Ангела Меркель. Женщина – канцлер. Портрет эпохи

Она устала. Утомлена и истощена, как были Аденауэр и Коль после своих четырнадцати и шестнадцати лет пребывания на посту канцлера. Затягивавшиеся до глубокой ночи переговоры, не прекращавшиеся телефонные марафоны и плотно спланированные рабочие будни не прошли даром. Но если оба ее предшественника не могли вообразить свою жизнь вне должности канцлера и никому не готовы были доверить свое наследие, Меркель говорит просто: «Я бы сказала, в Германии всегда найдется кто-то желающий достичь большего»[9]. Она утверждает, что не собирается вмешиваться в выбор персоны, которая заступит на ее должность как во главе партии, так и во главе государства. Что, впрочем, нисколечко не помешало ей этим все же заняться.

Она радушно приняла в Берлине бывшего премьер-министра земли Саар, Аннегрет Крамп-Карренбауэр, в качестве генерального секретаря ХДС, чтобы подготовить ее к роли преемницы на посту канцлера и руководителя партии. Аннегрет Крамп-Карренбауэр во многом похожа на Меркель: она вдумчива и не склонна к поспешным решениям. Как и Ангела Меркель, к моменту начала своей карьеры неизвестна широкой общественности. Но в целом процесс пошел не гладко. Крамп-Карренбауэр, начинавшая с позиции генерального секретаря, как некогда и сама Меркель, с треском провалилась. Несмотря на то что в декабре 2018 года ее выбрали председателем партии, она не смогла справиться со своей новой ролью в штаб-квартире, расположенной в Доме Конрада Аденауэра. Она теряется в ходе публичных выступлений, не может завоевать уважение со стороны федеральных земель, недостаточно быстро учится. Когда в январе 2020 года тюрингское отделение ХДС вместе с партией «Альтернатива для Германии» как бы случайно выбирает нового премьер-министра, канцлер – уже снова или все еще неофициально будучи главой собственной партии – мгновенно наводит порядок. И дает отбой тюрингским христианским демократам. В самый последний момент, как всегда.

Крамп-Карренбауэр, в тот момент уже занимавшая пост министра обороны, не смогла урезонить федеральное отделение партии в Тюрингии, и тут же утратила авторитет. Меркель исправила ее ошибку. Отставку своей предполагавшейся последовательницы она приняла холодно, – так же, как она расставалась со всеми соратниками, не оправдавшими ее ожиданий.

Уроженка Восточной Германии строит карьеру в Бонне

Лишь в самом начале своей политической карьеры Меркель зависела от других. Но «девочкой Коля», как поначалу со смесью снисходительности и иронии ее называл и сам канцлер, и соратники по партии, она никогда не была. Скорее – открытием сразу трех политиков, занимавших ответственные посты в период объединения Германии. Одним из них, разумеется, был Гельмут Коль, в кратчайшие сроки, не больше чем за год, продвинувший ее с низших позиций до поста министра и заместителя председателя партии. Не менее важное влияние на карьеру Меркель оказал Гюнтер Краузе, который, будучи председателем Совета министров ГДР, руководил процессом объединения и затем стал министром транспорта в объединенной Германии. Он обеспечил ей, занимавшей в тот момент пост заместителя пресс-секретаря правительства ГДР и опасавшейся остаться без работы после 3 октября 1990 года, место в избирательном округе Рюген. Лотар де Мезьер, единственный избранный председатель Совета министров ГДР, позже вице-канцлер и федеральный министр по особым поручениям, также способствовал ее продвижению. В 1990 году де Мезьер пригласил Меркель в свою команду совершенно случайно. Пресс-секретарь председателя совета министров ГДР путешествовать не любил, а потому взамен ему нужен был любознательный и организованный человек, который мог бы сопровождать де Мезьера в многочисленных заграничных поездках. По рекомендации Ханса-Кристиана Мааса, который в то время консультировал де Мезьера, а также занимался поиском перспективных восточногерманских политиков для ХДС, она и заняла эту должность.

Таким образом, лишь случайности и личные связи, появившиеся в поворотное для Германии время, подняли Меркель, женщину ниоткуда, до уровня министров, заседавших в Бонне. Поначалу она – как и сам Лотар де Мезьер – была лишь удачной находкой, которую Боннская республика обрела на просторах ГДР.

