МИФЫ. МИФОнебылицы

– Все дело в Скиве, – ответил я.

– С ним что-нибудь случилось? – спросила Маша, резко подняв голову и сжав толстые губы.

– Не знаю, – искренне признался я. – После чего в подробностях объяснил цель своего визита. – Насколько я понимаю, кто-то пытается выдать себя за Скива. Это, конечно, хитро, но, с другой стороны, и глупо, так как, естественно, никто никогда не усомнится в том, что волшебник на самом деле является тем, за кого себя выдает. Кроме, понятно, друзей самого волшебника. Я абсолютно убежден, что Скив никогда не бывал на Флиббере и ничего не покупал ни в каком Пассаже. И здесь я нахожу подтверждение своему предположению…

И словно отголоском моих слов в окне мелькнул огонек. Я открыл окно, и в руки мне упал шар величиной с кулак. Теперь свечение было лиловым, а не золотистым, что означало, что в шаре находится ответ. Стоило мне прикоснуться к нему, как он растворился, и я уже держал кусок пергамента. Девол, придумавший их и продававший на Базаре, получал неслыханную прибыль… в этом месяце. В следующем же месяце, вне всякого сомнения, найдется какой-нибудь другой производитель, который разгадает его ноу-хау, начнет подделывать их и, конечно, серьезно сократит доходы того первого парня.

Я с облегчением вздохнул, увидев почерк Банни. В послании говорилось, что нет, Скив никуда с Пента не убегал за исключением короткой отлучки на Вух; с ним все в порядке; какое-то время она без особого труда удержит его на постоялом дворе. Завершалось же письмо вопросом: где находится пресловутый Пассаж и как до него добраться? Женщины есть женщины. Есть вещи, которые объединяют их всех без исключения.

– Вот так. Банни пишет здесь, что парень никогда не бывал на Флиббере. Значит, долги оставил не он. А это единственное, что требовалось выяснить.

– И теперь ты собираешься направить предупреждение самозванцу? – спросил Корреш, глянув на меня своим лунным глазом.

Для непосвященных: громадный, покрытый лиловой шерстью тролль с глазами странной формы может производить комичное впечатление забавного и вполне безобидного существа, но я бы никому не рекомендовал выводить его из себя.

– Я собираюсь сделать нечто большее, – прорычал я. – Вопрос стоит более чем о четверти миллиона золотых. Кто-то задолжал столь огромную сумму, и я хочу, чтобы долг был оплачен, притом что оплачивать его будет не Скив, не я и не кто-то из вас. Кроме того, должник задолжал кое-что и лично мне. Новое кресло!

– Согласен, – провозгласил Корреш. – Четверть миллиона проделают недурную дырищу в семейной казне!

– Еще бы! – согласилась Маша. – Сколько всякой всячины я накупила бы в волшебных лавках на такую сумму! Ну что ж, сейчас я оставлю записку для Хью и мы двинемся в путь.

В нашем распоряжении было два способа магического перемещения в пространстве, из-за чего и возникло некоторое замешательство. Наконец мы решили, что совершить прыжок должна Маша. У меня свой И-Скакун, но ни у кого нет такого опыта работы с разного рода приспособлениями, как у Маши. Воспользовавшись четким описанием пути, которое нам предоставило информационно-поисковое заклинание, применявшееся Машей вместе с набором древних медальонов, украшенных бирюзовыми блямбочками, мы через несколько мгновений очутились практически на пороге Пассажа.

Глава 2

Нашему прибытию предшествовало значительное перемещение воздушных масс, сопровождавшееся одновременным перемещением и нескольких тел. Когда мы материализовались, мои руки оказались прижаты к бокам давлением громадной толпы, окружавшей гигантское белое здание.

Ну и ну, в самом деле весьма величественно! – подумал я, пытаясь одним взглядом охватить как можно больше пространства. Здание высотой в три колоссальных этажа было построено из белого мрамора и вверху венчалось горгульями, выглядывавшими из-под конька крыши, выложенной изогнутой красной черепицей. На фронтоне под козырьком крыши с нашей стороны здания я разглядел фриз с очень знакомой фигурой в центре. Это был храм Агоры, богини торговых центров, которой поклоняются в очень многих измерениях. Правда, насколько мне известно, на Деве она не пользуется особым почетом. Возможно, она просто сама питала отвращение к Деве. Все места поклонения Агоре отличаются особым, исключительным порядком. Базару же любой порядок абсолютно чужд. Насколько я помню, у меня лично никаких стычек с Агорой не было.

