Война с саламандрами (сборник)

С юридической точки зрения дело на этом закончилось. Осталось неизвестным, как портовое управление в А. смогло выйти из этого затруднительного положения; однако все это дело стало доказательством того, что Саламандровый Вопрос должен разрешаться в том числе и при помощи новых юридических средств.

32

Некоторые понимали идею равноправия для саламандр до такой степени буквально, что требовали для них права занимать любые публичные должности в воде и на суше (Ж. Курто), или же формирования из саламандр тяжеловооруженных подводных полков с собственными подводными же командирами (генерал Дефур), или даже легализации смешанных браков между людьми и саламандрами (адвокат Луи Перро). Ученые-биологи, правда, утверждали, что подобные браки невозможны в принципе, однако мэтр Перро заявил, что речь не о биологической возможности, а о юридическом принципе – и что он сам готов жениться на саламандре с целью доказать, что реформа семейного права не останется только на бумаге (впоследствии Перро стал весьма популярным адвокатом со специализацией в бракоразводных делах).

(Упомянем здесь – по принципу свободных ассоциаций – о том, что время от времени в печати, в особенности американской, появлялись сообщения о девушках, будто бы изнасилованных саламандрами во время купания. Из-за этих сообщений в Соединенных Штатах участились случаи, когда саламандр ловили и линчевали – чаще всего сжигали на костре. Тщетно ученые выступали против данного народного обычая, пытаясь доказать, что подобное преступление саламандры не могут совершить физически из-за своих анатомических особенностей; множество девушек под присягой подтвердило, что саламандры к ним приставали, и тем самым вопрос был решен для каждого нормального американца. Позднее любимое в народе сожжение саламандр было, по крайней мере, введено в некоторые рамки – линчевать саламандр теперь разрешалось только по субботам и под надзором пожарных. Тогда же возникло и Движение против линчевания саламандр, во главе которого встал чернокожий священник преподобный Роберт Дж. Вашингтон; в него вступили сотни тысяч человек – впрочем, почти все они были неграми. Американская печать начала утверждать, что это движение является политическим и преследует разрушительные цели; начались погромы негритянских кварталов, причем многие чернокожие, молившиеся в своих церквах за братьев саламандр, были сожжены. Ярость по отношению к чернокожим достигла высшей точки после того, как от подожженной негритянской церкви в Гордонвилле (штат Луизиана) загорелся целый город. Впрочем, это уже не имеет прямого отношения к истории саламандр.)

Из общественных установлений и выгод, которые саламандры в конце концов действительно получили, упомянем хотя бы некоторые: каждая саламандра была записана в саламандровой метрической книге и зарегистрирована по месту своей работы; саламандры должны были получать от властей вид на жительство; они были обложены налогом с плательщика, который вносил за саламандр их владелец, впоследствии вычитавший соответствующий процент из выдаваемого им пропитания (поскольку саламандрам не платили жалованья); таким же образом саламандры должны были расплачиваться за аренду участков побережья, где они жили, взносы в муниципальную казну, платежи за сооружение заборов, школьные налоги и прочие обременения; короче говоря, необходимо честно признать, что в этом отношении на них распространялись те же правила, что и на других граждан, – то есть саламандры хотя бы в чем-то достигли равноправия.

33

Этому была посвящена энциклика Святого отца под названием «Mirabilia Dei opera».

34

По этому вопросу вышло столько литературы, что лишь ее библиографический указатель занял бы два толстых тома.

35

В бумагах пана Повондры сохранилась брошюрка весьма порнографического содержания, якобы составленная на основании полицейских рапортов города Б. Материалы данного «частного издания, выпущенного с научными целями», нельзя цитировать в приличной книге. Приведем потому лишь некоторые подробности:

«Середину святилища саламандрового культа, расположенное в *** улице, дом номер ***, занимает большой бассейн, выложенный темно-красным мрамором. Вода в бассейне облагорожена благовонными эссенциями, подогрета и из глубины освещается огнями, цвет которых все время меняется. Другого освещения в святилище нет. С пением саламандровых литаний в радужный бассейн по мраморным лестницам спускаются полностью нагие верующие саламандры и саламандрии – то есть мужчины (с одной стороны) и женщины (с другой). Почти все они – из высшего общества, назовем здесь баронессу М., киноактера С., посланника Д. и множество иных выдающихся личностей. Вдруг голубой прожектор освещает огромную мраморную скалу, выступающую из воды. На ней лежит, тяжело дыша, большая старая черная саламандра, называемая Магистр Саламандр. После короткой паузы магистр начинает говорить. Он призывает верующих всей душой отдаться предстоящим обрядам Танца саламандр и отдать должное Великому Саламандру. После этого он поднимается и начинает извиваться верхней половиной тела, после чего верующие мужчины, погруженные в воду по шею, тоже начинают неистово раскачиваться и крутить телом, все быстрее и быстрее, – как считается, для того, чтобы создать Сексуальное Пространство. Саламандрии после этого начинают издавать резкие звуки наподобие „тс-тс-тс“, визжать и скрежетать. После этого огни под водой один за одним гаснут, и начинается всеобщий разврат».

