– Свобода воли– очень философский вопрос. Это как яйцо и курица. Как глубоко ни копай, все равно не узнаешь истины,– говорю я. – Предположим, я скажу, что поднимаю руку по своей воле. Но кто вложил в мою голову желание поднять руку? Откуда взялась именно эта мысль именно в этот момент? Являюсь ли я действительно свободной в своих желаниях?

Он обдумывает.

– Да, это верно. С другой стороны, разве тот факт, что мы способны наблюдать процесс возникновения мысли, не доказывает, что мы обладаем свободой эту мысль изменить?

– Мы можем наблюдать мысль, но значит ли это, что мы можем ее контролировать?– говорю я, вытирая руки клетчатым полотенцем и возвращая его обратно на крючок под шкафчиком для посуды.

– А разве нет?

– А как насчет ситуаций, когда человек понимает разумом, что не должен чего-то делать, но не может остановиться?

Я намерено перевожу разговор в интересующее меня русло.

– Например?

Я двигаю высокий черный барный стул ближе к подоконнику. Чуть подальше от своего собеседника. Малогабаритная кухня выглядит «костюмчиком не по размеру» для моего рослого атлетического супруга.

– Например, когда человек влюбляется в того, кто ему доставляет одни мучения. Он уже понимает, что надо остановиться, но не может.

– Хм… Возможно, человек не хочет останавливаться.

– Типа нет слова не могу, есть слово не хочу?

– В страдании ведь тоже есть удовольствие. А удовольствие рождает желание повторить.

– Но какая же это свобода, если мы, получается, идем на поводу у гормонов и инстинктов? Тогда можно сказать, что и животные обладают свободой воли.

– Животные не могут захотеть перебороть инстинкты. А человек может.

– Ой– ли?

– Не все, конечно. Но опять же, те, кто не могут, совершают осознанный выбор.

– Значит, ты– за свободу воли.

Он снова задумался.

– Я не отрицаю такой возможности.

Я улыбнулась.

– Это не ответ.

– Еще какой ответ. Я допускаю, что человек обладает свободой воли. Я так же допускаю, что он не обладает.

– Софист.

– Я тоже тебя люблю.

Мы весело рассмеялись. Это был один из тех моментов. Уютный желтый свет, легкий запах ванили, его смеющиеся серые глаза. «Лучше не бывает.»

– Мне нужно устроить свидание. Но я не знаю, как это осуществить.

– А подробнее?

– Я хочу познакомить свою подругу со своим врачом, который удалял мне зуб. Но я не хочу, чтобы они знали, что я хочу их познакомить.

– Почему?

– Ну, потому что… Так ничего не получится. Все должно быть спонтанно.

– Понятно. Тогда запиши ее к нему на прием.

Я фыркнула.

– Ей не нужен врач. Ей нужен муж.

– Аа…

Я вкратце обрисовываю ситуацию. Жду. Ровно тикают часы с кукушкой на стене– бабушкин подарок. Кукушка, правда, мирно спит за деревянной дверцей. Пришлось отключить ее. Сигналы е-мэйлов, фэйсбук обновлений, смсок и скайп-вызовов,– это еще куда ни шло, но ежечасное «ку-ку!»– это уже слишком.

– Хм…– снова сказал мой муж. – Даже не знаю.

– А что, если я приглашу их на концерт. Ты же сможешь достать билеты?

– Думаю, да. Но… как ты все это устроишь? А если он придет с кем-то?

– А мы не дадим ему такой возможности.

– Хм… А почему бы тебе не пригласить их обоих на ужин?

– Я думала, но это как-то странно… приглашать малознакомого человека в ресторан… с чего…

– Я не говорю про ресторан. Пригласи к нам.

– Что?! К нам домой?

– Конечно.

Приглашать людей в дом. Этот ретроградный обычай наших родителей как-то давно вышел из употребления столичных жителей. Готовить застолье, накрывать, убирать…суетиться…как далеко и забыто это все. Пора давно минувших дней.

