Не все трупы неподвижны

– Из немецкого я знаю только еine Bier![6] – чеканно сообщает мне Франсуа Камбрэ. Я понимаю его речь вполне сносно. Голос старикана звучит размеренно и чётко, как кремлёвские куранты.

Улыбаясь, я пячусь к выходу. Бородач говорит ещё что-то, но это я уже не понимаю. Покинув гостиную, задерживаюсь возле столовой. Слышно, как Луиза и Кассандра, гремя посудой, о чём-то переговариваются на кухне. Я решаю важный вопрос, чем мне сейчас заняться. Вскарабкаться по скрипучей лестнице в свой номер или подышать свежим воздухом, несмотря на дождь? Вспоминаю, что Марина говорила: я должен больше гулять. Это решает дело в пользу улицы.

Вывожу себя на крыльцо. Дождь почти не идёт, только прикидывается, но всё равно я застёгиваю ветровку и поднимаю воротник. Сыро, прохладно, свежо, ветрено. С холма, на котором находится «Галльский петух», видно большое белое здание. Видимо, это и есть знаменитый санктуарий. Отель от него отделяет неширокая река с собачьим названием Гав-де-По. Если у вас хорошее зрение, то ещё дальше и немного в стороне можно разглядеть приземистые крепостные стены и башни. И «Галльский петух», и санктуарий, и крепость воздвигнуты на холмах. Пространство между ними по обоим берегам реки заполнено городскими улицами. На горизонте высятся величественные Пиренеи, за которыми надёжно спряталась Испания.

Ничего не скажешь, живописно. Белый санктуарий, как ангел небесный, парит над Лурдом, зовя в горние выси. Тяжёлая крепость своим весом возвращает город на землю, к мирскому. Ну а «Галльский петух» хлопает куцыми крыльями в сторонке.

Осторожно спускаю себя с крыльца и, завернув за угол, попадаю в разросшийся заброшенный сад. Буки, вечнозелёные заросли из розмарина, можжевельника, тимьяна, колючего дрока, мирта и остролистого дуба. Заметно, что кусты давно не подстригали. Садовник явно забыл сюда дорогу. Без мачете по саду передвигаться трудно.

Слушая шелест буков и щебет птиц, медленно бреду по узкой каменной дорожке в глубь участка. Наверное, дорожка ведёт меня к реке под холмом. Думаю о загадочном ночном госте, которого, по словам хозяев отеля, не было. Прохожу несколько десятков метров среди мокрых кустов. Передо мной появляется покосившийся сарайчик. Из него доносится непонятный шум. Интересно, кто это там возится? Послушно шагаю на шум. И совершенно напрасно.

Едва я приближаюсь к двери, как из сарайчика выскакивает какой-то тип. Тип вдвое моложе меня, на голову выше, худ и бледен, как всадник Апокалипсиса. Злобная гримаса на костлявом лице заменяет ему дружелюбную улыбку.

– Бонжур! (Это я)

– Какого чёрта вы тут вынюхиваете, мсье?! (Это сердитый тип. Перевод мой)

Как могу, объясняю, что живу в «Галльском петухе», а здесь просто гуляю. Едва дослушав меня, тип нетерпеливо рявкает:

– Гуляйте возле отеля. К этому домику даже близко не подходите! Это частное владение!

Для вежливости места больше не остаётся. Тип выглядит более чем враждебно. Где же их хвалёная французская учтивость? Ну и ладно.

– Сожалею, – говорю я без сожаления. Разворачиваю себя в обратную сторону и с достоинством ухожу. Подумаешь, домик! Задрипанный сарай на задах задрипанной гостиницы. А я видел Мону Лизу!

