Высота одиночества

– Артем.

– Артем, живо к себе и… ищи то же самое! И давайте быстрее! А ты почему не позвонила? – оставшись наедине с Риной, поинтересовался он.

– Крылов, мне тяжело говорить, – прохрипела и закашлялась.

Недовольно вздохнув, Игорь стащил с себя куртку и накинул поверх одеял.

Он посмотрел на девушку. Зажмурив глаза, она уткнулась в подушку, пытаясь совладать с болезнью. Всегда такая сильная и независимая, Рината Ипатова сейчас казалась ему слабым ребенком, нуждающимся в заботе. Игорь убрал ее влажные волосы со лба и погладил по голове.

– Все будет хорошо, – прошептал он.

Игорь позвонил Савченко, объяснил, что случилось, и предупредил тренера: пусть сегодня их не ждет. Дал отбой и снова погладил Рину по голове. Кожа была горячей, а спутанные волосы – неожиданно мягкие, похожие на жидкий шелк.

Ну а Лера вовсю орудовала на кухне в поисках градусника. Игорю казалось, что она решила перетрясти все содержимое ящиков. Как говорится, пустили козла в огород. Однако внезапно в квартире воцарилась тишина.

– Федорова, тебя только за смертью посылать! Где ты? – Игорь вошел на кухню.

Валерия сидела на стуле, на коленях ее лежала коробка из-под обуви.

– Игорь, – Лера подняла удивленный взгляд на Крылова, – Богославская Ринате писала… – Она вытащила охапку писем.

– И что?

– А то, что ни одно не открыто! Ни одно из шести, понимаешь? Последнее датировано двенадцатым годом. Слушай… это же шанс все узнать! – недолго думая, Федорова взяла верхнее письмо и принялась распечатывать. Кудрявые волосы упали на лицо, в карих глазах читалось предвкушение.

Игорь подлетел к ней, вырвал письмо из рук.

– Спятила! Не тебе письма адресованы – и не тебе их читать! – Взял коробку и закинул обратно все, что вытащила Лера.

– Хочу узнать, что тогда случилось! Хочу! – Федорова схватила коробку и потянула на себя. Теперь в глазах ее была обида и упрямая злость. В чертах лица проступила резкость. Она сильнее впилась пальцами в коробку, светлый локон скользнул по щеке, в голосе послышались нотки раздражения: – Игорь…

– Спроси у Богославской, а письма – собственность Ринаты! – Отцепив пальцы Федоровой, Игорь закрыл коробку и поставил на самый верх шкафчика. – И если она не желает читать их, значит, есть на то причины. Личные. Хватит лезть в чужую жизнь!

– А разве тебе неинтересно, чем жила все это время твоя партнерша? – прищурившись, язвительно осведомилась Лера.

– Нет! – твердо ответил Крылов и, взяв Федорову за руку, уволок из кухни. – А если ты сгораешь от любопытства, поищи других людей, а Ринату не трогай.

– Тоже мне, защитничек, – с досадой фыркнула она. – Я разговаривала с Богославской, а та, как зомбированная, твердит: «Рината получила травму и решила закончить карьеру». Тьфу!

– Тогда иди к Бердникову, – насмешливо хмыкнул Крылов.

– Я градусник нашел! – в коридоре появился Артем. – Кстати, по-моему, скорая подъехала.

Оказалось, что почти бессознательное состояние человека и температура за тридцать девять еще не являются основанием для госпитализации. Фельдшер сделал Рине укол, сбивающий жар, и посоветовал вызвать участкового врача, после чего бригада уехала, оставив негодующего Игоря у постели партнерши.

Температуру удалось сбить, но ненадолго: спустя час градусник вновь показывал отметку в тридцать восемь. Ринату то знобило, то бросало в жар, а Игорь понятия не имел, как помочь девушке. Федорова смылась на работу, Артема Крылов спровадил следом за подругой. Уселся рядом с Риной и в очередной раз осмотрел комнату. Не может здесь жить лучшая фигуристка страны.

