Десять секретов школы Квиксмит

Лила сделала паузу, чтобы перевести дух, но не слишком долгую, поэтому Кип не успел вставить ни слова.

– …то есть торт-мороженое в виде щенков! – решительно выпалила Лила.

Кип смотрел на девочку во все глаза, не веря, что она замолчала. Он впервые в жизни видел, чтобы люди говорили настолько быстро (к тому же помогали себе руками во время речи).

– Кстати, как тебе мои волосы? – спросила Лила. – Можешь не пялиться, а просто спроси!

Но Кип замешкался.

– Она закончила говорить, – подсказал профессор Мо.

– Э-э-э… что ты с ними сделала? – промямлил Кип.

Улыбка Лилы подсказала мальчику, что её ответ вряд ли покажется ему осмысленным.

Лила сложила ладони рупором, приложила ко рту и громко прошептала:

– Глаз – это умение видеть невидимое, плюс павлин в качестве красоты! Как тебе символ?

Профессор Мо и Лила вывели Кипа через сводчатый проход в очередной внутренний двор. Он был намного больше первого, вдобавок его устилал ковёр свежей зелёной травы.

В самом центре высилась огромная башня из красного кирпича: точно такая же, как изображённая на марке. На ней имелось четыре циферблата, смотревших на север, юг, запад и восток, причём каждый показывал разное время.

По двору, на равном расстоянии друг от друга, были расставлены двадцать квадратных палаток из белого шёлка. Вокруг них парили и кружили бесчисленные летающие объекты: светящиеся сферы всех цветов и размеров, вращающиеся многослойные диски и парящие пирамиды с глазами.

Ну а глаза Кипа, так и норовившие разбежаться во все стороны, в конце концов остановились на девочке и мальчике, которые гонялись за стрекозой размером с птицу.

– КОТИК любит делать дроны, – объяснила Лила. – Это её хобби.

– Разве у компьютеров бывают хобби? – спросил Кип.

– Не забывай, что Котик не простой компьютер, а, во-первых, суперкомпьютер и, во-вторых, таинственный! – напомнила Лила. – Короче, добро пожаловать на день открытых дверей в школе Квиксмит! Жди всего, чего угодно, но даже не пытайся угадать, что тебя ждёт!

Словно в подтверждение её слов в ясном голубом небе беззвучно взорвался и расцвёл тёмно-розовый салют.

Ослепительные искры не погасли, а застыли в воздухе, сложившись в слово, написанное гигантскими буквами высотой с кучевое облако:

БА-БАХ!

Кип медленно обернулся, глядя на палатки и детей, бродивших по двору. Впечатление было такое, что он смотрит на всё сквозь плотный красный фильтр.

– Всё стало красное, – признался он, вопросительно подняв глаза на профессора Мо и Лилу. – И… даже на вкус тоже.

Кип покрутил языком во рту, пытаясь понять, что происходит.

– Вишня? Суперфокус! Как ты это сделала?

– Никаких фокусов, – ответила Лила. – Просто фейерверк «Вишнёвая бомба». Торопись насладиться, он длится лишь пару минут.

– К сожалению, всего увидеть мы не успеем, – сказал профессор, – поэтому выбирай, что тебе нравится.

Они медленно пошли вдоль палаток, а Кип вслух читал вывески.

МЫСЛЕВОЛНЫ

ПРЯЖА ВРЕМЕНИ

СКОЛЬЗОТОК

Когда эффект фейерверка начал рассеиваться, Кип остановился перед палаткой с вывеской «ЧЕРВОТОЧИНЫ». Он поискал глазами вход, но в этот миг тощий как жердь мужчина в мотоциклетном шлеме и защитных очках откинул белое шёлковое полотнище, чуть не сбив с ног профессора Мо.

– У него четыре руки! – невольно вскрикнул Кип.

– Это профессор Стимпанк, – объяснила Лила. – Он возглавляет кафедру Странных изобретений. И ведёт Технологию червоточин на первом курсе.

