Плен одиночества

– Желаешь сохранить школу для матери? Значит, будешь хорошей девочкой, Рината.

– Зачем… тебе?..

– Не хочу, чтобы ты радовалась жизни, – кратко ответил он.

Не сдержавшись, она подскочила к нему и замахнулась, но Игорь успел перехватить руку.

Больно сжал и рванул Рину на себя, зло прошипел:

– Я не позволю тебе быть счастливой, запомни. Мне терять нечего, а вот тебе… – Крылов стиснул ее кисть еще сильнее.

– У тебя ничего не получится, – поморщилась Рината.

– И почему же?

– Думаешь, я просто так решила завершить карьеру? – Она попыталась высвободиться, но он не отпускал.

Их тела соприкасались, ее тяжело вздымающаяся грудь касалась его груди.

Он чувствовал запах цветов и персика, она – терпкого мужского парфюма. Это одновременно и злило ее, и мешало, и делало слабее, чем она была на самом деле.

Все, как и прежде. Как в прошлом, когда он делал ее слабее.

– Я беременна, Крылов, – прочеканила Рината. Каждое слово – точно хлыст плетью. – У нас с Ником будет ребенок.

– Сделаешь аборт, – не растерялся Игорь. Во взгляде будто иней появился. Холод завывающего метелями февраля. – Тебе не впервой.

Рината ощутила новый прилив бешенства. Мразь! Резко вырвав руку, она замахнулась во второй раз и влепила Игорю хлесткую пощечину. Голова его дернулась. Могла бы врезать сильнее – обязательно ударила бы. Так, чтобы у него и сомнений не было, с каким презрением она к нему относится. Еще бы и в лицо плюнула, чтобы наверняка.

– Ты низок и жалок, Крылов, – с ненавистью выговорила она. – Столько лет прошло, а все никак не можешь меня забыть?

– Ты чрезмерно высокого о себе мнения, дорогая.

Рината жестко усмехнулась. Смерила его ироничным взглядом.

– Ладно, Игорь. Я согласна выполнить твое желание. Я стану твоей женой. Но аборт делать не буду. Хочешь, чтобы чужой ребенок называл тебя папой? Да, Игорь? – тихо продолжала она, не выпуская его из плена синих глаз. – Но учти, если мне хотя бы на секунду… покажется, что ты желаешь зла моему ребенку… Если мне хоть что-то не понравится, я превращу твою жизнь в ад. Запомни. Решай, Крылов. Но советую тебе как следует подумать.

Они давно переступили границы дозволенного. И кто первым сделал роковой шаг – уже и не вспомнишь. Точка невозврата пройдена. Сегодня. Сейчас.

Игорь долго смотрел на нее. И молчал. Пытался что-то увидеть во взгляде, прочесть в выражении лица… Нечто, что могло бы позволить им вернуться обратно, отмотать назад годы безрезультатной испепеляющей души войны. Но не находил ни единой зацепки.

Не проронив ни слова, отшатнулся. Перекинул пальто через локоть и вышел из кабинета. Дверью не хлопнул – тихо прикрыл. Но едва слышный щелчок отразился от стен оглушительным звуком бьющегося стекла. Он резал уши, доводил до исступления.

Издав не то стон, не то всхлип, Рината как подкошенная осела на пол. Сползла по боковой стенке стола, прижалась к прохладному дереву спиной и закрыла лицо руками. Господи, да что же такое? Что…

Внезапно к горлу подступила тошнота. Рина судорожно вытолкнула воздух из легких и сделала глубокий вдох, пытаясь перебороть сковавший тело спазм.

Конечности тряслись, взгляд лихорадочно бегал по противоположной стене, где расставленные на полке, красовались кубки и висели грамоты в рамках. «Лучшая школа», «Лучший тренер», благодарственные письма и фотографии со счастливыми детьми. И на всех снимках была ее мать. Она улыбалась доброй, придающей уверенность и силы улыбкой.