Не может, черт подери!

– Ипатова, поднимайся! – открывая шкаф, скомандовал Игорь и принялся вытаскивать вещи.

Их было совсем немного: несколько футболок разной степени изношенности, двое совершенно одинаковых джинсов, пара водолазок, свитер и еще кое-что по мелочи. Взяв с нижней полки плотный пакет, он заглянул внутрь и наткнулся на лежащие вперемешку колготки и трусы. Черные, белые с кружавчиками и вроде бы виднеется чашечка бюстгальтера… Покосился на Рину, но та, похоже, ничего не заметила.

– Куда? – Ипатова приподнялась на локтях, потерла лоб и, наконец, поняла, что содержимое шкафа медленно перекочевывает на стоящий рядом стул. – Эй, положи обратно мои джинсы!

– Будешь жить у меня. – Крылов отыскал дорожную сумку и закидывал в нее все, что попадалось под руку.

Рината не могла понять, что он задумал. С какой стати она должна жить у него? И чего он расхозяйничался в ее квартире?

– А вот и нет, – щурясь от резкой боли в висках, твердо, насколько смогла, проговорила она.

– Рин. – Крылов удосужился взглянуть на нее. – Ты больна, температура высоченная, тебе нужен уход, а здесь от кого ты его получишь? А если тебе еще хуже станет? Да и вообще, у тебя морозильник, а не жилище!

– То есть ты сиделкой хочешь заделаться?

– Называй как знаешь, но давай, поднимайся, я тебя переодену и…

– Сама оденусь. Выйди, – недовольно прохрипела Ипатова, садясь на диване. – Выйди, – повторила она, и Игорь, взяв собранную сумку, с явным неудовольствием убрался в коридор.

Рина посмотрела на оставленные им шерстяные носки, брюки и свитер. Вздохнула и потерла лоб. Признавать его правоту не хотелось, однако он угадал: ей нужна помощь. Состояние было таким, будто ее хорошенько избили, окатили ледяной водой и налили в голову свинца. Куда уж хуже… Кое-как свесив с постели ноги, девушка сняла насквозь мокрую футболку, натянула чистую одежду и вышла из комнаты.

В прихожей ее дожидался одетый в верхнюю одежду Крылов.

Усадив Рину на тумбу, он с горем пополам обул партнершу и укутал в куртку.

– Идем, – обхватив за плечи, вывел из квартиры.

– Почему на звонки не отвечала? – тихо спросил Игорь, когда они забрались в машину.

– Я не слышала, – призналась Рината. – В полубессознательном состоянии находилась, словно сон накатил… странный, непонятный… Игорь, спасибо тебе.

Крылов удивленно приподнял брови. Она благодарит его? Серьезно?

Отрегулировал климат-контроль и направил струю теплого воздуха Ипатовой на ноги.

Подумал о письмах в обувной коробке. Дурацкий способ выбрала Богославская. Не могла просто навестить ученицу или, на худой конец, позвонить?

Лерка, конечно, права: ему интересно прошлое Рины. Но не узнавать же подноготную нагло, без разрешения! Раз Ипатова не выбросила письма, а хранила столько лет нераспечатанными, что-то да значат они для девушки. Может, прямо спросить?

– Рин, а что за… – Осекся, поняв, что она уснула.

Губы ее приоткрылись, дыхание было тяжелым, но спокойным, ровным.

Ладно… В другой раз.

Глава 9

В течение трех последующих дней Крылов изо всех сил боролся с Рининой температурой. Ни на шаг не отходил, поил отварами, кормил куриным бульоном и делал все, чтобы девушке стало лучше. Ипатова морщилась, кривила лицо, отпускала едкие замечания, но помощь принимала.

Это радовало Игоря. Рината стала чаще улыбаться. В такие моменты из глаз ее на мгновение исчезала пустота, они наполнялись светом. Однако улыбка ее гасла, а взгляд становился тяжелым, едва речь заходила о поездке в Сочи.