– Осторожнее! – взревел Стимпанк. – Беглая червоточина! Держитесь подальше!

Лила едва успела оттащить Кипа в сторону, когда профессор промчался мимо них, преследуемый загадочным пурпурным мерцающим вихрем. Проносясь над лужайкой, вихрь втянул в себя травинки и ромашки, которые мгновенно приняли форму вращающегося конуса. Стимпанк обежал вокруг палатки и пошёл на новый виток, полы белого лабораторного халата развевались за его спиной. Мерцающая червоточина неумолимо настигала мужчину, теперь они оба были похожи на два смерча, несущихся друг за другом. Лила прыснула, и Кип понял, что может без страха выпустить наружу смех, копившийся внутри.

– Разве червоточины лиловые? – спросил он, отсмеявшись.

– Вообще-то нет, – ответила Лила. – Мы их подкрашиваем, чтобы видеть, где они находятся.

– Это… необходимо… – пропыхтел Стимпанк, снова проносясь мимо них. – Особенно когда они убегают!

Стимпанк ещё раз обогнул палатку и опять появился в поле зрения Кипа. Теперь он гнался за червоточиной, размахивая в воздухе маленьким чемоданчиком стального цвета.

– Что будет, если червоточина его поймает? – спросил Кип.

Профессор Мо снял красные очки и заменил их на другие – в клетчатой оправе.

– Ох, это будет…

Но Кипу не довелось услышать окончание предложения. Внезапно он вновь почувствовал чихотную тошноту или тошнотную чихотку – одним словом, чихноту, – и очутился перед коваными воротами, через которые прошёл всего десять минут тому назад. Ошеломлённый мальчик быстро вернулся в Конфуцианский дворик, а к нему навстречу уже выбегали оба встревоженных профессора и Лила.

– Прошу меня извинить, – выпалил Стимпанк, с трудом переводя дыхание. – Не беспокойся, я запер беглянку!

При этом он одновременно похлопал по чемоданчику, разгладил смятый лабораторный халат, поднял на лоб защитные очки и снял с головы мотоциклетный шлем. Примятые шлемом волосы тотчас распрямились и редкими белыми вихрами встали над его головой.

– Ну и задала же мне гонку эта озорница-червоточина, – пропыхтел он. – Думаю, придётся завести себе лишнюю пару ног.

– Кстати, профессор Стимпанк, я рассказывал вам о Кипе? – спросил Мо. – Знаешь, Кип, профессора так давно называют Стимпанк, что все забыли его настоящее имя!

– Все, включая меня! – воскликнул Стимпанк, разом пожимая руки Кипу, Лиле и профессору Мо.

Он передал Лиле шлем и чемоданчик, вытащил из кармана маленький будильник, а следом ещё пять таких же, и принялся ловко жонглировать ими, шагая в сторону соседнего двора.

– Спорим, ты гадаешь, настоящие у него руки или нет? – затараторила Лила, примеряя шлем. – Некоторые люди стесняются спросить, правда, профессор Стимпанк?

– Несомненно! Да что там говорить, я и сам ОЧЕНЬ застенчив!

– Значит, они настоящие? – брякнул Кип.

– Хм, зависит от того, что ты понимаешь под словом «настоящие», – ответил Стимпанк, даже не глядя на летающие перед ним будильники. – Дело в том, что со своими, так сказать, оригинальными руками я распрощался много лет тому назад. Когда я был моложе, мои эксперименты почти всегда заканчивались взрывами.

Он наклонился к Кипу, как будто собирался поделиться с ним какой-то секретной информацией.

– Все мои четыре палки-чесалки бионические. Однако они весьма рукастые. Работают на Странной энергии. Моё личное маленькое изобретеньице. А теперь, не хочешь ли попробовать угадать, как работают червоточины? Какие будут идеи?

Кип задумчиво кивнул.

– Ну… телепортация?