Мама. Теперь Алла может лишиться своего детища из-за Крылова, черт его подери!

С губ слетело ругательство, и Рина снова закрыла ладошками лицо. Она не будет плакать, нет. Он ведь этого и добивается. Мечтает разрушить ее жизнь, сломав Ринату, но не в меру долго она себя собирала, чтобы в мгновение ока позволить ему победить!

Нет! Рина приподняла руку с подаренным Николасом кольцом. Растопырив пальцы, чуть пошевелила ими, неотрывно глядя на крупный бриллиант. Красивый, можно сказать – идеальный.

Рината горько улыбнулась – уже и понять не могла, о ком или о чем она сейчас: о кольце или о человеке, который должен стать ее мужем. Наверное… Зря она согласилась, он слишком хороший и благородный, слишком, слишком…

Если Крылов не передумает, придется выложить Нику правду. И посмотреть ему в глаза. Он слишком хорош для нее, да… Она и раньше считала, что недостойна его любви, а теперь и подавно. Ее участь – преисподняя, как и прочит Крылов. Неугасающее пламя чувств. Только не греет оно, а сжигает дотла!

Убивает, медленно превращает их обоих в обугленные деревянные фигурки, бесчувственные и недвижимые. Бездушные. Потому что чувствами все-таки пренебрегли. Развеяли по ветру. Ради чего? Да кто ж знает…

Вопреки воле, из глаз потекли слезы. Нет! Рината яростно вытерла их, но они полились вновь. Зажмурившись, задрала голову. Ну почему он не отпускает ее? Ведь говорил, что не желает видеть! Заявил, чтобы жила своей жизнью! Сказал, да… И что изменилось?! Почему… почему так?.. За что?

Из груди ее вырвался протяжный стон, слезы покатились с удвоенной силой, и остановить их она была не в состоянии. Николь все равно не увидит. Ее несокрушимой маме просто нужно немного поплакать. Чуть-чуть…

Дверь отворилась, и в тренерскую вошла Алла.

Увидев сидящую на полу дочь, бросилась к ней и, присев рядом, обеспокоенно спросила:

– Рин, что случилось? – Алла коснулась ее плеча. – Ты в порядке?

Рината посмотрела на мать, будто увидела после долгой разлуки. Вспоминала каждую ее черточку, каждую родинку. В уголках серых добрых глаз появились морщинки. Потому что теперь она часто улыбается. Она счастлива: у нее есть муж, готовый ради нее достать луну с неба, сын, любимая школа, в которую она вкладывает всю душу и… Рината.

Непутевая дочь. Сначала много лет изводила Аллу тупой ненавистью, а сейчас… из-за нее, Рины, мама может лишиться возможности тренировать.

Рината потянулась к ней и коснулась теплой руки Аллы.

– Я в порядке, мам. – Вытерла мокрые щеки, выдавила улыбку и качнула головой.

– Ринат, что происходит? Это Крылов устроил? Вы разговаривали?

Алла ведь все понимала. Ласково провела тыльной стороной ладони по щеке Ринаты.

Убрала прядку волос с ее лица и тихо попросила:

– Рина, что тебя тревожит? Дочка… я знаю, что ты у меня сильная. Никто не отберет у тебя твою силу, но иногда можно побыть обычной девочкой. Побудь со мной моей малышкой, поделись невзгодами. Мы справимся, обещаю тебе. Мы семья.

– Мама! – Рината порывисто подалась вперед и обняла Аллу. – Мама, – просипела, всхлипывая. – Я тебя так люблю. Прости меня, пожалуйста. Я тебе одни несчастья приношу всегда.

– Ну что ты говоришь? – Богославская погладила ее по голове, по спине, прижала еще крепче. – Ты у меня самая лучшая. Я горжусь, что у меня такая дочка. Рина… не плачь… Не надо. Отец звонил, вечером прилетает.

– Вот и хорошо.

– Ринат, а что хочет от тебя Крылов? Мы с твоим отцом решим любую проблему. Ты только не молчи.

