Три незваных мертвеца на диване

Я, Люда и Наталья переглянулись.

– А мы сюда для этого и ехали, – не сдержалась Наташа. – Чтобы танцы бабуинов исполнять. Или ты думала, что мы здесь на лекцию по теме «Этика поведения в общественных местах» собрались?

Наталья с Вячеславом в моем понимании были особенной парой. Она более волевая, всегда сдержанная и рациональная; он взрывной, импульсивный и добрый. О таком противостоянии в характерах еще Александр Сергеевич Пушкин когда-то замечательно высказался: «Сошлись волна и камень, стихи и проза, лед и пламень». К тому же и ученые-физики внесли свою лепту в описание подобного казуса, во обнародовав открытие о том, что противоположно заряженные частицы притягиваются, что, естественно, в сфере человеческих отношений было принято как лекало, по которому и стали мерить взаимоотношения разных по характеру людей, назло всем сумевших найти друг друга.

– Мало того что пляски до упаду, – невозмутимо и не обращая внимания на Наталью, продолжила Ирина, – так еще и в карты взялись играть. Разбудили меня своими спорами, я потом еле заснула.

Я подпрыгнула на месте, так как Ирина неожиданно озвучила мои претензии. Я тоже намеревалась высказать их, потому что, как и она, просыпалась ночью от голосов на веранде. И голоса эти говорили именно о картах. Мне, само собой, в тот момент ничто иное в голову не пришло, как подумать о том же, о чем, опередив меня, сообщила Ирина. И наши притязания с ней, должна добавить, имели под собой основания, потому что я, зная свою родню и друзей, ни капельки не удивлюсь, если им среди ночи вздумалось разыграть пару партеек в «Дурака».

– Точно, – вскрикнула я. – Я тоже слышала. А ну, признавайтесь, кто играл в карты?

Реакция окружения не стала для меня неожиданной: перебивая друг друга, все начали возмущаться. Тут же выяснилось, что Люда с Натальей, оказывается, легли самыми последними. Лёша и Вячеслав к тому времени уже заполняли воздушное пространство храпом, а я и Марина еще не спали, но усиленно притворялись спящими и на провокационные диалоги не велись. Ирина тоже уже часа три как без задних ног пребывала в царстве Морфея.

– Мы с Наташей с полчасика на улице посидели, там такие звезды… – мечтательно прокомментировала Люда. – И домой зашли. Да же, Наташ?

– Да, – поддержала ее сестра. – И когда возвращались, на диване никого не было. Мы бы заметили.

– Еще бы, – хмыкнула Люда. – Такое нельзя не заметить.

– Так, – стукнула я по столу ладошкой. – Что получается? Когда все спали, на веранду кто-то вероломно вломился. И было их не меньше чем двое, раз я и Ирина слышали разговор. Не может же один человек сам с собой беседовать?

– Ну почему? – отреагировала на мой вывод Ирина. – Может, он больной, из психушки сбежал.

– Ага. И нож себе в шею сам воткнул, а потом курткой сам себя укрыл, чтобы теплее умирать было, – снова поразила меня своими четкими умозаключениями Марина.

– Девчонки! – мы оглянулись, потому что заговорил Слава. – Девчонки, давайте чайку попьем. И так хреново, а тут еще этот крендель нарисовался.

И действительно, чего это мы так распереживались. Мы, что ли, его на тот свет отправили? Нет, ни за кем из нас не значится такого греха, в этом я была уверена. Тогда откуда взялся мертвец и почему у нас? Я решила во что бы то ни стало разобраться. Не зря же я перечитала столько детективов.

Мы стали рассаживаться за стол. Из-за печки вышел Алексей, который наконец отстал от умывальника.

– Я за полицией, – громко сказал он, натягивая штаны. – Ничего не трогайте и никуда не отлучайтесь.

– О как, – съязвила Марина. – Мент проснулся.