Моё твёрдое решение больше никогда в жизни не приближаться к сарайчику прожило короткую получасовую жизнь и скончалось в муках. Проведя до изумления бесполезные полчаса у себя в номере, я снова неуклюже крадусь по каменной дорожке. Так, вот я и прибыл. Кому тут в глаз дать? Но на этот раз всё тихо. Злющего типа нигде не видно, а на двери висит замок. На всякий случай дёргаю замок – закрыто. Тогда к услугам любопытных у сарайчика есть оконце без занавесок. Заглядываю внутрь. Разочарованно фыркаю. И ничего особенного там нет! Сети, удочки, сачки, всякий рыболовецкий инструментарий. Совершенно непонятно, почему моё здесь появление вызвало такое беспричинное неодобрение.

Я уже отворачиваюсь от окна, когда какой-то диссонанс в рыбацких доспехах привлекает моё внимание. Поворачиваю себя обратно, вглядываюсь и замираю на месте. День сегодня прохладный, но меня бросает в жар. Горячий пот течет по спине и лицу. На грязном полу возле чего-то накрытого брезентом лежит знакомый зонт. Можно разглядеть пёстрый узор, который я видел ночью. У меня нет сомнения, что это зонт того самого человека, который не приезжал. Но не зонт заставляет меня истекать потом. Из-под брезента выглядывают бледные кончики чьих-то пальцев.

Глава 4

Медленно тороплюсь в отель. Поминутно оступаясь, хватаюсь для сохранения равновесия за мокрые колючие кусты. В моей дважды просверленной голове хаотически мечутся мысли. Неужели в сарайчике лежит труп ночного гостя? Что за дьявольщина! Труп не может здесь находиться, а я не могу на него смотреть. Это же противоестественно! Тем не менее это бесспорная реальность. Явь. И я в ней.

Кто он такой, этот человек? Что с ним произошло ночью? Кто и зачем спрятал его в сарайчике? Злобный тип? Кто тогда этот тип? Просто работник или родственник хозяев «Галльского петуха»? И что мне теперь со всем этим делать? Звонить в полицию?

Достигнув крыльца, приободряюсь. Значит, со мной всё в порядке. Незнакомец мне не приснился. Я действительно видел его ночью. Так как, по одной из версий, реальность – это иллюзия, возникающая из-за недостатка алкоголя в крови, принимаю решение срочно выпить водки. Может быть, тогда попаду в другую реальность? Без покойников под брезентом. Веду себя на кухню.

В кухне златовласая Кассандра протирает посуду. Луиза отсутствует.

– Халло, мсье Вадим! Вы что-то хотите?

– Я хотел бы спиртного, – говорю я сиплым от волнения и простуды голосом. – У вас есть что-нибудь покрепче?

– Из крепких напитков могу предложить кальвадос.

– О’кей.

Кассандра наливает мне стаканчик знаменитого яблочного бренди. Я залпом выпиваю храбрую воду. Пошла колом. Нет, русской водке кальвадос не соперник.

– Ещё одну порцию, пожалуйста.

Выпиваю второй стаканчик. Этот пошел соколом. Но Бог троицу любит.

– Последний.

Кассандра молча подаёт новый стаканчик.

– За твоё здоровье!

– Ещё?

– Спасибо, Кассандра. На сегодня мне хватит.

Три стаканчика в сумме – это много, но зато мне становится легче. На смену минутной растерянности приходит твёрдая уверенность в себе и просыпается интерес к женскому полу – безошибочные признаки алкогольного опьянения. Кальвадос превращает жалкого инвалида в решительного мачо. Я устраиваю себя на табурете возле окна. У меня есть много вопросов к Кассандре. Например, откуда она так здорово знает немецкий? Ведь ни Луиза, ни Франсуа не говорят на языке Гёте.

– Ты великолепно говоришь по-немецки. Скажи, где ты научилась?

Кассандра лучезарно улыбается.

– Спасибо, но я и по-французски говорю не хуже.

Не хочет отвечать? Но я настойчив.

– Это не ответ на мой вопрос.

Между прочим, Кассандра уже несколько минут трёт одну и ту же тарелку.

– Я долго жила в Германии. Там и научилась. Как говорят французы: «Когда куёшь, становишься кузнецом».

– «Галльский петух» открылся недавно?

Кассандра удивлённо смотрит на меня своими поразительно голубыми глазами.

