Враг моего врага. «Ийон Тихий»

От нечего делать десантники слушали Вилиса, который, почуяв свой звездный час, травил бородатые анекдоты, неизвестные разве что вампирам, развесившим уши.

– Стучится, стало быть, летчик в двери рая…

Шитанн уже не переспрашивали, кто такой летчик и что за рай: подборка была тематической, и диспозиция прояснилась давным-давно. Рай – на небе, где летают летчики; видимо, где-то в тропосфере или стратосфере. У рая есть дверь, а возле нее стоит святой Петр с ключом и фиг кого пустит. Стоит он на облачке – такой вот сюрреализм. А летчики – это водилы тяжелых аэромобилей, называемых тут самолетами. Судя по анекдотам, совершенно безбашенные.

– А святой Петр ему говорит: ну и куда ты прешься, грешник? Я ж тебя знаю: ты и пьяница, и бабник, и драчлив не в меру. И самолет вдобавок угробил. А летчик в ответ: зато смотри, сколько праведников я к тебе привел! Такие приличные люди, ни один на рейс не опоздал.

Бен вяло хмыкнул. Половина анекдотов Вилиса была про опоздания – с намеком.

– Вилис, ты задолбал уже! – выразил всеобщее осуждение Стефан. – Хоть бы для разнообразия что-нибудь новенькое рассказал.

– А пусть вампиры расскажут, – предложил Бадма. – Уж точно новенькое.

Шшагил Хот ухмыльнулся.

– Ладно, слушайте в тему. Отправляется стратосферник, пассажиры ждут пилота. Вдруг выкатывается инвалидное кресло, на нем – мужик, весь в гипсе, а сверху форменная куртка накинута. Разрешите, говорит, представиться, я – командир этого судна, приветствую вас на борту. Ну что, смертнички, полетели?

– Тьфу! – расстроился Стефан. – Я ведь просил новенькое!

– Чем тебе это не новенькое? – возмутился Шшагил. – Откуда ты можешь знать райский анекдот?

– Не поверишь, – хихикнул Вилис, – у нас точно такой же рассказывают. Только про летчика.

Шшагил не поверил, обиделся.

– Врете вы всё. Как такое может быть?

– Ну, а почему нет? – философски произнес Бен. – Жизненные ситуации схожи.

– Да что здесь жизненного? – взвился шитанн. – Эта байка насквозь придумана! В жизни такого не бывает.

В этот момент дверь кают-компании отъехала, и взорам предстал долгожданный капитан Гржельчик с огромной загипсованной ногой и на костылях.

– А вот и я, – мрачно усмехнулся он. – Хорош баклуши бить. Через час стартуем.

Глаза всех присутствующих настолько прилипли к капитану, что продолжали еще некоторое время таращиться на захлопнувшуюся дверь. Наконец Бен перевел взгляд на Шшагила:

– Вот. А ты говорил – не бывает.

Йозеф ввалился в центральную рубку, и пилоты издали синхронный вопль:

– Наконец-то!

– Кэп, что с вами случилось? – вырвалось у Фархада Усмани.

– Даже вспоминать не хочу, – отмахнулся он и тяжело опустился в кресло, неловко выставив перебинтованную ногу. – К старту все готово?

– Уже несколько часов, – не удержался Бабаев.

– Тогда убираемся отсюда как можно скорее. Бабай, вы с Мюсликом – в центральной. В резервной пусть будут Камалетдинов и Федотов.

– Минуточку, – сказал Усмани. – Я дожидался вас, кэп, только для того, чтобы сообщить: я ухожу.

– Что значит – ухожу? – нахмурился Гржельчик.

– То и значит, в буквальном смысле. Я не могу служить на корабле, где распоряжается христианский епископ.

– Епископ? – Йозеф вспомнил, что главнокомандующий упоминал о прикомандированных к кораблям священниках. – Он уже здесь? Что он вам сказал?