– Не проснулся, а так положено, – огрызнулся в ответ Алексей. – Просто если вы там по разу пройдетесь, криминалистам там после вас работать не с чем будет, вы все следы уничтожите.

Мой брат уже около года числился бывшим полицейским на пенсии, но с подобными делами когда-то сталкивался не один раз, поэтому перечить ему никто не решился, ограничившись кивками голов в согласии. Алексей ушел, мы же приступили к чаепитию.

Этот волшебный напиток подействовал умиротворяюще, и даже наличие мертвеца в доме уже не воспринималась нами как божья кара за отлично проведенный вечер пятницы. Прихлебывая и причмокивая (это уж кто на что горазд), мы разговорились, пытаясь восстановить события с самого приезда. Ну не может же не существовать причины, должна быть хоть какая-то, заставившая и убитого, и убийцу залезть в наш дом? Но с самым своеобразным мышлением, конечно же, оказалась Ирина.

– Слушайте, а получается, мы спали с незакрытыми дверьми?

– Ну почему, – демонстрируя спокойствие, ответила Марина. – Мы ворота во дворе закрыли.

– А двери? – продолжила пытать нас Ирина. – Хоть одну-то закрываете?

– Нет, а зачем? Все в уборную на улицу выходят, и закрывать и открывать двери постоянно – дело шумное и долгое.

– Вы только подумайте. Всегда двери открытые. Всегда, – то ли удивлялась, то ли размышляла Ирина. – Заходи кто хошь, бери кого хошь. Этак ляжешь вечером спать девственницей, а утром, бац, проснулась беременная. И ведь не узнать от кого. Проходной двор, честное слово!

Мы засмеялись над шуткой Ирины, она же, отхлебнув чай, смолкла. Из чего я сделала вывод, что Ирина на полном серьезе допускает такой исход. И даже вполне возможно, что именно сейчас в своих мыслях она прокручивает сцены родов и воспитания ребенка. Учит, женит или выдает подросшее чадо замуж. Не удивлюсь, если там, в своих умозаключениях, она уже и до внуков дошла.

– И правда, Марин, ну хоть какой-то крючок должен быть, – вступилась за Ирину Люда. – Нет, это не мое дело, конечно, но пусть он лучше будет. На всякий случай.

Марина не ответила. Обошлись без комментариев и все остальные. Слышалось только позвякивание ложек о стенки кружек и редкие вздохи с выдохами, которые не сулили ничего хорошего. Идиллию вновь нарушила Ирина.

– А вы обратили внимание, какие у него ногти грязные? – пребывая по-прежнему в своем мире грез, с каким-то нереальным спокойствием изрекла она. – И сапоги уж очень грязные. А на улице сухо, дождя-то давно не было. А еще у него одна нога толще другой.

– В смысле? – воскликнули мы хором, все вместе подпрыгнув на местах.

– Голенище одного сапога, – уточнила Ирина. – Не видели, что ли?

– Нет, – снова в унисон ответили мы, и я физически ощутила, как в воздухе повисло напряжение, натянувшись тетивой.

Переглянувшись, мы повскакивали со своих мест и, роняя стулья, переворачивая тарелки, ринулись на веранду. И действительно, второе (после торчащей из шеи рукоятки ножа), что бросалось в глаза, это то, что правый сапог выглядел так, словно его надули. «Кто бы мог подумать! Молодец Ирина! Вот это наблюдательность», – мысленно выразила я уважение новой знакомой.

– И стрижка у него как у зека. Как будто он недавно из мест не столь отдаленных, – с кружкой в руке, словно пава, выплыла из комнаты к нам никуда не спешащая Ирина.

Мы дружно повернули головы к верхней половине убитого.

– Да с чего ты взяла? – видимо, из желания поставить на место выскочку возмущенно возразила Наталья. – Сейчас в моде такие стрижки. Просто коротко.

– Ну не знаю, – отпила чай, громко втянув в себя воду, всезнайка. – Мне так кажется.