– Как вы догадались?

– Сам дом старый, а вся мебель новая, жестяной петух над крыльцом тоже ещё не облез от непогоды. К тому же в отеле недавно покрасили полы.

Кассандра усмехается.

– Супер! Вы очень наблюдательны, мсье Вадим. Вы правы – наша семья купила этот дом три месяца назад.

Я замечаю в её голосе лёгкое беспокойство, но от этого факта меня отвлекает собачий лай. Какая-то пустолайка визгливо лает наверху.

– В «Галльском петухе» есть собака?

– Это Стичи. Она недавно ощенилась, поэтому ведёт себя беспокойно.

– Кто такая Стичи?

– Собака тётки Шарлотты.

– А кто у нас тётка Шарлотта?

– Старшая сестра матери. Тётка Шарлотта живёт со Стичи на третьем этаже. Она очень редко спускается вниз.

– Почему?

– Ей тяжело из-за веса. Тётка Шарлотта очень полная. Кроме того, она курит, а отец не выносит табачный дым. У него астма. И не любит собак.

– Мсье Франсуа твой отец, Кассандра?

– Да, а почему вы спрашиваете?

– Ты совсем не похожа на родителей. Они брюнеты, а ты блондинка.

Кассандра пожимает хрупкими плечами.

– Так часто бывает. Значит, я похожа на бабушку. Мать отца была рыжей.

– А кто ещё живёт в отеле?

Это, конечно, немного бесцеремонный вопрос, но могу же и я быть бесцеремонным, как все нормальные люди.

– Мои братья.

– Вот как? И сколько же их у тебя?

– Не пугайтесь, всего двое. Адольф и Анибаль.

– В саду возле сарая я встретил какого-то недружелюбного типа. Лет двадцати пяти. Он велел мне убираться оттуда. Кто это мог быть?

– Как он выглядел?

– Как брат Дракулы.

– Наверняка это Адольф. Анибаль очень милый.

– А почему Адольф был со мной так груб? Этот сарай – место его дневного отдыха?

– Он заядлый рыбак и хранит в бывшем гостевом домике свои рыболовные снасти. От домика к реке идёт тропинка. Там на берегу есть место, на котором Адольф постоянно ловит рыбу. Да и вообще, Адольф не самый приятный человек.

– Почему же?

Кассандра доверительно понижает голос:

– Только это между нами, мсье Вадим. У Адольфа в юности были проблемы с наркотиками. Из-за этого начались неприятности с полицией. Его заставили лечиться. Здоровье у него подорвано, психика не в порядке. Сейчас Адольф постоянно принимает таблетки от агрессивности, но зато больше не ширяется. У него теперь рыбалка вместо наркотиков.

– Рыбу-то хоть носит?

Кассандра смеётся.

– Рыба была вчера и завтра.

Теперь мы смеёмся вместе. Оказывается, она очень обаятельная – эта золотоволосая девчонка. Или я немного пьян?

– Вот и вся наша семья, – подводит итог Кассандра. – А вы откуда родом, мсье Вадим? Вы говорите по-немецки с английским акцентом.

Вот тебе на! Однажды мне сказали, что в моей речи слышен польский акцент, а теперь английский.

– Я из России.

– Наверное, вы сначала учили английский язык?

– Когда-то в школе.

Кассандра улыбается своей лучезарной улыбкой.

– Так вот откуда у вас английский выговор!

Мы болтаем, а тем временем крепкое французское бренди продолжает свое коварное действие. Я уже замечаю, что мир становится гораздо привлекательнее, когда в нём Кассандра моет посуду, но тут в кухню входит запыхавшаяся Луиза. Она что-то сердито чирикает Кассандре. Девушка строптиво чирикает в ответ. Я больше догадываюсь, чем понимаю, что мать ругает дочь за болтовню с постояльцем. Луиза опять произносит несколько фраз и кивает в мою сторону. Кассандра переводит:

– Через десять минут обед. Мать спрашивает, не согласитесь ли вы пообедать вместе с нами. Других жильцов в отеле пока нет, и мы могли бы питаться вместе.

