Метро 2033: Пасынки Третьего Рима

Марк решительно и сердито вытер кулаком предательски повлажневшие глаза. Губы его упрямо сжались.

– Переживу! – тихо сказал он себе под нос.

И потянулся за очередной оладьей.

Спустя еще несколько минут он начал обращать внимание на то, что происходит вокруг. И даже немного пожалел, что с самого начала был настолько невнимателен и расхлябан. Прямо как и не охотник, привыкший первым делом оценивать возможную опасность!

Нет, Марк прекрасно знал, что в харчевне Максимыча иногда бывают не только местные жители или его соплеменники-скавены, но и «чистые». Пару раз он даже самолично видел людей из Большого метро – правда, до сих пор только на расстоянии. «Чистых» в буйном и бескомпромиссном Алтуфьево не любили, пожалуй, сильнее и яростнее, чем на всех остальных станциях Серого Севера, вместе взятых. Взрослые утверждали, что Большое метро ненавидит и презирает людей-мутантов. И рассказывали детям леденящие душу истории о брошенных на растерзание крысам жителях Серого Севера. И о расстрелянных на савеловском кордоне заболевших, которые в отчаянии пытались искать у соседей-южан помощи в борьбе с эпидемией. А находили только грохочущую под сводами туннелей смерть и хлесткий свинцовый дождь, без разбора пола и возраста косивший обессиленных болезнью и голодом мужчин, женщин с малышами на руках, детей постарше. И Бабай – сам некогда чудом спасшийся во время этого массового расстрела – всегда, если существовала вероятность пересечься с «чистыми» на фактории или где-нибудь в районе моста, быстро уводил свою бригаду подальше и пережидал, чтоб только не контактировать с «чистыми».

Сегодня Марку наконец довелось увидеть «чистых» вблизи. Без своих ОЗК и противогазов они оказались (к вящему его разочарованию) совсем такими же, как и скавены или сор-горинцы. Ну, разве что от первых отличались цветом глаз и формой рук. А так – практически один в один!

И их сегодня была полная харчевня! Видимо, О’Хмаре «повезло» попасть на факторию в момент прихода какого-нибудь каравана из тех, что хоть и редко, но уже стабильно курсировали между Москвой и областью.

За парой сдвинутых вместе столиков сидела выделявшаяся даже среди других находившихся здесь групп компания из примерно десятка человек, одетая и экипированная, словно для дальнего рейда. Марк невольно отметил дорогую добротность и удобство одежды. Защитные костюмы «чистые», должно быть, оставили в дезкамере на входе – фактория была оборудована так, что даже они не боялись находиться внутри нее без ОЗК и противогазов. Опытным взглядом скавен оценил вооружение и обвесы и слегка даже позавидовал: ему-то до такого богатства еще пыхтеть и пыхтеть! Компания, а точнее, отряд – ибо это был именно боевой отряд! – походила то ли на наемников, то ли на караванных охранников.

Тем более что в паре столиков от Марка и правда сидели люди, в которых торгашей-караванщиков было видно невооруженным глазом чуть ли не за километр.

– …эти зеленоградские совсем оборзели! – донесся до скавена обрывок разговора за столиком «торгашей». – Дерут с честных негоциантов семь шкур только за право прохода по их землям! Страшно сказать, сколько я им сегодня заплатил! Если так дальше пойдет, я же просто разорюсь!

Марк вдруг поймал на себе пристальный взгляд командира отряда «чистых». Тот, чуть прищурившись, со сдержанным интересом рассматривал его охотничью одежду, арбалет за спиной и простой, но очень функциональный нож в чехле на поясе (нож Марк достал из мешка, куда заблаговременно упрятал его перед началом операции «Трэш-сити», и вложил в ножны еще перед восхождением на Сор-гору). Особо пристально, как показалось скавену, «чистый» рассматривал его лицо и руки.

«Ну, че вылупился, словно крокожаб болотный, мутантов, что ли, никогда не видел?»

Скавен нахмурился и медленно, стараясь сохранять достоинство и выдержку опытного охотника, отвернулся. Не хватало ему, чтоб его еще разглядывали, как диковинную зверюшку!

Впрочем, как оказалось, разглядывали его – кто исподволь, а кто и откровенно пялясь – чуть ли не все присутствующие в харчевне «чистые». Открытие это было крайне неприятным, и Марк немедленно решил поскорее валить отсюда подобру-поздорову. Спасибо, конечно, Максимычу за хлеб да соль, за приют и ласку, но пора и честь знать. Да и на станции его, поди, уже хватились, как бы еще и правда выволочку не получить от бригадира!

