он убежит в Афины, там предстанет с Керрами перед людским судом на Аресовом холме (ареопагом) и будет им оправдан: вереница отмщений кончится. Друг его Пилад возьмет в жены Электру, а тела убитых будут погребены там-то и там-то.

Еврипид не первый разрабатывал сюжет «Электры»: им пользовались все три великих трагика, и каждый вносил свои подробности. Когда у Еврипида Электра говорит, что ни по пряди волос, ни по следу на кургане нельзя опознать человека (ст. 520 сл.), то это запоздалый спор с Эсхилом, у которого Электра именно по пряди и по следу догадывалась о возвращении Ореста. Новых мотивов у Еврипида было три. Во-первых, фигура пахаря, за которого унизительно выдана Электра: обычно считалось, что она оставалась в девицах. Во-вторых, Орест убивает Эгисфа, будучи принят им как гость гостеприимцем; в-третьих, Электра зазывает Клитемнестру на смерть, вызвав ее человеческую жалость мнимыми родами. От этого в зрителе сильнее сострадание и к Электре, и даже к злодеям Эгисфу и Клитемнестре: недаром Еврипида называли «трагичнейшим из трагиков». И, конечно, только Еврипиду принадлежит в конце (ст. 1233, 1290) упрек богу Фебу-Аполлону, который приказал Оресту мстить и тем толкнул его на столько мук: у Еврипида была прочная слава рационалиста-богохульника.

Мимоходом в трагедии коротко упоминаются и другие мифы. Например, в песне о походе на Трою назван миф о Персее, победителе чудовищной Горгоны, изображенной на Ахилловом щите (ст. 455 сл.). В песне о предках Агамемнона речь о том, как когда-то Фиест обольстил Атрееву жену и похитил его золотого ягненка, дававшего право на царство, но Атрей взмолился, чтобы в знак его правоты солнце в небе пошло вспять, и этим отстоял свою власть (ст. 695 сл.). А в финальной речи Диоскуров упомянут и древний миф о том, как бог Арес держал ответ перед земными судьями за убийство героя Галиррофия, и свежий миф о том, что Елена будто бы все время Троянской войны находилась не в Трое, а в Египте, где ее и нашел ее муж Менелай, брат Агамемнона. Кроме того, трагедия любит (особенно в песнях хора) перифрастические и синонимические выражения: Агамемнон – Атрид, Клитемнестра – Тиндарида, Аргос – инахийский край (по названию реки), в Микенах – киклоповы стены (по их строителям), Троя – Пергам, Илион, дарданский, фригийский, идейский, симоисский край; крылатый Пегас – «Пиренский скакун»; алфейские венки – венки Олимпийских игр близ города Писы и т. п.

Конечно, я не помышлял вступать в соперничество с Анненским. Его перевод полного Еврипида – подвиг, дело всей его жизни; он, видимо, еще долго будет единственным русским Еврипидом. Я предлагаю не альтернативу, а корректив: если читатель сравнит хотя бы одну страницу в переводе Анненского и в этом и представит себе, что подлинный Еврипид находится посредине, то это, может быть, позволит ему лучше представлять себе ту настоящую греческую поэзию, которая лежит за русскими переводами.

ЕВРИПИД

Электра

Действующие лица:

Электра, дочь убитого Агамемнона;

Орест, ее брат;

Клитемнестра, их мать;

боги Диоскуры, братья Клитемнестры.

Пахарь, муж Электры;

Старик, воспитатель Ореста;

Пилад, друг Ореста (без речей);

Вестник.

Хор подруг Электры.

Первый актер играет Электру, второй – Ореста, третий – всех остальных.

Действие – перед хижиной Электры в окрестностях Аргоса3.

