Античность: история и культура

Заслуга Шлимана в том, что он открыл один из древнейших центров эгейской культуры – Трою. Открыл он и другой город «златообильные Микены», откуда будто бы Агамемнон отправился завоевывать Трою. Местоположение Микен не надо было устанавливать: на поверхности земли сохранились описанные еще в древности «Львиные ворота», составлявшие часть укреплений этого города.

В 1876 г. близ «Львиных ворот» Шлиман раскопал монументальные скальные гробницы, о существовании которых также знали уже в древности. В гробницах оказалось множество золотых украшений и золотых масок, закрывавших лица покойных и сохранивших их черты. Конечно, Шлиман был уверен в том, что открыл гробницу Агамемнона, и даже определил по способу захоронения, что убитого захоронили в спешке, по-воровски. Все это фантазии. Но Шлиман все же открыл центр той культуры, которую называют микенской, и дал ее описание по археологическим памятникам. Ему удалось также раскопать описанный Гомером «крепкостенный Тиринф».

Открытия Шлимана восстановили авторитет античной традиции, которая до него подвергалась уничтожающей критике. Но одновременно успехи Шлимана создали у части ученых иллюзию, будто это и есть история. Этих ошибок не избежал и Артур Эванс, которому принадлежит честь открытия островной критской культуры.

В отличие от Шлимана, англичанин Эванс происходил из зажиточной семьи. Ему не приходилось колесить по всему свету в погоне за золотым тельцом и сомнительными предприятиями добиваться высокого положения в обществе. Классические и новые языки он изучал в лучших университетах Англии и Германии. Наука не была его прихотью или временным увлечением, – он профессионал.

На холм Кефал (Голова) на Крите обратил внимание еще Шлиман, предположив, что под ним скрываются развалины древнего Кносса, столицы легендарного Миноса. Но, к счастью, до Кносса Шлиман не добрался. Эванс раскопал Кносс профессионально и на основании раскопок дал описание культуры, которую назвал минойской. Он же первым открыл таблички с надписями. Следуя за мифами, рассказывавшими о царе Миносе, он разделил историю Крита на три периода, назвав их раннеминойским (3000–2200), среднеминойским (2200–1600) и позднеминойским (1600–1200). Основой датировки явилось сходство найденных им предметов с хорошо изученными памятниками Египта и Двуречья. Это же сходство позволило понять характер отношений критян с египтянами, вавилонянами, ханаанеями.

Во время раскопок дворца было найдено множество табличек с надписями. По характеру письма, напоминавшего иероглифы, Эванс разделил эти надписи на две группы – линейное письмо А и линейное письмо Б. Эванс не торопился опубликовать тексты своих табличек, в надежде, что ему удастся прочесть их самому. Однако таинственные таблички дешифровке не поддавались, и вольно или невольно Эванс затормозил развитие науки. Подняв из забвения дворец Миноса, он оказался бессилен подыскать тот ключ, который открыл бы уста его древним обитателям.

Этот подвиг совершил соотечественник Эванса Майкл Вентрис. С детства он интересовался архитектурой, в юности обучался в Лондонском архитектурном институте. В 1936 г. в столице Англии открылась археологическая выставка по случаю 50-летия Британской археологической школы в Афинах. Четырнадцатилетний Майкл оказался среди слушателей Артура Эванса, рассказывавшего об открытом им дворце Миноса и иллюстрировавшем доклад находками, в том числе табличками с линейным письмом. Вентрис начал работать над письменами, но работу пришлось прекратить из-за начавшейся войны. После ее окончания Вентрису стали известны результаты других ученых, исследовавших кносские таблички: были систематизированы знаки письма и выделены их группы, характерные для начала слов и для их окончаний. Стало ясно, что это знаки слогового письма, но надо было решить, слова какого языка они передают.

Первоначально Вентрис полагал, что за знаками линейного письма Б стоит язык, близкий к этрусскому. Но затем, работая совместно с молодым филологом Дж. Чедвиком, Вентрис пришел к выводу: знаки передают искаженный греческий. Это предположение подтвердилось, когда в руках исследователей оказались таблички с такими же письменами из Пилоса, где краткие записи сопровождались рисунками, поясняющими текст. Причины искажений греческих слов в записи линейным письмом Б до сих пор неясны. Но в целом надписи стали понятны, и благодаря этому было положено начало изучению истории Эгейского мира.

