Девятка

Вера Стах

Девятка

Глава 1

– Муж изменяет мне со своей сиделкой, – произношу я громким, чтобы перекричать музыку, но в то же время ровным и безэмоциональным голосом. Всего лишь констатирую факт и, озвучив его, абсолютно ничего не чувствую. Ни ревности, ни злости, ни разочарования. Это не смирение, нет, мне действительно всё равно. Пятнадцать лет в браке, и я не испытываю даже раздражения, только равнодушие. Что странно, из этих лет отчётливо помню только последние два года. Два года, которые Мика – мой муж – проводил в основном в больнице.

Борьба с раком истощила не только его, но и меня. Говорят, трудности сближают, но мы, видимо, исключение из правил. Мы не сблизились, болезнь насильно держала нас вместе. А когда муж пошёл на поправку, мы настолько устали друг от друга, морально и физически, что больше не было ни сил, ни желания находиться в одной комнате. Два года назад в наших отношениях появилась трещина, сейчас же между нами пропасть. Глубокая и тёмная. Теперь мы избегаем друг друга, точнее я избегаю его, часто задерживаясь в офисе допоздна. А Мика… Мика сконцентрировал всё своё внимание на молоденькой сиделке, работающей у нас на дому последние полгода. Она олицетворяла для него надежду на жизнь, на спасение. Да, он определённо видел в ней своего ангела-спасителя. Миловидное, по-детски наивное личико, приятная улыбка, живые, искристые, не умудрённые опытом серо-голубые глаза, длинные белокурые кудри, постоянно заколотые на макушке. Чем не ангел?

Их роман завязался где-то месяца два-три назад. И уже тогда мне было всё равно. Единственная эмоция, всколыхнувшая моё чёрствое, судя по всему, сердце – смех. Меня искренне забавлял тот факт, что, выходя за Мику замуж, я думала о том, что если мы разведёмся, то это будет из-за моей измены. Что я могу сказать? Я была молода, наивна, в меру высокомерна и чересчур заносчива, что, впрочем, не удивительно, ведь мне только-только стукнуло двадцать, а Мике на тот момент уже исполнилось тридцать пять. И я не сомневалась в том, что он будет не в состоянии завести интрижку с молодой любовницей, ведь у него есть молодая жена. Сейчас подобные мысли кажутся, мягко говоря, глупыми.

Услышав шокирующую новость о моём муже, подруга и по совместительству коллега, поперхнулась лонкеро и уставилась на меня большими широко распахнутыми карими глазами так, словно я призналась, что на прошлых выходных занималась групповухой со всей хоккейной командой Jokerit прямо в раздевалке.

– Ты серьёзно? – Сату, не верит своим ушам.

– Серьёзней некуда, – утвердительно киваю в ответ. – На следующей неделе собираюсь подать на развод.

– Не понимаю… после всего, что он… что вы прошли… Как так?

Хочется ответить «любовь прошла, завяли помидоры», но останавливаю себя, – финка не поймёт этого выражения.

– Что не делается, всё к лучшему, – безразлично пожимаю плечами и залпом опустошаю бокал с игристым вином. Тянусь к початой бутылке, чтобы наполнить опустошённый бокал, но неожиданно за спиной раздаются громкие, перекрывающие музыку, выстрелы. Бутылка выскальзывает из руки и падает на пол. Звук разбивающегося стекла заглушают режущие слух одичалые крики, заставляющие волосы на затылке встать дыбом, и новые выстрелы. Я не успеваю среагировать, сгруппироваться или элементарно спрятаться под столом, повинуясь первобытному инстинкту самосохранения, не успеваю ничего предпринять, поскольку меня вместе с Сату и другими сносит потоком людских тел. Всё происходит как в тумане, нет времени даже задать мысленный вопрос «какого чёрта?!».

Всего минуту назад мы с подругой, коллегами и работниками других офисов наслаждались долгожданным корпоративом, а теперь перепуганные сидим на грязном липком полу, прижимаясь друг к другу будто малые дети.

В ушах всё ещё звенит от выстрелов, а сердце колотится с такой скоростью, что кажется оно вот-вот не выдержит нагрузки и в ближайшие секунды и вовсе остановится. Я чувствую лёгкий озноб и пытаюсь подавить нарастающую панику. Закрываю глаза, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, считаю до десяти и снова открываю глаза. Дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется.

