Без следа

– Заходите.

Они последовали за ней в небольшую прихожую. Налево размещалась небольшая кухонька, направо – раздвижные двери на балкон.

– Хотите чего-нибудь? – предложила девушка. – Чаю, кофе, воды?

Прайс и Медина покачали головами, и она опустилась на двухместный голубой диванчик – вовсе не уютный, скорее практичный, как офисная мебель. Поджав под себя ноги, она провела рукой по нерасчесанным волосам.

– Простите мой вид, – извинилась она. – Доктор прописал мне успокоительные, я встала всего полчаса назад. Еще даже не была в душе.

Прайс присел перед ней:

– Все в порядке, Кейси. Мы не отнимем у вас много времени.

– Я уже давала показания офицерам, которые были тут вчера.

Прайс обернулся к Медине, застывшему в дверном проеме:

– Мы хотели бы задать еще пару вопросов об Эми.

Когда прозвучало имя подруги, карие глаза Кейси наполнились слезами. Девушка моргнула, и у нее по щеке поползла крупная капля. Она шмыгнула носом и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Что вы хотите знать?

– Как вы с Эми познакомились? – спросил Прайс. – Вы были на одном курсе?

– Нет, мы подружились, когда нас обеих вселили сюда. Эми учится… училась на криминалиста. Понятия не имею, чем именно она там занималась, – Кейси грустно улыбнулась, – но она была жутко умная.

– А вы?

– Я на театральном, это совсем другое, но Эми часто помогала мне с письменными заданиями. Когда я закончу университет, то стану актрисой. Я уже снялась в паре роликов.

Прайс знал, что в этот момент Медина закатывает глаза. В Лос-Анджелесе у каждого встречного был знакомый, мечтавший о карьере на сцене.

– Вы с Эми были очень близки, так?

Кейси кивнула:

– Да, жили вместе два года. Она была моей лучшей подругой.

В конце фразы у нее снова полились слезы. Девушка прикрыла лицо руками и затряслась от плача.

– Простите, пожалуйста. Мне так ее не хватает…

Прайсу подумалось, что девушка, похоже, и вправду безутешна. Если, конечно, не притворяется, а то Дженнифер Лоуренс придется посторониться. Он подождал, пока девушка более-менее придет в себя, а затем наклонился к ней.

– Мы хотим поймать того, кто напал на Эми, – мягко сказал он, – но для этого нам нужна помощь, Кейси.

Кейси взглянула на него и кивнула:

– Хорошо.

– Когда Эми впервые рассказала, что пойдет на свидание?

– Не помню точно… кажется, за день до этого.

– Как она познакомилась с этим человеком?

– Кажется, в интернете.

– На сайте для знакомств?

– Ага. Или в приложении. Их тут все используют.

Прайс вспомнил показания Томми Гетца.

– Это был студент или кто-то постарше?

– Я не знаю, – пожала плечами Кейси.

– Она назвала его имя? Откуда он?

Девушка покачала головой.

– В приложениях ведь обычно видно фотографию, так? Эми показывала профиль этого человека?

– Нет.

– А что насчет самого свидания? Она сказала, где они встретятся? Куда он ее поведет? В какой бар или ресторан?

Кейси отвела глаза и начала покусывать ногти:

– Она ничего такого не говорила.

Врать она не умела совершенно. Дженнифер Лоуренс могла расслабиться.

– Знаете, у меня у самого дочь, – сменил тему Прайс. – Всего на пару лет моложе. Ее зовут Дион, и у нее есть лучшая подруга, Шелли. Они неразлучны.

Кейси уставилась на него, выжидая, к чему он клонит.

– Уж что-что, – продолжал Прайс, – а болтать обо всяком с лучшими подружками молодые девушки любят как никто другой. Дион может болтать с Шелли часами. Мальчики, покупки, школа, телешоу, симпатичные знаменитости… Да о чем угодно. Если честно, я пару раз даже подслушивал. Про Джастина Бибера вот много говорили.

– И?

– И я к тому, Кейси, что друзья обычно все друг другу рассказывают.

– Я уже рассказала все, что знала.

– А мне кажется, нет.

Глаза Кейси сузились.

– Не понимаю, о чем вы.

– Эми ведь рассказала, с кем она идет на свидание, правда?