Кальвадос, улыбка Кассандры и труп в сарайчике сделали меня уступчивым, поэтому принимаю волевое решение:

– О’кей. Я не против.

Мой первый обед во Франции проходит в обстановке скрытой нервозности. В столовой кроме меня сидят пятеро: бородатый Франсуа, зубастая Луиза, исхудавший на нет Адольф, голубоглазая девочка-эльф Кассандра и милый Анибаль. В общем, все людские резервы «Галльского петуха» налицо. Отсутствует лишь тётка Шарлотта. Впрочем, у неё есть уважительная причина – лишний вес.

На столе нет лягушачьих лапок в томатном соусе, шашлыков из ракушек или золотых рыбок с апельсинами. Обед банальный, но аппетитный. Мы едим самые обычные бараньи почки. Кассандра мне шепчет, что по-бургундски. К почкам прилагается чесночный соус айоли. Пробую. Вкусно. Никаких аперитивов и дижестивов не просматривается. В «Галльском петухе» свирепствует сухой закон. Вместо алкоголя – молитва мсье Франсуа.

Злобным типом, прогнавшим меня от сарайчика, действительно оказался Адольф. При новой встрече он окидывает меня таким ледяным взглядом, что тут даже морж бы окоченел. Да и потом ведёт себя так, как будто его назначили главой министерства надутых щёк. Анибаль совсем не похож на старшего брата. Видя его карикатурно огромную голову, сразу становится ясно, что парень не реинкарнация Эйнштейна. Сверкая от радости, Анибаль уписывает еду за обе щёки. Добрая половина содержимого его тарелки уже впитывается в рубашку и брюки. Сидящая рядом с блаженным сыном Луиза время от времени заботливо вытирает ему лицо салфеткой. На лице матери застыло выражение безнадёжности. Манера еды Анибаля внушает мне лёгкое опасение, но, к счастью, он атакует свой обед далеко от меня.

Телик на тумбочке развлекает нас мультфильмами на французском языке. Я ничего не понимаю. С тоской смотрю в окно. Погода совсем испортилась. Низкие набухшие тучи поливают крупным тяжёлым дождём окрестности отеля.

После почек настоящее наедалово заканчивается, и Луиза с Кассандрой подают кофе. Кофе я люблю. Это одна из немногих радостей жизни, которая мне доступна. Кто не знает: существует такой закон природы: мне невозможно долго быть без кофе.

– Кассандра, скажи Луизе, что я хотел бы иметь возможность пить кофе в своей комнате. Это можно как-то организовать?

Кассандра переводит мои слова. Луиза бросает робкий взгляд на Франсуа, тот важно кивает и произносит своим звучным голосом длинную фразу. Я понимаю, что согласие главы заведения получено.

– После обеда я принесу вам электрический чайник и посуду, – говорит Кассандра. – Кофе, чай, сливки, сахар вы можете купить у нас или завтра в магазине. В Лурде есть несколько супермаркетов – «Леклерк», «Карфур», например.

– Замечательно, – отвечаю я. – Так и сделаю. Завтра зайду в супермаркет.

– Я покажу вам наш «Карфур», мсье Вадим, – обещает Кассандра. – Он ближе. Это большой супермаркет. Там есть всё, что вам может понадобиться. А в Баварии «Карфуров» нет?

– В нашем городке точно нет.

– «Карфур»! – громко каркает Анибаль и показывает мне язык. Похоже, этот убогий большой специалист по гримасам. Адольф противно ухмыляется.

– Анибаль! Сейчас же перестань! – командует Кассандра. Как ни странно, но дурачок послушно прекращает кривляться. Чтобы он не хныкал, Луиза суёт ему в рот печенье.

– Не обращайте внимания, мсье Вадим, – говорит Кассандра. – Анибаль недоразвитый с рождения.