К числу наиболее выдающихся достижений в исследовании эгейской культуры относится открытие города бронзового века на острове Фера. В 1932 г. молодой греческий ученый Спиридон Маринатос во время раскопок в северной части Крита наткнулся на осыпь пемзовых камней. Так как пемза – камень вулканический, а на Крите вулканов нет, Маринатос предположил, что пемза занесена была сюда во время извержения ближайшего к Криту потухшего вулкана на острове Фера. Чтобы занести камни на такое расстояние, требовался взрыв колоссальной силы. По мнению ученого, происшедшее в XVI в. до н. э. извержение вулкана на Фере разрушило критские дворцы и обозначило грань между среднеминойской и позднеминойской эпохами.

Возможно, Маринатос преувеличил масштабы катастрофы, но то, что извержение действительно было в названное время, показали его раскопки, выявившие под лавой город эпохи бронзы. Город небольшой, потому что невелик и сам остров. Самое значительное из его зданий намного меньше Кносского дворца. Скорее всего, это святилище: некоторые помещения заняты культовыми сосудами, амулетами и другими предметами религиозного назначения. Великолепны покрывающие стены фрески, не имеющие себе в Эгейском мире равных по сюжетному разнообразию. Здесь и стадо голубых обезьян, карабкающихся в гору, и испуганно озирающиеся антилопы, и панорама весны с парящими в воздухе ласточками, и торжественное шествие юношей.

Наибольшее внимание Маринатоса привлекла фреска-миниатюра, часть которой изображает корабли, встречаемые высыпавшими на берег обитателями города с круто поднимающимися вверх по холму домами. Поскольку на другой части этой фрески изображена река среди тропической растительности, археолог предположил, что сюжет воспроизводит возвращение ферцев на родину после удачной экспедиции в Ливию (Африку). Другие ученые, в том числе дочь Маринатоса Нанно, обратили внимание на то, что по своему типу изображенные на фреске корабли не пригодны для дальнего плавания и к тому же украшены цветами, а пассажиры в длинных одеждах, сидящие на палубах под тентом, не похожи на мореходов. Наконец, и люди, встречающие корабли, – не праздные зеваки, а участники жертвоприношения.

Все говорило о том, что на фреске запечатлен морской праздник, посвященный богу морей, которому приносят в жертву быка (ведь бык считался жертвенным животным бога морей Посейдона). Напротив, фреска с изображением весны и ласточек посвящена празднику богини плодородия, широко почитавшейся на Крите и на других островах Эгеиды.

В 1975 г. Маринатос погиб в раскопе – его придавил плохо закрепленный камень. Открытые ученым «эгейские Помпеи» помогли приоткрыть древнейшую историю Кикладских островов и крито-микенского мира в целом.

Тексты

1. ТРУД В МИКЕНСКУЮ ЭПОХУ

Гомер. Одиссея, VII, 103 сл.

В доме его пятьдесят находилось женщин-невольниц,Те золотое зерно жерновами мололи ручными.Пряжу пряли другие и ткали прекрасные ткани.Тесно одна близ другой, как высокого тополя листья.

Гомер. Илиада, XVIII, 541 сл.

Мягкую новь он представил на нем[3], плодородную пашню,Трижды взрыхленную плугом. И много на ней землепашцевГнало парные плуги, ведя их туда и обратно;Каждый раз, как они, повернувши, к меже подходили,В руки немедля им кубок вина, веселящего сердце,Муж подавал, подошедши. И пахари гнать продолжалиБорозду дальше, чтоб снова к меже подойти поскорее…Дальше царский участок представил художник искусный:Острыми жали серпами поденщики спелую ниву,Горсти колосьев одни непрерывно там падали наземь,Горсти другие вязальщики свяслами крепко вязали.

Гомер. Одиссея, XVIII, 357 сл.

Странник, ты верно поденщиком будешь согласен нанятьсяВ службу мою, чтоб работать за плату хорошую в поле,Рвать для забора терновник, деревья сажать молодые;Круглый бы год от меня получал ты обильную пищу,Всякое нужное платье, для ног надлежащую обувь.

