Стальной узел

А что там, в кирпичном здании, казарма? Видимо, она. Вон полевая кухня дымит, и машины стоят только грузовые. Но много личного состава в этом здании не разместишь. Охрана станции, саперные и железнодорожные ремонтные подразделения. Вон еще здание, поменьше. Это административное здание, там начальство квартирует. И три легковые машины возле здания. Штаб какой-то или комендант станции в нем расположился? А что вон в тех лабазах? Движения никакого, но, может, мне просто с этой стороны не разглядеть. Если склады, то ворота у них с другой стороны. Вот! Стая птиц взлетела с крыши, как будто ее вспугнули. Значит, там какое-то движение.

Со стороны замаскированного «Зверобоя» потянуло запахом мясной каши. И только теперь Омаев вспомнил, что сильно хочет есть. Они ведь ничего не ели с самого раннего утра, когда прорывались из леса. Потом бой с тремя «тиграми», снова пришлось путать следы и уходить от возможного преследования. И так весь день.

Логунов, Омаев и Бочкин сидели у костра и с жадностью уминали кашу с тушенкой. Бабенко с автоматом ушел чуть ниже, заняв там пост и охраняя танк со стороны леса. Коля Бочкин рассказал, что лес абсолютно дикий и нехоженый. Как у них в Сибири. И уж точно сюда ни техника не въезжала, ни люди здесь не проходили в большом количестве. Следов прокладки связи или строительства позиций тоже не было. Даже когда здесь шли бои, то лес не очень-то и бомбили. Видать через него никакие части не проходили, технику в нем скрывать никто не пытался. В лесу очень много поваленных подгнивших деревьев, много валежника, через который не продраться пешему человеку. Потом танкисты стали обсуждать то, что увидели на станции с расстояния. Логунов согласился, сославшись и на свои наблюдения, что немцы чего-то ждут, что идет или завершена подготовка к ремонтным работам. Сформированы даже ремонтные поезда. Два поезда на тяге мотодрезины, видимо, пойдут восстанавливать пути на небольшом расстоянии. Есть и маневровые паровозы, целых три штуки. И к ним подцепили по три платформы и теплушку, наверное, для солдат. А еще у каждого состава платформа, на которой установлены пулеметы, и по краям они обложены мешками с песком. Охрана! Но поезда стоят не под парами. Значит, не сегодня и не завтра начнутся работы. Тем более что два открытых угольных склада пусты. Это тоже заметил Омаев и сам Логунов. Наверняка есть еще места, где хранится уголь для паровозов. И есть закрытые склады. Для такой станции нужно много угля или дров.

– Товарищ старшина! Василий Иванович! – Омаев подошел ближе и заговорил тихим голосом: – Давайте я один пойду? Вам же тоже не положено по Уставу отходить от машины, как и механику-водителю. Или дайте мне Колю.

– Ты видел, как станция охраняется? Коля хороший танкист, но тут больший опыт нужен. Устав! Устав много чего не велит, но обстановка требует. Сейчас танк бесполезен, Руслан. Вот закончим благополучно разведку, тогда снова по Уставу воевать начнем. А пока наш «Зверобой» – лишь блиндаж и огневая точка в лесу.

– А может, на танке ворвемся на станцию, пронесемся? И урон нанесем врагу, и сразу все, что нужно, увидим!

– У них там две зенитные батареи. Ты что, не видел? Они из нас в два счета металлолом сделают. Все, хватит, Руслан! Нас сейчас здесь двое самых опытных, кто может провести разведку и подойти к станции. Вместе нам идти не резон. Лучше разделимся. Так и меньше заметными будем, и площадь для разведки больше охватим. И шанс есть, что хоть один из нас вернется. Давай смотреть подходы для тебя и для меня.

Когда Омаев ушел, Логунов положил руку на плечо Бабенко.

– Остаешься за главного, Семен! Что бы ни случилось, главным для тебя остается: сохранить сведения, если они будут. И спасти танк. Если Руслан вернется, а я нет, то ты их с Колей обоих вытащи, пожалуйста. Никто так «тридцатьчетверку» не знает, как ты. Никто не умеет так с танком обращаться, как ты. Вытащи ребят и «Зверобой» верни к нашим.