– Когда кажется, крестятся, – крикнула вслед уходящей Ирине Наталья. – Агата Кристи, тоже мне. И так настроение на нуле и эта еще.

– Ну допустим, – бросилась я отвлекать девчонок от ссоры (только этого нам не хватало). – И что нам это дает?

– Давайте дождемся Лёху с полицией, – заговорил единственный среди нас мужчина. – Им лучше знать, что это дает и что делать. Он сказал сидеть тихо? Вот и сидите, попы прижмите. Быстро все в дом. Дайте вы покойнику покой.

Каламбур Вячеслава прозвучал как-то неожиданно для моего слуха, перевоплотившись в недоумение, которое выразил мой взгляд. Вячеслав же, подметив это, добавил:

– А что? Вам доверь, вы же по кускам его разберете. Маты Хари!

– Вообще-то, Мата Хари была шпионкой, а не сыщицей, – раздался из комнаты голос Ирины.

– О-о-о, – застонала Наташа и закатила глаза, чем вызвала у всех улыбку. – Может, уложим ее рядом? Ножичек имеется. А полиции скажем, что два трупа обнаружили.

– Не получится, – без тени намека на юмор высказалась Люда. – Лёша только один труп видел и полиции только про него расскажет.

Все громко выдохнули, озадаченные этой непростой проблемой.

– Что-то Лёхи долго нет, – спохватилась Марина. – Быстрей бы уж, а то этот некрасивый дяденька в неприглядном виде на нервы действует.

– Вот именно, – опять ожил голос из комнаты.

Похоже, Ирину не затронул наш разговор о ее возможной перспективе будущего трупа.

– А вы еще так и не выяснили, почему одна нога толще другой? И что у него в карманах? – не сдавала она лидерских позиций в плане сыска.

– С ума сошли, – почти выкрикнул Вячеслав. – Какая, на фиг, нога? Какие карманы? Девки, не вздумайте к нему прикасаться!

– Да конечно же, нет, Слав, – поддержала его Люда, трусливо вглядываясь в мое лицо, лицо Марины и Натальи поочередно. – Мы же и не собираемся?

Вопрос однозначно был адресован к кому-то из нас троих, но мы, как члены одной команды, и выражение на свои физиономии натянули одинаковое, каменное и неприступное.

– А почему бы и нет? – выразила решительность Наталья. – Я лично за. Ну за то, чтобы посмотреть.

– Только нужны перчатки, на всякий случай, чтобы следов не оставить, – добавила я, проявив сообразительность.

– И бахилы на ноги. Сейчас принесу, – уже на бегу выразила солидарность и Марина.

На Славу и Люду никто внимания не обратил, загоревшись приготовлением к изучению тайн мертвеца. Через пять минут я и Наталья, надев простые рабочие перчатки на руки и неизвестно откуда взявшиеся в деревне, а главное для чего, бахилы, обыскивали незваного гостя, стараясь не смотреть в его открытые глаза. Нет, нам было не столько стыдно за свой поступок, сколько страшно от неподвижности остекленевших зрачков во взоре покойного. И пусть он не обижается на негостеприимное обхождение с ним. Мы его в гости не звали. Сам пришел и… умер, несмотря на то, что мы были не согласны с таким финалом.

В карманах ничего не оказалось. Полнейшая пустота. Что вызвало недоброе чувство, словно человек для этого и пришел: сгинуть неизвестным на нашем диване. А вот с сапогом вышел конфуз. Снять его оказалось не так-то просто, а водрузить обратно на место еще сложнее. Нога покойного была плотно обмотана бинтом. Его решили не разматывать, потому как, отталкиваясь от комментариев Ирины, которая неизвестно в какой момент вновь возникла позади нас, всем стало понятно: секрет толстой ноги заключался в том, что там, под бинтом, либо перелом, либо обыкновенный вывих. Мне вдруг стало смешно и стыдно одновременно. Ну что мы там намеревались найти? Золото, бриллианты? Пожалуй, пора было признать, что глупее ситуации, чем эта, придумать трудно. А вот сапог следовало вернуть на место. Иначе огребем от Алексея по полной программе.