Конечно же мама сделает для нее все. Даже невозможное. А отец пустит в ход наработанные связи и, вне всяких сомнений, найдет управу хоть на Крылова, хоть на черта лысого.

Но использовать родителей в борьбе с ним права у нее не было. Это их война. И раз уж Крылов не воспринял ее белый флаг всерьез, она забирает полотнище обратно.

Война? Ладно.

Потащит ее замуж несмотря на все ее слова? Пусть будет так. Но семьи это не коснется. Ни родителей, ни Николь.

И Ника не коснется, и Алисы. Не потянет она их за собой в прогнившее болото, в коем они с Игорем глубоко увязли.

– Не волнуйся, мам. Мы договорились, что созовем пресс-конференцию, где объявим о завершении моей карьеры. Он принял заявление. Все в порядке…

Не успел Игорь войти в квартиру, до слуха его донесся шум льющейся на кухне воды. Едва улегшееся чувство ярости вспыхнуло с новой силой. Он дал ей ключи не для того, чтобы вламывалась без предупреждения и хозяйничала в чужом доме.

Вовсе нет. Крылов швырнул свою связку на банкетку и, не раздеваясь, ринулся на кухню.

– Кажется, мы уже это обсуждали, – стараясь держаться спокойно и не терять самообладание, начал он. – Лера.

Федорова выключила кран, вытерла руки полотенцем и развернулась.

– Я хотела сделать тебе сюрприз и приготовила ужин, – довольным тоном проворковала она. – Ты какой-то напряженный в последнее время… – Приблизившись, она провела по его плечам ладошками.

От Леры навязчиво пахло дорогими духами. Аромат оставался на простыне после каждой ночи, проведенной с ней. И каждый раз после этого он вынужден менять постельное белье. И рубашки…

На ней – его белая рубашка. Снова.

Издав похожий на рык звук, Игорь резко скинул руки Леры и оттолкнул девушку.

– Я не голоден, – процедил он и, схватив Федорову за локоть, поволок в спальню.

На кровати лежали ее вещи.

Подтолкнув Леру вперед, приказал:

– Одевайся и уходи!

– Не поняла, – качнула головой Лера. В карих глазах вспыхнула злость, губы изогнулись в ядовитой усмешке.

Змея. Она всегда была такой, Игорь это знал, и, когда тащил ее в постель, не надевал розовых очков. Секс с ней стал чем-то вроде способа ненавидеть Бердникову еще больше – за то, что не способен переступить через прошлое, выстроить нормальные отношения и связался с этой дрянью Валерией.

И ведь работало. До сегодняшнего дня.

Сейчас Федорову он ненавидел посильнее.

– Между нами все кончено, – буркнул он. – Одевайся и проваливай. – Резкими, неаккуратными движениями расстегивая на ходу пуговицы, Игорь вышел из спальни.

Повесил пальто на вешалку, разулся и направился на кухню. Достал из шкафчика пачку зернового кофе и хотел поставить на столешницу, но вдруг в руку впились цепкие пальцы.

Рывок – и пакет упал, просыпавшиеся кофейные зерна покатились по полу.

– Я что-то не совсем поняла! – повысила голос Лера. – Ты меня бросаешь?!

– Все ты поняла, Лер. – Игорь отцепил ее руку. – Давай без драм обойдемся, а? Мы с тобой – не в тех отношениях, чтобы ты здесь закатывала скандал.

Он поднял упаковку кофе и повернулся к Лере спиной, но она перехватила Крылова.

– А в каких мы отношениях, Крылов?! Я тебе не подстилка, чтобы ты так со мной обращался! – закричала она.

– Хватит! – в тон ей рявкнул Игорь. – Ты прекрасно знаешь, что между нами никаких отношений нет и быть не может! Секс? Отлично! Чего ты еще хочешь? Ты мне надоела! Усекла?