Переведя «Электру», я решил перевести смежную по сюжету трагедию «Орест». В ней Еврипид переиначивает традиционный сюжет по-другому. Пахаря нет, зато есть вернувшийся из-под Трои Менелай с Еленой, их дочь Гермиона и отец Елены и Клитемнестры – Тиндар. Вместо быстрой развязки, обещанной Диоскурами, сочинен новый эпизод: он и составляет содержание трагедии «Орест». В ней три части. Первая – статичная: Орест, уже терзаемый Эриниями, ждет народного суда, который принесет ему оправдание, изгнание или казнь; а Елена, Менелай и Тиндар демонстрируют все более откровенную враждебность к нему. Здесь – эмоциональная кульминация трагедии, бред и изнеможение Ореста; и здесь – смысловая кульминация, спор Ореста с Тиндаром о своей вине. Вторая часть – повествовательная: рассказ вестника о прениях и о приговоре народного собрания: Орест осужден на казнь, Электра и хор плачут. Третья часть – динамичная, сочинение и развертывание интриги: чтобы отомстить и спастись, Орест и Пилад убивают Елену, грозят смертью Гермионе и требуют, чтобы Менелай добился им оправдания. Здесь – стилистическая кульминация трагедии, изображение случившегося глазами трусливого евнуха-раба. Концовка – явление Аполлона, весть о вознесении Елены и примирение Ореста с Менелаем. Я начал перевод тем же размером и стилем, что и в «Электре»:

Электра и спящий Орест, потом Елена

Э. – Нет слов таких, нет мук таких, нет бед,Богами насылаемых на смертных,Которых бы не вынес человек.Блаженный – без попрека говорю —5 Тантал, хотя и Зевсом был рожден,Повис под страшной глыбой в высоте,Платясь – так говорит молва – за то,Что он, который из земных людейОдин был зван в высокий пир богов,10 Безумно разнуздал о нем язык.Ему был сын Пелоп, тому – Атрей,Которому прядущая судьбаС Фиестом, братом, выпряла вражду.Но что о несказанном говорить?15 Атрей убил детей во снедь отцу.Атрею же от критянки женыЦарь Агамемнон, славный, да не впрок,И Менелай спартанский рождены.Взял Менелай постылую богам20 Елену, Клитемнестру же стяжалЦарь Агамемнон – это ли забыть?Три дочери его – Хрисофемида,Вторая – Ифигения, и я —Электра, и единый сын – Орест —25 От нечестивой матери, врасплохОпутавшей и умертвившей мужа;За что – мне, деве, молвить не к лицу.Винить ли Феба за неправый глас,Велевший сыну занести на мать30 Клинок, бесчестьем грянувший на всех?Но он повиновался и убил,А с ним и я, хоть женщиной слыву,И друг Пилад, помощник всех трудов.С тех пор томит Ореста злая хворь,35 И вот лежит он, пав на бедный одр,Кровь матери ему застлала взорБезумием, и страх его – от тех,Кого и не назвать: от Евменид.Шесть дней с того, как материнский труп40 Объял всеочищающий огонь,Он ни куска не принимает в рот,Ни каплею не омывает рук,В час облегченья плачет под плащом,А вновь безумясь, рвется с ложа прочь,45 Как жеребец, не знающий ярма.Народ постановил не уделятьНи крова, ни огня, ни даже словНам, матереубийцам. Нынче день,Когда голосованием решат,50 Нам кончить жизнь под градом ли камнейИли согрев своею кровью нож.Одна лишь есть надежда уцелеть:Из Трои приплывает Менелай,Вся Навплия полна его судов,55 Из долгого скитанья по морямСтремящихся к причалам; а жену,В которой вся причина всех скорбей,Сюда прислал он ночью и тайком,Чтобы никто, чей сын под Троей пал,60 Каменьем не побили бы ее.Елена здесь и плачет о сестре;Одна утеха ей в ее скорбях —Дочь Гермиона, та, кого онаОставила, бежав, в дому отца,65 А тот привез выкармливаться к нам:Лаская дочь, мать забывает боль.И вот я не свожу с дороги глаз:Где Менелай? Бессильны мы спастись,Коли не он – спаситель нам. Увы!70 Злосчастен род и безысходен рок.E. – Дочь Агамемнона и Клитемнестры,Скажи, Электра, долгая меж дев,Как стала ты и кровный твой ОрестУбийцами для матери своей?75 Мне речь твоя не в скверну, потомуЧто для меня всему виновник – Феб;Но Клитемнестра мне была сестра,Которой я с тех пор, как божья страстьМеня послала на троянский путь,80 Не видела, и плачу, потеряв.Э. – Что мне сказать, Елена? ПосмотриСама, в какой беде Атридов сын,И я над ним без сна: он как мертвец,С чуть слышным вздохом в жалостной груди,85 Я никого не обвиняю – ноТы счастлива, и счастлив твой супруг,Несчастным нам представшие в беде.Е. – На это ложе он давно ли слег?Э. – Тотчас, как пролилась родная кровь.90 Е. – Как страждет сын! и как погибла мать…