– Ничего особенного, кэп. Но он намерен быть здесь вторым после вас. А может, и первым. Меня это не устраивает. Подчинение христианскому церковнику противоречит моим религиозным убеждениям.

– А тебе все эти годы не обидно было подчиняться мне? – спросил Йозеф. – Я тоже христианин.

Мюслик развел руками.

– Вы – капитан. Вы заслужили этот пост не молитвой и песнопениями. Извините, я знаю, что ухожу не вовремя. Не принимайте на свой счет.

Он отсалютовал на прощание и вышел. Йозеф прикрыл лицо ладонями и тихо зарычал. Все идет наперекосяк!

Оставшиеся трое пилотов молча смотрели на него и ждали, когда он справится со своими чувствами. Три пилота и мальчишка-стажер. Трое из четверых Фархадов – мусульмане.

Гржельчик убрал руки от лица.

– А вы? – осведомился он негромко, но твердо. – Тоже уходите?

Бабаев пожал плечами.

– Я служу Земле, а не Аллаху. Я остаюсь.

– И я, – присоединился Камалетдинов. – Я приносил присягу.

– Мюслик тоже, – вздохнул Йозеф. – Не думаю, что он изменит присяге. Пойдет служить на сторожевик или конвойный катер, где нет епископов.

– Что мне до епископа? – усмехнулся Камалетдинов. – Меня его проповеди с толку не собьют.

Йозеф кивнул и перевел взгляд на стажера.

– Тебе уйти проще всех, мальчик. Если сомневаешься, то лучше – сейчас, пока ты еще стажер.

Синие глаза прищурились.

– Уйти с ГС-крейсера во время войны? Да я себя уважать перестану!

– И мамка выпорет, – хмыкнул Бабай.

Все засмеялись. Даже Гржельчик, подкошенный неприятностями, окосевший от обезболивающего, и то улыбнулся.

– А почему меня никто не спрашивает, хочу ли я уйти? – вылез Федотыч.

– Чего тебя спрашивать-то? Ты же христианин.

– Это дискриминация, – заявил он. – По религиозному признаку.

И все заржали снова.

– Так, слушай мою команду, – Гржельчик отсмеялся и посерьезнел. – В центральной рубке – Бабай и Федотыч. В резерве – Футболист и Принц. И все, – горько заключил он. – Больше у нас пилотов нет.

– А вы? – ляпнул Камалетдинов и тут же смутился.

– Я нынче не пилот, – Йозеф грустно поглядел на свои костыли и наклонился погладить котенка. Все, что ему осталось в этом рейде – сидеть в кресле с пледом и кошкой на коленях и смотреть, как рулят другие.

Мрланк неожиданно увернулся, юркнул под кресло первого пилота, выгнул спинку и зашипел оттуда.

– Чего ты, дурачок? – хохотнул Бабаев и попытался вытащить его из-под кресла.

– Оставь кошака, Бабай, – проворчал Федотыч. – Он, наверное, ноги этой гипсовой испугался.

Двуногие боги не понимали. Они не видели того, что видел Мрланк. Он и сам видел это не глазами – так же, как видел, где надо поставить кровать, а где нельзя этого делать ни в коем случае. Он не умел этого объяснить, но главный бог летающей обители выглядел неправильно. Незримое сияние, постоянно окружающее богов, вокруг него почти померкло.

После больницы Энди Эверитту полагался отпуск – поездка в санаторий или просто релаксация на местных пляжах. Хорошо работать в ООН, даже простым уборщиком: все твои права человека и гражданина соблюдаются неукоснительно. И он уже размечтался, как отправится нежить свой пострадавший организм на какие-нибудь тихоокеанские острова, но тут объявились другие его работодатели.