Мы, конечно, не можем ручаться за то, что это описание соответствует действительности. Однако доподлинно известно, что во всех крупных городах Европы полиция, с одной стороны, жестко преследовала эти саламандровые секты, а с другой – сбивалась с ног, пытаясь погасить пламя грандиозных скандалов в обществе, которые возникали в связи с этим. Можно, впрочем, констатировать, что культ Великого Саламандра хотя и был весьма распространен, однако же отправлялся в большинстве случаев вовсе не с таким баснословным великолепием, а среди бедняков – и вовсе на суше.

36

Кстати, упоминавшаяся выше католическая молитва за саламандр давала им такое определение: Dei creatura de gente Molche (Твари Божии народа саламандр).

37

Игра слов: саламандра по-чешски – mlok. – Примеч. перев.

38

Вот текст воззвания, сохранившийся среди бумаг пана Повондры:

Товарищи саламандры!

Капитализм нашел свою последнюю жертву. Когда его тирания начала окончательно и бесповоротно гнуться под революционным напором классово-сознательного пролетариата, загнивающий капитализм заставил служить себе вас, Труженики Моря, душевно поработил вас своей буржуазной цивилизацией, подчинил вас своим классовым законам, отнял у вас какую бы то ни было свободу и сделал все, чтобы безнаказанно и немилосердно эксплуатировать вас…

(14 строк запрещено цензурой)

Трудящиеся саламандры! Наступает минута, когда вы начинаете осознавать всю тяжесть того рабства, в котором вы живете…

(7 строк запрещено)

…и требовать соблюдения своих прав – классовых и национальных!

Товарищи саламандры! Революционный пролетариат всего мира подает вам руку…

(11 строк запрещено)

…любыми средствами. Создавайте заводские советы, избирайте из своего числа доверенных лиц, создавайте забастовочные фонды! Рассчитывайте на то, что сознательный рабочий класс не оставит вас одних в вашей справедливой борьбе и плечом к плечу с вами пойдет в последний бой…

(9 строк запрещено)

Эксплуатируемые и революционные саламандры всех стран, соединяйтесь! Это есть наш последний и решительный бой!

МОЛОКОВ

39

В коллекции пана Повондры мы нашли лишь несколько подобных воззваний; остальные, вероятно, с течением времени посжигала пани Повондрова. Из сохранившегося материала приводим здесь хотя бы некоторые обращения:

(Пацифистский манифест)

(Немецкая листовка)

1 Саламандры, долой евреев! (нем.)

(Воззвание группы анархистов-бакунинцев)

(Публичное обращение скаутов, занимающихся водным спортом)

(Открытое письмо Центрального союза акваристических обществи владельцев водных домашних животных)

(Воззвание Общества нравственного возрождения)

(Воззвание фракции гражданских реформ в Дьеппе)

(Общество взаимопомощи бывших моряков)

(Клуб пловцов в Эгире)

Особенно важным (если судить по тому, как пан Повондра тщательно подклеил эту вырезку) было, вероятно, воззвание, текст которого приводим здесь полностью:

40

В коллекции пана Повондры сохранилось довольно поверхностное, в духе газетных очерков, описание этого торжества; к сожалению, сохранилась лишь половина рассказа, вторая часть по неизвестным причинам куда-то запропала.

Ницца, 6 мая

В красивом светлом здании Института по изучению Средиземноморья на Promenade des Anglais царит сегодня оживление. Два agents de police не пускают случайных прохожих на тротуар, давая дорогу приглашенным, которые по красному ковру поднимаются в гостеприимный амфитеатр, дышащий приятной прохладой. Мы видим здесь улыбающегося господина мэра Ниццы, господина префекта в цилиндре, генерала в ярко-голубой форме, господ с красными значками Почетного легиона, дам известного возраста (в этом сезоне в моде терракотовый цвет), вице-адмиралов, репортеров, профессоров и благородных старцев, представителей разных наций, которых на Côte d’Azur всегда множество. Вдруг – небольшой инцидент: некое странное создание робко и незаметно пытается пробраться через толпу почетных гостей; снизу доверху оно закутано в какую-то длинную черную пелерину или домино, на глазах у него огромные темные очки; оно суетливо и в то же время неуверенно ковыляет к переполненному вестибюлю.