Девушка снова отвернулась:

– Нет.

– Ну все, хватит! – закричал Прайс. Кейси и Медина так и подпрыгнули. – Мы пытаемся поймать того, кто убил твою лучшую подругу. Думаешь, я поверю, что Эми абсолютно ничего тебе не сказала?

– Я ничего не знаю, – надула губки девушка.

– Ты мне лжешь, и я хочу знать, почему. Кого ты пытаешься защитить? Эми? Его? Себя?

– Я ничего не сделала! – резко воскликнула Кейси.

– А Эми? Что сделала Эми?

– Ничего.

– Тогда расскажи, с кем она встречалась в прошлую субботу. Мы должны поймать этого человека, чтобы такого больше ни с кем не повторилось. Или ты этого и хочешь? Чтобы он убил еще одну девушку? Хочешь, чтобы это было на твоей совести?

Кейси вздохнула, закрыла глаза и осела на подушках, как тряпичная кукла. У нее по щекам снова полились слезы.

– Это было не свидание, – наконец выдавила она.

– Что?

– Я сказала, что это было не свидание. Что, рады?

У Прайса завибрировал телефон, но он сделал вид, что не замечает этого.

– Тогда что это было, если не свидание?

Кейси пожевала нижнюю губу:

– Эми называла это деловыми встречами.

– Что еще за деловые встречи?

– Мне правда нужно все это рассказывать? – округлила глаза Кейси.

– Уж пожалуйста.

На этот раз запиликал телефон Медины. Он вышел в прихожую; послышался приглушенный разговор.

– Эми слетела с одной из своих стипендий, – Кейси вытянула руку и обвела комнату. – Это, конечно, не отель, но жить тут недешево. А еще нужно платить за учебу. Она знала, что у родителей денег нет от слова совсем, но и возвращаться в Огайо не хотела. Она совсем отчаялась.

– И она занималась сексом за деньги?

– Послушайте, она не шаталась по улицам. У нее не было сутенера, она не принимала наркотики. Это случалось один-два раза в месяц, с проверенными парнями.

– Чья очередь настала в прошлую субботу?

– Она называла его Фрэнк. Они встречались раз пять или шесть. Это все, что я знаю. Вам придется поверить мне на слово. Я сразу сказала Эми, что не хочу ничего знать ни об этих мужчинах, ни о том, что они с ней делают.

– Отцом ребенка был Фрэнк?

– Ребенка? – У Кейси отвисла челюсть. – Какого ребенка?

– Эми была беременна. Три месяца.

– Вы лжете, – девушка была явно поражена. – Как она могла забеременеть? Я бы знала.

– Я не лгу, Кейси, ошибки быть не может. Эми совершенно точно была беременна, пусть она сама об этом могла и не знать.

Кейси кивнула. Через пару мгновений ее лицо начало вытягиваться, как будто она наконец что-то осознала.

– Нет, Эми знала, – качая головой, прошептала она, – несколько недель назад она перестала употреблять алкоголь. И сказала, что что-то поднабрала и хочет сбросить вес.

– Почему она тебе не сказала? – мягко спросил Прайс.

– Она знала, что я стану убеждать ее сделать аборт. Вы что, не понимаете? Если она перестала пить, значит, хотела оставить ребенка.

Прайс кивнул.

– А как эти мужчины, с которыми она виделась, вообще ее находили?

– Онлайн. На каких сайтах, не знаю.

– Ее ноутбук у нас. Надеюсь, мы найдем что-нибудь в истории браузера.

– Не найдете. На ноутбуке она только работала. Для… для всего остального она использовала мобильник.

– Он пропал.

– Она всегда носила его с собой, – пожала плечами Кейси.

В двери снова появился Медина. Он поднял свой телефон и указал им на улицу. Прайс поднялся, вытащил из кармана визитку и передал ее Кейси:

– Вот мой телефон. Если получится вспомнить что-то еще, буду ждать звонка. Нам пора.

Уже на лестнице Медина кивнул в сторону закрывшейся двери:

– А ты говорил, для колледжа нужны мозги?

– Кто звонил? – спросил Прайс.

– Криминалисты, – ухмыльнулся Медина. – Есть совпадения по отпечаткам.