– Рин… – Игорь присел на кровать и легонько потянул одеяло выздоравливающей на себя. – Перестань, – как можно мягче продолжал он. – Давай поговорим.

– Не хочу.

– Ипатова. Рината! Повернись ко мне! – велел на повышенных тонах.

Рина тяжело вздохнула и обернулась. Поправила подушки и натянула одеяло до подбородка.

– Что ты от меня хочешь? – в голосе – настороженность, в глазах – холод.

– Боюсь, у нас ничего не выйдет, если ты и дальше будешь так реагировать. Я собираюсь получить от тебя ответ на очень простой вопрос – почему ты отказываешься лететь в Сочи. – За спокойствием скрывалось раздражение.

Игоря так и подмывало сказать: она может думать все, что пожелает, но они поедут на проклятое шоу – и точка. Но Ипатова сразу бы пошла в наступление.

Поэтому он выдавил улыбку:

– Я не лезу к тебе с расспросами о взаимоотношениях с Бердниковым, но мы вроде как в паре катаемся, а решать почему-то должна ты одна. Странно, не находишь?

– Я хочу сама всего добиться. – Рината упрямо поджала губы.

– Одна ты ничего не добьешься! Мы или вместе, или каждый сам за себя, определись! – воскликнул Игорь.

Рината опустила голову.

– Я не подарок, – добавил Крылов, – но я клянусь – уж постараюсь быть хорошим партнером. Но для того чтобы стать олимпийским чемпионом, мне нужна ты. – Несмело дотронулся до ее руки, уголок его губ дрогнул. – Да и я, между прочим, нужен тебе.

– Я не хочу, – вдруг прозвучало в ответ. Рината подняла на него влажные глаза и шмыгнула носом. – Я не хочу их видеть. Умоляю, не заставляй меня…

– Ты о Богославской и Бердникове? – догадался Игорь.

Она кивнула.

– Ладно. – Он терпеливо выдохнул. – А дальше что? Рано или поздно тебе придется с ними столкнуться. Или как ты себе все представляешь? Будут контрольные прокаты, чемпионат России, в конце-то концов…

– А там по ситуации.

– Думаешь, ситуация сложится иная?

– Я пока не готова, Игорь, – проговорила Рина с мукой во взгляде. – Это слишком быстро. Дай мне немного времени.

– Заметь, я не спрашиваю, что произошло, – невесело хмыкнул Крылов. – Расскажешь, если сочтешь нужным. Хотя… кто я такой, чтобы ты мне что-то выбалтывала? Что ж… – Он встал. – Поеду за лекарствами. – Сунул в карман брюк рецепт, оставленный доктором. – Не скучай.

– Еще чего, – она слабо улыбнулась. – Езжай.

Оказавшись на улице, Игорь уселся на скамейку возле подъезда и задумался. Ему не давала покоя непонятная история. Прошлое Ипатову не отпускает и вперед не дает двигаться. Под иглами дикобраза Игорь разглядел одинокого ребенка, разочаровавшегося в людях. Рината – сильная личность, но ей всего девятнадцать. Жизнь сделала ее жесткой, никому не доверяющей, ни от кого не зависящей.

Все сама, сама. И надолго ее хватит?

– Любопытство до добра не доведет, – стараясь оборвать мысли в зародыше, убеждал себя Игорь, однако набирал номер Савченко. – Алло, Николай Петрович? Доброе утро, вы на катке? Отлично, тогда я заскочу. Нет, ничего не случилось… До встречи.

Игорь знал, что Богославская до ухода из спорта тренировалась у Савченко, следовательно, тот мог пролить свет на внезапно возникшую неприязнь Ринаты к Алле Львовне или хотя бы дать ему зацепку.

Зачем влезает в эту историю? Ипатова его живьем сожрет, если узнает!

– Николай Петрович, можно? – Крылов остановился на пороге кабинета.

– Вроде никогда разрешения не спрашивал. – Савченко оторвался от монитора и кивнул на стул. – Садись. Как Рината?

