
Полная версия
Новолуние
– Хорошо, – прошептала я, снова кивнув.
Похоже, он чуть смягчился.
– Взамен я тоже дам тебе обещание, – сказал он. – Обещаю тебе, что ты видишь меня в последний раз. Я не вернусь. Я больше не втяну тебя ни во что подобное. Ты сможешь жить своей жизнью безо всякого вмешательства с моей стороны. Все будет так, словно я никогда не существовал.
Наверное, у меня затряслись колени, потому что деревья внезапно закачались. Я чувствовала, что кровь за глазницами бьется гораздо быстрее обычного. Голос его стал тише.
– Не волнуйся, – нежно улыбнулся он. – Ты – человек, и память твоя – не более чем решето. У вас, людей, время залечивает все раны.
– А твоя память? – спросила я. В горле у меня встал ком, я задыхалась.
– Ну… – Он на секунду замялся. – Я не забуду. Но нас… нас очень легко отвлечь. – Он спокойно улыбнулся, но эта улыбка не затронула его глаз, и отступил на шаг. – Полагаю, это все. Мы больше тебя не побеспокоим.
Я отметила про себя слово «мы», и меня это удивило: я уже была уверена, что не способна ничего замечать.
– Элис не вернется, – догадалась я. Сама не знаю, как Эдвард меня услышал – я ничего не сказала, – но, кажется, он понял.
Он медленно покачал головой, не сводя с меня глаз.
– Нет. Они все уехали. Я задержался, чтобы попрощаться с тобой.
– Элис уехала? – спросила я бесцветным от неверия тоном.
– Она хотела попрощаться, но я убедил ее, что для тебя будет лучше, если она просто исчезнет.
Голова у меня закружилась, мне стало трудно сосредоточиться, его слова все вертелись у меня в голове. И тут я услышала голос врача в больнице в Финиксе, когда прошлой весной он показывал мне рентгеновские снимки. «Видите, вот здесь простой перелом. – Он провел пальцем по контуру кости. – Это хорошо. Он легче и быстрее срастется».
Я попыталась отдышаться. Надо было сосредоточиться, чтобы найти выход из этого кошмара.
– Прощай, Белла, – произнес Эдвард все тем же тихим и спокойным тоном.
– Подожди! – прохрипела я, потянувшись к нему и заставляя свои онемевшие ноги нести меня вперед.
Мне показалось, что он тоже подался ко мне. Однако его холодные руки схватили меня за запястья и прижали их к бокам. Он наклонился и на короткое мгновение легко коснулся губами моего лба. Я закрыла глаза.
– Береги себя, – выдохнул он, обдав холодом мою кожу.
Я ощутила легкое движение воздуха и открыла глаза. Листья на небольшом кудрявом клене чуть шевельнулись от его движений. Эдвард исчез.
Я зашагала вслед за ним в лес на подгибающихся ногах, не думая о том, что все мои действия бесполезны. Все признаки его присутствия мгновенно исчезли. Не осталось никаких следов, листья вновь замерли, но я, не думая, все шла вперед. Ничего другого я делать не могла. Надо было двигаться. Если я перестану его искать, все кончится.
Любовь, жизнь, смысл… кончатся.
Я все шла и шла. Время словно перестало существовать, когда я медленно продиралась сквозь густой подлесок. Шли часы, а мне казалось – минуты. Может, время замерло потому, что лес выглядел совершенно одинаково, как бы глубоко я в него ни заходила. Я начала беспокоиться, не блуждаю ли я по кругу, причем очень маленькому, но продолжала идти. Я все чаще спотыкалась по мере того, как темнело, и даже падала. Наконец я зацепилась за что-то ногой – теперь вокруг царила тьма, и я понятия не имела, что это было, – и осталась лежать. Потом повернулась на бок, чтобы дышать, и свернулась калачиком на ковре из мокрого папоротника.