О’Хмара отодвинул опустевшую миску и кружку и встал, намереваясь пройти к стойке, узнать у Максимыча, сколько он должен за еду, рассчитаться, а потом уйти.

Но не тут-то было.

– Мальчик! – окликнул его один из «торгашей», когда он, ни на кого не глядя, проходил мимо их столика. – Молодой… э-э-э, человек, можно вас на минуточку?

Марк растерялся. С «чистыми» ему до этого – ну, разве что исключая сор-горинцев (да и тех, живущих на поверхности, считать таковыми, наверное, можно было уже с натяжкой!), общаться не приходилось. И если уж на то пошло, он бы и сам никогда первым не начал разговор с ними. А тут…

«И чего ему от меня надо?» – хмуро и настороженно подумал он, неторопливо поворачиваясь на голос.

Окликнул его тот самый караванщик, что жаловался на беспредел каких-то там зеленоградских. Порывшись в памяти, О’Хмара выудил из нее рассказы взрослых о лежащих окрест Москвы территориях и поселениях, которые на них располагались. Зеленоград был некогда цветущим городом-спутником столицы и, кажется, даже одним из научных центров.

Был…

…Вопрос «Есть ли жизнь за МКАДом?» для скавенов никогда не стоял – во всяком случае, для алтуфьевских. Они-то прекрасно знали, что она есть – Сор-гора была ярким тому подтверждением. Имели они кое-какое представление и о других выживших или возродившихся поселениях к западу и северо-западу от разрушенной Первопрестольной.

Марк мельком подумал, что надо будет по возвращении на станцию расспросить взрослых разведчиков – тех, кто забирался дальше Химок, о том, кто сейчас живет в Зеленограде и возле него. Он и сам себе не признавался, но иногда его так и тянуло вслед за уходящими в дальние рейды одностанчанами. Хотелось своими глазами увидеть те далекие и загадочные земли, о которых так часто говорили взрослые, вспоминая уже начавшую казаться нереальной и сказочной довоенную жизнь.

– Вы меня ради бога извините, молодой человек, – начал меж тем окликнувший его торговец, для вящей убедительности прижимая руки к груди. – Но я тут краем уха услышал вашу историю… – он кивнул на стойку, где Максимыч в это время разговаривал с кем-то из посетителей. – Как вы в одиночку преодолели путь до Сор-горы, а потом еще и подъем на нее, чтобы увидеться со своей матерью… И знаете – я одновременно и огорчен, и впечатлен! Огорчен тем, что ваша матушка не захотела признать и принять вас… увы, мой друг, такое сейчас случается сплошь и рядом!.. А впечатлен я вашей несомненной отвагой и стойкостью. В таком юном возрасте – и уже держать в руках оружие и передвигаться по здешним, без преувеличения, опасным местам в одиночку, покорять неприступные вершины, проникать в запретные места… равно как и, получив такой удар, держаться столь достойно… Клянусь, я восхищен вами! Могу ли я узнать, кто вы и как вас зовут?

Марк недоуменно покосился на него и сдержанно повел плечами. Раскрывать, кто он и откуда, ему совсем не хотелось. Точнее – не хотелось раскрывать конкретно вот этому первому встречному, подозрительно велеречивому «чистому». Ишь, как разливается! Хотя, без сомнения, комплименты его льстили не избалованному ими юному охотнику, но чем-то торговец все равно настораживал. О’Хмара никак не мог понять, что этому «хатуль-мадану» от него надо.

– О, я вижу, вы проявляете осторожность, не доверяя первому встречному! – разглагольствовал тем временем «хатуль-мадан». – И это разумно, молодой человек, очень разумно! Эх, если бы не лимит мест, я бы предложил вам стать охранником моего каравана. Даже несмотря на ваш пока еще юный возраст. Мне нужны такие отчаянные, но хладнокровные и осторожные парни!.. Честное слово, я крайне впечатлен вами и вашим поступком!

«Наемники ему, что ли, нужны? – удивился Марк. – Так чего ж он из Трэш-сити никого не возьмет? Обязательно к скавенам лезть?..»

Алтуфьевские сорвиголовы частенько нанимались к сор-горинским купцам в качестве сопровождающих и охранников, но сор-горинцы были соседями, с ними можно было иметь дело. А вот к «чистым» на памяти О’Хмары с его станции еще не нанимался никто.