– Как-то это неловко…

– Начнем с того, что твоя идея вообще неловкая. Зато– непринужденная обстановка. Бесплатная еда. Музыку послушаем, потанцуем, может, и познакомятся.

– Хм…Это надо обдумать.

– А что тут думать? Куй железо не отходя от кассы. Завтра суббота. Вот и приглашай.

– С ума сошел! А подготовиться? Как же так, с бухты-барахты!

– Зато отвертеться не успеют. Ты же знаешь, как у нас…ой, заболел… срочная командировка… валенки промокли…

– Май на дворе. Какие валенки?

– Ну, ты поняла мысль. Давай-давай, звони.

– А что это ты так оживился? На подругу мою хочешь взглянуть?

– Да поесть наконец-то!

– Не поняла, что за грязные намеки?

– Конечно. А то после шести не есть. Теленочком станешь.

– Поросеночком,– улыбаюсь я.

– Все равно нелюдь.

Я уже беру телефон, хотя и пребываю в сильных сомнениях. Одно дело– живо фантазировать, и совсем другое– идти в атаку. К тому же, я терпеть не могу разговаривать с людьми через телефонную трубку.

– А какой повод?– надеюсь я посадить впросак моего ненаглядного и тем самым оттянуть момент.

– Придумай что-нибудь. Майские праздники. Прошедшие. Будущий день защиты детей. Поминки твоего зуба. Да мало ли поводов у русского человека, чтобы…в гости сходить!

– Ладно. Узнаю у Виты сначала.

К моему удивлению подруга согласилась моментально и радостно.

– А кто еще будет?

– Да так, может, пара знакомых. Если смогут,– начала я плести свою сеть.

Следующий звонок был куда более волнителен. Слушая длинные гудки, я уже обрадовалась, что никто не ответит, и была готова бросить трубку, когда приятный голос произнес:

– Да-да. Слушаю.

Я зажмурилась.

– Виктор Евгеньевич. Добрый вечер. Это, конечно, неожиданно, но мы с мужем хотим пригласить Вас на ужин.

– Простите, не расслышал.

Я вцепилась пальцами в барную стойку, заменявшую обеденный стол, и по слогам произнесла, точно декламируя стих на уроке литературы.

– Мы с му-жем хо-тим приг-ла-сить Вас на у-жин к нам до-мой завтра ве-че-ром.

Не слишком ли много информации в одном предложении?..

Повисло озадаченное молчание.

Спасибо. А что за повод?

– Похороны зуба… шутка…нет… дело в том, что…– я посмотрела на подленько улыбавшегося супруга и уверенно произнесла.

– Дело в том, что мой муж– тоже стоматолог. Детский. Я рассказала, какой В необыкновенный мастер своего дела. Он жаждет с Вами познакомиться.

Улыбка сползла с лица мужчины напротив меня, как сползает из рожка подтаявшее мороженое.

– Ну, что ж, приятно, черт возьми. Коллеге не могу отказать. Буду с удовольствием. А где Вы обитаете?

– Я Вам пришлю смской адрес. Во сколько Вам удобно?

– Как хозяйка скажет.

– Шесть-семь? Я в любое время доступна… то есть… готова… мы… мы готовы. О, черт!– это мысленно.

– Тогда в семь. Что-то принести?

– Нет-нет, все есть. Главное, приходите. Спасибо. Тогда до завтра.

– Вам спасибо. До завтра.

– И что это значит?– спокойным ледяным тоном обратился ко мне муж. – Я, надеюсь, ты скажешь ему завтра, что я не детский стоматолог?!

– Милый, ну, пожалуйста! Ты же слышал– он сказал: «Не могу отказать коллеге.» А так бы отказал. Ну, побудь один вечер стоматологом,– взмолилась я.

Он долго и пристально на меня смотрел, наконец, сказал:

– Это шутка, да?