– Как интересно, – цинично усмехнулась Федорова. – Что? Ипатова твоя вернулась, и ты верной собачонкой побежал за ней? Только хвостиком осталось завилять!

– Прекрати! – Во взгляде Игоря мелькнуло предупреждение, но Лера лишь фыркнула.

– Ты опять выть будешь, Игорь, метаться раненым зверем. И крушить все, что попадется под руку. Да. А сказать – почему? Потому что Ипатова, как всегда, тебя кинет. Но сперва в душу нагадит. Я-то уйду, но кто подаст тебе руку?! Учти, в этот раз меня рядом не будет! Ты один должен выкарабкиваться! Вспомни мои слова, когда Рината оставит тебя в дураках. – Лера покачала головой, рассматривая Игоря.

Он никак не реагировал, будто она для него – пустое место. Никто и звать никак. Обидно. Не то чтобы у Леры были глубокие чувства, но все равно неприятно.

И Бердников смотрел на нее точно так же, и все они. Ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Уходи, – повторил Игорь.

Спорить Лера не стала. Молча двинулась в коридор, а спустя несколько минут в полной тишине покинула квартиру Крылова.

Едва за ней закрылась дверь, Игорь дал волю эмоциям. Свернул со стола сахарницу, потом и подставку под горячее, в бессильной ярости опустился на табурет, и, сжав голову руками, оперся локтями о стол.

Ему хотелось разнести все вокруг. В прах, вдребезги, чтобы камня на камне не осталось. В чем-то Федорова права. Точно выдала, чтоб ее! Но слушать ее не хотел. Слушать, слышать, думать о так называемых отношениях. В мыслях у него – совсем иная женщина – лживая принцесса мрачного подземелья.

Снова и снова он видел ее лицо, искривленные в презрительной усмешке губы, мысленно прокручивал слова о том, что она беременна. От другого. От проклятого Демаре. И так – без конца!

Дальнейшее Игорь помнил плохо. Реальность в каком-то тумане. Хаос чувств грозил перерасти в нечто большее. Странное саморазрушающее ощущение… Захотелось, чтобы она ненавидела его. Люто. До безумия. И пусть забудет, что в нем когда-то было что-то хорошее. Взять и снести школу Богославской к чертям! Перестроить каждый угол, закуток, чтобы все, связанное с ней, исчезло. Смог бы он? Пожалуй. Но что делать теперь?

Поймал птичку и держит за крыло. Надавить – и хрупкие косточки переломятся. Вот она – власть.

Разрушить. Стереть, сжечь. Чтобы уже ничего не было: ни радости, ни любви. Или… разжать ладонь и выпустить птичку на волю. Чтобы парила где-то в вышине, у счастья, у солнца. Чтобы щебет звучал в шуршащих листьями кронах деревьев, чтобы гнездышко вила и птенцов учила летать. Высоко. Там же, где порхает сама.

Но тогда ему придется запереть гнев глубоко внутри и научиться как-то с этим жить.

Шумно выдохнув, Игорь потер лицо ладонями. Провел по волосам и, тряхнув головой, невесело усмехнулся. Достал из кармана брюк кольцо. Положил на стол и тронул пальцем.

Тонкое колечко из белого золота с маленькими, рассыпанными по поверхности бриллиантами. Оно бы идеально сидело на ее тонком пальчике, гармонировало с бледной сияющей кожей.

Отпустить или сломать? Дать возможность упорхнуть далеко за океан или посадить в клетку из незабытого прошлого? Прочную, скованную из ярости, ненависти и опаленной когда-то любви?

Глава 9

Россия, Москва, апрель 2021 года

Рината отперла дверь и вошла в темную прихожую. Пошарила по одной стене в поисках выключателя, по другой, наконец нашла и включила свет.

Рина была здесь всего пару раз: первый, когда ей отдали ключи, второй – когда сюда завозили и устанавливали мебель. Маленькая квартирка, скорее, напоминала студию, но размеры, честно говоря, значения не имели. Все лучше, чем старая, продуваемая ветрами нора в бараке. При желании можно обменять ее или вовсе продать и купить что-то более стоящее, но зачем?