Однако через некоторое время де Мезьер уходит из политики из-за обвинений в связях с КГБ, Гюнтер Краузе теряет пост из-за предположительно нелегальной деятельности. А Ангела Меркель остается. Никакой предыстории, никаких ошибок, никакого самомнения, никаких скандалов.

Для Христианско-демократического союза, истощенного девяностыми, измотанного и ослабевшего, понуро наблюдавшего за концом эры Коля, это значило очень много. И уж точно намного больше, чем могла похвастаться значительная часть западногерманского состава ХДС. Вся карьера западных политиков прошла на фоне правления Гельмута Коля, они оказались замешаны во множестве неприятных историй, произошедших за время его канцлерства. Такие истории, как скандал с незаконным финансированием, становятся для топового политика вроде Вольфганга Шойбле ударом судьбы. Для Ангелы Меркель же он обернулся очередной удачей: тот, кто в политике всего десять лет, да и те провел незамеченным в ГДР, не может оказаться втянутым ни в одну неприятную историю.

То же самое происходило и в других партиях, в которых после 1990 года появились члены из Восточной Германии. Так что Ангела Меркель была не единственным политиком этого переломного этапа истории, кто достиг высоких государственных должностей: Йоахим Гаук стал федеральным президентом, Вольфганг Тирзе (СДПГ) – председателем бундестага, Катрин Гёринг-Эккардт (Зеленые) – кандидатом в бундестаг, Маттиас Платцек (СДПГ) – председателем партии. Мануэла Швезиг и Франциска Гиффай подают большие надежды в СДПГ. Этой оппозиционной партии всегда везло на толковых выходцев из Восточной Германии.

Целое поколение вовлекается в политику после 1989 года, и к успеху приходит намного больше людей, чем можно было ожидать, если отдельно рассматривать исключительную карьеру Меркель. Происходит нечто похожее на события 1968 года в Западной Германии, когда десятки тысяч студентов внезапно становятся политически ангажированными из-за попытки исключить радикально левые течения из политики в целом и управления страной в частности (так называемый Антирадикальный указ). И через тридцать лет своего начавшегося на этих забастовках пути Йошка Фишер, Герхард Шрёдер и Юрген Триттин пришли к тому, чтобы взять на себя руководство страной. Так же, как Ангела Мергель, Йоахим Гаук и Вольфганг Тирзе появились на политической арене после мирной революции в Восточной Германии, эта троица – наследники событий 1968 года. Вот только Меркель не понадобилось тридцати лет, чтобы добраться до самого верха.

С юности Ангела Меркель сравнивала себя с западногерманскими сверстниками. В дом уккермаркского священника в Темплине, где росла Ангела Каснер, часто приезжали гости из Западной Германии. Когда она родилась, их семья жила в Гамбурге, однако через несколько недель после рождения дочери переехала в Восточную Германию. Отец Ангелы, евангелический священник, получил приход в Бранденбурге. До строительства Берлинской стены в 1961 году родственники с запада часто приезжали в гости, а Каснеры любили проводить отпуск в Гамбурге или на Бодензее. После строительства стены встречаться с родственниками стало сложнее. Зато активизировался обмен внутри евангелической церкви в Западной и Восточной Германии. Каснер тем временем был назначен руководить церковным колледжем в бранденбургском городке Темплине.

У Ангелы Меркель было много возможностей наблюдать за приходящими людьми, и при этом она отмечала, что в состоянии поддержать любую беседу. Это ощущение, а также высокие требования родителей, физическое образование и собственная амбициозность подарили в ее первые годы работы в Бонне уверенность, что ей не нужно прятаться в тени других. «Если ты можешь решить интеграл, то и беседу с Норбертом Блюмом переживешь»[10], – сказала она себе, когда пришло время переговоров с внушительным министром по вопросам занятости о предоставлении рабочих мест восточногерманским женщинам.

Одновременно она наблюдала низвержение Гельмута Коля, оценивая его чисто аналитически. Она видела, как пошатнулся авторитет бывшего канцлера. Но сам он не ушел. Пост канцлера давно стал для него собственным герметично запаянным космосом. Вошедшая в легенды подозрительность Коля ко всем его потенциальным конкурентам обратилась на некогда им же выдвигаемого в качестве будущего и весьма многообещающего преемника, а ныне председателя коалиции ХДС/ХСС Вольфганга Шойбле. Вопреки обещанию уступить пост страдающему после покушения параличом нижних конечностей Шойбле, он баллотировался еще раз. И проиграл.

