Ось мировой истории. Авраамические религии и век разума

«Но растрачивает себя понапрасну только сознание, которое столь обольщено радостями и печалями жизни, что оно никогда не приходит как к решающему приобретению вечности, к сознанию того, что оно есть дух, Я, иначе говоря, никогда не замечает и не ощущает в глубине существования Бога или же того, что само оно, это Я, существует ради этого Бога. Увы, сколькие развлекаются или же развлекают толпы чем угодно, кроме того, что действительно важно! Скольких увлекают расточать свои силы на подмостках жизни и не вспоминая об этом блаженстве! Их гонят стадами… и обманывают всех скопом, вместо того чтобы рассеять эти толпы, отделить каждого индивида, чтобы он занялся наконец достижением высшей цели, единственной цели, ради которой стоит жить, которой можно питать всю вечную жизнь. При виде этого горя я мог бы плакать всю вечность! Но еще одним ужасным знаком этого недомогания, худшим из всех, для меня является скрытность. Не только желание и успешные усилия, чтобы скрыть эту болезнь от того, кто ею страдает, не только то, что эта болезнь может гнездиться в человеке и никто, ровным счетом никто этого не заметит, – нет! Но прежде всего как раз то, что она может так прятаться в человеке, что он и сам об этом не подозревает!»

«Таково это Я, которым желает быть отчаявшийся, отторгая его от всякого отношения с силой, которая установила это Я, отрывая его от самой идеи существования такой силы. С помощью этой бесконечной формы такое Я отчаянно желает распоряжаться собою или же, выступая собственным творцом, создать из своего Я то Я, которым оно желало бы стать, избрать нечто допустимое и недопустимое для себя внутри конкретного Я. Но с помощью бесконечной формы, то есть негативного Я, человек прежде всего вбивает себе в голову преобразовать это целое чтобы извлечь таким образом, Я по своему вкусу. Отказываясь принять на себя свое Я, увидеть свою задачу в этом Я, которое выпало ему на долю, он желает посредством бесконечной формы, которой он тщится быть, самому создать свое Я. Отчаяние, когда желают быть собою, – самое насыщенное и сгущенное из всех, – это отчаяние демоническое. И это Я – он привязан к нему даже не вследствие восстания или вызова, но чтобы предать Бога; он желает не вырвать в своем восстании это Я у силы, которая его и создала, но навязать его данной силе, приковать его к ней насильно, сатанически упереться против нее. Мощь, которую проявляет его негативная форма, столь же развязывает, сколь и связывает. Впрочем, при ближайшем рассмотрении вам нетрудно убедиться, что этот абсолютный князь – всего лишь король без королевства, который, по сути, ничем не управляет; его положение, сама его суверенность подчинены диалектике, согласно которой во всякое мгновение здесь бунт является законностью».

«Прием из жизни взятый, не из книг!Но многое теряет без возврата,Кто овладел им. Цели ты достиг.Ты насладился, но чрезмерна плата:Старенье сердца, лучших сил утрата,И страсть сыта, но юность сожжена,Ты мелок стал, тебе ничто не свято,Любовь тебе давно уж не нужна,И, все мечты презрев, душа твоя больна».«Не спорю я, они красноречивы;Но чем творенье лучше, тем вредней:Назон и сам Петрарка, без сомнений,Ввели в соблазн десятки поколений»

Глава 6. Теория психической энергии З. Фрейда и К. Юнга

1) Теория психической энергии В. Оствальда и З. Фрейда

2) Теория психической энергии К. Юнга и М. Элиаде

1) Теория психической энергии В. Оствальда и З. Фрейда

Мы видели, что Вильгельм Оствальд поставил себе задачу, упразднить подобно Беркли понятие «материи», и заменить его понятием природных энергий. В этом он видел существо новой эпистемологии, и правильно предугадал, что только энергетика может снять проблему Юма.

Он считает, что «главный вопрос философии» о первичности материи или духа, также автоматически снимается энергетикой, поскольку и дух и материю можно понимать как энергию.

Ему тогда резонно возразили, что замена материи на энергию не снимает вопроса о соотношении духа и материи. Это действительно так, потому что энергетика не упраздняет духа и материи, она только точнее формулирует дуализм физического и метафизического. Это противостояние Энергии и Интеллекта, а не духа и материи. Так уточняет энергетику Оствальда метафизика интеллекта, без которой его нововведение действительно ложно. Интеллект – это метафизика, форма космоса в виде законов природных энергий, энергии – это физика, материя космоса в виде реального физического мира.