Вся жизнь ее – там, в далеком, пахнущем океаном Сан-Франциско. Дочь, Ник, уютная обжитая квартира и любимое дело. Но карьеру она завершила, а Николас… При мысли о нем горло сковал спазм. Если Крылов пойдет до конца…

Разувшись, Рината повесила связку ключей на ключницу, сняла пальто и прошла в комнату. Щелкнула выключателем. Стильная бледно-розовая люстра зажглась маленькими лампочками. Осмотревшись, Рина тяжело вздохнула. Вся мебель накрыта прозрачной пленкой. Стащив ее с дивана, устало присела и уставилась в потолок. Она наврала матери, отцу, даже Алисе солгала… Родителям сказала, что переночует у Алиски, подруге – что не может встретиться, потому что папа приезжает…

И сбежала в единственное место, где могла побыть одна. Соскучилась по отцу, но мама способна тактично молчать, давая дочери право лично разобраться с проблемами, а вот Владимир Николаевич… Мало того, что видит Рину насквозь, вдобавок знает куда больше, чем Алла.

И молчать не будет, вытрясет из Ринаты остатки души, но выведает, отчего она плачет.

Глупо, конечно. Сколько ей вот так прятаться? От себя не убежишь. У нее есть жених, ребенок, люди, которым она не безразлична. Но, как и прежде, она прячется, не желает вмешивать в свои дела других. Ну как ее может поддержать отец? Признайся Рина, что Крылов шантажирует ее школой матери, он сделает все, что в его силах.

А за Крыловым стоит Максаков. Схлестнутся они, а что дальше? Игорь придумает новый способ надавить на Ринату. Разумеется, есть вероятность, что после всего сказанного ею оставит в покое. На какое-то время. Глупо думать, что он способен пожелать ей счастья и отпустить. Нет…

Выйти замуж за Крылова… Рината неверяще покачала головой и уныло усмехнулась. Когда-то она ждала его. Верила, что он очнется и прилетит хотя бы поговорить, мирно, без злости. Но Игорь плевался ядом в интервью. А она читала. Каждое его слово впитывала, копила злость, взращивала ненависть. Ту самую, что помогла когда-то не сдохнуть от боли из-за предательства родителей.

Копила, собирала, но ненависть неизменно натыкалась на веру. Чертову, неубиваемую – в то, что он приедет и заберет ее из этого мира, в который она и сбежала от него. Какое-то зазеркалье… вроде все прекрасно, только она – вовсе не она. И реальность вокруг – лишь иллюзия, и люди рядом – плод воображения. Но время, день за днем, падало в копилку разочарования, пока не наполнило ту до краев.

А потом разочарование растеклось внутри обжигающей лавой. И вера все-таки умерла. В сентябре четырнадцатого, когда Рина поняла, что теперь должна жить только ради ребенка. Сделать счастливой дочь, добиться успеха, чтобы девочка гордилась мамой. А Игорь Крылов должен остаться в прошлом.

Должен был… Что теперь?

Рината поднялась и прошла в кухню, где едва помещался небольшой кухонный гарнитур, стол, два стула и холодильник. Проверила шкафчики и нашла пачку чая.

Налила воды в чайник и, поставив греться, уселась на стул. Покрутила кружку и снова вздохнула. Что делать, если Крылов не передумает? Как сказать Нику?

А как же Николь? Рината не знала.

Внезапно в заднем кармане джинсов завибрировал телефон. Рина напряглась. Вытащила смартфон, но только после того, как увидела фотографию Алисы, облегченно выдохнула. Отвечать, естественно, не стала. Сил с кем-то разговаривать нет, даже с подругой, а все потому, что…

Чайник, закипев, отключился. Рината налила кипяток, бросила пакетик в чашку и опять уселась на стул.