Я попытался выбраться из толпы и протиснуться поближе к зданию.

– О нет, так не пойдет! – раздался резкий женский голос.

И я тут же почувствовал, как множество рук подхватило меня сзади и подбросило в воздух. По протестующему рычанию Корреша и удивленному воплю Маши я понял, что их тоже схватили. Но при Маше были ее приспособления, с помощью которых она взлетела высоко над толпой, а меня и тролля продолжали передавать из рук в руки, словно ведра с водой в пожарной бригаде, пока наконец мы с громким стуком не грохнулись на землю за пределами безумной орды. Поднимаясь на ноги, мы ощущали на себе злобные женские взгляды.

– Что происходит?! – возопил я, пытаясь не утратить в создавшейся ситуации чувство собственного достоинства и не слишком выходить из себя.

– Торговля! – воскликнула мне в ответ драконша, возбужденно махая своими голубыми крылышками.

– Неужели это столь необычно? – спросила Маша.

– В Пассаже она бывает каждый день только один раз, – угрюмо ответил бледно-зеленый спутник драконши.

– Но у Картока, – добавил какой-то его знакомый, – скидка – семь процентов на все!

Семь процентов показались мне не таким уж большим дисконтом, но большинство покупателей, по-видимому, полагали, что выгода здесь несомненная.

– А почему собралась такая толпа? – спросил я.

– В десять открытие, – сообщила голубая драконша. Часы на животе у Агоры на фронтоне здания показывали, что до десяти остается несколько минут. – Мы заметили, что вы пытаетесь пройти без очереди. Могу вас заверить, что если вы попытаетесь это сделать, вас раздерут на части.

– Мы останемся здесь, – заверил я и поднял руки в знак смиренного приятия нашей участи.

Тут появился какой-то маленький мужичок с куполообразным черепом, темно-синей кожей и узкими, длинными, заостренными ушами, который, казалось, не обращал ни малейшего внимания на грозившую ему опасность. Я с любопытством наблюдал за тем, как он пробирается сквозь толпу покупателей, с завидным упорством продвигаясь вперед. Его снова и снова отбрасывали назад, и он приземлялся у моих ног. Я не мог не восхититься настойчивостью парня перед лицом преграды, с которой сам я никогда не решился бы мериться силой. И вот его отшвырнули в очередной раз, уже с разорванной одеждой и с первыми признаками большого ярко-лилового синяка под глазом.

– Вот так! – воскликнул бедолага, вновь приземлившись почти у самых наших ног. Он поднялся и стал отряхиваться. – Вот еще раз они вышвырнули меня, и я не могу открыть Пассаж.

– Я вам помогу, – пообещала Маша.

Она опустилась немного ниже подобно большому оранжевому шару и подняла мужичка в воздух. И тут же со стороны разъяренной толпы в них посыпались молнии и снаряды самого разного рода. Тем не менее Маша несла его вперед к началу очереди, ловко ускользая от всех стрел. У самых дверей Пассажа она опустила мужичка на землю и взмыла вверх. Двадцатифутовые двери распахнулись, и орда покупателей ввалилась внутрь.

Маша «подплыла» к нам и с довольным выражением лица опустилась на землю.

– Совсем неплохо начать день с благодеяния, – заметила она.

– Пойдем, – поторопил я их, все уже мчались ко входу. – Идем, Корреш.

Маша взвизгнула, что-то мохнатое пронеслось мимо нее.

– Он украл мой кошелек! – закричала она.

– Сейчас я его поймаю, – галантно предложил помощь Корреш и сделал движение вслед маленькому коричневому существу, однако Маша схватила тролля за руку.

– Не надо, – сказала она, улыбнувшись.

Вложив два пальца в рот, Маша громко свистнула.

Скачущее создание, которое волокло за собой оранжевый кошелек, по величине почти не уступавший похитителю, издало вопль отчаяния, заметив, что у кошелька выросли ножки. Кошелек подскочил, открылся, одним глотком проглотил своего похитителя и захлопнулся. И, судорожно колотясь, кошелек вернулся в руки Маши.

– Ну и что я теперь с этим буду делать? – задумалась она.

– А что такое там внутри? – спросил Корреш, и мы оба наклонились поближе.