Что же касается Духовной энергии человека и всех прочих энергий космоса, то и тут сохраняется качественное различие, хотя духовная энергия также материальна и детерминирована законами природы как все другие. Тем не менее, она обладает активным интеллектом, мышлением, чего нет у прочих энергий, и потому имеет доступ к познанию других законов и контролю этих законов, что открывает ей относительную свободу и доступ к силе этих энергий. Поэтому мы назвали духовную энергию мышления – Контрольной энергией, а все прочие энергии природы – детерминированными энергиями (понятно, что контрольная энергия тоже детерминирована законами природы). Таким образом, дуализм духа и материи не перестал существовать, и мир не стал из дуалистичного монистичным. Дуализм просто сменил форму, и из противостояния двух непримиримых субстанций принял вид единства формы и содержания, энергии и интеллекта. Противостояние человека и физического мира перестало быть противостоянием души и тела (клетки для души), и не стало единством биологии, а получило форму качественного различия контрольной энергии и прочих детерминированных энергий с другой стороны.

Таким образом, мы видим, что Декарт, Лейбниц, Спиноза, – все были правы не только в понимании интеллекта как формы космоса, но каждый был по своему прав и в частностях. Например, идею Лейбница о бесчисленных духовных монадах, составляющих основу космоса, можно понимать как совокупность систем законов природных энергий. Так что, природные энергии – это единицы космоса, причем духовные единицы, так как в основе их интеллект. Единое Спинозы – как единство интеллектуальной формы и физического содержания космоса. Что до дуализма Платона и Декарта, – так это основа основ метафизики интеллекта, умение увидеть в едином космосе соединение метафизики и физики. Если устранить слово «субстанция», то философии этих классических рационалистов не только ни в чем не противоречат друг другу, но дополняют друг друга.

Однако, Оствальд, как мы знаем, не был метафизиком. Поэтому его формулировка и понимание психической энергии потерпели крах. Он считает в соответствии со своей материалистической концепцией энергетики, что психическая энергия – это превращения биологической энергии: «Течению нервно-энергетического процесса может быть произвольно сообщено свойство сознания», пишет он в «Философии природы». И, конечно, его первая задача, объяснить, как действует закон сохранения силы в данном случае: «Всякое усиление тока энергии ощущается, как удовольствие, а всякое нарушение – как неудовольствие».

Понятно, что с такой теорией психической энергии далеко не уедешь. Так и слышишь слова Ленина в «Материализме и эмпириокритицизме»: «Сказать ли, материальное движение или движущаяся материя..». Действительно, при такой интерпретации духовной энергии, она остается эпифеноменом мозга, как у марксистов или позитивистов, так что новизна тут фиктивная. Позже, Фрейд будет развивать теорию психической энергии с этих же позиций биологизма. И его теория останется бесконечно далекой от реальности в том, что касается понимания психики как энергетической системы. Но эмпирические находки Фрейда окажутся очень важными для формулирования и подтверждения гипотезы о силовом поле Эгосистемы.

Заслуга Оствальда, помимо самой постановки вопроса об энергетике, состоит также в том, что он сформулировал различие между живыми и неживыми энергиями. Для живых энергий, говорит Оствальд, закон сохранения силы принимает вид самосохранения, как мы видим на примере биологии. Следовательно, мы должны предположить, что закон сохранения силы психики также будет иметь форму самосохранения. Он оказался пронзительно прав. Поскольку психика имеет два вида энергии, где только одно Я – истинное, а другое только кривое зеркало чувственной информации, то истинное Я имеет закон сохранения силы в виде самосохранения, а ложное Эго не имеет формы самосохранения. То есть только одна, разумная энергия психики – живая, если пользоваться определением живых и неживых энергий Оствальда, а другая, основанная на автоматизмах чувственной информации – неживая энергия. Как мы докажем, что истинное Я имеет форму самосохранения, а эгозащита поля эгосистемы не имеет? Просто, поскольку Эго поля Эгосистемы – иллюзия кривого зеркала, то вся психическая активность имеет источником только «Я» поля интеллекта.

Так, гипотеза Оствальда о живых и неживых энергиях природы, подтверждает опытные находки гуманистических психологов, которые много пишут о «мертвенности» эгозащиты, противопоставляя живое сочувствие и совесть истинного Я – жестокость и равнодушие психопатов. О том же говорят данные психиатрии, об «уплощении эмоций», о духовной смерти, после которой остается «прах и пепелище» интеллектуального и эмоционального отупения.