2. ПИЛОССКИЕ НАДПИСИ О РАБОТНИКАХ (Реконструкция)

И. имеет в пользовании участок у народа.

Т., раб жрицы Пакий, имеет в пользовании участок общественной земли у народа. Столько зерна (должен сдать?).

Частная земля Р. Столько-то зерна (сдается).

А., рабыня бога, участок в пользовании имеет; столько-то зерна.

К., жрица-ключница, имеет два общественных участка, не «работает» столько-то зерна.

Столько-то кузнецов, не имеющих «задания».

Владельцы земли: свинопас, жрец, пчеловод, валяльщик, пастух, строитель колесниц, царский горшечник.

Глава III

От Троянской войны до Гомера. Эпоха переселений

Три столетия от Троянской войны до Гомера принято называть «Темными веками». В почти непроницаемом мраке совершалась незримая работа по расчистке всего созданного за предшествующее тысячелетие, необходимая для того, чтобы проклюнулись ростки нового античного мира. Его люди подчас считали себя потомками тех, кто жил во дворцах или отправлялся за добычей и славой за моря. Но они так мало знали о своих корнях, что в этот миф трудно поверить. Дворцы, воссозданные их воображением, почти три тысячелетия поражают человечество, но о создателях этих воздушных замков оно знает ныне неизмеримо меньше, чем о тех, кто обитал во дворцах, вскрытых раскопками.

Троянская война. Миф и реальность. Перемены в Эгейском мире, наступившие в XII–XI вв. до н. э., нашли отражение в мифе о Троянской войне, изложенном величайшим греческим поэтом Гомером в VIII в. до н. э., а вслед за ним многими античными поэтами и писателями. Причиной нападения всех государств Пелопоннеса на расположенный близ проливов город Трою (Илион) в древности считали похищение троянским царевичем Парисом (Александром) супруги царя Спарты Менелая – Елены. На самом деле похищение прекрасной спартанки Елены является в греческой мифологии мотивом, первоначально не связанным с Троей. Греческие мифографы рассказывали, что Елена была похищена героем Тесеем и его другом Перифоем, но досталась по жребию Тесею. В то время, когда спустился Тесей в подземное царство, Елену вновь похитили и возвратили в Спарту. Еще по одной версии Елена вообще не была в Трое, а во время Троянской войны пребывала в Египте. Для понимания, кто такая Елена, важнее, чем все эти противоречащие друг другу мифологические версии, то, что в Спарте находился платан Елены и что она имела эпитет «древесная». Таким образом, Елена – древнейшее божество растительности, и миф о ее похищении принадлежит к тому же кругу представлений, что и миф о похищении дочери матери-земли Персефоны владыкой подземного мира Аидом, откуда она возвращается новым ростком, чтобы расцвести и быть снова похищенной.

Сюжетом огромной поэмы Гомера «Илиада» послужил один эпизод десятилетней войны – ссора между предводителем войска ахейских царств Агамемноном и величайшим ахейско-пеласгийским героем Ахиллом. Ахилл, жестоко оскорбленный Агамемноном, отказывается участвовать в боевых действиях, вследствие чего троянцы начинают брать верх и уже подступают к вытащенным на берег кораблям. В этот критический момент ахеец Патрокл просит своего друга Ахилла дать ему на время свои доспехи, надеясь, что троянцы, приняв его за непобедимого Ахилла, обратятся в бегство. Появление Патрокла в доспехах Ахилла спасло ахейские корабли от уничтожения, но из стен города выходит могучий троянский герой Гектор и в схватке убивает Патрокла. Боль утраты заставляет Ахилла примириться с Агамемноном, вступить в сражение с Гектором и убить его на глазах у троянцев. Победа над Гектором решила исход Троянской войны. Но о разрушении Трои, гибели Ахилла Гомер не рассказывает, хотя и знает об этом.

Все, что нам известно о микенских царствах на основании линейного письма Б, говорит о невозможности их военно-политического объединения для такой акции, как многолетняя осада города по другую сторону Эгейского моря, даже если для этого существовала какая-то реальная потребность. Раскопки Трои также не дали каких-либо доводов в пользу реальности Троянской войны, «описанной» Гомером через три столетия после того времени, к которому она отнесена. Установлено, что Троя VI была разрушена землетрясением, а Троя VII А – пожаром. Но не каждый пожар вызывался вражеским вторжением. Если бы мы не имели сведений римских анналистов о многочисленных пожарах, периодически опустошавших Рим, по археологическим остаткам можно было сделать вывод, что он захватывался и сжигался завоевателями много раз. Соотнесенность пожара Трои VII А с вторжением микенцев – не более чем гипотеза, имеющая такое же право на существование, как другие.