8. Джессика

Джессика проснулась от головной боли. Во рту стоял неприятный кислый привкус, ноги запутались в тонких, как папиросная бумага, простынях. Падавший сквозь щель между занавесками тонкий луч высвечивал полоску на пыльном деревянном полу. Через несколько мгновений она наконец вспомнила, где находится. В голову хлынули воспоминания. Вчера, когда Холлидей покинул бар, она заказала еще виски. Потом еще. Потом двойной, на дорожку – от бара до мотеля было не больше десяти минут пешком.

У нее в голове шевельнулась память о чем-то еще, всплыл какой-то мутный, залитый алкоголем неясный образ. Джессика изо всех сил зажмурилась и постаралась вспомнить, что именно пошло не так. Получилось.

Всю дорогу до мотеля она не прекращала чувствовать на себе чей-то взгляд. Она несколько раз оглядывалась через плечо, но видела только пустые парковки и темные витрины. Изредка мелькали фары какой-нибудь машины. Несмотря на это, ее не покидало ощущение, что кто-то движется прямо за ней. Волосы у нее на руках встали дыбом, а сердце колотилось куда быстрее, чем следовало бы.

Теперь алкоголь выветрился. Джессика лежала в запертой на ключ комнате с пистолетом на прикроватном столике. Списать вечернюю паранойю на излишнее количество виски и незнакомый город было куда проще. Тем не менее окончательно избавиться от странного чувства не удавалось.

Джессика отбросила простыни и медленно прошла в ванную. Включив прохладный душ, она постаралась выбросить из головы неприятные мысли и тщательно оттереть грубой рукавицей остатки вчерашнего макияжа. Чтобы избавиться от привкуса виски, пришлось как следует вычистить зубы и дважды прополоскать рот. Промокнув волосы полотенцем, она нанесла на глаза тени, подводку и тушь, а затем натянула короткие черные брюки и полосатую футболку. Чтобы окончательно восстановиться после бурной ночи, надо было раздобыть кофе и хотя бы немного углеводов.

На улице стояла удушающая жара. Безоблачное небо сияло всеми оттенками золотого и бирюзового. Джессика взглянула на дверь соседнего номера; к ней была прибита большая латунная шестерка. Из коридора виднелось и окно шестого номера; занавески были раздвинуты. Пустовала и парковка перед входом. Она повернула налево, к выходу.

В холле не было ни единой живой души. К счастью, на подносе еще осталась горка пончиков. Джессика переложила пару штук на бумажную салфетку, наполнила одноразовый стакан черным кофе и понесла завтрак обратно в номер.

Взяв один из пончиков, она села за стол и открыла ноутбук.

Будучи детективом, Джессика частенько использовала различные базы данных, чтобы найти интересующую ее клиентов информацию. Следующий час она провела, стараясь разузнать как можно больше о прошлом Элеаноры Лавелль. Короткая жизнь этой женщины, как оказалось, складывалась из разрозненных кусков, словно побывавшая в употреблении старая мозаика. Сколько Джессика ни старалась, представить себе полную картину она не могла.

Холлидей не лукавил насчет детства Элеаноры. Ее мать действительно была известной наркоманкой и проституткой. За ней тянулся и шлейф куда меньших, но все же существенных проступков: домогательство, мошенничество, мелкие кражи, пьяные драки, хулиганство. На старом фото из полицейского участка Донна Лавелль представала тощей двадцати-с-чем-то-летней женщиной с неряшливо выкрашенными в светлый цвет волосами (на макушке виднелись отросшие на пару дюймов корни), жестким взглядом и острейшими скулами.

Элеанора Лавелль увидела свет в январе 1967 года. Ее мать умерла всего через семь месяцев после этого. В тот год стояло легендарное Лето Любви, когда десятки тысяч хиппи шумно путешествовали по всей Америке и протестовали против Вьетнама. Донна Лавелль в это же время побиралась по задним улочкам, надеясь найти очередного любовника или хотя бы дозу героина. Большинство детей цветов выросло, нашло себе работу и состарилось. Ей преодолеть этот путь так и не удалось.