– Помнишь, когда у тебя не было работы, ты за месяц выучил весь учебник истории, чтобы стать туристическим гидом. А тут– всего один раз про зубы поговорить. Прочтешь пару сайтов и все. Ты же у меня такой умный!

Он смерил меня взглядом.

– В таком случае … я хочу лазанью.

– Без проблем.

– Пирожки с луком и яйцом;

– Хорошо, милый.

– И… пончики! С шоколадом.

– Это же все такое… жареное,– промямлила я.

– А, совсем забыл! У меня завтра вечером репетиция,– театрально хлопнул он себя лбу.

– Ты не серьезно ведь, да?

– Еще как серьезно. Но… за пончики я, возможно, мог бы ее отменить,– лукаво прищурился он.

Нежный поцелуй закрепил сделку.

– Но за продуктами идем вместе,– сказала я. И прежде чем он успел возразить, добавила.

– Сейчас.

Он горестно вздохнул.

– А я-то собирался почитать о новинках детской стоматологии.

– Вот придем, и будешь читать,– не поддалась я.

– Кстати, можешь почитать, пока я составлю список продуктов.

– Слушаю и повинуюсь. Я тебе говорил сегодня, какая ты красивая?

И мы снова скрепили сделку.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я решила, что темой ужина будет «Смайл»– улыбка. Подходит и ситуации, и компании. Где же еще улыбаться, как не в присутствии стоматолога. Солнечно-желтая скатерть на столе, полосатые желто-черные тарелки, приветливые желтые салфетки со «смайликом»– сияющей во весь рот мультяшной головой. Даже в прозрачные бокалы я поставила картонную вкладку со смайликом, так что они полностью изменили свой облик. Главное, напомнить гостям вытащить вкладку перед тем, как наполнить бокал. День пролетел быстро, и только уставшая поясница и урчавший желудок служили напоминанием того, что я провела полный рабочий день на кухне, за приготовлениями. В определенном смысле это было именно то, что нужно, так как хлопоты избавили меня от волнений и переживаний за то, как все пройдет. Лазанья доходила в духовке, пончики прятались под фольгой, благоухая ванилью. Пирожки удались и соблазнительно выпячивали румяные бока из весенне-зеленого салатника. Оставив на последний момент нарезку овощей, я приступила к оформлению самой себя, и первым делом отправилась в душ.

Расслабившись под теплыми потоками воды, я представляла себе предстоявший вечер. Хотелось, чтобы все прошло «позитивно». Я чувствовала некоторую вину за свое сводничество. Успокаивая себя тем, что намерения у меня самые, что ни на есть, благие, и, как справедливо заметил мой муж, если ничего не получится из общения, гости хотя бы вкусно поедят. Думаю, в тот момент я особенно отчетливо осознала значение «трапезы» в социальной жизни человека. Не средство для поддержания жизнедеятельности организма, не услаждение рецепторов, не принятая обществом норма, а именно рычаг, запускающий механизмы человеческого общения друг с другом. И если мы называем «бичом» нашего времени социальные сети, сводящие к минимуму потребность и необходимость живого разговора, то не является ли таким же бичом и система современного питания? Фаст-фуд, полуфабрикаты, рестораны быстрого питания… Вы когда-нибудь пробовали вести разговор за гамбургером? Попробуйте. Возможно, где-то между попытками откусить его, не потеряв половину содержимого, выскребания салатного листа из зубов и ежесекундного вытирания майонеза и кетчупа, вы сможете высказать умную мысль. Конечно, кто-то возразит, что фастфуд потому и называется «быстрой едой», что он не предназначен для разговоров. Перехватил и пошел. Но не становится ли фастфуд закономерностью? Зачем готовить дома, если можно перехватить по дороге. Зачем варить ребенку суп, когда можно привести его в фудкорт. Уважение к еде уходит в прошлое, как и уважение к человеческому общению. Наполнить желудок, отделаться общими фразами, засунуть что-нибудь в рот. И вот мы теряем рычаг социального общения. Мы перестаем ценить «трапезу». Мы перестаем ценить живой разговор. И мы перестаем готовить. Перестаем говорить. Мы собираемся с друзьями в ресторане и общаемся поверх мобильников. Спросите нас наутро, что мы ели. И мы вряд ли вспомним. Зато мы точно помним, какую фотографию выставила наша подруга в Инстаграм. Кажется, я слишком задержалась в дУше. Выключаю воду, поспешно вытираюсь и начинаю готовиться к встрече гостей.