– Нет, нет и нет! Телепортация – это та-а-а-а-к старомодно! – Стимпанк замахал руками. – В наши дни телепортируются только престарелые пенсионеры.

– Червоточины изгибают и замыкают на себя пространство-время, – подсказала Лила. – Как будто Вселенная гоняется за собственным хвостом. Правильно, профессор?

– Почти, – кивнул Стимпанк. – Энергия – это материя, материя – это энергия. Если энергия избирает кратчайший путь, почему бы и нам не последовать её примеру?

Они проходили мимо одной из палаток, и вдруг сквозь белый шёлк прямо на Кипа выплеснулось нечто свежее и прохладное. Мальчик инстинктивно пригнулся и закрыл лицо руками, не сомневаясь, что сейчас вымокнет до нитки. Как ни странно, он вообще не промок. Кип почувствовал себя ужасно глупо, но вскоре обнаружил, что остальные прохожие делают то же самое.

– Это Скользящий поток, или Скользоток, – рассмеялась Лила, прочитав его мысли. – Советую начать привыкать к нему. Ты теперь в школе Квиксмит, а значит, уже начал настраиваться. Помни, что Странная энергия есть везде и повсюду.

Часы, которыми жонглировал профессор Стимпанк, разом запищали.

– Благодарю вас, профессор, – сказал Мо. – Как раз вовремя. Идём, Кип, у нас назначена встреча.

Стимпанк убрал будильники в карман, вытащил из другого кармана чайник и две чашки. Свободной рукой он энергично помахал Кипу на прощание.

– Я зарезервирую для тебя почётное место на следующий семестр! – крикнул он. – Ты нужен школе Квиксмит!

– И не тушуйся! – напутствовала мальчика Лила, тоже помахав рукой. – Возвращайся скорее. Честное слово, ты не пожалеешь. Это будет просто бомба: мисс Твисс прочитает Письмо!

– Спасибо, – поблагодарил Кип. – Пока! О чём она говорила? – спросил он, догоняя профессора Мо.

– Ты про Письмо? – уточнил профессор. – Оно ждало этого часа почти четыреста лет! Все вне себя от волнения. Впрочем, скоро ты и сам узнаешь.

«Вот такими должны быть учителя, – подумал Кип. – И школы».

Несомненно, это место для него. Здесь ему были рады, как нигде и никогда раньше. В школе Квиксмит ощущалось гостеприимство, которого учителя вроде Груббинг никогда не могли бы понять.

Но Кип пока не мог позволить себе радоваться по-настоящему. Его лицо снова сделалось серьёзным. До сих пор никто не упомянул об оплате.

ИЗМЕНИ СВОЙ МИР

Теперь они снова шагали в противоположную сторону от палаток, к поросшим мхом стенам Небесного дворца. Там их уже кто-то поджидал. Подойдя ближе, Кип увидел, что эта женщина на вид намного старше профессора Мо. На ней был тёмно-красный брючный костюм с золотой отделкой. Седые волосы (такие гладкие и аккуратные, что их можно было принять за шляпку) были уложены в форме пирамидального улья стального оттенка. Губы слегка кривились в печальной задумчивой улыбке, как будто нечто невидимое оказывало на неё чудовищную силу тяжести.

– Поздравляю, Брэмли! – сказала она.

Точнее, произнесла в его голове, но не сказала вслух: печально изогнутые губы не шевельнулись.

– Ты проделал отличную работу, чтобы попасть сюда, и мы потрясены твоими успехами.

Это был голос, который мог бы читать закадровый текст к лучшим документальным фильмам о природе.

«Это же она говорит, – подумал Кип. – Точно, она. Но как?»

– Кип, познакомься с мисс Твисс, – встрял профессор Мо. – Декан школы Квиксмит.