Вот тут-то и случился тот самый казус, о котором я уже упомянула выше. Сапог вдруг не захотел водружаться обратно. Во всяком случае нам с Натальей оказалось это не под силу. Остальные наличествующие представители нашего коллектива, ограничившись молчанием, попросту наблюдали за нашими потугами, но отваги примкнуть ко мне с Наташей никто не проявлял. После того как мы, тужась и упираясь, едва не уронили покойника на пол, Наталья взорвалась:

– Блин. Чего смотрите? Помогайте, давайте. Видите же, что нога не гнется, надевать трудно.

– У нас перчаток нет, – как бы извиняясь, произнесла Люда.

– Варежки есть, – накрыло Марину озарение. – Пуховые.

– Неси, – в один голос выкрикнули мы с Наташей, устав от единоличного тисканья мертвеца.

Марина тут же умчалась в комнату и вернулась с двумя парами варежек и одной парой рабочих рукавиц:

– Подойдет? – на вытянутых руках показала она всем результат своей добычи.

– Подойдет, – опять в один голос одобрили мы с Натальей.

Варежки надели Люда и Марина, а рукавицы галантно предложили Вячеславу. На что он махнул рукой и со словами «Сами заварили кашу, сами и расхлебывайте!» ушел в комнату, со злостью хлопнув дверью. Я в качестве ответа Чемберлену громко чихнула, и мой чих прозвучал как протест. Но Вячеслав не обратил на это внимания, всем видом доходчиво дав понять, что чихал он на мой чих с большой колокольни! И как бы в подтверждение этому вскоре из комнаты раздался звук телевизора.

– Вот так всегда, – обреченно вздохнула Наташа. – Когда мужики нужны, их мужская сила, они уходят смотреть телевизор.

И сразу же, обращаясь к Ирине, грозно приказала:

– Ты держишь ногу. Мы с Танюхой сапог натягиваем, а вы, девчонки, – обернулась Наталья к Людмиле и Марине, – зайдите со стороны головы и толкайте тело нам навстречу. Ты, Ирина, еще и придерживай покойника, чтобы он не свалился на пол. Все поняли их задачи?

Но тут возникла трудность иного характера. Никто почему-то не согласился заходить со стороны головы. Распахнутые настежь глаза покойного наводили ужас на каждую из нас, но после небольшой перепалки я наконец сообразила набросить куртку ему на лицо.

Работа закипела. Под смешанные возгласы «а-а-а», «…держи его», «толкай сильней», «он сейчас упадет, я не виновата» дело было завершено. И вдруг случилась метаморфоза. Наш мертвый гость уже не внушал такого страха, какой возник изначально. Словно так и должно было быть всегда: он, неживой, на диване, мы, слава богу, все при сознании и рядом с ним. И даже рукоятка ножа, торчащая из шеи мужчины, воспринималась как его личное украшение. И кому какое дело, где и как он его (украшение) носит.

Сняв перчатки и варежки, с чувством глубокого удовлетворения мы вернулись в комнату. Слава лежал на кровати.

– Ну что, он еще не сбежал? – с явно сквозившим ехидством в голосе спросил он.

Мы дружно оглянулись в его сторону, а он невозмутимо продолжил:

– Я бы на его месте давным-давно сбежал. Это ж сколько внимания! Мужик, может, с таким трудом это место нашел, чтобы побыть наедине с собой и в покое. А тут вы. То разденете его, то оденете. Некрофилки!

Не знаю, как до других, для моего разума юмор Вячеслава оказался непостижимым: «Что значит НЕКРОФИЛКИ? Это же совершенно иное», – пронеслась обидная мысль, которую я решила не озвучивать, чтобы не нагонять сумбур в и без того недружелюбную обстановку.