– А нам обязательно ждать?– поинтересовался мой муж. – Очень кушать хочется.

– Ты помнишь свою профессию?– спросила я, аккуратно разглаживая желтое коктейльное платье.

– Угу. Музыкант.

– Стоматолог!– я начинаю ощущать предстартовый мандраж. –Сегодня ты-стоматолог детского профиля. Ты же обещал!

– Помню-помню. Это подойдет?– он достает из шкафа футболку с изображением плюшевого медведя рядом с тарелкой мюсли. Я знаю, что он терпеть не может сорочки.

– Подойдет,– соглашаюсь я.

Он добавляет модный серый жилет, сразу придавая своему виду что-то легковесно-французское. Я одобрительно хмыкаю.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Уже поглядывая на часы в ожидании первого гостя, я с наслаждением вдыхала аромат печеного, жареного и ванильного и нежилась в осознании собственной значимости. Вот здесь, в этот самый момент я состязалась с судьбой, намереваясь повернуть ее ход под другим уклоном. Выйдет ли что-нибудь из моей затеи? Я пригладила непослушные волосы, выбившиеся из гладкого высокого пучка. Аккуратные сережки с маленькими бриллиантами поблескивали в зеркале. Все как надо– не слишком торжественно, не слишком буднично. Как говорится, скромно и со вкусом. Негромкое «тинь-тинь» все же заставило меня вздрогнуть. Поворот железной ручки а-ля сейф первой двери, щелчок замка внешней двери.

– Добрый вечер! Проходите,– поспешила я пригласить гостя в прихожую.

На лестничной клетке пахло ядовитой хлоркой. Виктор Евгеньевич выглядел очень элегантно в джинсах и темно-красном тонком пуловере, из-под выреза которого выглядывал клетчатый ворот сорочки.

– К столу,– он протянул мне изящной расцветки пластиковый пакет. –Не был уверен, красное или белое, поэтому решил взять обе,– рассмеялся он, и от его смеха напряжение у меня внутри сдулось и растворилось где-то в желудочном соке.

– Прекрасно. Хорошо, когда есть выбор,– я осторожно взяла пакет.

– Пожалуйста, познакомьтесь. Мой муж Тимур. Тимур, это Виктор…Евгеньевич.

– Просто Виктор. А то я чувствую себя очень старым.

Мужчины обменялись рукопожатием. Они были практически одного роста, врач был совсем малость пониже и немного уже в плечах. Я невольно задержалась взглядом на упругих мышечных бицепсах Тимура под рукавами футболки.

Я пригласила гостя в комнату, предлагая аперитив, что-то рассказывая и занимая время. Он заинтересовался альбомом с нашими свадебными фотографиями и, воспользовавшись моментом, я утянула мужа на кухню.

– Ты готов к своей роли?– прошептала я.

– Я постараюсь.

– Я на тебя рассчитываю!

Мы вернулись в комнату к гостю, который выразил восхищение фотографиями. Его комплименты плавно перетекли в непринужденную беседу, во время которой я украдкой посматривала на телефон. Виолетта задерживалась, и я досадовала, что она пропускает интересные истории из жизни своего «потенциального» кавалера.

– Мы еще кого-то ждем?– осведомился врач, разбавляя красное вино водой.

– Да. Мою подругу. Она должна быть совсем скоро.