– Полагаю, ты пытаешься понять, каким образом меня можно слышать? – поинтересовалась мисс Твисс. – Очень давно мой рот и голосовые связки были повреждены тяжёлой болезнью. Но под волосами у меня спрятана Мыслеволновая линза (продолжение и усиление физического мозга), которая проецирует мои мысли непосредственно в твой мозг. Можно сказать, я подаю и посылаю мысли так же, как чревовещатели посылают свой голос, не шевеля губами. Не беспокойся, это односторонний процесс: я никоим образом не могу слышать, о чём ты думаешь.

Кип ошалело кивнул. Мисс Твисс смерила его долгим гипнотическим взглядом, словно читала тайные иероглифы, проступившие на лице мальчика. Трудно было понять, в самом деле она улыбается или нет. Но через несколько секунд Кип заметил, что, несмотря на грустное лицо, глаза у мисс Твисс добрые и живые.

– Пора обсудить условия твоего обучения, – сказала после паузы мисс Твисс. – Прежде всего стипендия. Мы очень хотим, чтобы ты поступил в Квиксмит, поэтому готовы позаботиться обо всём: мы купим для тебя необходимые принадлежности и материалы и полностью оплатим твоё обучение. После окончания школы ты ничего не будешь нам должен.

Кип не помнил, чтобы хотя бы раз в жизни был так счастлив, как в этот миг. Только теперь улыбка наконец-то поверила, что может без опаски появиться на его губах. Передние зубы тоже не смогли остаться во рту и выглянули наружу, чтобы посмотреть, чему все радуются.

– Если ты поступишь к нам, – продолжала мисс Твисс, – тебе будут открыты тайны Вселенной, которые ты бы никогда прежде не постиг и не узнал. И конечно, эти тайны запустят твой разум кувырком, а твоё воображение пустится выписывать сальто!

Когда она произнесла слово «воображение», солнце вышло из-за великолепного пушистого облака. Луч света упал на тёмные камни Небесного дворца, озарив стену, покрытую серебряными надписями на сотнях языков. Некоторые фразы были знакомы Кипу, другие представляли собой просто череду рисунков, точек или линий.

Мальчик поискал надпись на английском и вскоре нашёл её прямо перед собой, на уровне глаз.

ИЗМЕНИ СВОЙ МИР

– Девиз нашей школы, – объяснила мисс Твисс.

Некоторое время все молча смотрели на стену, давая Кипу возможность найти своё собственное значение этих слов.

– В школе Квиксмит, – добавила мисс Твисс, – к тебе будут относиться не как к ребёнку, но как к феноменальному человеческому разуму – разуму, способному достичь подлинного величия.

Солнечный свет просвечивал насквозь пряди зелени, зажигал миниатюрные полярные сияния в серых глазах декана.

– Честно говоря, – вступил в разговор профессор Мо, – мы очень надеемся, что твои достижения намного превзойдут сделанное нами.

– А теперь, – сказала мисс Твисс, – настало время принять решение. Ты готов присоединиться к нам?

Кип обернулся и посмотрел на дворик Часовой башни. Рядом с палаткой червоточин Стимпанк состязался сам с собой, подпрыгивая на руках. Дрон в форме облака завис над головой профессора и стал сыпать снегом. Потом из вершины палатки с пронзительным свистом забил гейзер зелёного дыма.

«А вдруг я действительно смогу изменить свой мир?» – подумал Кип, взглянув на школьный девиз.

Ответ мог быть только один.

– Когда начинать?

Профессор Мо захлопал в ладоши, а глаза мисс Твисс утонули в глубоких смеющихся морщинках.

– Но погодите, а как же мой папа? – спохватился Кип, внезапно рухнув с небес на землю. – Он тоже должен дать согласие!

– Разумеется, тебе непременно следует поговорить с отцом, – ответил профессор Мо. – Как и нам, со своей стороны. Нужно обсудить твоё обучение, стипендию и условия проживания в пансионе.

– В пансионе? – ахнул Кип, чувствуя, как его губы сжимаются, а улыбка гаснет. – Ох! Нет, вы не понимаете! Моя старшая сестра пропала без вести. Это случилось семь лет тому назад, но папа до сих пор никуда не отпускает меня одного. Я не уверен, что он позволит мне поступить в школу-пансион, даже если это совершенно бесплатно!