Этим другим закон не писан, а о правах человека они если и слыхали, то уж точно не относили Эверитта к тем людям, у которых эти права есть. Шпион – профессия довольно доходная, но очень, очень неблагодарная. Сообщение, адресованное ему, предписывало немедленно отправиться в космопорт Канаверал и получить на торговом корабле Дуурдухана посылку: несколько пластиковых ящиков. Ящики надлежало провести мимо таможни, переправить в Байк-паркинг и позаботиться о том, чтобы каждый из них попал на борт ГС-корабля. Что в ящиках, тут же поинтересовался Энди. Чем бы он ни был обязан своему работодателю, но взрывчатку на земные корабли протаскивать не станет. Всего лишь подслушивающие устройства, успокоили его. Ладно, подумал он, особой беды в том не будет.

Беды, может, и не было, но голова разболелась. Вместо отдыха, положенного ему по состоянию здоровья, Энди мотался по космопортам, прикидывался бизнесменом, подкупал таможенников, нанимал перевозчиков, сетуя на судьбу. За что ему всё это? Он шпион, а не экспедитор. Увы, не существовало должностной инструкции шпиона, на которую можно было бы сослаться и отказаться от непрофильного поручения.

Дальше началось самое трудное. Никто ведь не пустит постороннего ни на военный корабль, ни в режимную зону. Чтобы уговорить грузчиков пристроить меж контейнерами с едой и водой несколько небольших ящиков, Энди пришлось немало потратиться и вдобавок принести клятву на Библии, что это не взрывчатка и не отрава. Насчёт отравы он в разговоре с нанимателями и не спросил. А вдруг отрава? Назад сдавать поздно. Энди зажмурился и поклялся.

Так один из ящиков оказался на борту «Ийона Тихого». Его запихнули в медицинское оборудование, и он благополучно пролежал на складе медблока, пока не понадобилась кровь.

В положенное время сработал таймер, и колония маленьких существ проснулась. Проснулась, зашевелилась и начала грызть стенки ящика в поисках еды – сладкой меди, терпкого алюминия…

Клара полезла за кровью из-за вампиров. Аддарекху хватало, но были ещё пятеро, которым не на что рассчитывать на этом корабле, кроме стерилизованных запаянных пакетов. Она вскрыла новый контейнер и заорала дурным голосом, когда из него, словно стадо гигантских тараканов, ломанулись покрытые хитином зубастые твари с хоботками, сочащимися кислотой. Она приготовилась упасть в обморок и даже умереть от ужаса, но, к счастью, с ней был Аддарекх. Он тоже растерялся от неожиданности и выронил из рук котенка, но в следующее мгновение овладел собой, схватил Клару за талию и забросил её на высокий соседний контейнер. Только туфли остались внизу. Прекрасные туфли с медными пряжками, которые были немедленно облеплены кошмарной многоногой мелочью, размочены кислотой и объедены. Аддарекх выругался и с размаху придавил тварей ботинком. Панцири противно захрустели, но погибли лишь некоторые, остальные вцепились в ботинок – к счастью, достаточно прочный и невкусный для них. Стряхнув уродцев, он заозирался в поисках чего-нибудь тяжелого. Увидел лопату в ящике с пожарным инструментом, замолотил ею по кишащей мелочи, тошнотворно хрустящей и разбегающейся во все стороны. Рядом метался Мрланк белой пружиной: он хватал уродцев, как мышей, и лапами отрывал им головы. Клара, стоя на коленях на контейнере и намертво вцепившись побелевшими пальцами в его край, визжала, не переставая.

Часть тварей порскнула в коридор. Передвигались они шустро и были, судя по всему, голодны. Мрланк кинулся за ними, но Аддарекх понял: за всеми не поспеет. Слишком их много, слишком они верткие. Он вспомнил про рацию, которую выдал ему майор Райт как командиру подразделения, рванул из кармана, нажал кнопку общей тревоги:

– Всем внимание! На борту чфеварские шнурогрызки!

– Кто? – простонала Клара сквозь слезы. Ее била дрожь. Убедившись в том, что все окружающие их твари мертвы, Аддарекх аккуратно стащил ее с контейнера, успокаивающе прижал к груди. – Кто это?