Некоторые исследователи, изучая вопрос об историчности Троянской войны, обратили внимание на то, что названия «Троя» и «Илион», являющиеся у авторов, писавших после Гомера, синонимами, на самом деле не связаны друг с другом. Известно почитание в Греции Афины-Илиас. Возможно, от этого ее второго имени и происходит название города Илион. Имена Троил, Илей, Ил (впоследствии к нему римляне возвели род Юлиев, изменив «Ил» на «Юл») широко представлены в Древней Греции. Более того, имена гомеровских троянцев Антенор, Гектор, Трос запечатлены в микенских табличках как имена ахейские.

Сторонники историчности Троянской войны пытаются опереться на хеттские источники. По их мнению, упоминаемые в хеттских текстах города Труиша и Вилуша идентичны Трое и Илиону. Но Труиша и Вилуша – это разные, хотя и находящиеся по соседству города. И этот факт более, чем что-либо другое, опровергает историческую реальность той войны, описание которой содержится в «Илиаде». Правда, в хеттских текстах упоминается государство Аххиява, царь которого, обитая где-то на Западе, обращается к хеттскому царю как к ровне, Это свидетельствует о реальности Ахейского царства, в которой после раскопок в Микенах и Пилосе уже нет сомнений, но никак не подтверждает факт похода Агамемнона на Трою и разрушения того или иного города Малой Азии.

Если за рассказом Гомера о сражениях между ахейскими и троянскими героями из-за Елены и описаниями этих событий другими, более поздними авторами падения и сожжения Трои нет огня истины, то дым, похоже, есть, будь это растянувшиеся на полтора столетия разрозненные военные экспедиции микенских правителей, которые поэт объединил в один коллективный грациозный поход, или нашествие на Малую Азию каких-либо народов.

«Народы моря». Скорее всего, исторической основой мифа о Троянской войне было переселение народов, о котором рассказывают древнеегипетские и частично хеттские источники. Египтяне и хетты обладали письменностью и имели общее представление о том, что происходило в Малой Азии и на островах Эгейского моря в XIII – первой половине XII в. до н. э.

При египетском фараоне Мернептахе к дельте Нила двинулись голубоглазые, белолицые обитатели Ливийской пустыни и их союзники, которых надпись на стене египетского храма называет «народами моря», относя к этим народам шерденов, лукки, акаиваша, шекелша, пелешет и турша. Это был не обычный грабительский поход в страну, привлекавшую соседей богатством, а попытка обосноваться в Египте. Окончилась она неудачей.

При другом фараоне, Рамсесе III, нападение «народов моря» повторилось. Среди этих народов появляются два новых – текра и дануна. Все они вместе с кораблями, на которых они вошли в устье Нила, изображены на стене храма в схватке с египетскими воинами, в характерных для них одеяниях и вооружении.

Среди названий «народов моря» мы встречаем известных Гомеру ахейцев (акаиваша), данайцев (дануну), тевкров (текра) и пеласгов (пелешет). Турша – это будущие тирсены (этруски), шекелша (сикулы), шердены (сарды), лукку (ликийцы). Таким образом, в XII в. до н. э. едва ли не все обитатели Балканского полуострова, Эгейского побережья Малой Азии и островов снялись со своих мест и двинулись в поисках новых районов поселения. То, что в памяти сказителей и Гомера было грандиозным предприятием, направленным против одного города Трои и ее малоазиатских союзников, оказалось переселением народов, подобным тому, которое пережил в конце IV – первой половине V в. до н. э. круг земель, находившийся под властью римлян.

Почему же сикулы, тирсены и сарды покинули места своего первоначального поселения? Ответ на этот вопрос может быть лишь предположительным. Возможно, их толкнули к этому какие-то климатические изменения, сопровождавшиеся недородом и голодом. О длительном голоде одного из названных племен – тирсенов – сообщает историк Геродот.