– Он вежливо и, как мне показалось, удивленно улыбнулся.

– Где практикуешь, Тимур?

Лицо моего мужа осталось бесстрастным, точно у египетского сфинкса, но в следующую секунду он протянул:

– Ээ…– и бросил на меня быстрый взгляд, говоривший: «Прости, ты же знаешь, я не умею врать. Ты сама меня в эту дурацкую ситуацию поставила, и лучше рассказать все сейчас, пока не поздно, чтобы я мог спокойно наслаждаться ужином.

Мое тело среагировало прежде, чем мозг обработал информацию.

– Ой-ой-ой, ну, почему это всегда со мной происходит!– запричитала я над разливавшемся по столу бокалом вина. Солнечно-желтая скатерть в середине набухла причудливой кляксой. К счастью, бокал стойко перенес мое покушение. Мужчины кинулись мне на помощь, и втроем мы очень споро переместили посуду со стола на диван. Я сняла мокрую скатерть и заменила ее не такой тематической красной. За хлопотами опасный вопрос как-то сам собой снялся, по крайней мере, на время. И тут в дверь позвонили. Я радостно бросилась на зов.

Виолетта была неотразима: облегающее, ниже колен, платье-карандаш с высокой талией, черное с аккуратными, искусными вкраплениями белого; небольшие жемчужины в ушах; волосы зачесаны назад и распущены по плечам безупречным шоколадным каскадом. Минимум макияжа направлял взгляд точно в синеву глаз.

– Извини, опоздала,– сказала она, протягивая бутылку вина и швейцарские конфеты.

– Ерунда. Я тебя кое с кем познакомлю. Пойдем же!

– Ну, дай взглянуть хоть на себя,– прошипела она, быстро оправляясь у зеркала в прихожей.

– Ты прекрасна, спору нет! Познакомьтесь! Виолетта,– почти втолкнула я ее в комнату.

Мужчины привстали, и я успела заметить, как взгляд стоматолога метнулся от высокой груди моей подруги к ее лицу.

– Виктор,– он слегка поклонился.

– Очень приятно,– она опустилась на стул напротив нового знакомого.

Мы с Тимуром сидели рядом друг с другом на широком диване-тахте. Было низковато, но других стульев не имелось, кроме высоких барных, и мы по детской привычке подложили под себя подушки.

После общего тоста приступили к легким закускам– пирожки с луком и яйцом, канапе с семгой и овощами, салат и сырная нарезка.

– Как самочувствие?– поинтересовался у меня Витя. Я подняла вверх большой палец, так как рот был занят пережевыванием.

Рядом со мной Тимур активно уминал канапе, складывая зубочистки горкой. Явно нервничал. Мне стало его жалко, но, в конце концов, искусство требует…Я весело призвала гостей не превращать закуску в еду, ибо впереди ждало еще горячее.

– Ох, но все так божественно вкусно, что остановиться просто невозможно,– простонал Виктор, и Тимур поддержал его одобрительным мычанием.

– Виолетта…

– Лучше Вита,– поправила красавица.

Она терпеть не могла свое полное имя, считая его чересчур вычурным.

– Как скажете… У меня такое чувство, что я Вас где-то видел.

– Вита снималась в фильме у самого Корнейчука!

– Это был крошечный эпизод, к тому же массовка…

– Неважно. Тебя там отлично видно!

– х, вот как! Так Вы-актриса?

Я удивлялась, почему Витя обращался к собеседнице на «Вы». Сам же говорил: «Без церемоний»…

– Нет. Это мое хобби. А если точнее– бывшее хобби.

– Отчего бывшее?– заинтересованно спросил Виктор. – Я, конечно, дилетант, но камера должна Вас любить.

Вита насмешливо вздернула брови.

– Спасибо,– она залпом осушила бокал белого вина, и Тимур наполнил его снова.

– А у тебя есть хобби?