– Ну-ну, Вася, ты это… – начал было Бабенко, но Логунов стиснул ему плечо своими стальными пальцами. Механик-водитель сглотнул и кивнул с готовностью. – Не волнуйся, Вася, все сделаю. Я смогу.

Логунов вышел к колючей проволоке со стороны оврага. Тут было удобнее пробраться и больше шансов отойти к своим, если его заметят. Даже с вышки. Овраг укроет от пулеметного огня, и он позволит незаметно отойти в любом направлении. Старшина подполз к самой проволоке и посмотрел на часы со светящимся циферблатом. Патруль прошел двадцать минут назад. Через десять минут снова пройдет, и в его распоряжении будет полчаса, чтобы пробраться на территорию станции.

Логунов лежал и рассматривал станцию. Основательно все делают фрицы. Расчистили полосу вдоль леса и оврага. Столбы вкопали, проволоку натянули. Дорожку песком посыпали. Вот лампочек на столбах маловато, но тут ничего не поделаешь. Электростанция разрушена, энергии генератора не хватает, чтобы осветить весь периметр. Обходятся больше прожекторами: луч влево, луч вправо. А патрули с фонарями ходят, а что фонариком высветишь в такую ночь? Разве что танк, а вот столб можно и не заметить, пока лбом в него не уткнешься.

Вытерев вспотевший лоб рукавом комбинезона, старшина снова приподнял голову и прислушался. Так и есть, негромкий разговор. На немецком… А вот и звук шагов, мелкие камешки под сапогами похрустывают. Логунов пониже спустился на животе в овраг и стал смотреть. Три человека. Два рядовых и скорее всего ефрейтор. Винтовки на ремнях висят, на груди фонарики. Но включен только у одного. Ясно, батарейки экономят. Крайний солдат светил в основном под ноги себе и своим товарищам. Но иногда луч его фонарика скользил по колючей проволоке. Пару раз патруль останавливался, и солдаты что-то обсуждали, направляя луч куда-то под деревья.

Внимательно смотрят, но без излишней настороженности, оценил поведение патруля Логунов. И винтовки висят на плечах, а не в руках. Не опасаются нападения. Видать тихо у них тут. Расслабились. Вот затихли голоса и звук шагов. Логунов подвинулся ближе к проволоке и посмотрел вправо, влево. Сюда луч прожектора не светил вообще никогда, так что скорее всего его можно не опасаться. Старшина взял заготовленные заранее сучки с развилками на конце. Резать проволоку нельзя – патруль сразу увидит и поднимет тревогу. А вот ползать Логунова научили еще до войны. Хорошо научили. Уперев сучки в землю, старшина приподнял одну часть колючего ограждения. Потом поднатужился и вторым сучком приподнял другую часть. Совсем немного. Он увеличил проем, в который смог осторожно и не зацепившись проползти сам.

Все, теперь осмотреться и убрать сучки, спрятать их здесь же, чтобы была возможность вернуться за пределы станции этим же путем. Убедившись, что поблизости нет солдат, Логунов, низко пригнувшись, обошел фундамент старой водонапорной башни и вышел к путям. Здесь было уже светлее, горели прожектора, которые хоть и не полностью освещали всю территорию, но все же при их свете можно было с вышки заметить человека.

Омаев попал на станцию на немецком грузовике. На повороте дороги, где она проходила через лес, он увидел трех солдат, которые накачивали колесо машины. Удивительно, что в темное время суток за пределы расположения части выехала машина, но пробитое колесо было объяснением, почему немецкие солдаты нарушили определенный заведенный порядок. По ночам без острой необходимости никаких передвижений солдат и машин на оккупированной территории не допускалось.

Солдаты забрались вместе с водителем в кабину. Видать, замерзли посреди леса. Решение пришло мгновенно, и Омаев, как тень, метнулся на дорогу. Догнав машину, которая, покачиваясь на кочках, только еще набирала скорость, он вцепился руками в задний борт, подтянулся и головой вперед повалился под брезент в кузов грузовика. Теперь главное, беглый осмотр. Он видел, когда вел наблюдение за станцией, что досмотр машин проводился поверхностно. Просто кто-то из солдат на въезде заглядывал в кузов, а потом следовал взмах рукой, и машина въезжала на территорию.