– Естественно, – произнесла мисс Твисс. – Он хочет защитить тебя.

– Позволь нам пообщаться с твоим отцом и объяснить ему, насколько Квиксмит важен для тебя, – предложил профессор. – Надеюсь, нам удастся найти общее решение.

Мисс Твисс распрощалась с Кипом, а профессор Мо проводил мальчика в Сад Гигантских скачков.

На этот раз Кип приблизился к воротам с другой стороны, поэтому смог увидеть, что каждая тропинка снабжена табличкой с номером.

Они остановились перед табличкой, надпись на которой гласила: «88а, Геликс-авеню».

– Вот и кратчайший путь домой. Сначала ты попадёшь на Геликс-авеню, – сказал профессор Мо.

Он протянул руку, и Кип пожал её, а потом повернулся и захрустел по гравию в сторону горбатого мостика.

– До встречи в учебном семестре! – крикнул профессор ему вслед.

Кип ступил на мостик и снова почувствовал уже знакомую чихноту. На несколько секунд перед глазами заколыхался туман, в котором он сумел разглядеть только мелькание смутных геометрических фигур. Когда зрение обрело чёткость, он уже стоял в фотобудке «Подводного мира».

Кип чудом успел вернуться к шахматным столам до прихода Ашли. Аакаш вопросительно посмотрел на мальчика, и Кип с чистым сердцем показал ему большой палец, поднятый вверх.

Очутившись дома, Кип прямиком бросился в спальню. Розочка нежилась на комке ваты в своём домике. Мальчик вытащил белку из хлопкового облачка, бережно пересадил на стопку книг на полу и лёг рядом. Розочка вытянула крошечные лапки, а Кип затараторил со скоростью миллион слов в час.

Он хотел сказать: «Профессор Мо поведал мне про Странную энергию, которая вырвалась и разбежалась в разные стороны в самом начале зарождения мира, а ещё я прошёл через червоточину (даже через две), встретил диковинный суперкомпьютер по имени КОТИК и профессора Стимпанка, у которого четыре руки, и это всё просто… невероятно!»

Но Кип совершенно забыл о Шифростраже, поэтому несказанно удивился, когда из его рта вылетело примерно вот что:

– На базарах Дар-эс-Салама – города в Танзании – блохи размером с козу кусают короля за коленные бивни, а Лысая принцесса продаёт моноброви из волос йети…

Осознав, что он наговорил, Кип покатился со смеху и не смог закончить предложение. Но это было совершенно не важно! Розочка отлично его поняла. Она заворочалась из стороны в сторону, а плоский пушистый хвостик зверька свесился с горки книг, указывая кончиком на «Энциклопедию удивительных вещей».

– Ты права, – согласился Кип. – Там полным-полно удивительных вещей! Чтобы поверить, это нужно увидеть собственными глазами, впрочем, ты и тогда не поверишь! И они хотят, чтобы я туда поступил, представляешь?

Глава 4

БОЛЬНИЦА СВЯТОГО АНТОНИЯ

Кип вместе с отцом сидел в машине и молчал. Несколько листочков сорвались с соседней ивы, упали на ветровое стекло. Тео смотрел прямо перед собой, а Кип безуспешно пытался приподнять поникший лепесток из букетика белых нарциссов, который держал в руках. Неожиданно папа откинулся назад и хлопнул ладонями по коленям. Он взглянул на сына, в этом взгляде было всё, что они оба не могли сказать вслух.

– Может, сегодня будет перелом, – тихо добавил Тео к невысказанному.

Выходя из машины, Кип изо всех сил постарался не хлопать дверцей. Но хотя он очень старался, ему всегда казалось, что он производит слишком много шума на тихой парковке при больнице, где его мама жила с тех пор, как они переехали.

– По крайней мере, здесь лучше, чем на старом месте, – пробормотал Кип, и отец кивнул.