Первое, что приходит в голову – события вчерашнего вечера. Хотя событиями это назвать сложно… Я ополоснула лицо холодной водой после снятия макияжа, промокнула мягким полотенцем и устало взглянула на своё отражение. Долго смотрела в пустые, ничего не выражающие глаза и думала о том, какая у меня серая, никчёмная и до неприличия скучная жизнь. Каждый божий день одно и то же. И кроме измены мужа за последние месяцы, если не годы, совершенно ничего не происходило. Не жизнь, а жалкое существование. Наверное, это кризис среднего возраста. «Господи, как же мне хочется перемен, глобальных перемен, разворота на все сто восемьдесят градусов! Хочу попробовать что-то новое, неизведанное. Хочу окунуться в пучину страстей. Хочу вновь почувствовать себя живой, а не трупом среди живых».

Бойся своих желаний…

* * *

Внимательно сканирую помещение. Всех заложников усадили спиной к сцене, где всего несколько часов назад выступала Йенни Вартиайнен, и приказали молчать. А на сцене теперь вышагивал один из вооружённых людей. Другие распределились по залу: по одному около двух выходов, один по центру, двое у правой стены, двое – у левой, а один разгуливал рядом с заложниками, сосредоточенно рассматривая лица всех и каждого. Итого – девять человек. Но что-то подсказывало мне, что остальные шныряют по зданию в поисках… чего-то. Все – мужчины крепкого телосложения, все в идентичной одежде: чёрные армейские ботинки, чёрные штаны из плотной ткани, чёрные водолазки, чёрные балаклавы с прорезями для глаз и рта и чёрные кожаные гловелетты. Одежда полностью скрывала их кожу от любопытных глаз. Не видно ни родимых пятен, ни татуировок, в наличии которых я не сомневалась.

На плечах оперативная кобура с пистолетом, на ремне с правой стороны в кожаных ножнах – здоровенная деревянная рукоять охотничьего ножа. «Финского производства», – невольно отмечаю про себя. С левой стороны прикреплены рации, а в руках все до единого сжимают автоматы. Хочется добавить «Калашникова», но в оружии я полный ноль. И какими именно автоматами они пользуются мне неизвестно, да и никакого значения это не имеет. Не думаю, что почувствую разницу, если меня пристрелят.

«Тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор»… – проносятся в голове строки из Пушкинской сказки о царе Салтане, и я с трудом подавляю смешок. Нервы начинают сдавать, и я снова закрываю глаза и медленно считаю до десяти.

Распахнув уставшие веки, осторожным взглядом обвожу людей в чёрном. И пока никто не смотрит в мою сторону, как можно тише открываю сумочку и достаю мобильный телефон. Сигнала нет. Парень, сидящий слева, в метре от меня, делает то же самое, но и у него нет сигнала. Видимо, захватчики постарались. Молодой человек, тем не менее, не тушуется и, включив камеру, начинает вести скрытую сьёмку.

«Опасный шаг. Надеюсь, его не засекут», – думаю я, убирая бесполезный телефон обратно.

Не понимаю, что людям в чёрном понадобилось в здании Logomo. Logomo – это так называемый офисный отель, который сдаёт комнаты разных площадей, похожие на аквариумы для людей, под офисы на определённый и неопределённый сроки. Здесь нечего красть. Разве что украшения и деньги у заложников… Но кто в наше время пользуется наличными? Я сама к банкоматам подхожу только во время путешествий по менее цивилизованным странам. Значит, дело не в деньгах. Что имеет ценность?.. Информация?

Да и дело не только в Logomo… Мы находимся в городе Турку. Здесь никогда ничего не происходит, по крайней мере ничего настолько серьёзного и масштабного. В любой другой точке Европы или Скандинавии – за исключением, пожалуй, Исландии – такое происшествие, как захват заложников, выглядело бы более естественно, но не в Финляндии, стране с одним из самых низких показателей преступности в мире. И так странно наблюдать за тем, что обычно видишь только в криминальных сериалах и боевиках. Разве такое бывает в реальной жизни? Может это какой-то злой розыгрыш, спланированный больным на голову человеком и снимаемый прямо сейчас на скрытую камеру? Или это всего-навсего сон? Кошмарный сон, порождённый воспалённым от чрезмерного количества алкоголя мозгом? Я, наверное, напилась и вырубилась в зале, вот и снится всякая хрень. Этого просто не может происходить наяву…

«Но происходит!» – отзывается разум.