Телефон завибрировал, а после пиликнул. Эсэмэска… Рина нехотя потянулась к мобильному. Игнорировать подругу нельзя, ибо дело может кончиться появлением Самойлова с очередной кошкой. И пожалуй, это будет не бенгал, а, например, мейн-кун… За Алисой не заржавеет. Дама злопамятная. Усмехнувшись своим мыслям, Рината сняла блокировку. Улыбка тотчас сползла с лица: сообщение – вовсе не от подруги.

США, Сан-Франциско, сентябрь 2014 года

Рината присела на краешек дивана и, улыбнувшись, протянула отцу ярко-красную соску. Осторожно, чтобы не потревожить спящий у него на руках темноволосый комочек, Владимир забрал ее и поцеловал малышку в лоб. Та закряхтела, сморщилась и открыла глаза. Синие-синие, такие яркие… Порой Ринате казалось, что она проваливается в них, падает в океан нежности и любви, которыми наполнялось ее сердце, едва дочь их открывала.

Владимир ловко дал девочке соску, и личико младенца моментально разгладилось.

– Почему ты назвала ее Николь? – тихонько спросил он, когда малышка, причмокнув, закрыла глаза.

– Красивое имя, – не сводя любящего взора с дочери, сказала Рината. Пояснила отцу: – Оно всегда мне нравилось. – И в ответ на его красноречивый взгляд, добавила: – Николас тут ни при чем.

– Конечно, – кивнул Бердников. – И прописался он в квартире тоже просто так. Я его еле выгнал утром.

– Он помогает, – тихонько вздохнула Рина и снова посмотрела на дочь. – Не знаю, что бы делала, если бы его не было рядом.

Уголок белого кружевного одеяльца, в которое была укутана малышка, завернулся, и Рина поправила его. Дочь… Рината до сих пор ловила себя на мысли, что все это – нереально. Разве у нее может быть ребенок? Ее малышка… Но когда она впервые взяла на руки кроху, такую маленькую-маленькую, беззащитную, свою плоть и кровь, сразу поняла, что сделает ее самой счастливой.

У девочки будет все, чего Рина была лишена. Держа Нику на руках, она смотрела в ее личико, поражаясь глубине всеобъемлющих чувств, что испытывала к ребенку.

Переполняемая щемящей нежностью, коснулась младенческой ладошки. И в тот момент, когда Николь в ответ сжала палец матери крохотными пальчиками, Рина простила отцу все.

Все, до последней капли. То, что еще не успела и раньше никогда бы не смогла простить. Ведь если бы не он, она бы не держала на руках дочку и никогда не увидела бы голубых глазок, не прикоснулась бы к мягкой щечке, не смогла бы погладить покрытую темным пушком головку.

Если бы не он, не было бы этих мгновений, детского тепла, сладкого запаха и бесконечной любви, что переполняла ее, не было бы Ники – самого любимого в жизни человечка.

– Вы нашли няню?

– Ник… Николас занимается этим вопросом. Нам нужна девушка, которая хорошо говорит по-русски.

– Ник просто замечательный, Ринат. – Отец передал ей Николь, и Рина ласково провела по сладкой щечке дочери ладошкой.

Та выпустила изо рта соску и причмокнула. Улыбнувшись, Рината подняла взгляд на Бердникова. Он прилетел вчера, как только смог вырваться. Примчался, несмотря на заверения Рины, что она справится.

И на роды он тоже приезжал – вместе с семьей – Аллой и маленьким сынишкой, братом Рины. Нет, одинокой она себя не чувствовала. Во время беременности рядом были Артем и Николас, иногда отец. Она действительно часто ловила себя на том, что счастлива. Да… Как раз с того момента, когда впервые почувствовала, как шевелится внутри нее ребенок… ощутила зародившуюся в ней жизнь.

Теперь Ник практически жил здесь, старался помочь ей всем, чем только мог.

А сейчас и папа от него не отстает…

– Надо сказать Игорю, что у него родилась дочь, – заметила Рината. – Так будет правильно. Пусть мы никогда не будем вместе, но я… – Не договорив, опустила глаза на спящую Николь. – У девочки должен быть отец.