– Мама’, я хочу спать, – плаксиво заявляет недоразвитый с рождения. Обняв сына тонкими морщинистыми руками с набухшими голубыми венами, Луиза уводит его. Франсуа крестит спину Анибаля.

– Адольф с Анибалем всю ночь ловили рыбу на реке, – сообщает мне Кассандра. – Анибаль устал и начал капризничать. А вообще-то он совершенно безобидный.

– Вот как? Значит, их не было в отеле всю ночь?

– Да. Как обычно, они ушли в десять вечера и вернулись в шесть утра. На берегу есть деревянный навес от дождя. Под навесом можно развести костёр. Адольф часто пропадает на реке, а Анибаль ему помогает.

Услыхав своё имя, Адольф с подозрением смотрит на меня. Я мило ему улыбаюсь в соответствии с антизаповедью: возлюби ближнего своего, как чужую жену. А вы бы не улыбались типу, у которого в сарайчике спрятан труп?

После обеда поднимаю себя по музыкальной лестнице в свою комнату. Рассохшиеся ступени недовольно скрипят под моими ногами. Впрочем, это ерунда. Недавно мне пришлось неделю гостить в старинном замке. Вот там была совсем беда: непрошибаемые каменные стены, крутые винтовые лестницы, вечная сырость. Да ещё легенды о жутких призраках в безлунные ночи. Проклятое Средневековье!

Возвращаю себя в номер, закрываюсь на ключ. Просто на всякий случай. Вдруг у хозяев «Галльского петуха» появится желание заодно пристукнуть и меня. Наверняка в сарайчике найдётся ещё местечко под брезентом.

Человек с пёстрым зонтом не даёт мне покоя, поэтому я не ложусь на диван для лёгкой послеобеденной дрёмы, а порхаю по комнате, как бегемот. Думаю. Итак, что мы имеем? Кого из обитателей отеля можно внести в чёрный список потенциальных убийц? Немощного Франсуа? Агрессивного рыболова Адольфа? Неприметную Луизу? (Бабушка, а почему у вас такие большие зубы? Чтобы котлеты застревали!) Анибаль? Интересно, может ли дурачок быть убийцей? А почему нет? Парню лет двадцать, вполне созрел для великих свершений. Вон у него какие ручищи. Впрочем, Кассандра сказала, что братьев не было всю ночь. Они удили рыбу на реке. А может быть, это Кассандра? Где она была прошлым вечером? Чушь! Вряд ли невесомая девчушка-эльф справилась бы с мужиком. Хотя я толком не разглядел ночного гостя, но почему-то уверен, что это был мужчина. Так, кто ещё? Остаётся только тётка Шарлотта и Стичи. Как раз сейчас кто-то из них опять гавкает наверху.

Устав тяжело порхать, бросаю себя на диван. Уф! А вообще-то какое мне до всего этого дело? Я ведь приехал в Лурд не за острыми ощущениями. Разумеется, у каждой семьи есть свои секреты, но не у каждой в сарайчике за домом хранится покойник. Пока ясно одно: в «Галльском петухе» исчезают люди. Пусть лучше полиция разбирается, какие ещё страшные тайны скрывает это место. Проблема в том, что я почти не говорю по-французски, едва хожу и не знаю, где здесь полиция. Грустно оглядываю комнату. Машинально постукиваю пальцами по дивану. На моём тайном языке это означает: «Всё-таки плохо без кофе!»

Тук-тук, в дверь стук. Это явилась Кассандра, нагруженная электрическим чайником и коробкой с чашками, блюдцами, молочником, сахарницей, чайными ложечками и тому подобными вещами. Впускаю девчушку в номер. Она кладёт посуду на стол, подключает чайник.

– Скажи, Кассандра, а где вы жили раньше? – спрашиваю я и замечаю, как моя гостья на секунду замирает. Интересно.

– Кто «вы»?

– Ну, вся ваша семья. Или раньше вы жили не вместе?

– Семья Камбрэ приехала в Лурд из Сета. Это маленький портовый город на Средиземном море. Отец владел там таким же небольшим отелем. Тётка Шарлотта жила здесь неподалёку. Ей стало трудно жить одной, она уже немолода, за семьдесят, плохо видит и слышит, вот и предложила отцу вскладчину купить этот дом. Он как раз недорого продавался. Дом хороший, большой. На первом этаже комнаты хозяев, офис, столовая и гостиная. На втором – четыре номера. На третьем сейчас живёт тётка Шарлотта и я. Кстати, в подвале есть сауна. За отдельную плату – пожалуйста. Отец продал свой отель в Сете, а тётка Шарлотта – свою квартиру. Три месяца назад они приобрели этот дом, открыли здесь отель и назвали его «Галльский петух».

– А когда ты жила в Германии?

Я жду ответа, но Кассандра говорит, лучезарно улыбаясь:

– Расскажите лучше о себе, мсье Вадим. Чем вы занимаетесь?

Ну что же. Рассказываю о своём берёзовом фатерланде, браке с Мариной, литературе, даже об инсульте. Присев на стул, Кассандра внимательно слушает, сочувственно кивая, когда я описываю свою преждевременную смерть и воскрешение.

– Как страшно, – тихо произносит она, когда я заканчиваю описание больничных будней. В глазах Кассандры блестят слёзы. Вдруг она поднимает голову и смотрит мне прямо в лицо.

– А хотите кофе, мсье Вадим? Я мигом приготовлю.

– А что? Хорошая идея.

Кассандра срывается со стула, хватает чайник и выбегает из номера. Пока она отсутствует, я обдумываю мысль о том, чтобы попросить Кассандру позвонить в полицию. Но можно ли ей доверять? Ведь кто-то же спускался вечером по лестнице и наверняка видел приезжего, однако молчит. Почему молчит? Значит, знает, что ночного гостя прикончили? Возможно, что этот человек и есть убийца или знает, кто убийца. Кто это? Луиза? Сама Кассандра?

Через несколько минут Кассандра возвращается с полным чайником воды и несколькими упаковками кофе «три в одном». Пока она хлопочет у стола, я задаю вопрос:

– Тебе здесь нравится?

– Нравится. Здесь тихо.

Кассандра наливает кипяток в чашки, сыпет кофе, размешивает. Одну чашку подаёт мне, вторую берёт себе. Мы уютно устраиваемся на диване. Не торопясь, пьём горячий ароматный напиток. Хорошо!

– Скажи, а кто в отеле дежурит по вечерам? Ведь постояльцы могут приехать в любое время.

– Отец. Всё равно он допоздна сидит в гостиной. Смотрит телевизор и осуждает современные нравы. В гостиной есть телефон, параллельный офисному. И входная дверь рядом.

– А Луиза?

– Мать ложится рано. Не позже девяти она принимает снотворное, поэтому ничего не слышит. Зато и встаёт ни свет ни заря.

Это значит, что зубастая Луиза не могла спускаться по лестнице в одиннадцать. Ещё один момент прояснился. Я терзаюсь сомнениями. Сказать Кассандре о трупе в сарайчике или нет? Сказать или нет? Наконец, решаюсь довериться. Выбора ведь нет.

– Послушай, Кассандра. Я должен сообщить тебе одну важную вещь.

– Да, мсье Вадим?

Сбивчиво рассказываю девчушке про ночного гостя, зонт с пёстрым узором, сарайчик, пальцы из-под брезента, реакцию Адольфа на моё появление у сарайчика. Мне не хватает немецких слов, поэтому замолкаю. Кассандра снисходительно смотрит на меня своими голубыми озёрами.

– Ну что вы, мсье Вадим. Никто вечером в отель не приезжал. Вы сильно устали после долгой дороги, вот вам и приснился неприятный сон.

– А труп в сарайчике?

– Вы же не видели никакого трупа. Сами говорите, что заметили только кончики пальцев.

– Именно видел! Так же ясно, как тебя сейчас.

Кассандра улыбается. Кажется, я уже говорил, что у неё лучезарная улыбка?

– Вам просто показалось, бедный мсье Вадим. Вы спутали какие-то рыбацкие штуки Адольфа с пальцами.

Кассандра забирает у меня пустую чашку, встаёт с дивана. Сейчас она уйдёт, и я останусь один со своими страхами. Возможно, она видит мою ненормальность, но сам я этого не чувствую, поэтому делаю ещё одну попытку.

– Постой, Кассандра! Можно легко узнать, кто из нас прав.

Девчушка оборачивается, стоя на пороге.

– Что вы имеете в виду?

– Давай сейчас сходим туда, и ты сама посмотришь. Я очень прошу.

Делаю умоляющее лицо. Это я хорошо умею. Натренировался с Мариной. К моему облегчению, Кассандра кивает.

– Ну, хорошо. Мне уже самой любопытно, что же вы такое ужасное там увидели. Только возьму ключ от гостевого домика, и пойдём.

В мрачной сосредоточенности пробираюсь по каменной дорожке между кустов. Слышу, как у меня за спиной Кассандра шмыгает носом. Моя маленькая соратница по приключениям в саду следует по пятам, низко натянув капюшон на копну золотых кудрей. С её вздёрнутого носика капают дождевые капли. Мне тоже приходится несладко. На голову льёт холодный душ, ноги разъезжаются на скользких плитках. И чего нам дома не сиделось? Вот и покосившийся сарайчик. Злобного Адольфа на этот раз нет. Кассандра отпирает замок, дверь скрежещет, словно ржавая калитка на кладбище в полночь, и мы входим внутрь. Не обращая внимания на рыбацкий инвентарь, я осторожно бросаюсь к чему-то накрытому брезентом. Крепко сжимаю край грубого материала и, чувствуя себя осквернителем могил, откидываю брезент в сторону. Упс! На грязном полу лежит куча угольных брикетов. Труп исчез.

Глава 5

Кассандра оказалась права. В понедельник дождя нет. Видимо, он весь вылился на нас за выходные. Сегодня светит яркое солнце. Безоблачное небо успешно спорит своей голубизной с глазами Кассандры. Виднеющиеся вдали Пиренеи подсказывают невежам, что Европа не заканчивается на берегу Гав-де-По.

Я шагаю по центральной улице Лурда – проспекту маршала Фоша. В одной руке у меня канистра для живой воды, в другой – Кассандра. Растрёпанная головёнка девчушки едва достаёт мне до плеча. Солнцезащитные очки делают её гораздо старше семнадцати лет. Пардон, почти восемнадцати. А может, это виноват солнечный свет? Настроение у меня приподнятое, но не очень. Из-за вчерашних походов под дождём опять зверски разболелось горло. Безрадостный итог неумелой игры в детектива.

Кассандра ведёт меня к санктуарию через центр городка, чтобы заодно показать местные удивительности. Как и в каждом приличном населённом пункте, в Лурде ходят автобусы, но лучше прогуляться пешком. Погода хорошая, а автобусы ходят редко и стоят недёшево. Зато на автобусных остановках есть удобные скамейки из широких досок. На них хорошо сидится не только потенциальным пассажирам, но и утомлённым пешеходам вроде нас.

Пройдя бог знает сколько километров, я вспоминаю о своём здоровье и предлагаю передохнуть. Кассандра не возражает. Устраиваю себя на скамейке, ставлю канистру возле ног. Моя спутница садится рядом.

– Далеко ещё до санктуария?

– Не очень. Сейчас по проспекту Маршала Фоша мы доберёмся до улицы Грот, по ней до Старого моста, перейдём на ту сторону реки, а там уже рукой подать.

Осматриваюсь. Несмотря на своё громкое название, центральный проспект Лурда – это просто узкая улица, застроенная двух-, трёх, четырёхэтажными зданиями. На первых этажах располагаются магазинчики, предприятия сферы обслуживания, забегаловки. Много гостиниц. Впрочем, другие улицы ещё у’же. Некоторые боковые улочки настолько узки, что напоминают общежитские коридоры с обшарпанными стенами.