Я чуть-чуть приоткрыл сумочку и сунул туда руку. Моя шкура по сравнению со шкурой троллей очень плотная, к тому же ее покрывает толстый слой чешуи. Крошечное создание попыталось укусить меня за палец, но я ухватил его за загривок и извлек наружу.

– Крыса! – только и успел я воскликнуть, прежде чем она вцепилась мне в сухожилия на запястье.

Громко чавкнув, зверюшка вонзила свои длинные острые зубы в место на сгибе большого пальца. Я взвыл от боли, пальцы безжизненно повисли. И прежде чем мне удалось схватить маленькое чудовище другой рукой и, не раздумывая, раздавить его, оно вспрыгнуло мне на плечо, а оттуда юркнуло в толпу и… поминай как звали.

– Ах ты, сын паршивой, объеденной блохами сучки! – процедил я сквозь зубы, безуспешно пытаясь сжать кулаки.

– Крысы – очень серьезная проблема Пассажа, – сообщила проходившая мимо женщина в белом отороченном мехом пальто.

– С тобой все в порядке, старик? – спросила Маша с беспокойством в голосе.

– Да, черт возьми, да! – прорычал я в ответ.

Кожа на руке была разорвана, но в следующий раз при встрече с мерзким паразитом я его не упущу и уж разделаюсь с ним по-своему.

Глаза Маши сверкнули.

– Ну что ж, тогда пойдемте. Пассаж открыт!

У меня есть свой очень четкий алгоритм решения сложных проблем, от которого я стараюсь не отклоняться. Шаг первый: определить проблему. Шаг второй: оценить сложившуюся ситуацию. Шаг третий: сформулировать возможное решение. Шаг четвертый: воплотить это решение в жизнь. Шаг пятый (если возможно): получить вознаграждение.

В данном случае возможностей для пятого шага не предвиделось, зато первый шаг уже был определен. Кто-то пытался нагреть Скива на приличную сумму в надежде, что он заплатит или начнет безнадежно оправдываться перед лицом вполне «обоснованных» обвинений. Несмываемое пятно на репутации было самым меньшим из того, что в данной ситуации грозило Скиву. А вот вероятность того, что ему все-таки придется выплатить Пассажу немыслимую сумму и, возможно, даже пойти под суд по обвинению в мошенничестве, казалась вполне реальной. Мне оба варианта представлялись чудовищными и неприемлемыми. Деньги, конечно, всегда можно компенсировать, хотя, как ни прискорбно признать, мне тяжело расставаться даже с медным грошом. Если вы по-настоящему бережливы, нет нужды искать, где подзаработать деньжат. Они сами работают на вас и приносят вам прибыль.

А вот репутацию восстановить практически невозможно. На нашем уровне (парень находится в самом начале своей учебы на волшебника, а я в данное время лишен магических возможностей) то, что люди думают о тебе, ничуть не менее важно, чем то, чего ты достиг на самом деле. Более того, хорошая репутация в глазах окружающих может сослужить более полезную службу, нежели реальные достижения. Если распространится слух, что Скив – настоящий «кидала», никакие чудеса и свершения в будущем ему уже не помогут.

Шаг второй подразумевал анализ ситуации. И мы проследовали в Пассаж за огромной, лавинообразной толпой.

Едва мы переступили порог, нас сразу же оглушила грандиозная волна звуков. А я-то думал, что на Базаре шумно! Сквозь звуковой поток приходилось пробираться, как сквозь горную лавину. Мои уши, торчащие своеобразными треугольниками с обеих сторон головы и, как мне кажется, являющиеся одной из самых привлекательных особенностей моей внешности, гораздо более чувствительны, нежели уши тролля или пентюха.

Маша и Корреш непроизвольно сжались под чудовищным натиском шума. Мне он тоже был крайне неприятен, но я скорее соглашусь, чтобы меня обскоблили кухонным ножом, чем продемонстрирую свою слабость на публике. И только мысль о репутации закаленного и непреклонного исследователя удержала меня от того, чтобы тут же извлечь мой новенький И-Скакун и отлететь отсюда куда-нибудь подальше, в какой-нибудь миленький тихенький ураганчик, в котором можно было бы отдохнуть от этого кошмара.

– Может быть, уйдем? – прокричал Корреш.

– Держись, держись, дружище!

Плывя над нашими головами, Маша что-то нащупывала у себя на поясе. Внезапно шум уменьшился до вполне выносимого предела. Конечно, я продолжал слышать музыку, шаги и болтовню тысячи голосов, но впечатление, что у тебя в голове грохочет большая группа «тяжелого металла», явно прошло.