– Вставай! – рявкает неприятный голос с хрипотцой надо мной, и я вздрагиваю от неожиданности, потеряв нить логических рассуждений. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с леденящими душу голубыми глазами одного из террористов (они ведь террористы?). – Тебе нужно особое приглашение, сука?! – тычет в меня пальцем. – Встала быстро!

Всё тело напрягается, а мышцы будто наливаются свинцовой тяжестью. Я в полном оцепенении продолжаю пялиться на мужчину, не в силах сдвинуться с места.

– Какого хера, Крот? – подаёт голос один из тех, что стоит у стены слева от меня. Могу поклясться, что он нахмурился. – Босс ясно дал понять…

– Его здесь нет, – обрывает Крот, – и в его отсутствие босс – я. На всё про всё уйдёт не меньше часа, так что есть время поразвлечься.

Поразвлечься?.. Кажется, я перестаю дышать.

Мужик у стены долго смотрит на моего мучителя, словно общается с ним при помощи мыслей, после чего передёргивает плечами и отвечает: – Ладно, только давай по-быстрому.

Крот снова поворачивается в мою сторону. Его губы растягиваются в жуткой улыбке, больше похожей на оскал. Не церемонясь, он хватает меня за руку выше локтя и рывком ставит на ноги. Сумочка, слетев с колен, с глухим звуком шлёпается на пол. Остальные заложники быстро отползают от меня как от прокажённой, освобождая дорогу. Как говорится, каждый за себя. Я не сержусь, я бы сделала то же самое на их месте.

Стальные пальцы сильнее сжимают руку, до боли впиваясь в кожу, и тянут за собой. Я не сопротивляюсь и не истерю. Тихая и покорная, как жертвенная овца, идущая на убой. А что мне остаётся? Что я могу сделать против здорового амбала с автоматом и его собратьев по оружию, разбросанных по периметру? Упасть на колени и умолять о пощаде надтреснутым голосом, содрогаясь от беспрерывных рыданий? Что-то не вериться, что женские слёзы хоть как-то подействуют на него. Подобное поведение скорее вызовет раздражение, за которым молниеносно последует оплеуха или пощёчина. М-да, слезами его точно не проймёшь, не тот тип мужчин. Этот, судя по всему, понимает лишь деньги и грубую силу. А у меня нет ни того, ни другого. Можно, конечно, попытаться врезать верзиле между ног или ребром ладони ударить по горлу, но что это даст? Улизнуть я всё равно не смогу, – не успею и двух шагов пробежать, как получу пулю в затылок. Нет, необходимо выждать подходящий момент. Чёрт, откуда во мне столько хладнокровной рассудительности?!

Крот быстрым шагом проходит по коридору, таща меня за собой как мешок с картошкой. Вокруг ни души. Кричать бесполезно. Краем глаза замечаю настенные часы. Полчетвёртого ночи. Большая часть народу свалила с вечеринки ещё час назад и давно нежится в тёплой постели, ни о чём не думая и не переживая. Счастливчики!

Заметив офис с открытой дверью, мужчина дёргает меня за руку и заталкивает внутрь. В страхе пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь задницей в икеевский стол. Закрывается бесшумная дверь, изолируя от внешнего мира. В тишине раздаётся оглушающий щелчок замка. Ощущение будто кто-то спустил курок, и прозвучал выстрел. Чувство безысходности обволакивает липкими влажными щупальцами. Ладони вспотели, и я непроизвольно вытираю их о бёдра, обтянутые легинсами из эко-кожи.

Самодовольно ухмыльнувшись, Крот снимает автомат, вешает его на напольную вешалку в углу и не спеша надвигается на меня. Я как зачарованная смотрю в холодные глаза хищника, боясь пошевелиться, издать звук, спровоцировав тем самым дикое животное, заключённое в человеческое тело. По спине стекают крупные капли пота. Лёгкая леопардовая блузка начинает прилипать к спине.

Совсем не к месту вспоминается американское телевизионное шоу Punk’d, заставляя до последнего надеяться, что через секунду или две в комнату ворвётся Эштон Кутчер и с улыбкой до ушей прокричит мне: «You got Punk’d!». А после мы все вместе посмеёмся над идиотской ситуацией и над моей предсказуемой реакцией… Но ничего из вышеперечисленного не происходит. Это не розыгрыш. И меня никто не спасёт. Если я ничего не предприму, то меня отымеют как последнюю шлюху. Мне, конечно, нравится секс, в том числе и одноразовый, но только по обоюдному согласию обеих сторон. Меня никто никогда не принуждал, не заставлял и не насиловал. И получение подобного опыта в мои планы не входит.

Дистанция между нами неумолимо сокращается, и я из последних сил подавляю нарастающую панику и напрягаю мозги, надеясь найти хоть какое-то решение. Не хочу, чтобы этот урод прикасался ко мне. Но что я могу сделать?! Попробовать выхватить пистолет из кобуры? Так она на застёжке, – пока расстегну, верзила мне руку сломает. К тому же я не знаю, как им пользоваться… он скорей всего на предохранителе стоит. А где этот предохранитель находится? Чёрт, чёрт, чёрт! Думай, голова, думай!

Он наверняка заставит сделать ему минет… Вот оно! Как только возьму в рот, прикушу со всей силы и буду сжимать челюсти до тех пор, пока их не сведёт судорогой!

– Даже не думай, – будто прочитав мои мысли, цедит Крот. Видимо, он тоже просчитал возможность подобного исхода событий.

Подойдя ко мне вплотную, он запускает руку в мои волосы и, сжав в кулак на затылке, с силой запрокидывает голову. Вскрикнув от боли, я упираюсь ладонями в его широкую мускулистую грудь и, задыхаясь от леденящего страха, заглядываю в глаза насильнику. Сердце в бешеном ритме колотится где-то в районе глотки, отдаваясь гулкими ударами в висках. А в следующую секунду амбал впивается в мои губы жадным поцелуем. Его язык бесцеремонно проникает в мой приоткрытый рот. Он целует меня грубо, требовательно, жёстко, с остервенением изголодавшегося зверя, до крови прикусывая нижнюю губу. Я вновь вскрикиваю, ощущая металлический привкус во рту, и понимаю, что его это заводит не на шутку. Впервые в жизни мне становится страшно, по-настоящему страшно. Уверена, что смогу смириться и отдаться на милость Крота, а в будущем, если останусь в живых, захочу обо всём забыть, хоть и знаю наперёд, как бы я не старалась, у меня не получится стереть из памяти воспоминания об этой ночи.

Нет! Этого не случится! Я не буду играть роль жертвы! Это не моя роль!

В мозгу что-то щёлкает, и мои глаза мгновенно распахиваются. Я расслабляюсь, отвечаю на одичалый поцелуй. Уверенно провожу руками по мужской груди и впиваюсь в неё ногтями. Реакция верзилы предсказуема: с его губ срывается утробное рычание, насквозь пропитанное болезненным желанием; кулак на затылке крепче сжимает волосы. Получив своего рода согласие, я, игнорируя острую жгучую боль, продолжаю. Ладони скользят по животу, и мышцы его каменного пресса тут же напрягаются. Плавно спускаюсь ниже… Пальцы ловко расстёгивают ремень на его штанах.

– Да, давай, сучка, – невнятно бормочет Крот.

Им полностью овладевает приступ ненасытной животной похоти, бдительность притупляется.

«Сейчас!» – неистово кричит голос в голове, подстёгивая.

И я действую без промедления. Хватаюсь правой рукой за рукоять ножа и резко выдёргиваю его из ножен, заставляя мужчину тем самым оторваться от моих опухших губ и отпустить волосы. И до того, как он успевает опомниться и понять, что происходит, молниеносным и точным движением, похожим на выпад кобры, вонзаю нож в его шею. Лезвие рассекает плоть словно масло.

Выпученные голубые глаза застывают в изумлении, а руки инстинктивно тянутся к моей шее. Но поздно, слишком поздно. Его шатает как пьяного. Он делает два шага назад и падает на пол, издав напоследок отвратительные булькающие звуки. Распростёртое бездыханное тело амбала лежит перед моими ногами.

Тяжело дыша, я отхожу к стене и, прислонившись, обессилено съезжаю по ней. Хочу разрыдаться, но не получается. Я лишь ошалело смотрю на труп. Не могу поверить, что я убила его. Я убила человека!

«Что на меня нашло? – неожиданно меня охватывает неподдельный ужас, но тут же отпускает, освобождая место рассудительности: – Возьми себя в руки, тряпка! На это нет времени! Нытьём и самоанализом займёшься, когда будешь в безопасности. А сейчас нужно сваливать!».

Сжимаю трясущиеся пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в ладонь, и заставляю себя подняться на ноги. Меня бьёт мелкая дрожь, но я стараюсь не обращать на это внимания, и обвожу затуманенным взглядом несостоявшегося насильника. Надо бы какое оружие прихватить, но не решаюсь. Пистолетом и автоматом пользоваться не умею, а вытаскивать нож из мертвеца нет никакого желания. Мысленно представляю, как кровь начнёт хлестать из раны и заливать всё вокруг, если выдерну его, и мне тут же становится дурно, в глазах темнеет. Я бы и балаклаву не прочь сорвать, посмотреть, кто за ней скрывается. Праздное любопытство, не более. Умом-то понимаю, что его лицо мне ни о чём не скажет. Я его не знаю и знать не могу, – и дураку ясно, что мы вращаемся в разных кругах. Но для того, чтобы снять маску, необходимо сперва вытащить нож… Любопытство быстро угасает. Фиг с ним, пора сматываться!

Как можно тише открываю дверь, выглядываю в коридор и, затаив дыхание, осматриваюсь по сторонам. Никого. Отлично! Что теперь? Мозг лихорадочно соображает, и от волнения лоб покрывается испариной.

Все выходы наверняка перекрыты, и нет смысла пытаться выбраться из здания, – это равносильно самоубийству. Значит, остаётся только одно – спрятаться в надёжном месте до тех пор, пока не нагрянет полиция. Игра в прятки. Как в детстве. Только на этот раз я играю с террористами и на кон поставлена моя жизнь. М-да, звучит обнадёживающе… Нервно покусывая ноющие губы, выхожу из комнаты на полусогнутых ногах и, забыв закрыть за собой дверь, сворачиваю в сторону столовой. Оттуда я смогу попасть на кухню – идеальное место для пряток.

Адреналин заряжает энергией, и я ускоряю шаг, переходя на лёгкий бег.

«Когда выберусь отсюда и вернусь к обычной жизни, займусь собой. Запишусь на курсы шведского языка и стрельбу из лука, а ещё начну заниматься фитнесом на шесте. Но первым делом подам на развод и займусь поисками съёмной квартиры. А после переезда и новоселья отправлюсь в путешествие в какую-нибудь тёплую экзотическую страну, где непременно заведу курортный роман и оттянусь по полной программе. Пальмы, солнце, бирюзовая вода и десятки сладких фруктовых коктейлей»… – Глаза загораются от предвкушения.

Я настолько погружаюсь в мечты и планы на ближайшее будущее, что не обращаю внимания на открывающуюся дверь мужского туалета. Едва успеваю затормозить в последний момент и чуть ли не врезаюсь в вышедшего из уборной мужчину. Мне требуется лишь секунда, чтобы рассмотреть его. Высокий, подтянутый, широкоплечий, но не качок, как люди в чёрном. Нож и автомат отсутствуют. И одет он иначе: белые кроссовки, серые джинсы, белая футболка и твидовый пиджак болотного цвета в широкую тёмно-серую клетку. Скрывающая лицо балаклава выглядит нелепо, инородно и портит общее впечатление от красивой картинки в стиле смарт-кежуал.

«Чтоб тебя!» – до меня с опозданием доходит, что путь в столовую отрезан.

Я прихожу в себя быстрее незнакомца. Мгновенно срабатывает инстинкт самосохранения, и меня накрывает новая волна адреналина. Я резко разворачиваюсь и стремглав несусь прочь. Мне всё равно, куда бежать, главное – не останавливаться. Из-за громко колотящегося сердца, отдающего в ушах барабанным боем, не слышу, гонится ли за мной мистер Смарт-кежуал.

«Может он не с ними?» – в мыслях проскальзывает вполне резонный вопрос.

Ответ получаю в виде крепкой мужской руки, которая хватает меня за плечо и дёргает на себя. Я теряю равновесие и по инерции врезаюсь спиной в твёрдую грудь грабителя. Не теряя ни секунды, он тянется к моему предплечью, видимо надеясь заломить руку.

«Не на ту напал! – рычу про себя. – Без боя не сдамся!» – И начинаю брыкаться как бешеная лошадь.

– Да успокойся ты, – говорит по-английски, в голосе лёгкая насмешка.

Он смеётся надо мной?! Козёл! Адреналин зашкаливает, и я сопротивляюсь с удвоенной силой. Чудом высвободив руку, завожу её вперёд и, согнув, со всей дури ударяю мужчину локтем в живот. Он громко выдыхает то ли от боли, то ли от неожиданности, и ослабляет хватку. Пользуясь моментом, пытаюсь выскользнуть из его цепких лап, но тщетно.

– Отпусти, урод! – шиплю в негодовании.

Но вместо того, чтобы отпустить, он впивается в мои плечи и грубо толкает в сторону стены. Не дав опомниться, надавливает рукой между лопатками.

– Не рыпайся! – рявкает он, давая понять, что больше не собирается со мной церемониться.

– Да пошёл ты! – огрызаюсь в ответ, отчаянно извиваясь.

Горячие пальцы мужчины смыкаются на правом запястье, словно стальные кандалы, и фиксируют его рядом с моей головой. Обескураженная, я на мгновение затихаю и перестаю сопротивляться. Секундного промедления оказывается достаточно, и Смарт-кежуал всем телом наваливается на меня, впечатывая в стену. Придавлена и полностью обездвижена.

Я тяжело дышу, почти хриплю, хватая воздух открытым ртом. Горло жутко саднит. А мой противник даже не запыхался.

«Надо чаще заниматься спортом», – отчитываю себя.

И до меня, наконец, доходит, что всё это время грабитель просто играл со мной в кошки-мышки. Я же, дура, до последнего верила, что у меня есть шанс на побег, крошечный, конечно, но реальный… Поток мыслей прерывается, когда чувствую, как что-то твёрдое упирается в мои ягодицы. Я застываю. Отлично, просто отлично! Сбежала от одного насильника только для того, чтобы попасть в руки другому. Что за тестостероновое блядство, мать его?!

Бросаю взгляд на мужчину и замечаю странное выражение в его глазах. Что это? Удивление?.. Видимо, он сам не ожидал от себя такой реакции. И желая проверить какую-то свою теорию, он до синяков сжимает мою талию левой рукой и с силой вдавливается в мою задницу твёрдым пахом.

«Что за…» – не успеваю закончить вопрос, как с моих приоткрытых губ непроизвольно срывается рваное дыхание, похожее на тихий стон.

По телу пробегает лёгкое волнение, а низ живота наполняется тяжестью и сладостной истомой. «Какого чёрта?!» – в замешательстве вопит разум.

Осознание того, что тело предательски реагирует под натиском незнакомца пугает больше, чем совершённое ранее убийство. Мужчина тем временем отпускает мою талию, протискивается рукой между мной и стенкой и, приподняв край шифоновой блузки, запускает ладонь в легинсы, а затем в трусики.

– Пусти! – хриплю я и начинаю яростно извиваться, в надежде оттолкнуть его.

– Перестань вилять задом! – гаркает мужчина, и его дыхание обжигает кожу на щеке. – Если, конечно, не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, – угрожающе тихо добавляет он, и я понимаю, что ему стоит неимоверных усилий сдерживать себя.

«Не хочу, – отвечаю про себя. – Но и руку твою между ног тоже не хочу».

Эта та ситуация, о которой говорят: из двух зол выбирают меньшее? Я притихаю. Практически не дышу и закрываю глаза.

Его ладонь продолжает путь к моей промежности. Указательный и средний пальцы медленно скользят вдоль влажных половых губ, раздвигая их, и с лёгкостью входят в пылающее от возбуждения влагалище. Его настойчивые прикосновения отзываются во мне почти неконтролируемым желанием, тело становится мягким и податливым, как пластилин. Дыхание учащается… Господи… Я напрягаюсь, но не произношу ни звука. И только когда большой палец касается клитора и слегка надавливает на него, я всхлипываю… правда не знаю от чего, – от смущения и глухой безысходности или наслаждения и нарастающего вожделения.

– Пожалуйста… – шепчу я, опуская голову; противоречивые чувства разрывают на части.

Самое отвратительное то, что я не знаю, чего хочу больше, – чтобы он остановился или чтобы продолжил. И если бы он-таки решил отыметь меня прямо здесь, в коридоре, я бы скорее всего не сопротивлялась… Более того, отдалась бы добровольно, а после умоляла бы повторить. Грязная лицемерная шлюха!

Слёзы злости и стыда неиссякаемым потоком стекают по щекам, бегут по подбородку и капают на плечо.

Я настолько потрясена происходящим, что не замечаю, как мужчина убирает свою руку и, оторвав меня от стены, уводит в сторону зала. Ничего не соображая, я плетусь рядом с ним, словно накаченная наркотой безвольная кукла. Из оцепенения меня выводит голос грабителя:

– Твою мать!

Я поднимаю голову и смотрю в том направлении, куда уставился мой страж… От представшей картины по спине пробегает холодок. Мы стоим перед открытой дверью офиса, в котором меня домогался Крот. Не могу поверить, что это произошло всего несколько минут назад.