«Hé vous, – кричит один из жандармов, – qu’est-ce que vous cherchez ici?» – но мы уже видим, как к перепуганному гостю спешат университетские сановники, рассыпаясь в любезностях: Cher docteur, сюда, cher docteur, туда. Значит, это и есть д-р Шарль Мерсье, ученая саламандра, которая должна сегодня выступать перед цветом Лазурного Берега! Поспешим же, чтобы нам еще досталось местечко в торжественно-возбужденной аудитории!

В президиуме восседают Monsieur le Maire, великий поэт Monsieur Поль Маллори, M-me Мария Диминяну – делегат Международного бюро интеллектуального сотрудничества, ректор Института по изучению Средиземноморья и другие официальные лица. Сбоку от президиума – кафедра для докладчика, а за ней – ну да, эмалированная ванна. Самая обычная эмалированная ванна, какие бывают в ванных комнатах. Двое сотрудников института приводят на сцену робкое создание, закутанное в длинный балахон. Публика аплодирует как-то недружно. Д-р Шарль Мерсье застенчиво кланяется и неуверенно озирается, ища взглядом, куда бы ему сесть. «Voilà, monsieur, – шепчет один из сотрудников, указывая на ванну, – это для вас». Д-р Мерсье, очевидно, ужасно смущается, но не знает, как отклонить подобный знак внимания; он пытается наконец как можно незаметнее занять место в ванне, но запутывается в своем длинном балахоне и прямо-таки плюхается в ванну. Господа в президиуме обильно политы водой, но, впрочем, делают вид, будто бы ничего не случилось; в аудитории раздается истерический смешок, но зрители из первых рядов грозно озираются, шипя: «тсс!» В этот момент поднимается с места Monsieur le Maire et Député и берет слово: «Дамы и господа, я имею честь приветствовать на территории прекрасного города Ницца доктора Шарля Мерсье, выдающегося представителя научной жизни наших близких соседей, обитателей морских глубин. (Д-р Мерсье высовывается из воды до половины и отвешивает глубокий поклон.) Впервые в истории цивилизации земля и море протягивают друг другу руки для интеллектуального сотрудничества. До сих пор на пути духовной жизни стояла неодолимая преграда – ею был Мировой океан. Мы могли пересечь его, могли бороздить его на своих кораблях в любых направлениях, но в глубины его, дамы и господа, наша цивилизация проникнуть не могла. Маленький кусочек суши, на котором живет человечество, был вплоть до наших дней окружен девственным и диким морем; это великолепное обрамление, однако, также и извечная граница: с одной стороны, поднимающаяся вверх по ступеням развития цивилизация, с другой – вечная и неизменная природа. Теперь, мои дорогие слушатели, эта граница рушится. (Аплодисменты.) Нам, детям нынешнего великого времени, выпало на долю ни с чем не сравнимое счастье – быть очевидцами того, как растет наше духовное отечество, как переступает оно свои собственные рубежи, спускается в морскую пучину, проникает в самые глубины и соединяет старую культурную землю с современным и цивилизованным океаном. Какое великолепное зрелище! (Крики: «Браво!») Дамы и господа, только рождение океанской культуры, выдающегося представителя коей мы имеем честь приветствовать сегодня среди нас, сделало наш земной шар действительно – и во всей полноте – цивилизованной планетой! (Бурные аплодисменты. Д-р Мерсье приподнимается в ванне и кланяется.) Дорогой доктор и большой ученый! – обращается затем Monsieur le Maire et Député к д-ру Мерсье, который, опираясь на край ванны, растроганно и с трудом шевелит своими жабрами, – вы сможете передать своим соотечественникам и друзьям на дне морском наши приветы, наше восхищение и самые восторженные симпатии. Скажите им, что в вашем лице, в лице наших морских соседей, мы приветствуем авангард прогресса и просвещения, тот авангард, который шаг за шагом будет покорять бескрайние морские просторы и создаст новый культурный мир на дне океана. Я уже вижу, как в морских глубинах вырастают новые Афины и второй Рим, вижу, как расцветает там новый Париж с подводными Сорбоннами и Луврами, Триумфальными арками и Могилами неизвестных солдат, с театрами и бульварами. Позвольте мне высказать и самую сокровенную мою мысль: я надеюсь, что и рядом с нашей дорогой Ниццей в голубых волнах Средиземного моря вырастет новая славная Ницца – ваша Ницца, – которая своими великолепными подводными проспектами, садами и променадами украсит наш Лазурный Берег. Мы хотим ближе познакомиться с вами и хотим, чтобы вы лучше узнали нас; сам я глубоко убежден, что более близкие научные и общественные контакты, которым мы положили сегодня начало под столь счастливой звездой, приведут наши народы ко все более тесному сотрудничеству – как культурному, так и политическому – в интересах всего человечества, ради мира во всем мире, процветания и прогресса. (Продолжительные аплодисменты.)