Ее нашли субботним днем в середине июля. Стояла невыносимо жаркая погода. Отражавшиеся от окон лучи солнца плавили асфальт, изнывающие люди совершенно сходили с ума. В районе, в котором было обнаружено тело, соседи не выказывали большой готовности обращаться к копам, но именно так и поступила соседка Донны – она пожаловалась на плач соседского ребенка. Девочка проплакала всю ночь и большую половину дня, и женщина решила, что непутевая мать снова оставила ребенка, чтобы броситься в чьи-нибудь объятия.

Патрульные обнаружили, что Донна оставила дверь незапертой. Войдя, они увидели распростертое на диване тело; на руке затянут дешевый пластиковый ремешок, на животе – грязный шприц. Она была мертва уже несколько дней.

Неподалеку обнаружился и ребенок в испачканном памперсе и засаленном комбинезончике. Девочке очевидно было жарко и хотелось есть. Ее отправили прямиком в ближайшую больницу, а через неделю перевели в приют. Сведений об отце ребенка или других родственниках найти не удалось.

Чем дальше Джессика читала, тем яснее ей становилось, что без раздраженной чужим ребенком соседки ее собственная жизнь могла бы оказаться под огромным вопросом. Не позвони та в полицию, она не сидела бы теперь перед ноутбуком, грызя пончики и попивая кофе. Прежде чем она смогла продолжить чтение, пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Приблизительно до четырех лет Элеанора прожила в приемной семье. Ее собирались удочерить, но этого так и не произошло. Судя по всему, изменились какие-то обстоятельства. Возможно, женщина наконец сумела забеременеть, семья решила переехать в другой штат или попросту поняла, что не вытянет строительство еще одной комнаты для чужого ребенка. Элеаноре не повезло. После этого она успела пожить еще в двух приемных семьях, а затем вернулась в интернат.

А после совершеннолетия она без следа растворилась в воздухе.

Джессика не смогла найти ни единого документа, который бы проливал свет на жизнь Элеаноры на протяжении следующих трех лет. Ни записей о трудоустройстве, ни финансовой отчетности, ни бумаг о владении недвижимостью или автомобилем, ни даже данных о счете в каком-нибудь из банков. Видимо, Элеанора перебивалась случайными наличными заработками в каком-нибудь баре типа того, что держал Эйс, и постоянно переезжала. Впрочем, об этом можно было только догадываться.

Снова она подняла голову – на этот раз как добропорядочная жительница Игл-Рока – только в январе восемьдесят восьмого. Она открыла счет, нашла работу в строительной компании, купила машину и исправно оплачивала налоги.

На работе она продержалась еще десять месяцев. Уход же был связан, вероятно, с подготовкой к рождению ребенка. После появления на свет дочери, Алисии, Элеанора стала довольствоваться социальным пособием. Жила она – вплоть до своей смерти осенью девяносто второго года – все так же в Игл-Роке.

Джессика быстро проверила, не осталось ли в сети информации о деятельности фирмы, где трудилась Элеанора. Ничего не нашлось. Впрочем, все вполне объяснимо. В начале 1993 года компания была продана конкурентам за вполне роскошные по тем меркам шесть миллионов долларов. Сделка была заключена вскоре после смерти владельца, Линкольна Таверньера, его дочерью и наследницей, Кэтрин. Вырученные деньги она позднее использовала для создания своего собственного рекламного агентства. Сеть была наводнена заметками о том, насколько успешной и процветающей бизнес-леди она стала. Джессика поднялась со стула, потянулась и хрустнула суставами. Найдя на дне сумки упаковку «Мальборо» и небольшую зажигалку, она захватила с собой мобильный телефон и направилась к двери.

Застыв в проеме, она зажгла сигарету и набрала номер агентства Кэтрин Таверньер. За этим последовали короткий разговор с секретарем и минутный отрывок выкрученного на полную громкость Вивальди, после чего Джессике наконец было сообщено, что владелица будет ждать ее сегодня же, к четырем часам, по такому-то адресу.

Она набрала и номер голливудского отделения полиции, однако там ответили, что связаться с детективом Джейсоном Прайсом не представляется возможности, и отказались давать его личный номер. Джессике пришлось ограничиться тем, чтобы оставить свой телефон и подчеркнуть, что ей нужно как можно скорее поговорить с детективом.

Затянувшись в последний раз, Джессика бросила окурок на землю и растерла его подошвой. Судя по часам, только что миновал полдень. До встречи с Кэтрин Таверньер оставалась еще куча времени. Джессика вернулась в комнату, захватила сумку и ключи от машины, засунула пистолет за пояс брюк и вышла на улицу.