– Конус тишины, – объяснила Маша, указывая на треугольный золотистый талисман, свисающий с ленточки оранжевого шифона. – Купила за гроши, но он оказался очень полезным.

Я немного потряс головой, чтобы прийти в себя от возникшего контраста, и вынужден был согласиться с Машей. Облегчение от наступившей относительной тишины позволило мне немного трезвее и внимательнее оглядеть окружавшую местность.

Если поначалу я не мог поверить, что здесь можно оставить четверть миллиона золотых, то очень скоро переменил свое мнение. Пассаж напомнил мне Базар, но был гораздо чище, источал меньше разнообразных ароматов и в нем было прохладнее, гораздо прохладнее. Пока мы пробирались среди грандиозных орд покупателей, в основном женского пола, холодный ветерок время от времени обдувал мне шею. Огромное большинство посетителей казались чрезмерно возбужденными и озабоченными, а некоторые вызывали просто ужас: они бродили словно зомби, с темными кругами под глазами, их неудержимо притягивали к себе яркие огни множества мелких магазинчиков, размещенных здесь.

Я видел нескольких таких несчастных и на Базаре. Это шопоголики. Некоторые из них находились на последней стадии заболевания: судорожно трясущиеся руки сжимали холщовые сумки или сетки; бедняги уже не испытывали никакого удовольствия от того, чем занимались, но чувствовали лишь мучительную патологическую потребность в покупках. Где же их друзья? Разве могут настоящие друзья позволить другу запокупаться до смерти.

Перед нами простирался длинный проспект, по обе стороны плотно забитый магазинчиками, располагавшимися по вертикали галереями на три уровня вверх под сводчатой крышей, поддерживаемой толстыми резными балками, на которых сидели разнообразные птицы и прыгали ящерицы. Их щебет, воркование и чириканье вносили значительную лепту во всеобщую какофонию. Конца проспекту не было видно. Казалось, он уходил в бесконечность.

Картока мы нашли без особого труда. Сверху звучала бойкая мелодия в быстром темпе, с которой соревновались местные группы, и все это создавало оглушительный контрапункт с воплями и криками покупателей, лезших по головам друг друга только ради того, чтобы заполучить пестрые куртки и шали, которые, кажется, были здесь главным предметом спроса. Маша бросила на прилавок тоскующий взгляд, однако все-таки удержалась и прошла мимо.

Но здесь торговали не только одеждой, шарфами и накидками. Отнюдь! Ларьки с бижутерией манили разноцветьем сверкающих камней. Глядя издалека, я не мог в точности определить, какие из камней настоящие, а какие поддельные, но впечатление они производили незабываемое. В лавках, продававших мечи и сабли, можно было увидеть вспотевшего кузнеца, гнущего сталь над пламенем, испускаемым сидящим на цепи драконом. Почти готовый меч отливал множеством оттенков. Вокруг кузнеца стояли несколько викингов, пробовали на палец остроту лезвий новеньких топоров и одобрительно кивали головами. Рядом с кузницей размещалась парочка книжных лавок, предлагавшая фолианты в переплетах из экзотической кожи, украшенных самоцветными камнями. Входы в несколько лавчонок были завешаны тонкими прозрачными тканями, из чего можно было заключить, что здесь торгуют чем-то волшебным. Что и говорить, Пассаж – значительное предприятие. Маша была права.

– Мы прошли через вход «Д», – провозгласила Маша, демонстрируя нам толстый свиток. – Это обозначено на шкуре дракона над дверями. – Она указала на вход, через который мы только что вошли.

– У тебя карта? – спросил я, протянув руку.

– Не карта, а атлас, – поправила Маша и позволила мне взглянуть на него.

От свитка исходило свечение. Маленький светящийся диск указывал: «Вы находитесь здесь». Я продолжал разворачивать свиток до тех пор, пока не оказался весь в кольцах папируса. Я испытал истинное потрясение. Проход от дверей «Д» представлял собой один из двенадцати входов в Пассаж. Торговое пространство, заключавшееся внутри этих стен, было невероятно велико, а каждое крыло к тому же насчитывало несколько этажей. Приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть цветастые буквы и прочесть названия лавок и магазинчиков. Впрочем, запоминать их не имело никакого смысла, так как схема волшебным способом постоянно обновлялась. Зеленый квадратик во второй галерее, отмечавший лавку Билко, вдруг исчез и возник снова в более обширном месте как раз неподалеку от нас. Я поднял глаза вовремя, так как среди фейерверка из разноцветных флажков явился новый магазин. И сразу же толпы покупателей разделились, и одна из них бросилась к новому прилавку, стараясь ничего не упустить.