Время неумолимо приближалось к обеду. Алексея с полицией в поле зрения не наблюдалось. Не сговариваясь, мы присоединились к Вячеславу, заняв спальные места согласно ночному расположению. По телевизору шел какой-то детектив с убийством, но никто не обратил на это внимания, каждый обдумывал что-то свое.

– Да переключи ты это, – вернула всех к действительности Ирина. – Там убивают, здесь убивают. Нервов никаких не хватает на это смотреть.

Слава машинально нажал на кнопку на пульте. Появились кадры знакомой комедии, но смотреть расхотелось и ее. Я повернулась на бок в надеже немного вздремнуть.

– Во-во, оставь, – обрадованно воскликнула Ирина. – Люблю этот фильм.

Время опять потекло в привычном ритме, и я не заметила, как заснула. Разбудил меня возглас Марины, прозвучавший на фоне телевизора иерихонской трубой:

– О, Лёха! Все, встаем, правоохранительные органы приехали. Сейчас начнется.

Вставать не хотелось. И не только мне. Кровать покинула только Марина, которая вышла встречать представителей власти.

На веранде послышались чужие голоса, и в комнату зашел брат:

– Чего валяетесь? – опрокинул он в себя воду из чайника, вытягивая ее большими глотками через носик.

– Устали, – потягиваясь, ответила ему за всех я.

– От чего устали-то? Валяться на кроватях? – усмехнулся Алексей, опустив чайник на плиту.

«О, если бы ты знал, – подумала я. – Надеть сапог покойнику – это тебе не хухры-мухры».

– Да сапог еле надели, – в первый момент я подумала, что мне послышалось вступление неугомонной Ирины.

– Какой сапог? – насторожился брат, после чего я четко уяснила, что не послышалось. – Вы, что, убитого трогали?

– Н-е-е-е-е-т, – затянули мы в один голос, отрицая реплику Ирины и заодно уходя от возмездия Алексея.

Слава усмехнулся, но промолчал, видимо, оттягивая нашу казнь на более позднее время, когда убудут свидетели из наказывающих органов. Брат с подозрением оглядел каждую из нас и покинул помещение, явно не в самом лучшем расположении духа. Я и Наталья не смогли сдержать возмущения и тут же набросились на Ирину.

– Ты совсем уже ку-ку? – не сдержалась я первой. – Сама нас на это толкнула и сама же сдала.

– Слушай, ты, идиотка, – не церемонясь с Ириной, возмутилась и Наталья. – Я тебя сейчас собственными руками придушу.

– Да у меня само собой выскочило. Я не хотела. Честное слово, – испугалась та не на шутку, взвизгнув и прикрывая шею руками. – Простите меня, пожалуйста. Я еще так молода, чтобы умирать.

– Я прощу, – немного успокоилась Наташа. – Если ты вообще больше ни слова не произнесешь. Никогда. Поняла?

– Поняла, – промямлила Ирина. – Больше не заговорю. Обещаю.

– То-то же, – совсем миролюбиво проговорила Наталья.

– Да ладно вам, – вмешалась в конфликт Люда. – Ну человек она такой. Вы уж привыкнуть должны. Не убивать же ее за это в самом-то деле.

Я бросила взгляд на Ирину, и меня пронзило чувство жалости. «Все люди разные и у каждого свои плюсы и минусы, – задумалась я. – Ирина вот такая, я другая, остальные тоже со своими тараканами в голове. От этого же жить только интересней. Ну каков был бы мир, если бы мы все были одинаковыми? Уверена, наискучнейшим, одномерным и черно-белым. Пусть уж лучше он будет разным, с глупостями и ошибками».

В дверь постучали. От неожиданности мы замерли, потому что еще никогда ни один визитер не считал нужным предупреждать о своем прибытии стуком. Все передвигались в этом доме без приглашений и проявлений вежливости. Одним словом, не церемонясь.