– Шнурогрызки, – объяснил он. – Такие сволочные насекомые, которые жрут провода. Проклятые чфеварцы их специально разводят. Не бойся, люди им неинтересны, если не носят на себе алюминия или меди. Разве что случайно кислотой брызнут.

Клара передернулась и всхлипнула.

– Обними меня покрепче.

Он так и сделал. На миг его накрыло возбуждение. Перепуганная женщина в руках, в воздухе разлит запах крови… Он шевельнул носом и вдруг застыл. Так не должно быть. Откуда? Никто не ранен, и это не кровь Клары. Странный запах, словно все группы перемешаны между собой и еще с чем-то едким.

Выпустив женщину, он бросился к ящику. Сотня червей могильных! Гнусные твари прогрызли пакеты с кровью, выбираясь наружу. Драгоценная жидкость, оскверненная кислотными выделениями, растеклась по контейнеру. Аддарекх заскрипел зубами.

– Триста могильных червей! Ах вы, паразиты поиметые!

Сердце забилось, разгоняясь, кровь ударила в голову, тело охватил жар. Забыв о Кларе, он одним мощным прыжком преодолел расстояние до двери и помчался по коридору, преследуя злокозненных насекомых. Смерть! Смерть оставалась позади на его пути. Какой-то рабочий, поймав бешеный взгляд безумного вампира с лопатой наперевес, опрометью кинулся с дороги.

– Мы столкнулись с множественной диверсией, – Ларс хмурился. – Несколько кораблей сообщили о шнурогрызках на борту.

– Шнурогрызки? – переспросила Салима. – Кто это?

– Чфеварские насекомые. Довольно крупные. Они питаются медью и алюминием. У них есть железы, вырабатывающие крепкую кислоту. Они брызгают ею через хоботок, растворяют металл и всасывают. Любят грызть провода, потому их так и…

– Они водятся на Чфе Варе?

– Не то чтобы водятся, – старичок с досадой крякнул. – Их разводят. Это очередной конструкт чокнутых чфеварских биоинженеров.

Патологическая страсть чфеварцев создавать бесполезные, а паче – вредоносные существа общеизвестна.

– До сих пор мы о них не слышали, – признался Максимилиансен. – И оказались не готовы к встрече с ними. Три крейсера в бедственном положении: повреждено питание двигателей и орудий. Еще с двумя потеряна связь. Наверное, твари сгрызли у них кабеля ква-девайсов.

– Пожалуй, эти чфеварские биоинженеры не такие уж чокнутые, – задумчиво проговорила Салима, – раз их произведения используются столь эффективно. Откуда вы получили информацию об этих… шкурогрызках?

– Шнурогрызках, – поправил дедок. – Так их называют шитанн, только по-своему. На «Ийоне Тихом» несколько вампиров, они и опознали грызучих уродцев. Гъдеане раньше покупали шнурогрызок и использовали против Рая.

Салима покачала ногой, не притрагиваясь к чашке с чаем.

– Надо ждать удара.

Ларс молча кивнул.

– Сколько всего кораблей подверглось атаке шнурогрызок?

– Восемь. Ситуация на пяти крейсерах критическая: их атаковали в дальнем космосе, и они там застряли.

Энергия к ГС-приводам поступает по сверхпроводящей керамике, ни один электротехнический сплав не справляется с такой нагрузкой. Но что толку, если к насосам охлаждения идут обычные кабеля? Оптоволоконные линии обеспечивают быстрый и надежный сигнал в цепях управления, но чтобы компьютер работал, ему нужна электрическая сеть – так же и с любым пультом, и с орудием… А сетевая проводка – обычная. Несколько раз продублированная, с хорошей изоляцией – ну и что? Изоляцию прогрызли, проводку слопали. Гады.

– Два корабля были атакованы в космопорту. Сейчас они в режиме карантина. Шнурогрызки заперты внутри, но… – старик поморщился, – они кишат там и жрут. Я распорядился отлавливать уличных кошек и кидать их внутрь.