Неизвестно также, сколько времени вторгшиеся народы оставались на Балканском полуострове. Но о том, куда они направились с Балкан, говорят названия двух крупных островов Центрального Средиземноморья – Сицилия (по-гречески Сикелия) и Сардиния – и Тирренского моря (от тирсенов-тирренов, давших также и название стране Тиррения – Италия).

Результатом великого переселения народов в XII в. до н. э. было полное уничтожение всего того, что создали пеласги и ахейцы за два тысячелетия обитания на Балканском полуострове и островах Эгейского моря: городов и городской жизни, дворцовой государственной системы, письма, искусства. Остатки старого населения были превращены дорийцами в государственных рабов – илотов.

Греческие города на побережье Малой Азии пострадали меньше, чем балканские. В одном из этих городов и жил Гомер, воспевший в своих поэмах давно ушедший и прекрасный мир древних царей и грозных воителей, искусных лекарей и мастеров, храбрых открывателей дальних стран – всех этих людей, жизнь и гибель которых была им представлена как человеческая трагедия.

И пусть этот мир, как выясняется по мере археологических раскопок и прочтения древних текстов, мало походил на реальный, но Гомер был первым, кто зародил еще в глубокой древности интерес к этому миру. Пусть не было прекрасной Елены, из-за которой началась Троянская война, пусть Троя пала не после десятилетней осады и не была разрушена из-за храбрости Ахилла и хитрости Одиссея, а уничтожена вторжением «народов моря», герои Гомера остаются вечными спутниками человечества.

Возвращение Гераклидов. Миф о Троянской войне далеко отстоит от исторической реальности, но некоторые связанные с этим мифом предания хорошо согласуются с гипотезой о великом переселении народов. К их числу относится легенда о возвращении Гераклидов, изложенная в V в. до н. э. греческим историком Геродотом и драматургом Еврипидом.

После гибели Геракла его сын быстроногий Гилл, опасаясь мести воцарившегося в Микенах Эврисфея, вместе с братьями, матерью и сестрой тайно покинул Тиринф и обосновался в Афинах. Эврисфей выступил с войском в погоню, и ему бы удалось извести ненавистный род Геракла, если бы сестра Макария не принесла себя в жертву подземным богам, умоляя их взять в искупление душу Эврисфея. В битве с Гиллом Эврисфей погиб, и Гилл направился в Пелопоннес. Но внезапно воины его стали умирать, что считалось проявлением гнева Аполлона. Гонцу, отправленному в храм Аполлона в Дельфах, оракул возвестил, что бог гневается на Гераклидов за преждевременное возвращение и что вернуться можно будет лишь после третьего плода. Отсчитав три осенних урожая, так Гилл истолковал речение оракула, Гилл вернулся в Пелопоннес и в единоборстве с предводителем пелопоннесцев погиб. И поняли Гераклиды, что под «тремя плодами» оракул имел в виду не три года, а три поколения после Геракла (или Гилла?).

И удалились Гераклиды на север, где стали вождями трех племен дорийцев, и только через восемьдесят лет Гераклиды вместе с дорийцами возвратились в Пелопоннес и овладели им.

Дорийцы и ионийцы. За двадцать лет до этого родственники дорийцев фессалийцы и беотийцы заняли области Северной и Средней Греции, которым дали свои имена, и, смешавшись с ахейцами, положили основу особой греческой группы племен – эолийцев. Что касается третьей группы, ионийцев, то ее ядром были обитатели Аттики, переселившиеся на побережье Малой Азии и основавшие там 12 городов. Центральная часть побережья Малой Азии стала называться Ионией. Ионийцем был Гомер. Каждое из греческих племен возводило свое происхождение к вымышленному предку: ионийцы к Иону, эолийцы к Эолу (не путать с Эолом – богом ветров). У каждого племени сложился свой диалект. Гомеровский эпос был создан на смешанном эолийско-ионийском диалекте.

Диомед, Тевкр, Тиррен и другие. Отражением переселений народов XI–X вв. до н. э. являются легенды о перемещениях героев. Так, победитель Фив Диомед, доблестно сражавшийся под Троей, будто бы отправился на юг Италии в Апулию. Поселившись среди племени, царем которого был Давн, Диомед женился на его дочери и, унаследовав царство, основал в Италии несколько городов и святилищ. Рассказывали, что Диомед умер на одном из островков Адриатического моря, а его спутники превратились в огромных птиц, встречавших эллинских переселенцев радостным криком и хлопаньем белых крыльев.