От прозвучавшего «тук-тук» нас словно сдуло с кроватей, и мы приняли позы добропорядочных хозяев, занятых текущими делами. Правда, дела наши заключались в этот момент лишь в том, что мы просто занимали сидячие места вокруг стола, дружно повернув головы и устремив умные взгляды на входную дверь.

В комнату же вошел высокий, вполне даже симпатичный аккуратно одетый, в костюме темно-синего цвета и голубой рубашке, но без галстука, а самое главное, благоухающий приятной туалетной водой мужчина. Его темные, как будто вымазанные первосортным дегтем волосы были безупречно уложены, из чего я сделала вывод, что расческа – его неотъемлемый спутник. Широкий лоб буквально кричал о недюжинных умственных способностях следователя, что поначалу меня напугало, но тут же и успокоило, потому как интуиция подсказала, что дело наше в надежных руках. Цепкий взгляд карих глаз, которым он якобы мельком обвел нас, подействовал на мое подсознание подобным образом, не дав разуму запаниковать и съежиться от страха. В одной руке он держал толстую кожаную папку, основательно набитую бумагой, от чего она в большей степени уже напоминала шар и грозила в любой момент лопнуть по швам, а в другой куртку бежевого цвета, довольно легкую для нынешнего времени года. Его коричневые ботинки, очевидно, подобранные в тон куртке, блестели чистотой и щедростью нанесенного на них крема, отражая лучи света, падающие через окно.

– Здравствуйте, – вежливо произнес мужчина, смело передвигаясь по комнате от вешалки к свободному стулу у стола. – Могу я присоединиться к вашей компании?

И не дождавшись ни нашего ответа, ни какой бы то ни было реакции, продолжил, доставая из папки ручку и раскладывая на столе листки бумаги:

– Меня зовут Сергей Анатольевич. Я следователь прокуратуры, – и далее последовало подробное название организации, откуда прибыл воспитанный полицейский. – Я буду заниматься вашим делом. А для начала мне нужно опросить всех. И если вас не затруднит, я хотел бы поговорить с каждым по отдельности. Извините, но я вынужден просить остальных присутствующих покинуть помещение.

Спорить никто не осмелился, все потянулись к курткам.

– Простите, а кто первым увидел труп? – вдруг спросил следователь, внимательно вглядываясь в наши лица, словно выискивая среди нас убийцу.

Мы покосились в сторону Ирины. Она же, ничего не замечая, застегивала пуговицы. Уловив, в чью сторону мы устремили наши взгляды, Сергей Анатольевич обратился к Ирине:

– Я так полагаю, это вы обнаружили труп?

Но Ирина, то ли действительно не услышав, что обращаются к ней, направилась к выходу.

– Извините, – перешел на крик следователь, развернувшись. – Я бы хотел с вами первой пообщаться.

Но Ирина с отрешенным от всего мира взглядом и видом вышла, не забыв хлопнуть дверью. Сказать, что мы были поражены и обескуражены, мало. Мы были парализованы.

– Что это было? – отмерла первой Люда.

– Это же ее обещание молчать! – вспомнила я клятву Ирины.

– А-а-а, – равнодушно отреагировали все остальные, уразумев, в чем дело, и продолжили обуваться.

Следователь, впав в ступор и не в силах произнести ни слова, только часто моргал, наблюдая за нашими действиями и делая по всем признакам первые для себя выводы о странностях членов нашей братии.

– Скажите, пожалуйста, а что происходит? – наконец взял он себя в руки, громко протолкнув что-то у себя в горле. – Я чего-то не так сделал или сказал?

– Не берите в голову, – отмахнулась я, сморщив нос, в надежде, что мой знак будет воспринят следователем как жест доверия, а не отвращения. – Сейчас я ее верну, и вы вдоволь наговоритесь. А пока отдохните и подготовьтесь. День у вас будет еще тот. Поверьте, беседа с каждым из нас принесет вам массу удовольствий.