– Я бы на твоем месте… – мигом переменившись в лице, начал было Владимир.

Рината решительно его прервала:

– Ты не на моем месте! Он должен знать, Владимир Николаевич. Я много думала. – Покачала головой, глядя в пустоту. – В том, что произошло, виноваты мы оба. У меня больше нет к нему ненависти. Даже обиды нет. Мы наговорили друг другу столько всего… – Замолчав, шумно выдохнула и поджала губы.

Рина была бледной, практически прозрачной, длинные черные волосы гладкими прядями спускались по плечам, подчеркивая цвет кожи. И только огромные синие глаза стали еще ярче, чем прежде.

Владимир опустил ладонь на хрупкое плечико дочери и чуть сдавил.

– Если бы он хотел знать, давно бы прилетел. А он раздает интервью, где поливает тебя грязью, Рината. Он не достоин ни тебя, ни Николь.

– Если бы Алла Львовна считала тебя недостойным ее и Сережи, как бы ты поступил? – вскинула голову Рина. – Она дала тебе шанс и, я уверена, ты им воспользовался. Я не хочу, чтобы Игорь находился возле меня, но… – Рина отчаянно отгоняла готовые пролиться слезы. – Мне нужно, чтобы дочь знала, кто ее отец.

– Ты любишь его.

– Дело не в любви. А в ней! – Рина кивнула на Николь. Случайно дернула рукой, и малышка, проснувшись, захныкала. – В ней… и всегда будет только в ней.

Владимир молчал. Смотрел на дочь и думал о том, как быстро она выросла. И изменилась. Шепча ласковые слова, Рина покачивала девочку. Такую же маленькую, какой она и сама была когда-то.

Владимир помнил и темный пушок на головке, и крохотную кнопочку носа…

– Она проголодалась, – встрепенулась Рината. Поднялась с дивана и, покачивая Нику, скрылась в коридоре.

Рината. Дочь. Такая взрослая и сильная.

Намного сильнее, чем был когда-то он.

Россия, Москва, апрель 2021 года

Сообщение прислал Крылов. Пальцы Ринаты подрагивали, но она, не задумываясь, прочитала его. Кухню огласил громкий смех, хотя по щекам катились слезы.

«Регистрация завтра в 10».

Ни привет, ни пока. Мог бы написать: «Извини, Рината, что причиняю тебе боль. Снова».

Или так: «Извини, Рината, что без разрешения вламываюсь в твой мир и рушу все, что еще не разрушил. Прости, Рината, не успел».

– Я тебя ненавижу, Крылов! – прошипела Рина, крепко сжимая телефон. – Я тебя ненавижу! – Еще громче.

Она выйдет за него. Станет женой. Но жизнь Крылова она превратит в ад. Он еще не понимает, что она уже далеко не та запутавшаяся девочка, держащая на руках своего ребенка и в глубине души верящая, что можно что-то поправить. Нет. Он затеял опасную игру, но не учел тот факт, что Рината сильнее его.

Она выбралась из паутины ненависти к родителям, преодолела болото отчаяния и любовь свою победила. Поэтому теперь он не сломит ее.

Нет.

Именно она расправится с ним. Слабо ли тебе?..

Не слабо!

Медленно разжав пальцы, Рината выпустила телефон из рук. Вытерла слезы и сделала глоток чая. Пакетированный без сахара. Терпкий и горький. Настоящая отрава. Вот и его жизнь станет такой же горькой.

Чай из дешевого пакетика без молока и сахара. Ничего более. Уж она постарается.

Из здания ЗАГСа вышла счастливая парочка. Под восторженные выкрики гостей жених подхватил новоиспеченную супругу на руки, едва не запутавшись в ее пышной юбке. Прислонившись к капоту автомобиля, Игорь цинично усмехнулся. Радость других людей его не то что не трогает – раздражает.