Еще чего не хватало! К «чистым»! К предателям и убийцам!..

– Я не ищу работу, – очень сдержанно сказал он, чтобы хоть как-то отвязаться от этого настырного. – И мне уже пора уходить. Я и так здесь пробыл дольше, чем нужно.

– О, конечно, конечно!.. – замахал руками караванщик. – Простите, что я вас задерживаю, вас наверняка ждет очень далекий и опасный путь… И ради всего святого, простите мне мою назойливость. Я – человек впечатлительный, и мне нравятся неординарные личности и всякие загадки… Вы ведь не местный, не с Горы, я угадал?

– Я издалека, – буркнул скавен, изо всех сил пытаясь не раздражаться.

«Вот пристал, как банный лист, да чего ж тебе от меня надо-то, зараза?!»

– Оу! – всплеснул руками торгаш. – Какая прелесть! Может быть, когда-нибудь я сумею добраться со своими товарами и до ваших таинственных земель?.. Могу ли я хотя бы пожать вашу руку, мой смелый юный первопроходец?

И, не дожидаясь ответа, он схватил ладонь Марка, крепко сжал и энергично затряс ее.

Скавен опешил лишь на мгновение-другое. А потом попытался высвободить руку из захвата.

При этом он умудрился довольно сильно оцарапаться о массивный самодельный перстень, сидевший на пальце торговца. «Чистый» тут же заохал, заизвинялся, начал предлагать обработать ранку и перевязать…

Марк молча слизнул с ладони кровь и только отмахнулся. Вышло грубо, но с него уже было довольно на сегодня!

– Ничего не нужно. Желаю удачной торговли и безопасных дорог! – бросил он и поспешно, пока «чистому» не пришло в голову выкинуть еще что-нибудь или позвать на подмогу остальных посетителей (которые все это время с любопытством таращились на происходящее), выскочил из харчевни.

Злой и не на шутку раздраженный, подросток миновал таможню и, обеспокоенно посматривая по сторонам и на вечернее небо с уже проклюнувшимися первыми звездами, чуть ли не бегом припустил в сторону МКАДа. Ох, и будет же ему выволочка от Бабая, когда он вернется на станцию!

О том, что бригадиру и всем остальным рано или поздно станет известно от соседей о его лихой авантюре, О’Хмара предпочитал пока даже не думать, привыкнув решать проблемы по мере их возникновения. Так что потом, все потом!

Где-то на середине пустыря между Кольцевой и Сор-горой пришлось немного сбавить темп, а потом и вовсе остановиться. То ли сказался ранний подъем, то ли некстати отозвались все приключения и потрясения этого дня, но после пробежки Марк почувствовал, что ему нужно немного отдохнуть. Ноги гудели от напряжения, голова ощутимо потяжелела, и Марк не на шутку обеспокоился, как бы снова не вернулись эти его трижды тридцать раз клятые головные боли. Сегодня для них, признаться, был ну очень подходящий день!

Скавен замедлил шаг и поискал глазами удобное и безопасное место для короткой передышки. Севернее возвышалась Сор-гора с еще видимой в сумерках сторожевой вышкой на ее южной стороне, ниже и западнее маячила такая же вышка над оградой фактории – так что можно было надеяться, что в случае опасности соседи не оставят его в беде.

Ну, и сам он пока еще стрелять не разучился.

Марк привычно снял, зарядил и поставил на предохранитель арбалет, затем положил его рядом, присев на небольшом взгорке, откуда просматривались виды во все стороны.

«Чуток отдохну – и домой!» – решил он.

Майская ночь раскинула над юным охотником высоченный шатер – густо-синий с одного края и переходящий в зеленый, желтый, алый – с другого. Марк невольно загляделся на самую яркую звезду. Та переливалась красками, как капля росы на траве в солнечное утро, и, казалось, дружески подмигивала ему.

«Умник говорил, что на звездах могут жить такие же разумные существа, как и мы… – вдруг подумал подросток. – И что до войны ученые пытались искать с ними контакты. И даже были храбрецы, которые сами летали к звездам! А еще – что и к нам, на Землю, тоже прилетали люди оттуда. Только они прилетали тайно от нас… Жалко, что тайно! Вот было бы здорово однажды подружиться с каким-нибудь мальчишкой со звезд! Интересно, звездные жители – если они и правда существуют – сильно похожи на нас?.. Есть ли у них разделение на «чистых» и мутантов? И где они живут – тоже в метро, под землей, как мы, или на поверхности – как сор-горинцы, и как у нас раньше все люди жили? А их мамы… наверное, они все любят своих детей? Или у них тоже всякое случается?.. Эх, мама, мама!..»

Он неожиданно зевнул и тут вдруг ощутил, как же сильно устал за этот сумасшедший день. Глаза неудержимо слипались – видимо, и правда давали о себе знать сегодняшние приключения.

«О’Хмара, не спи! – попытался взбодрить себя скавен. – Тебе еще до дому добираться, а ты…»

Что «а ты» – осталось не додуманным. Веки Марка в очередной раз устало сомкнулись, а из груди вырвался длинный и уже совсем сонный вздох. И он обмяк и мягко повалился в траву, неловко ткнувшись плечом в торчащую из нее кочку.

Арбалет, звякнув замком, выпал из ослабевших рук.

…Темная, закутанная в тяжелый брезентовый плащ фигура выступила из сгустившихся чернильных сумерек и остановилась над неподвижно лежащим подростком. Слегка потыкала его ногой, прислушиваясь к возможной реакции. И удовлетворенно кивнула, блеснув из-под капюшона в неярком пока еще лунном свете круглыми стеклами защитной маски.

Дело было сделано, и сделано на совесть. Этот мутант уже больше никогда не вернется к своей стае!

Глава 9. «Меня зовут Костя!»

Станция Проспект Мира радиальная (Барахолка), полулегальный рабский торг

Что ощутит, а главное – подумает человек, который проснулся совсем не там, где засыпал? Верно – ничего хорошего. И это – как минимум.

Марк приоткрыл глаза и недоуменно приподнял все еще тяжелую и мало что пока соображающую после сна голову.

Он лежал… в клетке. Клетка находилась в совершенно незнакомом ему месте, очень похожем на вестибюль какой-то станции (а может, даже и переход с одной на другую), и, насколько ему было со своего места видно, рядом стояли еще несколько подобных ей.

В клетках сидели и стояли люди. По свободному от клеток пространству расхаживали другие люди и глазели на тех, что в клетках.

– Че за фигня? – невольно пробормотал себе под нос еще толком не пришедший в себя Марк. – Куда это я попал?..

– Это рынок, – вдруг раздался над ним тихий голос. – Рабский рынок на… Ой!

Договорить неизвестный не успел – О’Хмара вскинулся на голос, перекатился прочь от того места, откуда он раздавался, пружинисто сгруппировался, готовый как к нападению, так и к защите…

И тут же едва снова не отрубился! В голове бухнуло, к горлу подкатил ком, а окрестности поплыли, закружились в диком хороводе. Марк плашмя рухнул на пол и поспешно зажмурился, стиснув зубы и перебарывая приступ дурноты.

В себя его привело ощущение водяных капель на лице и чьей-то прохладной ладони на лбу. Марк открыл глаза.

– Ой, блин! – охнули над ним, и кто-то, кого он пока не мог разглядеть, отшатнулся, отпрянул от него.

О’Хмара осторожно повернул голову на движение, повел взглядом.

Из угла клетки на него во все глаза таращился подобравшийся, словно на него собрались нападать, темно-русый и бледнокожий парнишка-ровесник из так называемых «чистых». На его лице (по мнению Марка – чересчур смазливом для представителя сильного пола) отчетливо читались изумление, замешательство и опасливая настороженность.

А, ну все понятно!..

– Что, «чистый», – скавен нехорошо ухмыльнулся, демонстративно повернув к свету лицо и как бы невзначай оскалив крупные белые резцы. – Никогда мутанта не видел?

Его сплошь черные, без белков, глаза опасно полыхнули алым и злым в отблеске лампы, когтистые, как у большинства скавенов, пальцы сжались в кулаки.

Паренек вздрогнул, прикусил губу. Чуть помедлил, не отрывая от Марка пристального взгляда, сдвинул брови.

– Нет, – вдруг довольно спокойно сказал он. – Такого, как ты, – никогда.

Скавен шевельнул бровью. Или этот смазливый слишком самоуверен, или и правда не боится запертого с ним в одной тесной (опасно тесной!) клетке неведомого мутанта с очень нехорошим взглядом.

Или дурак.