По прогнозу, после обеда намечался дождь, но пока было сухо. В саду оказалось полно пациентов и посетителей, они сидели на пластиковых стульчиках или прогуливались по двое или трое. Но мама Кипа сидела в комнате отдыха совсем одна и смотрела куда-то поверх половиц. Широко раздвинутые занавески пропускали внутрь тусклый солнечный свет. Пыльца и пыль плавали в воздухе, как тихие вихри солнечного снега.

Кип сел рядом с мамой, папа остановился рядом с ним, положив руку на плечо сыну. Наверное, сейчас они могли бы позировать для семейного портрета.

– Мам, смотри, что я тебе принёс, – сказал Кип и вручил ей букетик нарциссов.

Мамино лицо прояснилось, она поднесла цветы к свету и залюбовалась ими, как будто впервые в жизни увидела нарциссы.

– Ты так добр, – безучастно проговорила она.

Когда Роуз взглянула на него, в сердце Кипа что-то затрепетало, как язычок пламени в ветрозащитном фонаре.

– Твоя мама, наверное, очень тобой гордится! Такой воспитанный молодой человек, просто загляденье.

– Мам… – произнёс Кип.

– Где же твоя мать? – перебила Роуз, озираясь по сторонам. – Я бы хотела с ней познакомиться. Уверена, она ужасно милая, правда?

– Роуз… – начал было Тео, но запнулся и замолчал на полуслове.

Она отложила цветы, встала и направилась к высокому зеркалу, висящему на стене. Но на полпути застыла и снова заозиралась, как будто забыла, куда шла. Медленно развернувшись, Роуз побрела обратно к креслу, увидела Тео и Кипа и застыла на месте.

– Я ищу свою дочь, – сказала она, и в её глазах заметалась паника. – Вы не видели мою Сьюзен?

Кип до боли прикусил губу. Каждый раз, когда они навещали маму, страшные воспоминания возвращались с новой силой. Вот и сейчас он с тошнотворным ощущением беспомощности понял, что его разум затягивает в прошлое.

Когда это случилось, Сьюзен было примерно столько же лет, сколько ему сейчас. Брэмли тогда жили в бывшем домике береговой охраны, на самом краю щербатых, поросших травой скал, освежаемых ветрами и водяными брызгами. В тот день Тео вернулся с работы и увидел, что входная дверь широко распахнута, а дом пуст. Он бросился искать родных и обнаружил только Роуз, потерявшую сознание после удара молнии. Жена лежала на тропинке, ведущей к морю, среди обожжённой, ещё дымящейся травы. Пятилетний Кип выбежал к ней из тени старого разрушенного маяка: оглушённый, напуганный, но целый и невредимый. А вот Сьюзен… за несколько недель поисков удалось найти лишь пропитанную морской водой балетку в чёрно-белую зебриную полоску, валявшуюся на разбитых волнами камнях у подножия скал.

В больнице доктор пригласил Тео и Кипа в безукоризненно чистый кабинет, где мальчик никак не мог отвести глаз от искусственного загара и ослепительно-белых зубов этого незнакомого мужчины. Разговор отпечатался в памяти Кипа, как последствие вспышки яркого света, несмотря на то, что тогда он был совсем мал.

– Удар молнии может вызвать самые необычные поражения мозга, – объяснил Белозубс.

– Какого рода поражения? – спросил Тео.

Кип никогда не забудет, как дрожал голос отца.

– Вы же видите, доктор, это не просто потеря памяти, а странная отрешённость, как будто она не знает, что реально, а что нет. Как нам всё исправить?

– Да, ситуация весьма необычна. Скажу откровенно, полное выздоровление маловероятно, – ответил Белозубс, решительным жестом закрывая файл с историей Роуз. – Лучшее, что мы можем сделать для пациентки: обеспечить уход и проявлять заботу.

С тех пор Кип и Тео делали лучшее, что могли: обеспечивали уход и проявляли заботу.

Постоянно и во время каждого визита.