И я покинула комнату, краем глаза отметив острый нос ботинка на ноге, выставленной вперед, и раскрытый рот следователя как признак очередного шока.

На веранде полным ходом шла работа. С убитого опять содрали куртку, и он снова безмолвно уставился в потолок. Я вышла во двор, осторожно пробираясь между людьми, заполнившими все пространство веранды. Ирина в гордом одиночестве сидела на лавочке, молчаливо вглядываясь вдаль. Я присела рядом:

– Извини меня за те слова, нехорошо получилось. Обиделась?

– Да нет, все в порядке. Со мной всегда так: ляпну, не подумав, потом жалею. Вы с Наташей тут ни при чем.

Я почесала затылок, не зная, что на это ответить.

– С тобой следователь там поговорить хочет. Ты разве не слышала, он обращался к тебе?

– Слышала, – выдохнула Ирина.

– А почему ушла?

– Боюсь. А вдруг опять что-нибудь не то ляпну.

– А ты не ляпай. Спросит, ты сначала подумай, а уж потом отвечай, но только правду.

– А про сапог что, неправда, что ли?

– Давай так, – начала я заводиться. – Ты рассказываешь только то, что произошло до ухода Алексея. Обо всем остальном умолчи. Скажи, телевизор смотрели. В принципе-то, так оно и есть.

– Да понимаю я, Тань, – вполне разумно заговорила Ирина. – Что говорить надо, что нет, просто боюсь именно ляпнуть. Следователь же уцепится и вытянет из меня и про сапог.

Я задумалась. А что, собственно, такого преступного мы совершили? Ну порылись в карманах убитого, так не нашли же ничего и от полиции не скрыли. Ну сняли и надели сапог из любопытства, но не убили же? Сделали все аккуратно, Лёшу не подвели, криминалистам улики не затерли и не уничтожили, да и свои следы постарались не оставить. Плевать. Пусть узнают, коли человеку невмоготу врать.

– А знаешь, – выступила я идейным вдохновителем, – говори что считаешь нужным. Мы ничего противозаконного не сделали. Так что иди смело и не бойся.

Ирина посмотрела на меня с благодарностью и, уходя, зачем-то пожала руку. Я осталась сидеть одна, закрыв глаза и подставив лицо солнышку. Погода радовала. Последние теплые деньки перед зимней стужей. «Эх, сейчас сесть бы на квадроциклы и в лес, как вчера». Мне вспомнилось, как, собравшись на даче, нам разом захотелось прокатиться по лесу, вдохнуть свежий пряный воздух первых заморозков. А так как километрах в пятнадцати от деревни доживал свой век заброшенный барак, доехать до него и обратно было тем самым удовольствием, отказаться от которого не нашлось решимости и сил ни у кого. Когда-то, в советские времена, лесорубы развернули там свою базу, и много лет она жила нуждами и заботами обитателей. Но со временем необходимость в их труде отпала, и опустевшее строение частично разрушилось, перевоплотившись в нечто из фильмов ужаса, в котором по всем законам этого жанра должны были обитать не только маньяки и убийцы, но и пришельцы из других миров. Сказочное место! Разбитая дорога, по которой ездили лишь лесовозы, и окруженная только высоченными соснами, неожиданно вливалась ручейком в пустое пространство, которое распахивало объятья, впуская в свое царство, спрятанное в глухом лесу от ненужных людских глаз. На большой поляне, огороженной с трех сторон горами, словно стенами неприступной крепости, и стояло длинное, серого цвета строение. Уже без окон и дверей, оно казалось мирно сопящим стариком, который, пользуясь моментом, засыпал каждый раз, как только чувствовал в этом необходимость. Ветер не раскачивал деревья, словно боясь разбудить его и услышать недовольное ворчание и упреки, а солнце по той же причине, заглядывая сквозь мохнатые ветви, как бы спрашивало: «Можно ли и мне к вам в гости?»