В. Оствальд и Э. Мах в свое время цитировали Гельма и Майера о том, что все природные закономерности имеют форму силовых полей природных энергий, представленных как «разности интенсивностей». Они формулирует теорию энергии как цикличного гомеостаза равновесия-неравновесия, когда поток энергии провоцируется неравновесием, а равновесие его останавливает, так что нужен механизм, который бы поддерживал неравновесие и обеспечивал тем самым цикличное движение энергии от неравновесия к равновесию и обратно.

Фрейд, как известно, положил эту теорию цикличного гомеостаза в основание своей теории психической энергии, которую он понимал как либидо. Он считал вслед за Оствальдом, что психическая энергия – это преобразованная биологическая энергия. И если Оствальд говорил о нервных импульсах, то Фрейд – о сексуальных и др биологических инстинктах. Таким образом, классический пример гомеостаза – цикличный гомеостаз биологической энергии, который обеспечивается постоянным возбуждением голода, пищевого и сексуального.

Однако, значимость Фрейда для истории открытия психической энергии вовсе не в этих банальных констатациях, и не в оствальдовском понимании психической энергии, как превращений биологической энергии. Фрейд сделал нечто значительно большее, когда обобщил факты исследования тысяч пациентов, и сформулировал свою теорию поля Эгосистемы в психике человека. Сам Фрейд не называл ее «полем». Однако, он подчеркивал, что две фигуры обнаруженные им в психике (Эго и СуперЭго) имеют характер системы, так как не существуют одна без другой. И при этом эти две фигуры противоположны по характеру, подобно тем разностям интенсивностей, о которых писали Гельм, Майер, Оствальд и Мах. Поэтому, мы вполне можем обозначить эти две фигуры, обнаруженные Фрейдом опытным путем как «поле Эгосистемы». Так, страх «сверхъестественных сил», который провоцирует поле Эгосистемы, показывая информацию противостояния количественной абстракции силы, крохотного Эго и всемогущего СуперЭго, обеспечивает психическое «неравновесие», которое запускает эгозащиту в виде ритуалов магии и колдовства аборигенов (первобытная магия), или подражания авторитетам современных обществ (социальная магия). Страх, который в основе этого неравновесия, объясняет жестокость и злорадство, то что принято называть «злом». Насилие и подчинение – основные формы эгозащиты, которая стремится уничтожить превосходящую силу СуперЭго или нейтрализовать ее, подчинившись ей. Но поскольку – это ложная информация о себе и о мире, которая служит только запуску эгозащиты как обычной детерминированной энергии природы, в которой нет никакого смысла для биологической или духовной жизни человека, то эгозащита никогда не достигает цели. Страх всегда остается, он может быть снят только с нейтрализацией самого поля эгосистемы. Но пока поле эгосистемы цело, страх гарантированно воспроизводит цикличное неравновесие и служит основой неостанавливающегося потока эгозащиты. Так, паразитический мертвый ток течет через живую психику разума и совести, провоцируя траты энергии на нелепую для человека (не для природной энергии) эгозащиту.

Таково объяснение поля Эгосистемы, которое наша дает теория психической энергии, которое, как мы видим, находится в полном соответствии с теорией цикличного гомеостаза всех детерминированных энергий природы, о которой писали Гельм, Оствальд, Майер, Мах.

Что касается Фрейда, то он не заметил сделанного им открытия поля Эгосистемы, он продолжает трактовать эти фигуры не как полюса силового поля, а как абстракции в самовосприятии животного. Однако, Фрейд подчеркивает, как характер системы этих двух фигур в психике, так что они не существует одна без другой, так и противостоящий характер этих фигур. Именно этот факт позволяет нам говорить о том, что те опытные данные, которые обнаружил Фрейд в процессе анализа психики своих пациентов, есть обнаружение силового поля Эгосистемы. Сам Фрейд не смог правильно обобщить полученных фактов и сделать выводы об обнаружении бессознательного силового поля психики, функционирующего автоматизмами и компульсией. В отличие от сознания, которое есть интеллектуальное силовое поле психики, управляемое сознательной волей человека. В итоге, его выводы очень примитивны, он сводит противостояние этих двух фигур то к «комплексу кастрации», то к «инстинкту смерти», то есть, как всегда, ищет биологической основы, и потому прозевал самое важное, что было в его работах. Открытие бессознательного силового поля психики, «кривого зеркала» Кьеркегора и мистического сознания дикарей Леви-Брюля. Вот как Фрейд сам пишет о противостоянии Эго и СуперЭго в психике человека:

Звучит нелепо, если мы не знаем, что речь идет о силовом поле психике, где Эго и СуперЭго – противостоящие полюса, запускающие цикличный гомеостаз эгозащиты, что и составляет поток детерминированной энергии психики. Во всем, что касается механизмов этого силового поля, Фрейд проявил почти такую же гениальную проницательность, как с обнаружением полюсов этого силового поля. Он не смог толком сформулировать своего великого открытия и в других частностях тоже, потому что только видение системы в целом, видение силового поля позволили бы ему создать из разрозненных фактов стройную теорию.

Давайте бегло посмотрим на эти факты, которые он обнаружил в ходе экспериментального исследования пациентов:

– Страх, как мотивация запуска эгозащиты. Мистический характер страха, который он понимает как всемогущество нарциссизма. Мы помним, что Леви-Брюль, тоже говорит о страхе сверхъестественных сил как основной мотивации поведения дикарей, эгозащита которых состоит в магических (то есть бессмысленных) ритуалах.

– Загрузки СуперЭго, как проекции сознания, которые ставят ширму между человеком и действительностью. «Кривое зеркало» Кьеркегора, которое искажает реальный мир, действительно есть следствие восприятия мира через поле Эгосистемы, которое показывает мир в искажении чувственной информации о противостоянии двух сил: Эго и СуперЭго. Это объясняет и искажение реальности и страх «сверхъестественных» сил, который есть просто реакция закона сохранения силы на информацию поля Эгосистемы, где Эго (то есть тому, чью силу надо защищать), угрожает громадная сила всего остального мира.

– Фрейд говорит о двух противоположных эмоциональных «притяжениях», Влюбленности и Самолюбии. Термины «влюбленность» и «самолюбие» – его, а термин «притяжение» – мой, но мы увидим, что этот термин удачнее выражает его мысль. Поскольку речь именно об эмоциональных расстройствах, расстройствах воли, прежде всего, а вовсе не о любви в ее духовном смысле. Фрейд говорит об амбивалентности чувств, когда смешаны ненависть, страх, и нежность, о расстройствах воли, когда «критика молчит», о «сверхценности» объекта любви, и он опять прав, в том, что так обстоит дело с влюбленностью и самолюбием, но неправ, что такова настоящая основа человеческой нежности в дружбе духовного единения. (Здесь А. Маслоу противопоставляет теории любви Фрейда свои исследования самоактуалов, в том числе половой любви. Результаты его исследований полностью совпадают с выводами его любимого учителя Э. Фромма).

Это же подчеркивает и Э. Фромм в «Искусство любить» и «Величие и ограниченность Фрейда». Фромм, как раз, противопоставляет в этих книгах влюбленность и самолюбие, как два вида эгозащиты, образующие союзы садомазохизма, а вовсе не любовь, которую он трактует в духовном смысле «братства», как общей человеческой основы любви. Действительно, влюбленность и самолюбие – два вида эгозащиты:

– Верхняя эгозащита (самолюбие), когда человек считает, что его Эго сильнее СуперЭго, и старается «изнасиловать» внешний мир (отчаяние, когда хотят быть собой у Кьеркегора),

– Нижняя эгозащита (влюбленность), когда человек считает, что СуперЭго сильнее его Эго, и стремится сохранить свою силу подчинением большей силе, отказом от себя, раболепием (отчаяние, когда не хотят быть собой у Кьеркегора).

Эти притяжения составляют механизм цикличного гомеостаза эгозащиты детерминированного поля психики: поодиночке они составляют дисбаланс, неравновесие, а вместе равновесие союзов господ и рабов, садомазохизма. Фромм называл их союзами симбиотической связи эксплуатирующей и подчиненной личностей. Он же подчеркивает временность и цикличность таких союзов, в которых люди носят маски и не имеют настоящих личностей, так что быстро надоедают друг другу и ищут новых объектов мистического поклонения. Отсюда видно, как наивны были утверждения Маркса, что в основе классов господ и рабов – экономические отношения, а не законы психики, в данном случае цикличный гомеостаз силового поля Эгосистемы. Однако, сам Фрейд только формулирует противоположность самолюбия и влюбленности, но как правильно замечает Фромм в «Величие и ограниченность Фрейда», он не сознает, что речь идет о патологии, и говорит об этих притяжениях, как о настоящей любви.