– Ворчит, язвит, в общем, как обычно, – усмехнулся Игорь. – А на самом деле ей гораздо лучше.

– Вот и хорошо.

– О ней я и хотел поговорить. Вернее, не совсем о ней, но… Николай Петрович, вы ведь были тренером Аллы Львовны, верно?

– Верно.

– Расскажите о ней.

– Тебе-то зачем?!

– Просто интересно.

Савченко слишком хорошо знал этот взгляд. Крылов точно что-то задумал.

– Ладно. Что хочешь выяснить?

– Меня интересует все. От начала ее карьеры до того момента, когда она ушла из спорта.

– Дедушка привел ее ко мне на каток. – При воспоминании о бывшей ученице черты лица тренера смягчились, а лицо просветлело. Он по-доброму улыбнулся, устремив взгляд куда-то мимо Игоря. – Маленькая такая, хрупкая. Знаешь, что я подумал, когда увидел ее? Что старенькие поношенные коньки, которые она держала в руках, тяжелее девочки. Но она вышла на каток, шлепнулась, поднялась и снова упала. А я стоял и смотрел на тщетные попытки укротить лед. Дед спросил: «Ну как? Не берете? Хиленькая у меня Аллочка». Да… Но упорная безумно! Я взял ее в группу и ни на секунду не пожалел! Алла стала моей любимой фигуристкой. Я растил ее, не сомневаясь, что наступит день и час – и мгновение, – когда этот бутон распустится, и весь мир увидит мое сокровище.

– Увидел?

– Не до конца, – грустно улыбнулся Николай Петрович. – В девяносто третьем году она наконец смогла заявить о себе. Выиграла чемпионат России, стала второй на чемпионате Европы и победила на чемпионате мира в Праге. Я думал – вот она! Наша надежда на Олимпиаду в Лиллехаммере в девяносто четвертом. И она справилась бы! Уверен!

– А что случилось?

– Эх, кто бы мог подумать… Случилась беременность. Не представляю, как я раньше не догадался. Надо же… – Савченко настолько погрузился в воспоминания, что позабыл о присутствии Игоря. А тот с удивлением слушал историю Аллы. – А все тошнота ее. Проблема у нее была – когда нервничала сильно, мутило. Часто на соревнованиях такое случалось, я и не обратил внимания, а когда узнал – поздно было…

– Поздно для чего?

– После выигранного чемпионата мира Алла заявила, что покидает большой спорт, – уклонился от прямого ответа Николай Петрович. – За год до Олимпиады, Игорь! Девочка была настолько категорична, что никакие уговоры не подействовали. Бердникова тогда два года как президентом Федерации фигурного катания назначили, он вообще ходил как привидение. Это был такой шанс на золото – и вдруг… беременность…

– А потом? – нахмурился Игорь.

– Что дальше… – вздохнул Николай Петрович. – Родила наша Алла.

– У нее есть ребенок?! – такого поворота Крылов не ожидал.

– Мальчик. Только вот… умер он. Дня не прожил, роды тяжелые были, и… Бердников тогда думал, она на лед вернется, форму наберет и выступать будет, а она ни жива ни мертва. Однажды наведалась ко мне, бледная, с потухшим взглядом, я едва узнал ее. Сказала, хочет детишек тренировать, но сама на лед больше не выйдет. Малыши для нее смыслом жизни стали. Но она никогда не забывала того ребенка. Каждый год в его день рождения бывала на кладбище… Пятнадцатого октября.

– Грустно… – выговорил Игорь, изучая причудливые блики от лампы на поверхности стола.

Однако кое-что в истории Савченко опустил. Раз Богославская замужем не была…

– Николай Петрович, а кто отец ребенка?

– А я почем знаю? Игорь, что за вопросы? – возмутился тот, сдвинув седые брови. – Я за ней не следил и не в курсе, с кем она была в свободное от тренировок время.

– И вы даже не спросили?