* * *

Редакция местной газеты размещалась в одноэтажном квадратном здании, зажатом между магазинчиком виниловых пластинок и кафе-мороженым. Выставленные на витрине десерты последнего сорта показались Джессике сомнительными, но к дверям тянулся приличный хвост из желающих попробовать десерт со вкусом черного хлеба, жженого сахара и популярных печений в версии «красный бархат».

Джессика покачала головой. Да уж, такое бывает только в Лос-Анджелесе.

Магазин пластинок, в свою очередь, пустовал. Из окна было видно только унылого кассира, прогуливавшегося вдоль витрины с хитами пятидесятых-семидесятых.

Джессика невольно вспомнила о Тони и о том, как она впервые услышала знаменитый «тюремный» альбом Джонни Кэша. Был вечер субботы. Она вернулась от кого-то из подруг и обнаружила, что на Тони напала свойственная ему меланхолия. Свет в гостиной был приглушен. На кофейном столике красовались полупустая бутылка виски и доверху забитая окурками пепельница. По дому разносился хрипловатый, неровный голос Кэша. Тони сидел на диване с неописуемо грустным лицом, какое у него иногда бывало после приличной дозы алкоголя, и смотрел прямо перед собой.

– Что случилось, Тони? – спросила Джессика, прочтя список песен на обложке пластинки. Отца она всегда называла именно так, по имени. – Поймал грустинку?

Он рассмеялся, но она заметила, что улыбка не затронула его глаз. Плюхнувшись на диван, она прослушала еще пару песен, а затем заявила ему, что Джонни Кэш, должно быть, совсем съехал с катушек, если захотел дать концерт в тюрьме.

Тони промолчал, так что она подумала, что он попросту ее не расслышал. Но через некоторое время он заговорил – так низко, что она еле разбирала слова:

– Не все в этом мире черно-белое, Джесс. Случается, хорошие люди совершают ошибки. Невиновные попадают за решетку за то, чего они не делали. А вот плохим, правда плохим парням иногда удается уйти от справедливости.

В тот день Джессика так и не поняла, о чем это он, и списала странную манеру разговора на виски и специфическую музыку. Теперь она уже и не была уверена, что хочет знать правду.

Она толкнула толстую стеклянную дверь и вошла в редакцию. За стойкой администрации восседала грузная женщина с соломенными волосами и кислым выражением лица. На ней было бесформенное черное платье; на запястьях при каждом движении позвякивали металлические браслеты. На вид ей можно было дать от сорока до шестидесяти.

Две противоположные стены были увешаны передавицами, призванными запечатлеть историю газеты. Вот новости о жертве местного маньяка, вот похитили восьмилетнюю девочку, вот Бен Аффлек, учившийся когда-то в местном колледже, дает эксклюзивное интервью после «Оскара» за «Умницу Уилла Хантинга». А вот и статья об убийстве местной жительницы и исчезновении ее маленькой дочери.

Джессика отвернулась от знакомого снимка и бросила взгляд в дверной проем за спиной секретарши. Редакции, по ее представлению, обычно выглядели как в старых фильмах – шумная комната, постоянно звонят телефоны, клацают клавиатуры и плотной завесой клубится сигаретный дым. На деле же ее взору открылась тесная перегороженная комнатка с четырьмя рабочими местами, три из которых пустовали. На четвертом, изучая записи в блокноте, пожевывал карандаш молодой сотрудник. В отдалении негромко играло радио. Телефоны хранили молчание. Джессике подумалось, не выстроились ли остальные репортеры в очередь за тем странным мороженым.

Секретарша подозрительно осмотрела ее поверх черепаховой оправы, уделив особое внимание пирсингу и татуировке. Вид у женщины был такой, будто Джессика готовилась перепрыгнуть через стойку и набрать себе бесплатных газет или опустошить архивный шкаф.

– Вам чем-нибудь помочь? – хмуро спросила она и сняла очки, повисшие у нее на груди на металлической цепочке. Она ужасно напоминала Джессике ее нелюбимую учительницу из старшей школы.

Девушка постаралась натянуть как можно более дружелюбную улыбку, но у нее вышло лишь некое подобие гримасы.