Салима подняла бровь.

– Вы так не любите кошек, Ларс?

– Я и людей-то не люблю, – хмыкнул он. – Но дело не в этом. Единственный корабль, который справился с ситуацией, остался на ходу и при оружии – «Ийон Тихий». На «Ийоне» живет кот. Половину тварей убил он. Вторую половину добили шитанн, – добавил Ларс нехотя.

Он смирился с тем, что шитанн нынче числятся союзниками, но раздражать они не перестали. Особенно в подобных случаях: когда земляне пораскрывали рты от неожиданности, а вампиры знали, что делать, и сделали. Да, молодцы, но обидно же.

А пуще всего ему не нравилось, что Гржельчик опять оказался на высоте. Творит, понимаешь, что хочет: кота завел, вампиров пригрел. Сплошные нарушения режима. И ведь не упрекнешь!

Вот пусть это дерьмо и разгребает, раз самый умный. Главнокомандующий уже послал распоряжение с изменением задачи для «Ийона Тихого». Пускай вытаскивает пострадавшие крейсеры. А Миленич подождет смены еще немного, не расклеится.

– Значит, семь кораблей вышло из строя, – подытожила Салима. – Противник думает, что восемь. Будет удар, – пришла она к тому же выводу. – Именно сейчас, пока мы в растерянности и не успели ни перегруппироваться, ни заняться ремонтом. Мы готовы держать удар?

– Мы всегда готовы, – проворчал главнокомандующий. – К самым сильным ударам, не вопрос. Только не к таким пакостям, как эта шнурогрызущая дрянь.

– Надеюсь, вы найдете диверсанта, – произнесла Салима не вопросительно, а утверждающе.

– Найдем! – многообещающе ответил Ларс. – Я его лично… э-э… нет, это уже не смогу. Но мало ему не покажется. Наизнанку выверну!

На центральный пульт стекались сведения о повреждениях. На удивление мало. Холодный пот на лбу Йозефа, поднятого по тревоге с койки, где он пытался забыться от непрерывной боли в ноге, постепенно высыхал.

Неведомых тварей – шнурогрызок, так их назвал младший командир Аддарекх – удалось перебить почти полностью. Тревожный сигнал прозвучал вовремя, многих насекомых Аддарекх с Мрланком задавили на месте, а разбежавшихся ловили всем миром, прочесывали все отсеки, шерстили коммуникации. Коту хоть орден вешай, что бы делали без него? Мрланк забирался в щели, недоступные даже самому худому человеку, где прятались эти курвы, выцарапывал их оттуда и убивал. Творчески убивал: давил, перекусывал пополам, отрывал головы. На последнюю убитую тварь демонстративно помочился. Йозеф слова не сказал насчет безобразия: понял, что это не проявление неопрятности, а важный символический акт.

Большую часть шнурогрызок перебили вампиры. С яростью, удивившей Йозефа. Противные, вредные, кишащие насекомые могли вызывать гадливость и желание их истребить, но чтоб такое остервенение? Четверо из шести отходили от священного безумия. Десантники, изумленно качая головами, передавали друг другу железную лопату, на черенке которой отпечатались вдавленные следы пальцев Аддарекха.

– И чего вампиры так взбеленились? – пробормотал он под нос.

– Ну, это как раз понятно, кэп, – отозвался майор Райт, еще не ушедший после доклада. – Чертовы мегавошки все пакеты с консервированной кровью попортили. Для шитанн это как плевок в лицо. Они привыкли считать эту кровь своей.

– Вообще-то мы возим с собой кровь не для того, чтобы шитанн поить, – заметил Гржельчик.

– Ясное дело, кэп. Только чем мы их теперь поить будем?

На этой пессимистической ноте командир десанта покинул капитана. И у капитана вновь разболелась голова – так, что он даже на время забыл о ноге.

Тут явился Дьёрдь Галаци. Как обычно – тогда, когда он меньше всего нужен.

– Что за печаль вас гложет, капитан?