– Отнюдь. Но Алла молчала как партизан – слова не вытянешь. А что мне? Пытать, что ли, ее надо? Так и не рассказала. Но я понял: он то ли бросил ее, то ли хотел, чтобы девушка аборт сделала. В общем, неприятная история…

– Да уж, – протянул Игорь и, шумно выдохнув, взъерошил волосы.

Ну и дела. Ничего, что связало бы Аллу и Ринату, он не разведал, зато окончательно уверился во мнении, что не могла бы она вот так резко поступить с детдомовской девочкой. Получается, Федорова права. На то она и журналистка – сенсацию за версту чует.

– Ладно, Николай Петрович, пора мне. – Хлопнув себя по коленям, Крылов встал и кивнул тренеру, по-прежнему мысленно находящемуся где-то в прошлом. – Рине лекарства надо отвезти.

– А?.. Ага, давай, Игорь. Вы поправляйтесь скорее.

– Постараемся, – улыбнувшись, кивнул Игорь.

Через минуту он быстро сбежал по ступенькам спорткомплекса и, ежась от холода, нырнул в машину.

– И когда наступит нормальная весна? – проворчал Крылов, включая климат-контроль.

Почувствовав теплый воздух, расслабленно вытянулся на сиденье и, достав айфон, написал эсэмэску: «Я еду. Соскучилась?»

Отправил и не сводил взгляда с экрана, пока не пришло ответное сообщение: «А должна была?»

Ухмыльнулся и отбросил телефон на соседнее сиденье.

Но айфон снова завибрировал.

– «Лимоны закончились. Купи еще», – вслух прочел Игорь, и на лице растянулась довольная улыбка.

Не успел выехать со стоянки, как в зеркале заднего вида заметил бегущего к машине Николая Петровича. Затормозил и выбрался на улицу.

– Что случилось?

– Хорошо, что ты еще здесь, – отдышавшись, мужчина оперся о капот машины. Снял очки и протер о рукав. – Мне из Федерации позвонили и потребовали, чтобы ты сегодня приехал.

– Зачем?

– Без понятия. Но Бердников требует тебя немедленно!

– Сначала три года ни слуху ни духу, а тут вдруг соскучился. – Игорь уныло покачал головой, рассматривая грязную жижу, когда-то бывшую снегом. – Хорошо, – поднял взгляд и кивнул Савченко. – Сейчас заеду. Интересно, что ему понадобилось.

– Потом расскажешь, – проворчал Николай Петрович и, поежившись, пошел к спорткомплексу.

Последний раз Крылов был в этом длинном коридоре, перед дверью с табличкой «Бердников В. Н.» в тот злополучный день, когда узнал, что его исключили из состава сборной России. Теперь-то он понимал, каким дураком оказался, но тогда… Что ж, эмоции его захлестнули, мешая мыслить здраво. Бердников никогда фигуриста особо не жаловал, а уж после той «цыганочки с выходом» на Олимпийских играх и подавно. Тем не менее исключение из состава сборной для Игоря стало неожиданностью. Но и бог с ним – в финансировании парень никогда особо не нуждался, однако на соревнования путь был заказан.

В послеолимпийском сезоне он еще пытался как-то противостоять Бердникову, участвовал в двух этапах серии Гран-при, которые честно заработал, но в финал не попал. А на чемпионат России его просто не пустили.

В общем, плевал Бердников на все правила!

А уже с января следующего года Николай Петрович предложил перейти в пары. И с тех пор началась для Игоря новая война, прежде всего – с самим собой. Ростом метр восемьдесят четыре, он был долговязым для одиночника, но недостаточно высоким для парника. Пришлось брать другим – все свободное время Игорь проводил в зале, а после, когда Савченко нашел для него партнершу, и тренажерка не понадобилась – девочка Маша оказалась низенькой, но, мягко сказать, крепкого телосложения.

Поэтому, что бы Игорь ни говорил Ринатке, она по сравнению с бывшей партнершей была пушинкой.

Мимо прошел какой-то чиновник, и Игорь, набрав в легкие воздуха, шумно выдохнул и постучал в дверь. Последовало приглашение войти.