То, что получилось, мне совсем не понравилось. Выровненный и судорожно сжатый ямб, стопы по швам, становился сам себе стереотипом, – как будто язык окостенел, все выражения клишировались, и текст звучит утомительно-однообразно. Я отталкивался от Анненского как от крайности словесной вольности – теперь передо мною была крайность словесной строгости, такая же неприятная. Пришлось отталкиваться от самого себя. Я отказался от сковывающего 5-стопного ямба; а чтобы свободный стих не был слишком уж свободным, я постарался, чтобы строки имели преимущественно женские окончания, а длина их, сообразно длине строк оригинала, сама получалась по большей части в четыре слова.

Поначалу показалось, что такой размер действительно более гибок и лучше передает искусную трогательность еврипидовских интонаций. Действительно, жалостливые сцены получались в таком размере выразительнее – как будто герои сходили с котурнов. Но Еврипид не весь насквозь жалостлив, и скоро стало ясно, что текст опять-таки получается однообразен – на этот раз не возвышенным, а сниженным однообразием, какой-то разговорною воркотнею. Чем дальше я двигался по «Оресту» через строгие агоны, четкие диалоги и напряженные сюжетные повороты, тем больше я разочаровывался в выбранном средстве. Четырехударный свободный стих – гибкое выразительное орудие, и я не сомневаюсь, что в нем можно изыскать такие дополнительные ритмические ограничения, которые заставят его звучать и торжественно, и убедительно, и динамично. Но я этого сделать не сумел. При неудачах принято утешительно говорить, что отрицательный результат эксперимента тоже плодотворен. Я хотел, чтобы не утомлять читателя, напечатать здесь только часть этой большой трагедии, но подумал, что это нехорошо по отношению к Еврипиду: все-таки он интереснее, чем его переводчик.

Орест

Действующие лица:

Орест, сын Агамемнона;

Электра, его сестра;

Пилад, его друг;

Менелай, брат Агамемнона;

Елена, дочь Зевса, его жена;

Гермиона, их дочь;

Тиндар, отец Елены;

Фригийский евнух, раб Елены.

Вестник.

Бог Аполлон.

Хор подруг Электры.

Первый актер играет Ореста (и Вестника), второй Электру (и Аполлона), третий всех остальных.

Действие – в Аргосе, перед царским дворцом.