В отличие от Диомеда, Тевкра, лучшего стрелка из лука в войске, осаждающем Трою, потянуло с острова Саламин на юг, на остров Кипр, где он основал город с тем же названием. И это, разумеется, не случайно, ибо египетским текстам известен «народ моря» текра.

Со своих мест обитания сдвинулись не только жители Балканского полуострова и прилегающих к нему островов, но и некоторые народы Малой Азии. Один из этих народов неизвестен Гомеру, поскольку ко времени создания эпоса он уже обитал в Италии, но его хорошо знают греческие поэты и историки VII–V вв. до н. э., столкнувшись с ним в процессе колонизации. Это тирсены (тиррены), известные римлянам как этруски, а сами себя называвшие расенами.

Гесиод первым упомянул тирсенов как обитателей «священных островов», не указывая их названия. Настолько ли были ограничены географические познания греческого поэта, что он и Италию считал островом? Скорее всего, нет. И под «священными островами» он, очевидно, разумел находящиеся к западу от Италии острова Сардинию и Корсику. Ведь и позднее географ Страбон сохранил сведения о тирренах как обитателях Сардинии. О том, как и когда оказались тиррены на Западе, сообщает историк V в. до н. э. Геродот, скорее всего, со слов самих тирренов, его труд написан на юге Италии, где он мог встречаться с тирренами. Вот что сообщает Геродот: «В царствование Атиса, сына Мана, была большая нужда в хлебе во всей Лидии. Вначале лидяне терпеливо сносили голод, потом царь <…> разделил весь народ на две части и бросил жребий, с тем, чтобы одной из них остаться на родине, а другой выселиться. Царем той части, которая осталась на месте, он назначил самого себя, а над выселившимися поставил своего сына Тиррена. Те из них, которым выпал жребий выселиться, направились в Смирну, соорудили там суда, положили в них все необходимое и отплыли отыскивать себе пропитание и местожительство. Миновав многие народы, они прибыли наконец к омбрикам [умбрам], где основали города и живут до настоящего времени. Вместо лидян они стали называться по имени того царя, который их заставил выселиться <…> тирренами».

Информаторами Геродота были сами тиррены, с которыми он встретился, находясь в Южной Италии как колонист основанной Афинами колонии, и это лучше всего объясняет и фольклорные элементы рассказа, и его неточности. Переселение не могло происходить из Лидии, поскольку это более позднее название прибрежной части Малой Азии, и народ, предками которого были этруски, не мог быть лидийцами. Но регион назван Геродотом правильно, и это подтверждается найденными на примыкающем к Малой Азии острове Лемносе надписями на языке, близком этрусскому, равно как приведенными выше сообщениями египетских источников.

Судя по археологическим данным, этруски появились в Италии в VIII в. до н. э., а переселение тирренов на Запад Геродот датирует временем, следующим сразу за Троянской войной. Где же пребывали тиррены более трех столетий? На этот вопрос мы уже ответили – в Сардинии. Интересно, что главная река этого острова называлась Тирсус, а древнейший автор Гесиод называет его обитателей тирсенами. Также в официальном греческом тексте VI в. до н. э. (договоре Сибариса) этруски названы по месту их обитания до переселения в Италию – сердаями.

В Умбрии, находившейся между реками Тибр и Арно, куда переселились тиррены-этруски, в городах жили также и пеласги, переселившиеся в Италию в середине II тысячелетия до н. э. (под давлением греков). Новые завоеватели были в меньшинстве. В их языке неиндоевропейского происхождения много индоевропейских слов – следы их общения с пеласгами и умбрами.

Венеты, лигуры, иллирийцы. В «Темные века» в Италию двинулись сушей с севера многие другие народы, распространившиеся по восточному Адриатическому побережью Италии до самого его юга. Венеты заняли ту область, где ныне находится город Венеция. Их язык, судя по сохранившимся надписям, был родственным германским языкам. Венеты разводили коней в обильной лугами пойме долины реки Пада (По). О древнем имени этой реки доныне говорит название города Падуя.