Лежа так, я поняла, что прошло больше времени, чем я думала. Я не могла вспомнить, давно ли зашло солнце. Тут всегда так темно по вечерам? Конечно, как правило, сквозь тучи должен пробиваться лунный свет, просачиваясь в прогалины между ветвями. Но не сегодня. Сегодня небо стало иссиня-черным. Может, луны вовсе не будет: лунное затмение, новолуние.
Новолуние. Я вздрогнула, хотя холодно мне не было.
Я долго пролежала в полной черноте, прежде чем услышала чей-то голос. Кто-то выкрикивал мое имя. Оно доносилось издалека и звучало глухо из-за окружавших меня мокрых кустов, но звали точно меня. Голос я не узнала. Я подумала, что надо бы отозваться, но голова шла кругом, и я долго соображала, прежде чем поняла, что действительно должна отозваться. И тут все смолкло.
Немного позже меня разбудил дождь. Кажется, я так и не уснула – просто впала в некий ступор, всеми силами держась за какое-то онемение, которое не доносило до меня то, что мне не хотелось сознавать.
Дождь меня слегка растормошил. Стало холодно. Я разомкнула сжимавшие колени руки и прикрыла ими лицо.
И вот тут я снова услышала, что меня зовут. На этот раз крик раздавался гораздо дальше, и мне показалось, что в нем не один, а несколько голосов. Я попыталась глубоко дышать. Вспомнила, что надо бы откликнуться, но решила, что меня вряд ли услышат. Смогу ли я крикнуть достаточно громко?
Внезапно раздался другой звук, на удивление близко. Это было какое-то утробное, животное сопение – громкое, совсем рядом. Я подумала, надо ли мне бояться, и не испугалась – лежала полностью онемевшая. Мне все было безразлично. Сопение стихло.
Дождь не прекращался, и я почувствовала, как у моей щеки натекла крохотная лужица. Я попыталась собраться с силами, чтобы повернуть голову, и тут увидела свет.
Вначале это было лишь неяркое свечение, отражавшееся от кустов где-то вдали. Оно становилось все ярче, освещая большое пространство не так, как направленный луч фонаря. Свет прорвался сквозь ветви росших рядом кустов, и я увидела, что это всего лишь газовая лампа – яркая вспышка на мгновение ослепила меня.
– Белла! – Голос был глубокий и незнакомый, но очень уверенный. Он звучал не так, словно его обладатель искал меня, а как будто бы убедился, что нашел.
Я подняла глаза, и где-то высоко-высоко увидела склонившееся надо мной темное лицо. Я смутно понимала, что незнакомец показался мне великаном потому, что я лежала на земле.
– Ты не ранена?
Я понимала, что эти слова что-то означают, но лишь смущенно смотрела вверх. Что теперь имело хоть какое-то значение?
– Белла, меня зовут Сэм Улей.
Мне это имя ничего не говорило.
– Чарли послал меня на твои поиски.
Чарли? Что-то знакомое, и я попыталась прислушаться к тому, что он говорил. Имя Чарли хоть что-то для меня означало.
Высокий мужчина протянул мне руку. Я уставилась на нее, не зная, как поступить. Он смерил меня быстрым взглядом и пожал плечами, а потом быстрым ловким движением подхватил с земли.
Я безжизненно висела на его руках, когда он вприпрыжку бежал по мокрому лесу. Наверное, я должна была встревожиться из-за того, что незнакомец куда-то меня несет. Но во мне не осталось ничего, что могло бы тревожиться.
Мне показалось, что прошло немного времени, прежде чем засверкали огни и раздался громкий гул мужских голосов. Сэм Улей сбавил шаг, приблизившись к возбужденной группе людей.
– Я ее нашел! – громко произнес он.
Гомон стих, но потом возобновился с новой силой. Передо мной калейдоскопом пронеслись смущенные и озадаченные лица. В окружавшем меня хаосе я разбирала лишь голос Сэма Улея, наверное, потому, что мое ухо прижималось к его груди.