Наконец встает д-р Шарль Мерсье и пытается в нескольких словах поблагодарить господина мэра и депутата от Ниццы; однако он, во-первых, слишком растроган, во-вторых, его произношение отличается некоторыми особенностями, так что из его речи мне удалось распознать лишь несколько с полным напряжением сил произнесенных слов, если не ошибаюсь, среди них были «для меня это большая честь», «культурные связи» и «Виктор Гюго». После чего в большом волнении д-р Мерсье опять укрывается в своей ванне.

Слово получает Поль Маллори. О нет, это не речь, а настоящий поэтический гимн, озаренный глубокой философией. Он благодарит судьбу, говорит, что дожил до того времени, когда сбывается и подтверждается одна из самых прекрасных легенд человечества. «Это воплощение и подтверждение того, о чем говорилось в легендах, поистине удивительно: вместо мифической, погрузившейся в пучину Атлантиды мы наблюдаем со священным восторгом новую Атлантиду – которая поднимается из пучины! Дорогой коллега Мерсье, вы, поэт пространственной геометрии, и ваши ученые друзья – вы первые посланники этого нового мира, который выходит из глубин морских, вы приходите к нам не как Афродита Пенорожденная, но как Паллада Анадиомена. Но гораздо более удивительной и ни с чем не сравнимой тайной является то, что кроме этого…» (Окончание отсутствует.)

41

Бедняжка, он такой безобразный! (фр.)

42

Среди документов пана Повондры сохранился несколько мутный газетный снимок, на котором оба делегата от саламандр поднимаются по лесенке из Женевского озера на набережную Монблан, чтобы отправиться на заседание комиссии. Можно предположить, что озеро и стало их официальной резиденцией в Женеве.

Что касается женевской Комиссии по изучению Саламандрового Вопроса, то она проделала большую и заслуживающую уважения работу, главным результатом которой было то, что она весьма тщательно избегала обсуждения любых жгучих политических и хозяйственных вопросов. Она заседала постоянно в течение многих лет и провела свыше тысячи трехсот заседаний, на которых велись добросовестные дебаты о введении единой международной терминологии для обозначения саламандр. Дело в том, что в этой сфере господствовал безнадежный хаос: помимо научных терминов вроде Salamandra, Molche, Batrachus (которые начали казаться несколько некорректными) предлагалась целая куча других названий: саламандр предлагали называть тритонами, нептунидами, фетидами, нереидами, атлантами, океаниками, посейдонами, лемурами, пелагами, литоралями, понтиками, батидами, абиссами, гидрионами, сумаринами, жандемерами (от Gens de Mer) и т. д. Комиссия по изучению Саламандрового Вопроса должна была выбрать из всех этих названий наиболее подходящее – и занималась решением этой задачи горячо и добросовестно вплоть до самого конца Эпохи Саламандр, но так и не пришла к окончательному и единодушному решению.

43

Пан Повондра включил в свою коллекцию две-три вырезки из газеты «Народни политика», посвященные современной молодежи; очевидно, лишь по невнимательности он принял их за статьи из прессы о саламандрах описываемого нами периода в развитии их цивилизации.

44

Один житель Дейвиц рассказывал пану Повондре, что, купаясь в Катвейке-ан-Зее, в Голландии, он заплыл далеко в море – и вдруг служитель на пляже закричал ему, чтобы он вернулся. Этот господин (некий пан Пршигода, комиссионер) пропустил это мимо ушей и плыл дальше, тогда служитель прыгнул в лодку и быстро нагнал пловца. «Дружище, – сказал он, – здесь купаться запрещено!»

– Почему? – спросил пан Пршигода.

– Тут саламандры.

– Ну, их я не боюсь, – отвечал пан Пршигода.

– У них тут под водой какие-то фабрики или что-то такое, – проворчал служитель. – Тут, дружище, никто не купается.

– Почему?

– Саламандрам это не нравится.

45

Это предложение, очевидно, было связано с широкомасштабной политической пропагандистской кампанией. Благодаря склонности пана Повондры к коллекционированию, мы располагаем чрезвычайно важным документом, связанным с ней. В документе говорится буквально следующее: