Ольга Куранова
Нулевой Архетип

– Тогда же, когда и все остальные на платформе, я увидела поток спирита в небе.

– Вы сразу поняли, что это авария в центральной схеме? – уточнил он.

– Федерико, я не слишком разбираюсь в механике платформ, – честно признала Кейн. – Но я прекрасно знаю, что если в воздухе колонна спирита – это плохо.

Допрос неизбежно подходил к самой опасной части – к тому, что произошло в центральном узле. Кейн собиралась солгать, выгораживая Атреса, как она уже лгала, рассказывая эту историю жандармам.

Укрывательство схематика было преступлением, и Кейн не была уверена, насколько риск оправдан.

Линнел могла никогда не проснуться, «Трель» все еще могла достаться Стерлингу.

И все же, если был хоть какой-то шанс, Кейн не имела права его упустить. Она никогда не считала себя хорошим человеком, но даже для нее существовали вещи, ради которых стоит рисковать.

Она не могла выдать Атреса, подписав ему смертный приговор и лишив Линнел последней возможности спасти «Трель».

И, если перестать лгать самой себе, ей просто не хотелось быть причиной чьей-то смерти.

Атрес не был виноват: ни в том, что стал схематиком, ни в том, что никто так и не придумал способа лечить это без точки расщепления.

Так что, возможно, дело было не только в «Трели», не в проблемах Линнел.

По крайней мере, когда несколько лет назад перед Кейн стоял точно такой же выбор – выдать схематика или промолчать – она промолчала.

Впрочем, тогда это совершенно ничем не грозило ей лично. Тогда Федерико Тольди не приходил ее опрашивать и не препарировал спокойным, равнодушным взглядом.

– Расскажите, что произошло, после того как вы увидели утечку спирита.

– Когда я поняла, что случилась авария, я скрыла поток спирита миражом, чтобы не провоцировать панику среди гостей, и отправилась к центральному узлу, – Кейн говорила уверенно и четко, потому что именно так она поступила бы, если бы не медиатор времени.

– Вы взяли с собой Алана Атреса. С какой целью?

В ее показаниях это было самым подозрительным моментом, и Кейн знала, что Тольди не упустит его из виду.

Обычному человеку нечего было делать рядом с центральным узлом. У мастрессы архетипа не было причин брать с собой обычного человека.

– Вам кажется это странным? Я просто растерялась, Федерико. Я не знала, что именно произошло – повреждение двигателя или самой схемы. Алан воздушный капитан, в тот момент мне показалось, что он сможет помочь.

Объяснение было слабым, малоубедительным, и Кейн казалось, что Тольди видит ее ложь насквозь, но именно эту ложь он не мог ни проверить, ни оспорить.

– Это единственная причина? – кончик ручки на секунду замер над страницей блокнота, будто на полуслове.

– Да, – ответила Кейн спокойно и твердо, совершенно отчетливо понимая, что совершает преступление, которое может разрушить всю ее жизнь.

– Хорошо, – Тольди поставил точку.

* * *

Сад на «Трели» располагался почти у самого края верхнего яруса, часть его выходила отдельной площадкой наружу, и в ясные дни с нее можно было увидеть клубящийся где-то внизу Сонм. Сейчас все скрывала облачная муть, в которой раз за разом, как тени под поверхностью воды, проступали образы-обрывки схем: фрагмент крыла птицы, наконечник копья, женская фигура на носу корабля.

«Трель» опустилась слишком низко, почти на уровень Грандвейв.

Было холодно, шаль не спасала от сырости, и на волосах оседала мелкая морось дождя. Вход на площадку почти терялся в тумане, и казалось, что облетевшие розовые кусты стирались до белизны, как незаконченная акварель. Пахло осенью и влажной землей.

Сад производил угнетающее впечатление.

Кейн знала о том, что так будет, и все равно после разговора с Тольди пришла сюда. В детстве это было ее любимое место.

Сад был личным проектом Линнел. Заботиться о нем на воздушной платформе было нелегко, и большую его часть закрывали стеклянными куполами, только эта площадка оставалась открытой. На ней почему-то росли только розы – упрямые северные розы, которые почти никогда не цвели, и даже когда они цвели, их бутоны больше напоминали выцветшие белесые плевки.

Теперь и их не было.

Кейн зябко поежилась и потерла плечи. Ее злила собственная сентиментальность, совершенно ей не свойственная, и эти странные приступы ностальгии.

В конце концов, Линнел позвала ее не для того, чтобы вспомнить прошлое. Она обратилась не просто к подруге детства, а к мастрессе Пятого Архетипа, потому что нуждалась в помощи, и Кейн собиралась сделать все, что в ее силах. В ее планах не было места ни для меланхолии, ни для жалости к себе, ни тем более для уныния, в которое приводил один вид этого сада.

Разговор с Тольди прошел настолько гладко, насколько это вообще было возможным, и все же она чувствовала себя беспокойно. Люди, которые попытались уничтожить «Трель», могли повторить попытку до тех пор, пока верили, что платформа достанется Стерлингу. Вычислить, кто именно использовал разрушающий медиатор, было невозможно, но даже если бы удалось, это все равно не решало главных проблем. «Трель» нуждалась в ремонте, и как можно скорее.

Кейн хотелось действовать, но пока Линнел не приходила в сознание, оставалось только ждать.

Время играло против нее.

Она еще не обсуждала это с Атресом, вообще не виделась с ним после того, как пришла в себя в своей комнате несколько дней тому назад, но даже если бы он согласился со всеми условиями Линнел, предстояло еще каким-то образом спасти ему жизнь. Кейн не лгала, когда говорила, что процесс расщепления схематика считался довольно простым, но ему нигде не обучали, и механизм никто не проверял со времен Первой Катастрофы.

Саму затею – пройти Грандвейв и отправиться к узлу Земли – многие назвали бы путешествием в один конец.

Кейн представила себе Линнел, почему-то именно такой, какой увидела ее на полу в центральном узле, и подумала: просыпайся. Просыпайся, ты очень мне нужна.

Без тебя здесь все развалится.

Шаги за спиной заставили ее вздрогнуть. В первое совершенно безумное мгновение Кейн пришло в голову, что это действительно Линнел, хотя даже если бы она пришла в себя, никто не отпустил бы ее гулять по саду.

В тумане вырисовывалась высокая мужская фигура, почти неразличимая в молочной белизне. Она шла по проходу, никуда не торопясь и как будто без цели, словно прогуливаясь.

– Что вы здесь делаете? – спросил Атрес, подойдя ближе.

Он спросил это прямо, почти строго, как мог бы капитан спрашивать своего подчиненного, и это должно было раздражать, но почему-то только вызвало у Кейн улыбку:

– Вы действительно не умеете вести светскую беседу, Алан.

Атрес казался странно уместным там на площадке – строгая черно-белая фигура, словно сотканная из белесой мути вокруг. Голые розовые кусты по бокам дорожки будто обрамляли его в терновую раму.

– Врач советовал вам лежать, – Атрес проигнорировал, что она назвала его по имени, и встал рядом с Кейн, заложив руки за спину.

– Это было несколько дней назад, – пожалуй, глупо было вот так храбриться в его присутствии, потому что она все еще чувствовала себя истощенной, но Кейн просто не хотелось пока возвращаться в комнату. – Вы беспокоились за меня, я польщена.

Она сказала это не всерьез, полушутя, но Атрес все равно ответил без улыбки:

– Я не беспокоился за вас, я осматривал «Трель». Хочу понять, во сколько мне обойдется помощь Линнел Райт. Не думал, что платформа в настолько плачевном состоянии.