Ангела Меркель имела возможность в непосредственной близости наблюдать за потерей сил и влияния, и тем не менее неготовностью оставить пост. И она начала прикидывать собственные шансы. Вообще-то после поражения своей партии она собиралась немного переждать. Например, вернуться в свой избирательный округ в Рюгене и заняться им. На прошлых выборах 1989 года ей дали всего 37,3 %, что объяснялось не только глубоким экономическим кризисом, все еще царившим на территории восточногерманских земель через восемь лет после объединения. Это был знак, что нужно серьезнее воспринимать роль главы ХДС в Мекленбурге – Передней Померании.

Несколько недель она даже размышляла о том, чтобы уйти из политики. Если бы она не стала политиком, то, например, с удовольствием занялась бы вопросами трудоустройства, рассказывала Меркель журналистке Эвелин Ролл. О возвращении в науку речи не шло, времена изменились. «Я отлично понимала, – бесстрастно резюмирует Меркель в разговоре с Гюнтером Гаусом, – что я <…> не смогу заниматься фундаментальной наукой в новых изменившихся обстоятельствах»[11].

Следуя зову самолюбия, она постаралась убедиться, что сможет прожить и без политики. Правда, доказывать ей это так и не пришлось. Потому что новому председателю партии Вольфгангу Шойбле нужен был честный и лояльный генеральный секретарь. Ему нужна была женщина, и он взял Ангелу Меркель. Ту, которая «однажды выберет правильное время для того, чтобы покинуть политику и при этом не остаться полумертвой развалиной»[12]. И которая с этого момента прикладывает все силы, чтобы остаться в политике и ни в коем случае не дать соперникам шанса избавиться от нее.

Она меняет тактику. Она освобождает и себя, и ХДС от Гельмута Коля и всей его компании. Коль получал финансирование партии от лиц, имена которых скрывал до самой своей смерти. Его последователь не смог сойти с кривой дорожки, и буквально через несколько месяцев ему пришлось освободить пост, так как стало известно, что и он получал незаконное финансирование. ХДС остается без главы. Меркель же оказывается единственной, кого точно нельзя заподозрить в вовлеченности в скандал. И тогда она делит наследство с Фридрихом Мерцем: Меркель занимает место Коля и Шойбле на посту председателя партии, Мерц же возглавляет парламентскую фракцию ХДС/ХСС. Впрочем, их союзу не суждено было просуществовать слишком долго: Меркель пошла наверх, Мерц был вынужден сойти на ближайшей остановке.

В эти годы становится совершенно очевидно, насколько до сих пор недооценивали Меркель, полагая, что «дама из Восточной Германии» – феномен преходящий для политики такого уровня.

Через шестнадцать лет, проведенных Меркель у руля государства, она уходит сознательно, не под давлением извне и не страдая от потери власти. В эпоху, когда политика становится максимально персонализированной, она отказывается от трагических жестов, как во все время своей работы избегала патетических фраз. Германия, в отличие от большинства стран, оказалась невосприимчивой к современному типу лидерства и шумным политическим веяниям. И причиной тому вовсе не немецкое прошлое, а в первую очередь – совершенно нехаризматичная, приземленная, спокойная глава правительства. В этом плане ее можно назвать наследницей не Гельмута Коля или Герхарда Шрёдера, а, скорее, Гельмута Шмидта. Именно он, будучи канцлером и главой ХДС, сказал: «Если политику кажется, что он видит будущее, ему стоит сходить к врачу». Во время его правления Шмидта обвиняли в том, что он равнодушный технократ. Меркель бросают обвинения в том, что ей так ни разу и не удалось тронуть сердца немецкого народа.

Меркель приходилось бывать и в более безвыходных ситуациях, чем осенью 2018 года, когда над Германией, как ноябрьский туман, повисла усталость канцлера. Катастрофический провал на выборах поверг партию в оцепенение. А решающий голос в изнурительном споре с дружественной партией ХСС о верхней границе приема мигрантов получил консервативный гессенский премьер-министр Фолькер Буфье. Его фракция ХДС потеряла 11,3 пункта, и ему удалось остаться на своем месте только за счет коалиции с Зелеными.