– Нет, по-моему, она не ранена, – сказал он кому-то. – Она все время повторяет «Он уехал».
Разве я говорила это вслух? Я закусила губу.
– Белла, дорогая, с тобой все в порядке?
Этот голос я бы узнала везде, даже срывающийся от волнения, как теперь.
– Чарли? – произнесла я странным, тихим тоном.
– Я здесь, детка.
Подо мной что-то зашевелилось, потом меня обдало запахом кожи от отцовской форменной куртки шерифа. Чарли чуть пошатнулся под моим весом.
– Может, мне ее понести? – предложил Сэм Улей.
– Я ее держу, – ответил Чарли, слегка задыхаясь.
Он медленно и натужно зашагал вперед. Мне хотелось сказать ему, чтобы он опустил меня на землю и дал мне идти самой, но у меня пропал голос.
Повсюду плясали огни фонарей, которые держали шедшие рядом с нами люди. Все это напоминало парад. Или похоронную процессию. Я закрыла глаза.
– Мы почти дома, дорогая, – время от времени бормотал Чарли.
Я снова открыла глаза, услышав звук отпираемого замка. Мы были на крыльце нашего дома, и высокий смуглый мужчина по имени Сэм Улей открыл перед нами дверь, протянув одну руку, словно готовый подхватить меня, если Чарли вдруг не удержит.
Но Чарли сумел пронести меня в дверь и положить на диван в гостиной.
– Пап, я вся мокрая, – чуть слышно прохрипела я.
– Ничего страшного, – сердито сказал он. И тут же обратился к кому-то: – Одеяла в шкафу на втором этаже.
– Белла? – позвал еще чей-то голос. Я посмотрела на склонившегося надо мной седого мужчину и узнала его лишь через несколько секунд.
– Доктор Джеранди? – прошептала я.
– Именно так, дорогая, – ответил он. – Ты ранена, Белла?
Мне потребовалась минута, чтобы обдумать ответ. Я запуталась, вспомнив похожий вопрос, который мне в лесу задал Сэм Улей. Вот только Сэм спросил как-то иначе: Ты не ранена? Разница почему-то показалась мне существенной.
Доктор Джеранди ждал. Он вздернул седую бровь, и морщины на его лбу стали глубже.
– Я не ранена, – соврала я. Эти слова были вполне правдоподобным ответом на его вопрос.
Его теплая рука легла мне на лоб, а его пальцы легко сжали мое запястье. Я смотрела на его губы, пока он беззвучно что-то считал, глядя на часы.
– Что с тобой стряслось? – непринужденно спросил он.
Я замерла под его рукой, чувствуя подступавшую к горлу панику.
– Ты заблудилась в лесу? – подсказал он.
Я заметила, что нас слушают еще какие-то люди. Трое высоких мужчин со смуглыми лицами – похоже, из Ла-Пуша, резервации индейцев племени квилетов, – стояли почти рядом и смотрели на меня, среди них был и Сэм Улей. Мистер Ньютон с Майком и мистер Вебер поглядывали украдкой, а не пристально, как незнакомцы. Еще какие-то голоса раздавались на кухне и у входа в дом. Наверное, полгорода вышло меня искать.
Чарли стоял ближе всех. Он наклонился, чтобы услышать мой ответ.
– Да, – прошептала я. – Я заблудилась.
Врач задумчиво кивнул и принялся осторожно ощупывать лимфатические узлы у меня под нижней челюстью. Лицо Чарли окаменело.
– Устала? – спросил доктор Джеранди.
Я кивнула и послушно закрыла глаза.
– По-моему, с ней все в порядке, – через мгновение услышала я голос врача, обращенный к Чарли. – Просто переутомление. Пусть хорошенько выспится, а завтра я к ней загляну, проведаю. – Он умолк. Наверное, посмотрел на часы, потому что добавил: – Ну, вообще-то уже сегодня.
Раздался скрип – они встали с дивана.
– Это правда? – прошептал Чарли.
Голоса успели отдалиться. Я напрягла слух.
– Они уехали?
– Доктор Каллен просил нас никому ничего не говорить, – ответил доктор Джеранди. – Предложение поступило очень внезапно, и на раздумья у них времени почти не оставалось. Карлайл не хотел поднимать шум по поводу отъезда.
– Мог бы и предупредить, – пробурчал Чарли.
Отвечая, доктор Джеранди немного смутился.
– Ну да, в подобной ситуации уведомление не помешало бы.
Я больше не хотела ничего слышать. Нащупала край одеяла, кем-то на меня наброшенного, и натянула его на голову.
Я то засыпала, то снова просыпалась. Слышала, как Чарли шепотом поблагодарил волонтеров, и они одни за другим разошлись. Почувствовала, как его пальцы легли мне на лоб, а потом тяжесть еще одного накинутого на меня одеяла. Несколько раз звонил телефон, и Чарли поспешил взять трубку, прежде чем я проснусь. Он полушепотом успокаивал звонивших:
– Да, мы нашли ее. Все нормально. Она заблудилась. С ней все в порядке, – повторял он.
Я слышала, как скрипнули пружины кресла, когда он стал устраиваться на ночь.
Через несколько минут опять зазвонил телефон. Чарли застонал, вставая, и, спотыкаясь, бросился на кухню. Я плотнее укрылась одеялами, не желая снова слушать одни и те же разговоры.
– Да, – зевнув, произнес Чарли. Когда он снова заговорил, голос его звучал куда бодрее и настороженнее. – Где? – Пауза. – Вы уверены, что за пределами резервации? – Еще пауза. – Но там-то что может гореть? – Голос его звучал тревожно и недоверчиво. – Я сам туда сейчас позвоню и все выясню.
Я слушала с большим интересом, пока он набирал номер.
– Привет, Билли, это Чарли, извини, что так поздно… нет, с ней все в порядке. Она спит… Спасибо, но я звоню не поэтому. Мне только что позвонила миссис Стенли. Она говорит, что из окон второго этажа видит какие-то огни на утесах у моря, но я вообще-то… Ах, так! – В его голосе вдруг послышалось раздражение… или злоба. – И зачем они это затеяли? Так-так. Правда? – саркастически спросил он. – Ладно, уж передо мной-то не извиняйся. Да, да. Ты там присмотри, чтобы огонь не расползся… Знаю, знаю. Сам удивился, что они в такую погоду там зажигают. – Чарли запнулся, а потом нехотя добавил: – Спасибо, что прислал Сэма и других ребят. Ты оказался прав: они действительно знают лес куда лучше нас. Это Сэм ее нашел, так что с меня причитается… Да, потом поговорим, – согласился он так же нехотя, повесил трубку и бормотал что-то себе под нос, пока шел обратно в гостиную.
– Что случилось? – спросила я.
Он бросился ко мне.
– Извини, что разбудил, дорогая.
– Что-нибудь горит?
– Да ничего, – успокоил он меня. – Просто кто-то разжег костры на утесах.
– Костры? – переспросила я. В моем голосе звучало не любопытство. В нем звучала смерть.
Чарли нахмурился.
– Да какие-то малолетки из резервации шалят, – объяснил он.
– Почему? – вяло удивилась я.
Я чувствовала, что отвечать ему не хочется. Он уставился в пол под ногами.
– Они празднуют известие, – с горечью в голосе произнес он.
Как я ни старалась, на ум мне пришло лишь одно известие. И тут все сошлось.
– О том, что Каллены уехали, – прошептала я. – Я совсем забыла, им не нравилось, что Каллены обосновались рядом с Ла-Пуш.
Среди суеверий квилетов имелось поверье, что «холодные» – кровососы – враги их племени. Оно существовало наряду со сказаниями о великом потопе и волкоподобных предках. Для большинства индейцев это были сказки, фольклор. Но были и такие, кто в это верил. Билли Блэк, близкий друг Чарли, верил в это, хотя даже его сын Джейкоб считал, что отца одолевают глупые суеверия. Билли предупреждал меня, чтобы я держалась подальше от Калленов…
При воспоминании об этой фамилии внутри меня что-то дернулось и стало рваться наружу. Что-то такое, с чем мне не хотелось сталкиваться.
– Это же смешно! – выпалил Чарли.
Мы немного посидели молча. Небо за окном уже не было черным. Где-то за дождевыми тучами всходило солнце.
– Белла? – произнес Чарли.
Я неловко посмотрела на него.
– Он бросил тебя одну в лесу? – спросил Чарли.
Я ответила вопросом на вопрос.
– Откуда ты узнал, где меня искать?
Мой ум упорно уклонялся от неминуемого осознания всей глубины произошедшего, которое быстро и неотвратимо надвигалось на меня.
– Из твоей записки, – удивленно ответил Чарли. Он потянулся к заднему карману джинсов и вытащил оттуда основательно потертый листочек бумаги – грязный и мокрый, во многих местах помятый оттого, что его часто разворачивали и сворачивали. Он снова его развернул и поднял вверх, словно улику. Небрежный почерк удивительным образом походил на мой.
Ушла погулять с Эдвардом по тропинке, говорилось в записке. Скоро вернусь. Б.
– Когда ты не вернулась, я позвонил Калленам, но никто не ответил, – тихо сказал Чарли. – Тогда я позвонил в больницу, и доктор Джеранди сообщил мне, что Карлайл уехал.
– И куда же они уехали? – пробормотала я.
– А разве Эдвард тебе ничего не говорил? – Чарли уставился на меня.
Я с отвращением покачала головой. Это имя подхлестнуло что-то, что грызло меня изнутри, боль, от которой перехватывало дыхание, поражая своей силой.
Чарли с сомнением посмотрел на меня и ответил на свой вопрос.
– Карлайл получил работу в большой больнице в Лос-Анджелесе. Похоже, ему там посулили немалые деньги.
Солнечный Лос-Анджелес. Вот туда-то они точно не отправятся. Я вспомнила свой кошмарный сон про зеркало… отсвечивавшие от его кожи яркие солнечные лучи… От воспоминаний о его лице меня словно током пронзило.
– Я хочу знать, бросил ли Эдвард тебя одну посреди леса, – настойчиво повторил Чарли.
От упоминания его имени меня снова пронзило. Я отчаянно замотала головой, пытаясь прогнать боль.
– Я сама виновата. Он оставил меня на тропинке, там, откуда видно дом… но я попыталась пойти вслед за ним.
Чарли открыл рот, чтобы что-то сказать, а я совсем по-детски зажала ладонями уши.
– Пап, я больше не хочу об этом говорить. Хочу к себе в комнату.
Не успел он ответить, как я с трудом встала с дивана и заковыляла вверх по лестнице.
Кто-то побывал в доме, чтобы оставить для Чарли записку, по которой он смог бы меня найти. Как только я это поняла, в голове у меня зародилось чудовищное подозрение. Я бросилась к себе, захлопнула дверь и закрыла ее на замок, потом кинулась к стоявшему у кровати проигрывателю.
Все выглядело в точности так, как в последний раз. Я нажала на крышку отсека для дисков. Раздался щелчок, и крышка медленно поднялась. Внутри было пусто.
Альбом, который подарила мне Рене, лежал на полу – там, где я его оставила. Дрожащей рукой я перевернула обложку. Дальше мне листать не пришлось. Под маленькими металлическими уголками не было никакой фотографии. Пустота и сделанная моей рукой подпись внизу: Эдвард Каллен, на кухне у Чарли, 13 сентября. Я замерла. Я была уверена, что он не упустит ничего. Все будет так, словно я никогда не существовал, пообещал он мне.
Я ощутила коленями гладкие деревянные половицы, потом прижалась к ним руками и, наконец, щекой. Я надеялась, что падаю в обморок, однако, к собственному разочарованию, сознания не потеряла. Волны боли, раньше лишь лизавшие меня, теперь взмыли вверх и накрыли меня с головой.
Я не вынырнула.
Октябрь
Ноябрь
Декабрь
Январь
Глава 4
Пробуждение
Время течет. Даже когда это кажется невозможным. Даже когда каждое тиканье секундной стрелки отдается болью, словно пульсация крови в сосудике под ссадиной. Течет оно неровно, то ускоряясь, то замедляясь, но все же течет. Даже для меня.
Чарли с грохотом ударил кулаком по столу.
– Хватит, Белла! Я отправляю тебя домой.
Я оторвала взгляд от хлопьев, которые больше рассматривала, чем ела, и в шоке уставилась на Чарли. За разговором я не следила – вообще-то я едва замечала, что мы разговариваем, – и не совсем поняла, что он имел в виду.
– Я же дома, – смущенно пробормотала я.
– Я отправляю тебя к Рене, в Джексонвилл, – уточнил он.
– А что я сделала? – Я почувствовала, как лицо у меня перекосилось. Как же это несправедливо. В последние четыре месяца я вела себя просто безупречно. После той первой недели, о которой мы никогда не вспоминали в разговорах, я не пропустила ни одного дня ни в школе, ни на работе. Училась на «отлично». И «комендантский час» не нарушала – никогда не ходила туда, где можно нарушить «комендантский час». И лишь изредка ставила на стол остатки еды из холодильника.
Чарли бросил на меня сердитый взгляд.
– Ты ничего не сделала. Вот в чем проблема. Ты вообще ничего не делаешь.
– Ты хочешь, чтобы я вляпалась в неприятности? – удивленно спросила я, задумчиво сдвинув брови. Я сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться. Это было нелегко. Я так привыкла все от себя отбрасывать, что у меня словно заложило уши.
– Неприятности оказались бы куда лучше, чем это… эта бесконечная хандра.
Последнее слово укололо меня. Я тщательно избегала любых форм замкнутости, включая хандру.
– Я не хандрю.
– Я не так выразился, – неохотно согласился он. – Хандра куда лучше, при ней хоть что-то делается. Ты же… какая-то безжизненная, Белла. Вот теперь, по-моему, правильно.
Тут он попал в самую точку. Я вздохнула и попыталась придать своему голосу немного живости.
– Извини, пап. – Извинение прозвучало немного вяло, я сама это почувствовала. А я-то думала, что мне удалось его провести. Я прилагала все усилия, чтобы избавить Чарли от переживаний. Как же больно было сознавать, что все они оказались напрасными.
– Не нужны мне твои извинения.
– Тогда скажи, что же тебе от меня нужно, – вздохнула я.
– Белла, – начал он, но замялся, обдумывая мою возможную реакцию на свои слова. – Сама знаешь, что ты не первая и не последняя, кто через все это проходит.
– Знаю. – Я криво улыбнулась.
– Послушай, дорогая. Я тут подумал, что… может, тебе нужна помощь.
– Помощь?
Он умолк, снова подыскивая подходящие слова.
– Когда твоя мама ушла от меня, – нахмурившись, начал он, – и забрала тебя с собой… – Он сделал глубокий вдох. – Ну, тогда мне пришлось очень и очень нелегко.
– Я знаю, пап, – пробормотала я.
– Но я с этим справился, – подчеркнул он. – А ты, дорогая, не справляешься. Я ждал и надеялся, что тебе станет лучше. – Он посмотрел на меня, и я быстро уставилась в пол. – По-моему, мы оба знаем, что лучше не становится.