В кабинете ровным счетом ничего не изменилось. Добротный стол с монитором, темно-коричневый кожаный диван, в одном углу – узкий шкаф, в другом – стеллаж с бумагами. Все весьма сдержанно, но со вкусом. Абстракция на стене, круглые часы с серебристым ободком циферблата… Даже Бердников – такой же негостеприимный.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич, звали? – Придав голосу как можно более безмятежный тон, Игорь выдавил некое подобие улыбки и присел напротив Бердникова.

– Звал, – отозвался тот недовольно.

– Значит, соскучились? – Крылов вальяжно развалился в кресле.

– Век бы тебя не видел, – с плохо скрываемым раздражением выдал Бердников.

– А это чувство у нас взаимно, – хмыкнул Игорь. – И неужели в Зимбабве снег выпал, раз я удостоился чести сидеть в кабинете президента Федерации фигурного катания России?

– Ты что удумал, Крылов? – пропуская мимо ушей издевательский тон, осведомился Бердников. – В болоте увяз и Ипатову решил с собой прихватить? Нашел палочку-выручалочку?

– Если я и увяз, то исключительно по вашей милости, – холодно улыбнулся Игорь. – И болото у нас с Риной одно на двоих. Но ничего… У нас, между прочим, планы имеются, и с вашими они сильно разнятся.

– И что ты можешь? Только языком трепать!

– Что-то да могу! – Глаза Крылова наполнились яростью. – И только попробуйте помешать, в этот раз разрушить свою жизнь я вам не позволю.

Бердников угрожающе прищурился.

– Если ты причинишь Ипатовой вред… Против тебя сыграет каждый ее синяк и каждая слеза. Запомни, Крылов.

– А чего вдруг такая забота о Рине? Три года дела до нее не было и почему-то вспомнили и требуете, чтобы фигурист-неудачник Игорь Крылов не прикасался к вашему алмазу! Кстати… – Парень подался вперед, опершись о стол. – Я нашел Ринату в таком месте, в котором и жить-то невозможно. И где, скажите на милость, были вы со своей заботой? Почему бросили Ипатову? Оставили одну! С травмой! С чувством полного опустошения! Неужели все, кто не способен дать сиюминутный результат, становятся ненужными Федерации? – не сводя с Бердникова пристального взгляда, с нажимом проговорил Игорь.

– Я повторяю, – начал Бердников. Он был словно вытесан из камня – ни один мускул на лице не дрогнул, ни капли жалости в холодных, как сталь, глазах. – Если с Ипатовой что-нибудь случится, пеняй на себя. А теперь – свободен.

– Не понимаю, к чему этот разговор? Зачем вы меня выдернули? Запугать хотели? Не получится. Пуганый уже. Вы не остановите меня, Владимир Николаевич. Хотите золото в парном? Мы его завоюем.

– И без вас желающих полно.

– А мы всех обойдем, – расплылся Игорь в улыбке. Только получилась она недоброй. – А что до благополучия Ринаты… Когда вас заботили судьбы людей? Людей, а не спортсменов? Богославская осталась и без медали, и без ребенка, Рината с травмой и без поддержки Федерации. А вы… вы ничем не поскупитесь ради победы, верно?

Игорь понимал, что ступает на край обрыва. Еще немного – и упадет в бездну, но заставить себя остановиться не мог. Он презирал таких личностей, возомнивших себя центром вселенной, считающих, что вся власть в их руках, а люди – марионетки, которыми можно управлять. Кого-то сделать чемпионом, а кого-то выбросить, как поломанную игрушку.

– Как ты смеешь, щенок! – взревел Бердников, ударяя кулаком по столу.

– А что вы переживаете?! Аж побагровели. Правда глаза режет?

– Вон отсюда!!! – Бердников пришел в ярость, и Крылов невольно порадовался, что в данный момент их разделяет преграда в виде письменного стола.

Кажется, он наступил-таки Бердникову на больную мозоль.