Это было плохо. Но ведь не хуже, чем разлад с собственной фракцией бундестага из-за оказания помощи Греции? И не опаснее, чем требования «Меркель должна уйти», звучащие по всему бундестагу, когда коллеги почувствовали потерю канцлером авторитета. И не более унизительно, чем ночное путешествие 11 января 2002 года в Вольфратсхаузен, где ей пришлось преподнести на завтрак баварскому премьер-министру Эдмунду Штойберу пост канцлера, чтобы избежать вотума недоверия от своих соперников-мужчин на закрытом совещании, проходившем в этот момент в Магдебурге. И не оскорбительней, чем те тринадцать минут во время съезда ХДС в ноябре 2015 года, когда Зеехофер отчитывал канцлера перед всеми, как школьницу.

Все эти атаки и мини-революции она или пережила, или отразила. Тот, кто верит в закон сохранения энергии – механическая энергия изолированной системы остается постоянной, – знает, что за падением всегда следует взлет. И наоборот. «В переносном смысле это значит, что за положительным этапом всегда следует отрицательный и наоборот. Если часто побеждаешь на выборах, потом последует множество поражений. А за поражениями опять начнутся победы»[13]. Так Меркель объяснила свою позицию журналисту газеты Zeit Джованни ди Лоренцо. И таким образом она все выдержала. Просто не принимая близко к сердцу даже то, что должно было касаться ее лично.

Но в 2018 году все изменилось. Система Меркель перестала быть замкнутой, и энергия стала утекать. Ближайшее окружение, и в первую очередь супруг Йоахим Зауэр, отговаривали ее баллотироваться еще раз. У канцлера будто на лице были написаны усталость, нетерпение и фрустрация, вызванная миграционным кризисом. Ее взгляды рассыпались грудой осколков: американский президент Дональд Трапм превратил ее из главной дамы Европы в главную европейскую противницу США. Британия собиралась выходить из Евросоюза, одной из причин называя политику Меркель в отношении беженцев. Казалось, в Германии не может быть заметной правой политической силы, кроме ХДС/ХСС. Стоило только Меркель уйти с поста председателя, как партия «Альтернатива для Германии» тут же получила преимущество в бундестаге.

Меркель ищет аварийный выход. Организованная передача власти ей не удается. Одновременно трое претендуют на роль ее преемника, как в ХДС, так и на посту канцлера. Попытка идти по выбранному ею самой пути провалилась.

И тут случается нечто неожиданное. С начала 2020 года миру угрожает коронавирусная инфекция. А что же канцлер? Она вновь демонстрирует все те качества, которые в ней ценят народ, партия и международные партнеры: она действует разумно и осмотрительно. Она без сожалений прощается с тем, в чем раньше была уверена. И ведет страну и Европу через кризис. С кризисами она всегда справляется отлично.

В этот раз она уже не сомневается. Ей больше нечего терять. И в первые месяцы ей сопутствует удача.

Глава II

Жизнь

Не существует образца, по которому можно писать биографию Ангелы Меркель. Ее заслуги не с чем сравнить, нет контекста, в котором их возможно было бы оценить, несмотря на жизнеописания Вольфганга Тирзе, Йоахима Гаука и других. Прежде всего это связано с тем, что еще ни один политик так сильно не сливался с собственным постом, оставляя в тени личные качества. Меркель великолепно умеет разграничивать частное и профессиональное. Кто бы ни взялся за изучение биографии самой известной гражданки бывшего ГДР, в конце концов он натыкается на одну и ту же «загадку». Окружение Ангелы Меркель чрезвычайно скупо на свидетельства о ее личной жизни, так же, как и сама канцлер. И хоть это и облегчает описание ее политической карьеры, но одновременно затрудняет ответ на вопрос, как она достигла этих вершин.

Трудное сближение

То, какой представится жизнь Меркель зрителю, зависит всего лишь от точки зрения: будет ли это взгляд друга или противника. Расматривает ли ее политолог, скандальный блогер, журналист или историк. Но также и от того, какие источники будут вам доступны, насколько можно доверять тому, что сообщает сама канцлер, а также ее друзья, спутники и преимущественно сдавшиеся конкуренты. Будет ли труд написан в 2005 году, по истечении первых лет ее правления и на пике власти и популярности, или осенью 2015 года, вскоре после кризиса миграционной политики. Или, как и эта книга, она пишется на самом закате исключительной политической карьеры.

А важнее всего, будет ли жизнь Меркель освещаться с восточно- или с западногерманской точки зрения. Кто вообще имеет право писать о ней? Когда два западнонемецких журналиста в 2013 году издали книгу о «Первой жизни Ангелы М.», восточнонемецкий политик из партии Зеленых Вернер Шульц написал: «Они (западные немцы) не смогли по-настоящему понять ее, так как не были знакомы с политическими реалиями ГДР, которые и формировали подобный тип личности. Только тот, кто знаком с несвободным обществом ГДР, сможет понять привыкшего приспосабливаться к нему человека»[14].

Он имел в виду, что понять Ангелу Меркель сможет только тот, кто также имел опыт жизни в ГДР. Однако, возможно, все наоборот, и, чтобы дать максимально точную оценку работе канцлера, необходимо хорошо разбираться в том, как в Западной Германии принято вести дела и принимать политические решения? В конце концов, почти половину своей жизни она существовала и мыслила именно в этих реалиях. Да и вообще: нужно ли глубоко погружаться в жизнь и карьеру человека, вглядываться в детали, чтобы адекватно написать о них? Все выпущенные до сих пор книги созданы авторами из Западной Германии. Почему так? «Лучше всего понять ее были бы способны западногерманские журналисты», – говорит (восточногерманский) журналист Александр Озанг, на протяжении многих лет работавший с Ангелой Меркель. Но так как западногерманские главные редакторы полагают, что восточные немцы не имеют понятия о том, как делается настоящая политика, Меркель повезло «сохранить часть собственной личности в секрете. <…> У нее навсегда остается возможность спрятаться в одном из своих убежищ, переждать, пережить»[15].

Все зависит от точки зрения, но в случае с Меркель это еще более верно, чем в любом другом. Потому что те немногие вещи, которые мы о ней знаем, складываются в последовательную биографию, лишь когда их связывают воедино. С закрытыми личностями всегда так: каждый может интерпретировать ее карьеру в соответствии со своими намерениями, и лишь от воли (или произвола) автора зависит, какая картина предстанет перед читателем.

В первые годы своей политической карьеры Меркель обходилась несколькими историями из своего детства, юношества и первых лет работы, прошедших в ГДР. Многие из них являются спорными и оспариваются ее друзьями, бывшими коллегами и политическими соратниками. И лишь постепенно она позволяет узнать о себе чуть больше, нежели воспоминания о годах учебы в школе и университете, выпечке сливовых пирогов и варке картофельного супа. Но и эти рассказы подвергаются тщательной цензуре.

На интерес к ее биографии Меркель отвечает общими фразами, лишь поверхностно представляющими основные вехи ее жизненного пути, но при этом заставляющимислушателя воспринимать их ровно так, как нужно рассказчику. Разве сомнения ученицы, стоящей на трехметровой вышке для прыжков, не стали символом всей ее карьеры? Разве цены, по которым местный кооператив оплачивает чернику собирающим ее людям, не стали уже для юной Ангелы символом провальности социалистической экономики? Разве всеобщее недоверие, впитанное еще в ГДР, не стало лучшим средством защиты в политических кругах демократического Запада? Канцлер подталкивает нас именно к такой интерпретации. Но разве не могло на самом деле все быть иначе? Менее однозначно, более случайно, противоречиво?

Разумеется, в биографии Ангелы Меркель встречаются закономерности, свойственные биографиям всех политиков из Восточной Германии ее поколения. Для всех них жизнь разделилась на «до» и «после». Точка разрыва – это 9 ноября 1989 года, день, когда прежний спикер ГДР Гюнтер Шабовски по недоразумению объявляет свободу передвижения для всех граждан Восточной Германии и таким образом фактически обрушивает Берлинскую стену. Это происшествие спутало все планы и привлекло в политику множество восточных немцев. Некоторые из них разделили с канцлером успешную карьеру «после». Маттиас Платцек и пожилой католик Вольфганг Тирзе достигли высочайших постов в рядах СДПГ, Вернер Шульц и Катрин Гёринг-Эккардт сыграли важные роли в рядах Союза 90 / Зеленых, протестантский священник и уполномоченный по управлению архивами Штази Йоахим Гаук стал федеральным президентом. Грегор Гизи и Сара Вагенкнехт десятилетиями сохраняют за собой влиятельные должности в оппозиции.

Однако только Меркель и Гаука постепенно перестали воспринимать как восточных немцев. Гауку удалось отделиться от толпы бывших граждан ГДР, потому что всей своей беспокойной жизнью он показал пример того, чего можно достичь. «Гаук продемонстрировал, чего все мы могли достичь», – говорит о нем Вольфганг Тирзе. А что же Ангела Меркель? «Я быстро нашла новую работу, у меня было множество возможностей, чтобы расширить горизонты. Но многие люди, которые в то время были старше меня, их не имели, хотя наверняка с не меньшей охотой внесли бы свой вклад в создание свободного общества»[16]. Так говорит Ангела Меркель в интервью об Ангеле Меркель.

Вполне очевидно, что резкий карьерный взлет спровоцировал негативное отношение со стороны тех, кто в новой объединенной Германии чувствовал себя проигравшим. «Они считают ее предательницей»[17], – говорит театральный менеджер Михаэль Шиндхельм, занимавший соседний с ней кабинет в Берлинской академии наук в 80-е годы XX века. И это подтверждают нередкие вспышки гнева, наблюдающиеся во время визитов Меркель в общежития для беженцев и предвыборных выступлений после 2015 года. Личный успех и удачное вхождение в общенемецкую реальность также не дает покоя тем, кто остался на обочине. Слушая речи Меркель, они видят свои упущенные возможности и обвиняют ее в том, что она забыла собственное прошлое и интересы граждан Восточной Германии. На другой, светлой стороне объединения Германии канцлера ждали и положительные моменты. «Для успешных восточных немцев она стала ориентиром»[18], – считает успешная писательница из Восточной Германии Яна Хензель, пишущая об особенностях самовосприятия восточных немцев после объединения.

Учиться «жить незаметно»

Ангела Доротея Каснер родилась 17 июля 1954 года в Гамбурге, где учились ее родители. Ее мать Херлинд родом из Данцига преподавала латынь и английский язык, отец был протестантским теологом. Буквально через несколько недель после рождения дочери они переехали в ГДР. Отец Хорст Каснер, родившийся в Берлине, приехал в Западную Германию ради учебы, теперь же он был готов вернуться в Восточную Германию из-за нехватки священников в рядах лютеранской церкви Берлина-Бранденбурга и занять приход в Квитцове, деревне в Западном Бранденбурге.

В этот момент у него не было никаких иллюзий касательно раскола Германии. Западная интеграция ФРГ была необратима, ГДР через год после смерти Сталина и подавленного 17 июня 1953 года восстания намертво увязла в Восточном блоке. Объединение Германии в пятидесятые годы казалось чем-то совершенно нереальным. Церкви ГДР находились под постоянным давлением, государственным репрессиям в первую очередь подвергались юношеские церковные организации. Верующих не принимали в высшие школы, у школьников из религиозных семей не было шансов однажды получить высшее образование. Но именно поэтому Каснер и еще некоторые священники с запада переезжают на восток. Их задача – не найти себе местечко потеплее, а следовать туда, куда посылает церковь. «Мы шли туда, где были нужны», – объясняет Каснер журналисту журнала Spiegel Александру Озангу[19]. И это решение отразилось на жизни всей его семьи.

Уже в первые годы своей жизни дочь священника переживает то, что определит весь ее период взросления и жизнь ее семьи. С одной стороны, это умение идти против течения: перед строительством Берлинской стены в 1961 году почти 3 млн восточных немцев выбрали иной путь, чем западные. Спустя годы Хорст Каснер говорил, что он бы отправился и в Африку, если бы его об этом попросила церковь. С другой стороны, дети священника изначально учились приспосабливаться к существующей реальности, по возможности не выделяться, прагматично стремиться к лучшей жизни во враждебном обществе. «Быть несогласными – это основополагающее свойство восточнонемецких христиан», – говорит католик и член СДПГ Вольфганг Тирзе. Все жили в этом двойственном состоянии, и лишь в некоторых случаях оно приводило к открытому протесту. Большинство научилось «жить незаметно», говорит Тирзе. Так было и с семьей Каснеров.