– Надеюсь, у вас найдется минутка. Я бы хотела попросить вас об одолжении.

Женщина выгнула брови, надула губы, но не произнесла ни слова.

– Меня зовут Джессика Шо. Я частный детектив и в настоящий момент нахожусь здесь по заказу клиента, который хотел бы разузнать о некоторых проживавших здесь лицах. Я бы хотела спросить, нельзя ли одолжить копии старых выпусков, чтобы проверить кое-какие данные?

Еще до того, как Джессика закончила фразу, секретарша с усилием затрясла головой.

– Это редакция, а не библиотека, – отрезала она. – Мы не можем позволять незнакомцам копаться в наших документах.

– В библиотеке я уже была, – ответила Джессика, – старые выпуски вашей газеты у них отсутствуют, есть только местная «Таймс» на пленке. Мне хотелось рассмотреть внутреннюю точку зрения, поэтому там посоветовали обратиться сюда.

– Думаю, вам просто не повезло.

Секретарша вернула очки на место и уставилась в компьютер. Разговор был окончен. Джессика уже собралась уходить, как услышала позади себя мужской голос:

– Частница, говорите?

Она обернулась и увидела репортера, с улыбкой облокотившегося на дверной косяк. Он оказался чуть старше, чем она думала, почти что ее ровесником, и довольно симпатичным. Правда, вельветовые брюки и измятая рубашка на пуговицах делали его похожим на чьего-нибудь усталого отца.

– Ага, – подтвердила Джессика, возвращаясь к стойке. – Ищу информацию о парочке людей, которые тут раньше жили. Их имена могли мелькать в газете, вот я и понадеялась, что можно будет просмотреть старые выпуски.

– А что, что-нибудь случилось? – спросил журналист. – Я бы мог написать заметку. А то день какой-то тихий сегодня. Да и месяц в принципе, – сразу усмехнулся он.

– Боюсь, нет, – улыбнулась Джессика. – Люди, которые меня интересуют, уже давно здесь не живут.

Он состроил разочарованную мину. А ей подумалось, что бы он сказал, если бы узнал, что говорит чуть ли не с самой громкой сенсацией здешних мест.

– Но, – продолжила она, – если я узнаю о чем-нибудь интересном, то, разумеется, тут же вам сообщу. Отплачу за услугу, так сказать.

– Отличная сделка, – согласился журналист, – а как, говорите, ваше имя?

– Джессика Шо.

Он повернулся к секретарше:

– Дарла, будь любезна, покажи Джессике старые подборки и помоги ей найти нужные выпуски.

Лицо Дарлы побагровело. Не сводя глаз с Джессики, она ответила:

– Я уже сообщила мисс Шо, что доступ не разрешается…

– Господи помилуй, Дарла, – прервал ее мужчина, – это же не какие-нибудь тайные сведения. Каждый из этих выпусков находился в свободной продаже. Помоги Джессике, пожалуйста.

Он подмигнул Джессике и вернулся к своему столу. Дарла на секунду опустилась в кресло, как будто обдумывая, выполнять ли его просьбу, или дожидаясь, пока у нее перед глазами рассеется красная дымка. Наконец она собралась с духом и грубо махнула Джессике, чтобы та следовала за ней. Они вошли в редакционную комнату. Когда Джессика проходила мимо стола журналиста, тот вручил ей свою визитку.

– На случай, если обнаружите что-нибудь интересное.

Она взглянула на карточку. Гарретт Томас, старший сотрудник. Указаны два телефона, рабочий и личный.

– Спасибо, Гарретт, разумеется.

Библиотека оказалась большой комнатой без окон, уставленной огромными металлическими стеллажами с рассортированными по годам папками. В центре комнаты стоял полированный деревянный стол с двумя обтянутыми кожей стульями. В воздухе пахло старой бумагой. Джессика сразу вспомнила обычные библиотеки, в которых она бывала несколько лет назад.

– Какой вам нужен год? – спросила Дарла.

– Октябрь девяносто второго.

Джессика отодвинула один из стульев, уселась и поставила сумку на пол, ожидая, когда Дарла найдет нужную полку. В какой-то момент женщина замерла. Джессика подняла голову и заметила, что та побелела и словно приросла к месту.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.