Епископ был далеко не туп. При первой же встрече с капитаном Гржельчиком он понял, что ползать на коленях и просить благословения тот не будет. Сильный человек, привыкший добиваться всего сам, а не уповать на Божью милость. И злой. Дьёрдь тогда еще не знал, что из-за него капитан потерял отличного пилота. Но сразу сообразил – по глазам Гржельчика, по его позе, по выражению лица, – что о покровительственном обращении пастыря к заблудшей овце следует забыть, если он не желает стать новым великомучеником.

Отменная вежливость сделала свое дело – капитан не огрызнулся, а лишь проворчал:

– В исповеди не нуждаюсь.

Рассказать епископу о том, что его гложет? Ха-ха! Вряд ли святоша облегчит его выбор: обречь выложившихся в священном безумии шитанн на медленное умирание и, возможно, реальную смерть, если они вовремя не найдут кровь, либо просить кого-то… Он даже не представлял, как заговорить об этом с людьми. Взгляд его, обращенный на епископа, приобрел вдруг практический интерес: Дьёрдь Галаци плотен и румян, и крови в нем – все пять литров с гаком… Интерес погас, так ни во что и не воплотившись. Добровольно поп не даст ни капли, а заставлять его… Капитан на корабле, конечно – абсолютная власть, но ведь когда-то придется возвращаться на Землю, а там все по-другому.

– Может быть, если вы поделитесь, мы вместе найдем выход, – сказал Дьёрдь так мягко, как мог.

Йозеф Гржельчик ему не нравился. Само собой, не тем, что недостаточно набожен: он человек сугубо мирской. Да и глупо требовать неукоснительного соблюдения заповедей от вояки, чье ремесло как раз и состоит в том, чтобы нарушать по меньшей мере одну из них. Капитан не нравился епископу не как представитель паствы. И даже не как человек, хотя как человек – грубый и неприветливый – тоже не нравился. Но главным образом – как биоэнергетическая единица. Дьёрдь не ощущал живого света его души. Его образ был тускл и мутен, словно у лишенного души вампира. Дьёрдь не мог понять, что с Гржельчиком. А может, с ним самим? Епископу плохо давалось видение душ. Он был силен в теологии, богат мирскими знаниями, но невозможно блистать талантами во всем. Некоторые вещи, подвластные деревенскому священнику, оставались для него недосягаемы. И все же он чувствовал: с Гржельчиком что-то не так. И был аккуратен с ним, словно с хрупким сосудом, полным фекалий: не дай Бог, поползет трещина – и сосуд развалится, и аромат разнесется.

– Не стоит держать печаль в себе, капитан. Иногда полезно выговориться.

Гржельчик мрачно посмотрел на епископа.

– Идите к черту, святой отец.

– Не поминайте лукавого, – сделал замечание Дьёрдь.

– Ну, тогда идите на мужской половой орган, – без тени раскаянии молвил Гржельчик и для ясности указал туда, где, по его мнению, искомый орган находится – на дверь.

Лео Кон Тин подкрутил длинные завитые усы. Солнце, врываясь в дворцовое окно, запутывалось в них лучами. Усы сверкали и переливались, словно перламутр. Не зря посол холил их, не жалея ни шампуней, ни бальзамов.

Он повернулся от ажурного окна к королю Имиту, восседающему в кресле.

– Итак, ваш шпион сообщил об успехе операции. Восемь крейсеров выведены из строя. Чего же мы ждем? Лучших условий у нас не будет.

Имит хмуро посмотрел на него. Королю не хотелось говорить о неприятном положении, в котором находится гъдеанский флот. Лео Кон Тин – друг, и Чфе Вар – союзник, но руководит Чфе Варом не Лео Кон Тин, а старая карга, которая может и отречься от обязательств, если сочтет, что ей это выгодно. Однако делать нечего, придется давать ответ.

– Адмирал Ен Пиран пропал без вести. У нас сейчас нет адекватного командования.