Больно ударившись коленом обо что-то железное, танкист стал шарить руками. Это были связки железных «костылей», которыми рельсы крепились к деревянным шпалам. Чуть дальше вся часть кузова до самой кабины была набита свернутыми кусками брезента и маскировочной сетки. Передвинув ножны с дедовским кинжалом на живот, Руслан с зажатым в руке пистолетом улегся между тюками и прикрыл себя сеткой. Теперь не пропустить момент, когда машина проедет контрольный пункт. Потом нужно будет как можно быстрее выбраться из-под сетки и спрыгнуть.

И вот машина остановилась. Послышались голоса немецких солдат. А спустя минуту брезент на кузове сзади откинулся, луч фонарика скользнул по грузу. Омаев замер и постарался не дышать. Он готов был, как пружина, резко распрямиться и броситься на врагов, если его сейчас заметят в кузове. Рука сжала рукоятку пистолета. Но луч света исчез, полог с шумом опустился, и снова послышались голоса. Потом машина тронулась дальше. Руслан тут же выбрался из-под сетки и выглянул в щель. Машина ехала к складам возле здания комендатуры. На этом участке станции было относительно темно, только свет фар машины освещал дорогу. Но возле комендатуры светили прожектора. Надо срочно прыгать и искать укрытие.

Руслан спрыгнул с машины и, держась рукой за борт, пробежал по инерции несколько метров, а потом с разбегу упал в кучу песка, едва не выронив пистолет. И тут завыла сирена. Мгновенно перекатившись через кучу песка, танкист лег за ней и затаился. Где-то совсем близко поднялась стрельба. Несколько винтовочных выстрелов, потом сухой треск немецких автоматов. Чуть дальше в стороне вдруг начал бить ручной пулемет. Взрыв гранаты, еще один. Что это? Нападение партизан? Но стрельба далековата от станции.

Стрельба стала затихать, но потом вспыхнула с новой силой. Теперь по территории станции вдруг забегали немцы, кто-то гортанно выкрикивал команды. Один за другим стали гаснуть прожектора. И теперь Омаев расслышал, что в ночном воздухе вдруг возник низкий гул авиационных двигателей. «Неужели командование не дождалось результатов разведки и решило нанести авиационный удар по станции? А я лежу совсем близко от путей!» Но тут в его сторону побежали солдаты, и Омаев снова замер. Несколько мотоциклов с люльками пронеслись в темноте мимо, один за другим они останавливались возле колючей проволоки. И на каждом мотоцикле был пулемет. Значит, немцы опасались не столько налета авиации, сколько нападения со стороны леса. Или партизан, или диверсионной группы. Рука нащупала какой-то кусок мешковины. Медленно, чтобы немцы не обратили внимания на резкое движение, стараясь не шуметь, Руслан натянул мешковину на себя, чтобы совсем слиться с этой кучей. Хорошо еще, что он лежал с противоположной стороны кучи песка, ближе к ограждению, и с дороги его видно не было.

Логунову тоже не повезло. Сирена застала его лежащим между колесами товарного вагона. Он просто не успел перебежать дальше. И старшину тоже удивила странная стрельба, которая раздавалась где-то западнее станции. Но он успокоился, когда понял, что бой идет совсем в другой стороне, не там, где он оставил «Зверобой». В этот момент прозвучал короткий гудок маневрового паровоза. Вагоны вздрогнули от толчка. Вдоль состава пробежали солдаты. Кто-то делал знаки сигнальным фонарем. Логунов быстро перекатился через рельс, едва не попав под колесо вагона. Ситуация становилась напряженной. Спрятаться негде, немцы все ближе. Увидев, что дверь вагона чуть приоткрыта, он вскочил на подножку и протиснулся в сырую вонючую темноту. Суда по запаху, тут недавно перевозили капусту. И она местами подгнивала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Уже в 1941 году Всесоюзный электротехнический институт разработал первый прибор ночного видения. Появились модели для оснащения автомобилей и бронетехники и портативная версия прибора для разведчиков. Прибор позволял ехать в полной темноте со скоростью до 25 км/ч, так как видимость была ограничена 30 метрами.

2

ТПУ (танковое переговорное устройство) – система внутренней связи экипажа танка. Обеспечивает передачу речевых сообщений между членами экипажа и коммутации любого из них на внешнюю связь, а также на связь с командиром возможного пехотного десанта на танке.