Электра и спящий Орест

Э. – Нет такого страшного слова,Ни страды, ни напасти от всевышних,Чтоб не пали гнетом на человека.Блаженный (мне не стыдно сказать: блаженный)5 Тантал, слывущий отпрыском Зевса,Распростерся в воздухе и трепещетГлыбы, нависшей над головою.Это, говорят, расплата за то, чтоОн, смертный, принятый в пиры бессмертных,10 Не сдержал язык – о, гнусная одурь!Он родил Пелопа, Пелоп – Атрея,Которому выпряла богиня участьВраждовать с единокровным Фиестом, —Но как сказать мне о несказанном?15 Атрей зарезал детей ему для пира…О, дальше ни слова! Сыны Атрея —Менелай от критянки АэропыИ славный (ежели славный) Агамемнон.Менелай взял в жены Елену,20 Постылую богам; Агамемнон —Именитую меж эллинов Клитемнестру,И родил он трех дев – Хрисофемиду,Ифигению и меня – Электру,Да единого сына – Ореста.25 Но сгубила нечестивица мужа,Опутавши бескрайнею тканью,А за что – девице сказать невместно.Так вменить ли Фебу в неправосудье,Что велел он Оресту умертвить30 Мать его родную? Не все похвалят —Но Орест не ослушался и убил,А с ним – я, в женскую мою меру,И Пилад, общий наш сопоспешник.С той поры несчастный Орест35 Болен дикою болью и таетЗдесь, на ложе, от материнскойОбезумев крови. Выговорю ли имяЕвменид, истерзавших его страхом?Шестой уже день, как пламя40 Очистило тело убитой,А Оресту – ни глотка, ни омовенья.То, когда его хворь отпустит,Он, очнувшись, спрячет лицо в одеждуИ горько плачет, а то взметнется с ложа45 И, как конь из-под ярма, бунтует.В Аргосе постановлено не давать намНи огня, ни крова, ни слова,Ибо мы – матереубийцы.Сегодня скажет голосование,50 Пасть ли нам под градом каменьевИли бросить нас шеями под секиру.Одна нам надежда на спасенье:Менелай плывет из-под Трои,Навплию заполнил кораблями55 И уж правит к берегу после долгихПлаваний, а виновницу многихСлез, Елену, выслал перед собоюВ дом наш ночью, чтоб никто не увиделИз тех, чьи сыны пали под Троей,60 И не грянул камнем. И вот в палатахОна плачет о сестре и о доме.Одно ей утешение в скорби —Гермиона, оставленная в СпартеИ которую Менелай перед отплытьем65 Отдал мне и матери в воспитанье.Ей она рада, с ней забывает горе.Вот и я гляжу на дорогу,Не увижу ли Менелая,Без которого нам, слабым, не уберечься:70 Безысходно в дому злополучье.

Электра, Елена

Е. – Дочь Агамемнона, дочь Клитемнестры,Вековечная девственница, молви, Электра,Как, несчастная, ты и брат твой,Страдный Орест, стал для матери убийцей?75 Говори без страха, мой спрос – не скверна,Что было неверного – вина на Фебе!А плач мой – о доле моей сестры,Которую я с тех пор, как в ТроюПоплыла, как поплыла по страсти от вышних,80 Не видала, и вот – одна кричу над судьбою.Э. – Что сказать, Елена? Сама ты видишь,Какая беда на Атридову породу:Вот я, без сна, сижу при бедном мертвом,Ибо впрямь он мертв: так едва-едва он дышит, —85 Сижу, никого не виня в несчастье.Но счастлива ты и муж твой,Вернувшись к нам, измученным бедою!Е. – Давно ли он не сходит с этого ложа?Э. – С тех пор, как пролил родную кровь.90 Е. – Бедный! Но мать – как она погибла?Э. – Так случилось, и нет исхода.Е. – Умоляю, девушка, окажи мне услугу!Э. – Если даст недосужное бдение над братом.Е. – Сходи за меня к сестре на могилу!95 Э. – К матери? ты просишь? но чего ради?Е. – Отнести прядь волос моих и возлить возлиянье.Э. – Не сама взойдешь ты к родному гробу?Е. – Мне стыдно себя показать ахейцам.Э. – Срам – бежать, а теперь чиниться поздно!100 Е. – Правда твоя, но недобрая твоя правда.Э. – Чего ж тебе пред микенянами стыдно?Е. – Боюсь я тех, чьи сыны легли под Троей.Э. – Да, бойся: весь Аргос кричит о тебе криком.Е. – Так сложи с меня страх, окажи мне милость!105 Э. – Нет: могила матери мне ужасна.Е. – Невместно мне с этим посылать прислужниц.Э. – А дочь свою Гермиону?Е. – Пробираться в толпе – не к лицу девице.Э. – Это плата умершей: ведь та ее вскормила.110 Е. – Ты правду сказала, и я тебе послушна:По слову твоему пошлю Гермиону.Дочь моя! выйди из покоев;Вот прядь волос моих и вот возлиянье:Ступай и вокруг Клитемнестрина кургана115 Брызни вином, молоком и медом,Стань над насыпью и так ей молви:«Льет тебе дары сестра твоя Елена,В страхе сама прийти ко гробницеОт аргосской черни». Да будет благосклонна120 Она ко мне, к тебе, и к мужу,И к этим двум, загубленным богом.Обещай ей все, какие подобаютОт сестры сестре приношенья мертвым.Ступай, дитя, поспеши к могиле,125 Возлей возлиянье и не медли обратно!