Посол поднял бровь.

– А как же ваш командующий флотом, Эрен Тилен? Пусть лично ведет эскадру, если не знает, кому ее доверить.

Король Имит скривился, как от кислятины. Будь его воля, прогнал бы напыщенного болвана Эрена от порога плетьми. Но это власть короля абсолютна, а власть координатора – увы, увы… Эрена Тилена ему навязали южане в обмен на свои голоса на выборах координатора. Стоит сместить бездельника, и они потребуют нового референдума. А планета и так недовольна Имитом. Потеря Нлакиса отразилась на его политическом имидже не лучшим образом. Не говоря уже о сопутствующих обстоятельствах: уничтоженные врагом эсминцы, погибшие люди, томящийся в плену у землян контингент рудника… Король поставил на Ена Пирана, а тот бесследно пропал. В таких обстоятельствах нельзя позволить себе неверный шаг.

– К сожалению, Эрен Тилен не может в данный момент исполнять свои обязанности, – расплывчато молвил Имит. – У него проблемы со здоровьем.

С мозгами у греховодника проблемы. Как же не хватает Ена Пирана! Этого бесцеремонного садиста, бескультурного ублюдка – зато неглупого, решительного и, самое главное, удачливого. До недавних пор, с грустью добавил про себя Имит.

– Тогда пусть ваши эсминцы поступят под чфеварское командование в предстоящей операции, – предложил Лео Кон Тин. – Временно.

Король Имит скрипнул зубами. И отказаться нельзя. Это война Гъде, Чфе Вар лишь пришел на помощь. Возможно, интерес чфеварцев стал личным – теперь, когда земляне загубили им компьютерную сеть, они должны жаждать мести. И все-таки, если инициаторы войны не дадут ни одного эсминца, это вызовет у посла как минимум недоумение. А отдавать эскадру под чужое командование ох как не хотелось. Ясно, как светлый день: если чьими-то кораблями надо будет рискнуть, кого-то подставить под удар, кого-то оставить в заслоне – Чфе Вар предпочтет списать в расход чужих. Поставить своего командира с правом голоса в решениях и с правом вето? Так ведь некого. У Ена Пирана был один недостаток. Не то чтобы только один, но именно этот сейчас выпирал: адмирал не готовил себе смену. Всех капитанов он считал ниже себя и принципиально не желал подтягивать их до своего уровня, видимо, опасаясь конкуренции. В капитанах ему было мило тупое подчинение его приказам и четкое знание своего места – по понятиям адмирала, неприглядного. Вот и доважничался: некого произвести в адмиралы, причем как раз тогда, когда адмирал позарез нужен.

– Хорошо, – нехотя произнес король. – От Гъде будет четыре эсминца. Но если с ними что-то случится по вине командования…

Лео Кон Тин снова поднял бровь. Имит не стал заканчивать фразу, мысленно выругавшись. Если с его эсминцами что-нибудь случится, то все его претензии к Чфе Вару будут пустым сотрясением воздуха. Что значат слова, когда их нечем подкрепить?

– Война идет, – мягко напомнил посол. – С военными кораблями то и дело что-то случается.

– Четыре корабля, – проскрипел Имит. – Четыре наших эсминца под общим командованием Чфе Вара. Или так, или ждем Ена Пирана.

– Сидят три старых вампира… – Вилис рассказывал очередной анекдот.

В столовой было людно, и он мог выбрать любую компанию, но, верный себе, подсел за столик к шитанн, дабы покапать им на нервы.

– Один и говорит: «Эх, сейчас бы, как в молодости, завалить здоровенного мужика, вонзить клыки в горло, вволю насосаться обильной кровушки!» Другой ему вторит: «Эх, вот бы, как в юности, сгрести красивую девчонку, да прокусить нежное горлышко, да сладкой свежей крови напиться!» А третий этак вздыхает и выдает: «Размечтались, старичье беззубое! Доставайте тампаксы, будем чай заваривать».