– Здесь же тысячи магазинов и магазинчиков! – воскликнул я.

Маша бросила на меня удивленный взгляд.

– И это я слышу от парня, который практически живет на Базаре!

– Здесь все совсем другое, – возразил я.

По проходам Пассажа туда-сюда сновали какие-то торговцы с тележками и разносчики с товаром, тоже всеми силами пытавшиеся привлечь к себе внимание. Я заметил какого-то девола, который выглядел совершенно неуместно среди здешнего окружения в громадном цыганском фургоне на колесах со спицами, выкрашенном во все цвета радуги. Как только девол остановил повозку и поднял боковые шторки, его мгновенно окружили покупатели, представлявшие все известные и неизвестные мне народы и народцы. Все они стремились взглянуть на разноцветные игрушечные палочки. Половина упомянутых палочек обладала способностью разбрасывать ярко-голубые огненные шары, а вторая половина расцвечивала стены шикарными радугами. Большинство толпившихся вокруг зрителей готовы были приобрести это волшебство без особых размышлений. Они, не раздумывая, совали монетки в протянутую ладонь. И меня, конечно же, ничуть не удивила хищная улыбка на лице девола. Я находился в месте, которое было раем не только для покупателей, но и для продавцов. Ни один из покупателей не пытался торговаться, а я, прикинув в уме, пришел к выводу, что девол окупил свои вложения по крайней мере раз в пятьдесят.

Меня немного изумило только лишь то, что Пассаж не до отказа забит деволами, хотя, с другой стороны, если бы я торговал игрушками, то, конечно, тщательно скрывал бы всю информацию об этом «Эльдорадо» от собратьев-демонов. У меня чесались руки, я уже начал размышлять над тем, каким бы бизнесом здесь заняться, чтобы привлечь к себе нескончаемые потоки, лившиеся из постоянно открытых кошельков, бумажников, сумочек и чемоданов. Но, увы, я отклонился от темы. Я прибыл сюда не для того, чтобы собирать прибыль. Я нахожусь здесь с другой, значительно более важной целью. И я принудил себя вернуться к Первому шагу и к Скиву.

– Эй, ребята, давайте-ка сосредоточимся! – рявкнул я. – Мы сюда не за покупками пришли. Мы здесь кое-кого разыскиваем.

– Ты прав, – согласился Корреш, с трудом отрывая взгляд от торговца радугами.

Маша нехотя подплыла к нам.

– Может быть, обратиться к дирекции и попросить у них помощи?

– Давайте вначале внимательно осмотрим местность, – предложил я. – Если они узнают, зачем мы сюда прибыли, то могут потребовать, чтобы мы заплатили им этот воображаемый долг, а я не собираюсь давать им ни гроша. Давайте поспрашиваем, возможно, кто-то видел Скива или того, кто себя за него выдавал.

Мы пошли по правому краю прохода «Д», спрашивая владельцев лавок и продавцов, не видели ли они пентюха, называвшего себя Скивом. Все наши усилия оказались бесплодными. Мы протискивались в магазинчики, лавки, киоски, задавали там несколько вопросов и уходили ни с чем. У Маши был с собой официальный портрет Скива, написанный еще в те времена, когда он служил придворным магом и чародеем в Поссилтуме. Думаю, портрет очень похож на Скива, так как на нем изображен высокий молодой пентюх со светлыми соломенными волосами, большими невинными голубыми глазами, ничем не напоминающий азартного игрока или влиятельную фигуру, за которых ему порой очень хотелось сойти и которыми он иногда – правда, не очень часто – представал на самом деле. Портрет же показывал Скива таким, каким он был, без всяких прикрас – добродушным дружелюбным парнем, доверчивостью которого мог легко воспользоваться любой негодяй. Что уж греха таить, я сам не раз обводил его вокруг пальца. Впрочем, делал это всегда не без пользы для него самого. Никто из тех, с кем мы беседовали, не узнал Скива и не смог припомнить, что продавал ему что бы то ни было, не говоря уже об очень дорогих вещах.