Хобби у меня есть и, в отличие от профессии, совершенно безобидное,– рассмеялся Виктор. –Я играю на кларнете.

Тимур толкнул меня в бедро костяшками пальцев.

– Надо же, какое совпадение!– воскликнула я. –Тимур тоже играет…

– На кларнете?

И на кларнете тоже…– кивнул мой муж, тщательно изучая содержимое своей тарелки, усеянной зубочистками, точно поле битвы крестового похода.

– А давайте создадим группу, а? У меня товарищ играет на барабане! Будет у нас оркестр стоматологов. Назовем: Наркоз и Рок-н-ролл! Как тебя идея, Тимур?

– Момент… А при чем здесь Тимур?– удивилась Вита. – Он же…

– Ну, что, готовы к горячему?– хлопнула я в ладоши. – Вита, помоги, пожалуйста. И я увела подругу на кухню, всучив блюдо с лазаньей.

– У тебя все в порядке?

– Не знаю. Как-то,– вздохнула она и добавила шепотом.

– А что у вас делает стоматолог? Ты что, нас свести решила?

– Боже упаси! Он…

– Он что?

– Я подумала, что тебе нужно отвлечься. А он в разводе.

– Какое счастье,– фыркнула Вита.

– Не нравится?

– Мне вообще мужчины не нравятся в данный момент.

– Тогда у меня есть сногсшибательная подруга по теме!

– Вита нервно рассмеялась.

– Пошли уже, сватья баба Бабариха.

Одна из двух аппетитных, пропитанных сыром и томатным соусом, лазаний, была вегетарианской, вторая– такая же аппетитная, но мясная, предназначалась для Виктора. Накануне мы немного повздорили с Тимуром по этому поводу. Он считал, что не нужно готовить мясных блюд, дескать, один вечер переживет и без мяса. Я настаивала на том, что вкусы гостя надо уважать.

– Откуда ты знаешь его вкусы?

–Потому что он говорил про котлетки и холодец однажды… когда менял марлю.

– Мало ли что он говорил. Это не значит, что он не может один вечер продержаться без мяса.

– Слушай, ну, какая тебе разница? Я же готовлю, а не ты.

– Просто я считаю, это неразумно,– сказал Тимур и, надувшись, ушел в комнату. Он никогда не повышал голоса, но малейшее его недовольство отзывалось во мне болезненным резонансом. Я забралась на диван и обняла его, прижавшись к широкой спине.

– Когда я еще ела мясо, то любое назидание со стороны вегетарианцев казалось мне чушью. Я не хочу, чтобы человек подумал, что мы навязываем ему свои вкусы. Должен быть выбор.

Он молчал. Но в его молчании я почувствовала свою победу. Одна из маленьких тайн супружеской жизни– понимать друг друга без слов.

– Ладно, о, мудрейшая из мудрейших. Тогда и у мня должен быть выбор: есть после шести или не есть после шести. Я не шучу!– крикнул он вслед моему удалявшемуся смеху.

– Вот это да. Значит, вы все тут против закона Дарвина? – улыбнулся Витя, с готовностью протягивая тарелку к большому куску.

– Минуточку, – вмешалась Вита.– Живодерни к закону Дарвина не имеют никакого отношения.

– Ну, каждый имеет право на свое мнение. Хорошо, что мы живем в эпоху толерантности ко вкусам других.

Мои дипломатические попытки не увенчались успехом. Вита вступила в запальчивую дискуссию с врачом. Философия New Age против накопленного поколениями опыта. Новшества против традиций. Метафизика против рационализма.

– Желудок хищника в три раза короче желудка человека. Мясо переваривается шесть часов. А то, что не переваривается, гниет у вас в организме.

Я тихо восхищаюсь способностью Виты оставаться привлекательной, даже произнося такие речи.

– Во всем нужна мера,– отвечал стоматолог. – Но Вы меня не переубедите, что крепкий куриный бульон во время болезни можно заменить простой водой.