(Уходит.)

Э. – Ах, природа, сколько зла в людяхИ сколько счастья рожденным в благой доле!Она и остриглась лишь по кончикам прядей —Бережет красоту: все та же Елена!130 Да не взлюбят боги тебя, погибельИ моя, и брата, и Эллады! Увы мне!Но вот и подруги, общницы стенаний.О, как бы они не разбудили дремыЗатихшего брата и слезным взглядом135 Не глядели бы на его безумье!Ах, милые женщины, тише, тише,Ни стука, ни звука, —Ваша мне любезна любовь, но еслиСпящий проснется – настанет горе.

Электра, хор

140 X. – Тише, тише… неслышною подошвою 1сНи стука, ни звука…Э. – Стороною от постели, стороною!X. – Слышу, слушаюсь…Э. – Ах, ах! легче вздоха тростинчатой свирели,145 Милая, говори мне!X. – Слышу: как под крышу, я скрыла шепот.Э.– Хорошо…Бесшумно, бесшумно, не тронувшись, не двинувшись,150 Молвите, девушки: что вам?Только что задремал он!X. – Что с ним? молви нам, милая: 1аКак ему понесчастьилось?155 Э. – Дышит, но дышит со стоном.X. – Бедный!Э. – Сладкую благодать дремотыНе свевай с его век: погубишь!160 X. – От бога он мучится злодеяньем,Бедный! страдный!Э. – Неправо, неправо сказана, приказанаКривословом Локсием с Фемидина треножника165 Смерть не в смерть – матери моей!X. – Смотри: шевельнулся под тканями! 2cЭ. – Ах, это тыКриком из сна его вырвала!X. – Думала я: он спит…170 Э. – Прочь от меня, прочь от него, из дому прочьВыкружи топочущий след!X. – Он спит…Э.– Да, спит…X. – Славная, державная ночь,175 Многотрудным людям дарительница сна,Встань из Эреба,Низкие крыльяВскинь над чертогом Агамемнона,180 Где беда, где боль,Где ближе мы, ближе мы к погибели!Э. – Топотами, топотамиТише, тише,Шумом губ не спугни, подруга,185 Благодатного сна с его ложа!X. – Где конец? 2aЭ.– В смерти!Ему уж и корм не в корм.190 X. – Видим воочию.Э. – Феб нас принес в жертву,Черную повелев кровь намМатери-отцеубийцы.X. – Правда его – недобрая правда.195 Э.– О мать,Ты убила и ты убита;Погубив отца – погубила и детей,Ибо мы уже как мертвые:200 Брат – как труп,И моя исходит жизньСтонами, воплями, слезами еженощными;205 Вот я, вот —Безбрачная и бездетная,Черное мое житье влачу без исхода…

Электра, Орест

X. – Электра, подруга, погляди: ты рядом, —Твой родной не умер ли незаметно?210 Не нравится мне, что слишком он размаян.О. – Ах, сон-ласкатель, недужный целитель,Как твой приход нуждающемуся сладок!О, властная мудрость забвенья муки,Всеми несчастными молимая богиня!215 Откуда я здесь? Как сюда попал я?Не помню: прежний ум меня покинул.Э. – Милый, ты спал, и как была я рада!Хочешь, тебя возьму и приподыму я?О. – Возьми, возьми и с горьких у страдальца220 Губ и глаз оботри спекшуюся пену.Э. – Вот: сладко ухаживать и нестыдноБратнее тело сестре лелеять.О. – Боком к боку придвинься, космыОткинь от лица: зрачки мои незрячи.225 Э. – Бедная голова, сбившиеся кудри,Как ты одичала, давно немыта.О. – Нет, уложи меня снова:Слаб я, точно кости ушли из тела.Э. – Вот; дорого болящему ложе:230 На нем больно, а без него невозможно.О. – Нет, опять поверни и усади меня прямо:Не угодишь беспомощному больному.Э. – Хочешь, ноги обопри оземьИ протяжно шагни: тело любит перемену.235 О. – Хорошо: хоть с виду похоже на здоровье.Пусть будет с виду, коли не по правде.Э. – Братец: попробуй меня послушать,Пока голова ясна от Эриний!О. – Что нового? Доброе – скажи на радость,240 А злое – и так с меня его довольно.Э. – Менелай, отцовский брат, приехал:В Навплии он уж бросил причалы.О. – Как? приспел он? свет в наших бедах,Родич наш и должник отцовский?245 Э. – Приспел, и вот тебе подтвержденье:С ним Елена из стен троянских.О. – Лучше бы ему одному вернуться:Прибыть с женою – значит прибыть с бедою.Э. – Да, недобрая слава по Элладе:250 Все клянут Тиндарееву породу.О. – Только ты будь не такой, как другие, —Не такой и в слове, и в думе.Э. – Братец, братец! глаза твои мутятся:Ты сейчас был разумен, а стал – безумен.255 О. – Мать моя, мать, не насылай, отгони —У них волосы – змеи, лицо – как кровь,Вот они – травят, травят!Э. – Бедный, лежи, не вскакивай, не бойся:Ты их не видишь, а думаешь, что видишь.260 О. – Феб, Феб! они меня убьют!Песьи дикие морды, и за ними – ад!Э. – Не пущу, не пущу, обойму руками,Не дам тебе рваться на твое же горе!О. – Пусти, Эриния! ты одна из тех:265 Ты меня хватаешь, чтоб сбросить в смерть!Э. – Горе мне, бедной! где искать подмоги,Если сами боги немилосерды?О. – Дай лук роговой, Локсиев дар,Им велено мне разить богинь,270 Нагоняющих безумье, бешенство, страх!Э. – Смертною ли рукою ранить бессмертных?О. – Разить, коли не скроются прочь от глаз!Слышите? видите? с высотыКрылатые срываются стрелы!А! а!275 Не мешкайте! взбейте крыльями эфир,И – к Фебу, виновнику вещаний!Как?Почему я слабну и задыхаюсь?Куда, куда я бросался с ложа?Из бурных волн встает затишье.280 Родная, зачем ты плачешь, лицо укрывши?Мне стыдно, что я своею хворьюВзваливаю мой груз на девичьи плечи.Не томись моею бедою:Ты лишь молвила «да», а я сделал дело —285 Пролил кровь нашей матери. Вина – на Фебе:Это он мою поднял руку,А утешил лишь пустыми словесами.Если бы мертвого отца спросил я,Дерзнуть ли мне на мать мою, то, право,290 Он меня заклинал бы моею бородоюНе заносить меча над родившей:Ведь ему все равно не увидеть света,А мне, несчастному, терпеть такие муки.Открой же голову, сестрица,295 Отдохни от слез, хоть горя и много.Когда вновь увидишь меня обуянным, —Тогда исковерканный мой рассудокПодкрепи и утешь. Но пока ты стонешь —Это я должен быть тебе утешитель.300 Тем, кто любит, легка забота.Ступай же, бедная, в палаты,Ляг и сном смежи бессонные веки,Омойся, подкрепи себя пищей!Ведь ежели ты меня покинешь305 Или надо мной заболеешь,Мы погибли: такой я одинокий.Э. – Нет! жить с тобою, умереть с тобою —И только! ведь если тебя не станет,Что мне делать, женщине? как спасусь я310 Без отца, без брата, без друга? ЕслиХочешь, я уйду: только ты останьсяИ раскинься на ложе, не подпускаяНичего, что пугает тебя и гонит.Даже кто здоров, а думает, что болен,315 Безысходной в нашей доле мучится мукой.

Хор