– У меня все нормально.
Он пропустил мои слова мимо ушей.
– Может, тебе с кем-нибудь об этом поговорить? С профессионалом.
– Ты хочешь отправить меня к психиатру? – Мой голос прозвучал чуть резче, когда я поняла, к чему он клонит.
– А вдруг это поможет?
– А вдруг ни капельки не поможет, а?
Я не очень много знала о психоанализе, но могла с уверенностью сказать, что он имеет успех, если больной говорит более-менее откровенно. Конечно, я могла бы выложить всю правду – если бы хотела провести остаток жизни в палате с обитыми войлоком стенами.
Он вгляделся в мое упрямое лицо и зашел с другой стороны:
– Я бессилен, Белла. Может, твоя мама…
– Послушай, – спокойно произнесла я. – Если хочешь, я сегодня вечером куда-нибудь выберусь. Позвоню Джесс или Анджеле.
– Я не этого хочу, – устало возразил он. – Похоже, я не вынесу, если ты продолжишь стараться ради окружающих. Я еще не видел никого, кто бы так заставлял себя держаться. Просто больно смотреть.
Я продолжала бездумно смотреть в стол.
– Что-то я не понимаю, пап. Сначала ты злишься, потому что я ничего не делаю, а потом говоришь, что не хочешь, чтобы я куда-то выбиралась.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива… нет, даже не так. Я хочу, чтобы ты не жила в подавленном состоянии. По-моему, самое лучшее для тебя – это уехать из Форкса.
Мои глаза сверкнули первой искоркой чувств, которых я так долго не испытывала.
– Я никуда не поеду, – ответила я.
– Это почему же? – поинтересовался он.
– Мне осталось учиться меньше полугодия, а переезд все испортит.
– С учебой у тебя все хорошо – наверстаешь.
– Я не хочу стеснять маму и Фила.
– Твоя мама ждет не дождется, когда ты вернешься.
– Во Флориде слишком жарко.
Он снова ударил кулаком по столу.
– Мы оба знаем, что на самом деле тут происходит, Белла, и ситуация приняла неприятный для тебя оборот. – Он сделал глубокий вдох. – Сколько месяцев прошло! Ни звонков, ни писем, вообще ничего. Нельзя же все время его ждать!
Я сердито взглянула на него. Лицо у меня едва не вспыхнуло. Давно я не краснела хоть от каких-то эмоций.
– Я ничего не жду и ни на что не надеюсь, – глухо и ровно ответила я.
– Белла… – хрипло начал Чарли.
– Мне пора в школу, – оборвала я его, встав и схватив со стола завтрак, к которому не притронулась. Потом поставила миску в раковину, не удосужившись ее помыть. Я не могла больше разговаривать. – Поговорю с Джессикой, – бросила я через плечо, надевая рюкзак и не глядя ему в глаза. – Может, не приеду к ужину. Мы с ней съездим в Порт-Анджелес и сходим в кино. – Я вылетела в дверь, не дав ему и рта раскрыть.
Торопясь поскорее сбежать от Чарли, я приехала в школу одной из первых. Плюс заключался в том, что мне досталось шикарное место на парковке. А минус – у меня появилось свободное время, чего я пыталась избегать любой ценой.
Быстро, чтобы не начать размышлять над обвинениями Чарли, я вытащила учебник по матанализу, раскрыла его на разделе, который нам предстояло сегодня проходить, и постаралась вникнуть. Читать учебник математики было еще хуже, чем слушать учителя, но я двигалась вперед. За последние несколько месяцев я занималась матанализом раз в десять больше, чем математикой за все предыдущие годы. В результате мне удавалось постоянно получать пятерки с минусом. Я знала, что мистер Варнер относил все мои успехи за счет своей оригинальной методики. Это доставляло ему удовольствие, и я не собиралась разрушать его иллюзии.