– Пожалуйста! – ухмыльнулся ему в лицо Игорь. – Да, чуть не забыл, спасибо за приглашение в Сочи, но мы чужой добротой пользоваться не будем. Сами как-нибудь. – И, довольный собой, вышел из кабинета. Едва закрыл дверь, услышал грохот: судя по звуку, кубок со стола Бердникова встретился со стеной…

* * *

– Вызывал? – В кабинет проскользнул темноволосый мужчина, примерно одного возраста с Бердниковым. Взгляд карих глаз мигом оценил настроение Владимира Николаевича. А тот был, мягко говоря, не в духе.

– Садись.

– Поговорил с Крыловым?

– Да.

– И?

– Всех обыграть собираются, – передразнил Бердников фигуриста. – Дим, клянусь, в случае чего лично его придушу. Хоть один волосок с головы Ипатовой упадет, пожалеет, что на свет родился.

– И что ты так близко к сердцу все принимаешь? По-моему, они очень перспективная пара. Крылов – хороший фигурист. И тренер у ребят грамотный, – Крестов не разделял опасений друга. – Дай им шанс.

– Дам, хоть и не верю. Не смогут они Титову с Князевым обойти. Да и у Миронова молодежь в бой рвется. Для Самойлова наконец-то толковая партнерша нашлась. А эти… – Он взмахнул руками. – Мы, дескать, особенные, уникальные, за год и скатаемся, и элементы выучим, и на Олимпиаду отберемся, а там – бойтесь все! Русские идут! – Бердников скептически поджал губы, покачав головой.

– А вдруг получится?

– А если нет? – повысил голос Бердников. Светлые глаза недобро сверкнули. – Рината – уникальная девочка. Но теперь она и вся ее жизнь зависит от этого… Крылова, – фамилию Игоря он разве что не выплюнул. – Ладно, – поднял взгляд на Крестова.

Верный друг и соратник. Владимир Николаевич уже и не помнил, сколько лет они вместе, рука об руку.

– Дим, ты иди, продолжай наблюдать, – вздохнул Бердников и откинулся на спинку кресла.

Крестов встал и направился к двери, но мужчина остановил его вопросом:

– Как она?

– Работает, – ответил Дмитрий и покинул кабинет.

* * *

В ожидании хозяина квартиры, который должен был купить сетку лимонов, больная, не в силах больше лежать в постели, решила исследовать жилище Крылова. Завернувшись в одеяло, Рината спустилась на первый этаж и очутилась в просторной прихожей, плавно перетекающей в гостиную, обставленную наверняка по дизайнерскому проекту. В центре комнаты стоял длинный, обтянутый черной кожей диван, а по бокам – два удобных кресла. Рината уселась в одно из них и, положив ноги на журнальный столик, включила огромный плазменный телевизор. Да, красиво жить не запретишь.

Обвела взглядом комнату с высоченными потолками и заметила «уголок почета». Поднялась и подошла ближе. Медалей, кубков и грамот у Игоря было предостаточно. И почти всегда первое место. Победитель. Пожалуй, если бы парень был посерьезнее, давно стал бы олимпийским чемпионом…

Ипатова сняла небольшую медаль и повертела в руках. Маленький кружок из чистого золота. У нее есть такая же. Январь две тысячи десятого года. Чемпионат Европы в Таллине. Чуть больше месяца до старта соревнований на Олимпиаде… Какой же она тогда чувствовала себя счастливой. Первая крупная победа, а впереди – мечта. Олимпиада. Как все было просто. Рина прыгала сложнейшие каскады и не задумывалась, что может упасть. К Ванкуверу была в блестящей форме. Каждый прочил ей победу. Да что говорить – уже повесили медаль на шею. Но ноша оказалась не по силам. Падение… сначала в короткой, а потом – с акселя в произвольной… Вот с того мгновения и жизнь ее, прежде четко выстроенная, полетела к чертям. Хотелось сбежать, закрыться, не вспоминать.