О том, чтобы заглянуть во все магазинчики, размещавшиеся в Пассаже, не могло быть и речи. Карта не давала информации об общем количестве торговых точек, располагавшихся в Пассаже, но я исходил из правильности моих первоначальных прикидок: здесь их не меньше нескольких тысяч, а может, даже и больше. Мы могли бы расхаживать здесь годами, а мне хотелось разделаться с проблемой до того, как откроются бары.

Только вот думать становилось все труднее. Амулет Маши помог несколько снизить общий уровень шума, но он ничего не мог поделать с качеством музыки в Пассаже. Через каждые пятьдесят футов здесь располагались группы певцов. Они были невообразимо омерзительны на вид и размещались таким образом, чтобы идущие по проходам не имели ни секунды покоя: как только из виду скрывалась одна группа, тут же появлялась другая.

– Вот отдел спортивных товаров, в котором продается снаряжение для охоты на скитов! – крикнул Корреш, пытаясь перекричать звук саксофона, аккордеона и электрогитары, отбивавших «тяжелый джаз». Тролль показывал своей большой волосатой рукой в противоположную сторону коридора.

– Сейчас я туда слетаю, – сказала Маша, поднялась над толпой и поплыла по направлению к указанному отделу. И в это мгновение я заметил, что в нее прицелились несколько арбалетчиков.

– Маша! – закричал я.

От ужаса и неожиданности у нее расширились глаза. Маша попыталась резко отклониться вправо, но было уже слишком поздно. Шесть стрел со свистом пронеслись по воздуху. Четыре из них проделали дыры в ее широких одеждах. Мы с Коррешем бросились в толпу, схватили Машу и опустили ее на пол. Я приподнялся на цыпочки, высунув голову поверх толпы. Арбалетчики перезаряжали оружие. Я почувствовал, что у меня начинает подниматься давление.

– Позаботься о ней, – приказал я троллю.

Не обращая никакого внимания на злобные взгляды окружающих и вопли протеста из толпы, я бегом бросился по проходу, разбрасывая в разные стороны покупателей, попадавшихся мне на пути. Несколько пентюхов, стоявших перед прилавком спортивного отдела, ошалело уставились на меня, а я вырвал у них из рук новенькое оружие и буквально стер его в порошок. Отбросив жалкие останки того, что мгновение назад было великолепными сверкающими арбалетами, я с самым решительным видом начал наступать на съежившихся от страха стрелков.

– Никто, я подчеркиваю, никто не имеет никакого права стрелять в моих друзей. В этом случае он будет иметь дело лично со мной! – прорычал я.

Пентюхи отступали, что-то испуганно бормоча. Один из них вдруг упал на колени. Я направился к нему, намереваясь схватить его первым, чтобы использовать в качестве дубинки в драке с остальными пятью.

Внезапно между мной и доставшейся мне по праву добычей возникла фигура голубого цвета.

– Я хотел бы принести свои извинения, господин покупатель! – провозгласил джинн, хозяин магазина, низко кланяясь. Толстое создание с голубой кожей сверкнуло чем-то на запястье – и пентюхи исчезли. – Клянусь, происшедшее было чистейшим недоразумением. Прошу вас, успокойтесь! Они приняли ее за мишень. Я собирался остановить их, но опоздал всего на мгновение. Понимаете?

И он указал на высокий потолок, где посреди стайки немного нервных голубей были привязаны с десяток круглых пузырей, парочка из которых была выкрашена в те же яркие цвета, что и одежды Маши.

– Позвольте мне загладить свою вину перед вами, – предложил джинн, а на него уже несся Корреш и глаза его пылали негодованием и ненавистью.

За ним по воздуху плыла Маша в насквозь продырявленных и разорванных шароварах.

– Я владелец этого великолепного заведения. Меня зовут Густаво Джиннелли. Очень приятно познакомиться с вами.

Он низко поклонился. Я дал знак Коррешу, чтобы он не делал глупостей.

– И что же вы предлагаете? – спросил я.

– А что вам угодно? – вопросом на вопрос ответил джинн, сделав широкий жест рукой. – У меня имеются самые разные виды охотничьей экипировки. Конечно, никакого тяжелого вооружения. Правила Пассажа запрещают торговлю им. Возможно, у кого-нибудь из моих кузенов в одной из лавок есть что-то, что придется вам по вкусу? У нас, у Джиннелли, лавки по всему Пассажу.