Отвернувшись от соседа, Марк внимательно оглядел свое узилище и обнаружил, что клетка была сделана из нескольких поставленных вертикально передвижных решетчатых оград, которых он немало повидал и на своей станции. Между собой «стены» клетки были соединены витками стальных тросиков с петлями на концах. В петли были продеты небольшие замочки. Марк задумчиво потрогал ближайший к нему, повертел так, сяк…

– Когда нет торгов, то решетки разбираются и снова становятся оградами, – послышался голос «чистого». – Здесь любят практичность и не любят афишировать перед посторонними некоторые… ммм… стороны своей жизни. А замки ты лучше не трогай. Влетит!

О’Хмара неприязненно дернул плечом: тебя забыл спросить, моль бледная! И продолжил изучение окружающей действительности. На соседа он решил больше не обращать внимания.

Новая проблема встала… нет, пожалуй, даже обрушилась на него внезапно и без предупреждения. Каким-то образом он оказался вдали от своих родных мест, в неизвестном помещении, да еще и на рабском тор…

ГДЕ?!

«Стоп! Это что же получается? Если я заперт в клетке, стоящей на рабском рынке, то я что… Я – раб?..»

Сердце оборвалось и ухнуло куда-то в район желудка. О’Хмара вновь ощутил позывы к рвоте. Голова слегка кружилась.

«Но как же я попал сюда?.. – испуганно подумал он. – Помню, что заснул, как дурак, по пути домой, а потом…»

Что «потом» – скавен не помнил. Ни одной минутки, ни одного мига. Хоть пополам разорвись от натуги.

Он непроизвольно стиснул прутья клетки, изо всех сил давя страх и панику. Вышло как-то судорожно, нервно, но Марку уже было не до сохранения «морды лица».

«Бежать! Надо как-то выбираться отсюда! – лихорадочно метались мысли. – Найти способ… спастись, вернуться домой…».

– Отсюда невозможно сбежать, – раздался из соседнего угла голос «чистого». Тот сидел, подтянув к груди колени, и с сочувствием смотрел на соседа.

Марк резко развернулся к нему. Паренек вздрогнул, но на этот раз не отшатнулся.

– Откуда это – «отсюда»? – как-то совершенно по-крысиному прошипел скавен. Черт, ведь как ни крути, но придется узнавать, куда же это его занесло. И узнавать у этого бледного недоразумения.

– Ты разве не знаешь? – удивилось «недоразумение», видимо, решив отныне игнорировать всплески неадекватности соседа по клетке. – Мы на Ганзе, на Проспекте Мира радиальной. Точнее – в переходе с нее на кольцевую. Здесь время от времени проводятся закрытые торги рабами.

Ганза, Ганза… Марк лихорадочно порылся в памяти, ища информацию. Точно – государство в Большом метро, самое богатое и могущественное. Находится на Кольцевой линии, но владеет также и некоторыми смежными радиальными станциями…

Внезапно скавен заметил, что выглядит как-то странно и непривычно. До этого у него не было времени осмотреть себя, а вот теперь… Ну, явно же что-то не так…

Результат немедленно проведенного им самоосмотра был неутешительным. Неведомые пленители оставили на нем только штаны и ботинки. Все остальное – прочая одежда, вещмешок, снаряжение и, главное, оружие – испарилось, как будто его и не было. Невольно переведя взгляд на соседа, скавен увидел, что и тот не отличался от него богатством и разнообразием гардероба. Сильно обтрепанные на швах, с прорехами и вылезшими нитками, заношенные до грязно-сизого цвета джинсы и столь же «новые» тряпичные кеды на босу ногу с захватанными синтетическими веревочками вместо шнурков – вот и вся одежда. «Чистый» был худ, костляв и бледнокож – видимо, ни разу в жизни не бывал на поверхности и не видел дневного света. Ну, и физухой не занимался, дитя подземелий, сразу видно!

Скавен хотел пренебрежительно хмыкнуть, но что-то остановило его. Ведь он теперь был в том же положении, что и эта «бледная моль». В чужом месте, в незнакомых условиях, без оружия и почти без одежды, он чувствовал себя крайне неуютно… Ну да, действительно, зачем продаваемым рабам одежда, и уж тем более – оружие? Если Марк хоть что-то понимал в данном вопросе, наслушавшись историй от взрослых, то в иные времена рабов на торгу могли вообще раздевать догола, чтобы повыгоднее показать их покупателям. А тут им хоть штаны оставили, и на этом, блин, спасибо!..

– А разве на Ганзе есть рабство? – невольно вырвалось у него.

Сосед опустил глаза. Вздохнул.