Пришла медсестра, дала Роуз лекарство. Кип взглянул на пузырёк с таблетками. Название на этикетке показалась ему знакомым – большая Г и маленькая к. В следующее мгновение он узнал и всё слово: «Гриттлшэнк».

Столкнуться с воспоминанием о школе Квиксмит в обыденном мире было настолько неожиданным, что Кип несколько секунд смотрел на пузырёк, смакуя радость восхитительного секрета.

Но вскоре до него донёсся голос отца.

– Рози… – говорил Тео. – Рози, теперь нас только трое. Ты, я – Тео, а ещё наш Кип.

– Тео… – повторила она. – Кип… – Роуз ненадолго замолчала. – Но сейчас все там, снаружи, – с недоумением произнесла она. – А разве Сьюзи там нет?

Кип взял маму за руку. Это было похоже на то, как если бы они с отцом искали Роуз в густом тумане. Время от времени она звала их, и они бежали на звук её голоса. Но когда прибегали, то каждый раз оказывалось, что они слышали всего лишь эхо.

– Может, выйдем отсюда, дорогая? – предложил Тео. – Побудем на свежем воздухе?

Тео открыл окно, прохладный ветер ворвался в комнату. В тот же миг Кип почувствовал, как его чудесную тайну выдуло наружу, а на месте секрета осталась только холодная бесстрастная решимость.

Вечером того же дня они с отцом поужинали и смотрели какую-то глупость по телевизору, устроившись рядышком на диване. Говорить им обоим совсем не хотелось, но в груди Кипа отчаянно жгло, и он понимал, что должен сказать правду.

– Я не поеду, пап.

Тео поставил кружку на кофейный столик.

– Я не поеду, – вновь заявил Кип. – В Квиксмит. Я не могу оставить маму. Что, если она со дня на день меня вспомнит? А меня не будет рядом – и всё угаснет? А вдруг из-за меня это никогда не случится? Нет, я не могу уехать.

Тео тяжело выдохнул через нос, выключил телевизор и посмотрел на сына.

– Кип, я был уверен, что отвечу отказом, когда профессор пришёл сюда и рассказал о стипендии. Позволить тебе отправиться в школу-пансион… конечно, это меня пугало, представлялось слишком опасным. Но я должен переступить через себя. Речь не обо мне, Кип. Речь о тебе. Ты умный, причём намного умнее меня. В любом случае ты достаточно умён, чтобы понимать: возможно, тебе выпал шанс, который вряд ли когда-нибудь появится в твоей жизни ещё раз. Представь, что луч прожектора вдруг упал прямо на тебя, всего на мгновение, а через миг уйдёт навсегда.

– Но как же мама? – спросил Кип.

Он взял диванную подушку и ткнул пальцем в потёртую ткань на уголке.

– Твой новый наставник заверил меня, что Квиксмит – лучшая школа в мире, – продолжал отец. – Она настолько хороша, что её существование держится в секрете, поэтому преподаватели могут выбирать детей, которые действительно заслуживают права там учиться. И нам даже не нужно платить, Кип! Что мешает тебе выучиться, стать блестящим доктором – величайшим в истории! – вернуться сюда и вылечить маму?

Вернуться и вылечить маму? Почему Кипа никогда не посещала такая идея? Это же очевидно! Волна благодарности захлестнула мальчика и вылилась в объятие, в которое он с такой силой заключил отца, как будто никогда не хотел отпускать.

РАСТЯНУТЫЙ ЛИМУЗИН

Пролетело несколько недель, и вот, холодным утром понедельника, Кип и Тео ёжились на парковке жилого комплекса «Ильстов». Розочка не спала и сидела настороже в маленькой переноске, стоявшей на тротуаре. Она предчувствовала приключение, тельце зверька трепетало от возбуждения. Ровно в пять часов тридцать минут перед ними остановился белый лимузин: длинный и гладкий, точно такой же, в каких ездят разные знаменитости. Двигатель тихо мурлыкал.