– Мисо-суп,– парировала Вита.

На лице Виктора отразилась гримаса.

– Вы, наверняка, знаете, что все соевые продукты модифицированы. По крайней мере, у нас в стране.

– А ваш бульон можно вместо антибиотиков прописывать! Все курицы ими пропитаны. И вообще, не понимаю, как врач может быть напрочь лишен сострадания. Вы хоть раз видели, что происходит на живодернях?! Нет? Так поинтересуйтесь. Простите, я на минуту.

Ни разу не наклонив плеч за все время трапезы, Вита с такой же королевской осанкой поднялась и прошествовала в кухню, держа подмышкой сумочку.

Я попросила прощения за подругу. Виктор заверил, что здоровый спор ему только в удовольствие и потянулся за добавкой. Тимур, кажется, решил наесться на годовой запас ужинов вперед.

Вита стояла у окна в кухне, прижав трубку к уху. На улице в школьном дворе приятный юношеский тенор пел под гитару. Звуки песни. Выпитое вино вдруг на мгновение выбросило меня из этого пространства совсем в другую жизнь. Всего лишь на краткое мгновение накрыла меня густая пенистая волна прошлого, такая реальная и холодно-упругая, она подбросила меня, оставляя соленый привкус во рту. Или это горчило вино…

Вопрос подруги втянул меня обратно в мою кухню, под свет белого плафона и запах пищи.

– Что?

– Точный адрес,– настойчиво повторила Вита.

– Ты что, уезжаешь? А десерт?..

Она показала пальцем в телефон, мол, там ждут. Я продиктовала адрес. Она передала, и по тому, как она демонстративно холодно отключила вызов, стало все ясно.

– Ты опять? – улыбнулась я, хотя мне хотелось наорать на нее и запереть в комнате.

– Ну, прости,– она молитвенно сложила руки. – Но он сейчас приедет. Сам!

– Боже, какая честь.

– И, знаешь, спасибо тебе за… Я ему написала, что кое с кем познакомилась, так он сразу взбеленился. Вот теперь-едет!

Безумный блеск в глазах. Румянец на щеках. Мысли уже там, с ним…

«Останься. Не уезжай. Не будь дурочкой»,– хотела сказать я ей. – «Там уже ничего не найти, кроме сожалений и боли. Даже если тебе кажется, что это наслаждение. Не будь жалкой! Ведь они не любят слабых.»

Но я только пожала плечами.

– Если передумаешь– звони.

– Спасибо,– она улыбнулась, казалось, с облегчением. – Я знаю, что я дурочка. Я все знаю, но…

– Да ладно. Все мы через это прошли.

– Только я припозднилась,– усмехнулась она.

– Ну, а где ж тебе было. Пока все набирались опыта, ты по двенадцать часов тренировалась в женском монастыре.

– Это точно.

– Может, успеешь еще чаю выпить?

Она взглянула на экран.

– Он уже подъезжает. Сказал, выходить заранее. Не любит ждать.

– Аа…

Сердито зашумел электрический чайник.

Короткое прощание-благодарность-извинение за ранний уход. Мужчины привстали и ответили любезно. Нырнула в туфли-лодочки из Милана. Я подумала, что она одевалась сегодня «для него», не зная, увидит ли, но вдруг… Сегодня «вдруг» наступило, а завтра его не будет. Мне стало ее жаль. И, вернувшись в комнату, я крепко сжала руку мужа под столом. И он придвинулся ближе. Остаток вечера прошел на удивление непринужденно. Почему-то не было «опасных» вопросов, а Тимур в перерыве между пончиками умудрился разговорить Витю на одну из своих любимых философских тем. Он это умел. Я не вмешивалась. Пусть мужчины говорят. Я думала о жене Виктора, о том, какая она и почему они разошлись. Ощупывала языком лунку, где был зуб, и удивлялась, как это мой стоматолог ведет беседу с моим мужем у меня в гостиной…

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3