– Нет, конечно. Ну… официально – нет. Понимаешь?

О’Хмара скрипнул зубами. Еще как понимает!

– А еще на Ганзе – очень строгий пропускной режим. Тут на каждом углу – охрана и проверка документов. Так что сбежать отсюда и правда невозможно, – с сожалением закончил русоволосый.

Марк неприязненно покосился на него, но, еще раз оглядев свое узилище и все, что находилось вокруг, вынужден был признать: да, смыться будет довольно проблематично!

Он, немного подумав, перебрался в другой угол клетки – подальше от разговорчивого соседа – и привычно, как после тренировки, уселся на пятки, положив ладони на колени. Первым делом нужно было успокоиться и разложить по полочкам полученную информацию. А уж потом – думать о планах спасения.

И главное – ни в коем случае не паниковать! Не показывать всем этим «чистым» своего страха. Ведь он – алтуфьевец! Марк, сын Хмары, охотник и воин! Скавен! Мужчина, в конце концов!

Раз… и два… Вдох… и выдох. Спокойно, О’Хмара! Спокойно. Спокойно…

Итак, кое-что прояснилось. Он – в Большом метро, да не где-нибудь, а на станции, принадлежащей Ганзе! Да еще и в качестве раба, товара! Нечего сказать, завидное положение!

Но как же он все-таки попал сюда?

Ответ в данном случае можно было получить только из одного источника.

Марк открыл глаза и повернулся к соседу. Тот вскинул на него вопросительно-ожидающий взгляд.

– Как я сюда попал? – задал скавен мучающий его вопрос. – Ты видел?

– Да. Тебя принесли сюда спящего. Какой-то тип с повадками торговца и его подручный, который тащил тебя на плече вниз головой. Насколько я понял из их разговоров с хозяином… ну, с тем хмырем, который тут всем распоряжается, – парнишка кивнул куда-то в сторону самого большого скопления зевак, – притащили тебя аж с самой поверхности. И захватили где-то чуть ли не вообще в пригороде. Тот тип еще говорил, что пришлось усыпить тебя, а уж потом брать в плен. И…

– Стоп! – Марк поднял ладонь, и русоволосый послушно умолк. – Усыпить?.. Я отлично помню, что заснул по пути домой, но я думал, это от усталости…

Сосед с сожалением покачал головой.

– Тебе, видимо, незнакомы уловки охотников на людей. Они запросто могут подсыпать тебе в еду или питье какую-нибудь гадость, чтобы потом выкрасть одурманенную жертву без лишнего шума и сложностей… Скажи, ты что-то пил или ел перед тем, как заснуть?

– Ну, в харчевне на… Но мне там точно никто ничего не подсыпал. Максимыч бы не стал, это точно, ему бы потом от наших…

Тут в голове Марка блеснула ошеломляющая и страшная догадка.

– Так… Погоди, – он постарался успокоиться и говорить ровно и без лихорадочной спешки. – Как выглядел тот тип, что притащил меня сюда?

– Ну… – паренек нахмурил брови, силясь вспомнить. – Такой невысокий, на вид добродушный, очень болтливый… Словами так и сыпал, хозяин не успевал отвечать. Руками много размахивал. А на одной руке блестело что-то. Кольцо какое-то.

– Кольцо? Перстень, ты хочешь сказать?

– Ну, перстень… – «чистый» покладисто кивнул. – Я в этом не разбираюсь. Что-то такое серебристое, с какой-то фигней типа когтя…

Все встало на свои места. Марк снова и так же отчетливо, будто это случилось только что, увидел, как хватает его руку, якобы, для рукопожатия, тот караванщик на фактории, как сжимает ее, трясет. Как он, Марк, пытается выдернуть кисть из захвата… и оцарапывается об острый выступ перстня на пальце торговца. Как слизывает кровь с пораненной ладони…

– Ты… что-то вспомнил? – осторожно и участливо поинтересовался «чистый».

О’Хмара посмотрел на ладонь. Длинная и глубокая царапина никуда не девалась.

С-су-у-ука!..

– Он отравил меня с помощью своего перстня! – скавен резким движением показал ладонь соседу. – Не знаю, каким зельем он у него был смазан, но отрубился я довольно быстро. Ч-черт, а я-то думал… И ведь как чувствовал, что с этим что-то не так…

Скавен едва снова не заметался по клетке. На этот раз – от негодования и ярости.

«Чистый» с сочувствием следил за ним.