В итоге, значение теории психической энергии Фрейда всецело в его опытных, экспериментальных находках, в обнаружении фактов реальности поля Эгосистемы. А также в самой постановке проблемы психической энергии, как научной проблемы. С Фрейда начинается серьезное отношение к психической энергии как объекту научного исследования, хоть Фрейд и смешивает психическую и биологическую энергию. Тем не менее, он переходит на язык энергетики, анализируя факты сознания.

Во всем остальном, влияние Фрейда было почти столь же дурно, как влияние Дарвина и Маркса на современную науку. Прежде всего, он постулирует подобно этим последним «звериную природу» человека, как основу человеческой энергии. Энергия Духа, интеллекта, совести редуцируется к «рационализациям» мартышек, желающих прикрыть этими фантазиями о совести и правде свою бесстыдную животную похоть. Уровень духовной энергии также исчезает в нарисованном им образе человека, как и в теории происхождения человека Дарвина, и в экономическом человеке Маркса.

Более того, найденное им поле эгосистемы, он трактует не как поверхностное, болезненное образование, так что вся психотерапия должна сводится к нейтрализации автоматизмов этого поля, к снятию эгозащиты другими словами, а как самую суть психики, фундаментальную психику человека, его истинное Я. То есть он понимает болезнь, как здоровую психику. Что хорошего могло получиться из такой теории? На этом и была сосредоточена критика его работ такими представителями гуманистической психологии, как А. Адлер, Э. Фромм, К. Хорни, А. Маслоу, К. Роджерс и др

2) Теория психической энергии у К. Юнга и М. Элиаде

Скандальная в свое время книга У. Робертсона Смита «Религия семитов» по сути содержала в себе ту же мысль, что и философия истории Карла Ясперса. Осевое время Ясперса – это доктрина, утверждающая, что осью мировой истории является «конец мифологической эпохи» и начало борьбы «логоса против мифа». Именно так он определяет осевое время в своей книге о смысле истории, и подчеркивает, что этические религии, которые появляются в это время в Индии, Израиле, Греции, Китае и Персии – это начало рационалистического способа мышления, которое он в этой связи противопоставляет мифам. Ту же мысль развивает и Робертсон Смит в «Религии семитов», когда говорит, что первобытные верования семитов ничем не отличаются от верований других дикарей, что в их основе также как везде в первобытных обществах – тотемизм, магия и колдовство «коллективных представлений». Термин, который он здесь впервые вводит в отношении первобытных обществ, и который разовьют в своих работах Дюркгейм и Леви-Брюль. Робертсон Смит говорит о том, что есть качественное различие между первобытным сознанием, в том числе и сознанием семитов, и этическими религиями пророков, которые мы имеем в священных писаниях осевого времени Ясперса, например, в Библии. Что сознание абориген абсолютно материалистично, что в их магических ритуалах и коллективных представлениях нет ничего от разума и духа, и что дух, истина и разум начинаются только с первыми пророками этических религий. Он связывает этот качественный скачок от первобытного сознания дикарей к духовной энергии разумного сознания с откровениями, полученными первыми пророками. Как бы то ни было, он фиксирует этот качественный разрыв между мистическим сознанием дикарей и разумным сознанием духовной энергии. О том же говорит и К. Ясперс в своей концепции осевого времени.

Л. Клейн пишет в «Истории антропологических учений», что книга Робертсона Смита «Религия семитов» имела для автора, который доказывал богодохновенность Библии, неожиданный, даже противоположный результат, поскольку его аргументами стали доказывать происхождение Библии из магического сознания аборигенов. Но мы видели, что Ясперс, например, сделал другие выводы, в полном соответствии с позицией самого автора, о том, что этические религии – это уже начало рационального мышления и пробуждения духовной энергии, чего не скажешь о магическом сознании дикарей. Дюркгейм не согласен с Ясперсом, он считает, что этические религии самых развитых цивилизаций и тотемические религии самых примитивных аборигенов абсолютно одинаковы, в них нет никакой борьбы между разумом и мистикой, а есть только потребность совместных ритуалов для соединения психической энергии людей. Так Дюркгейм понимает психическую энергию.

Леви-Брюль развил свою знаменитую концепцию двух качественно различных сознаний в пику Дюркгейму, почерпнув идею именно в «Религии семитов» Робертсона Смита. Он отказался признавать, подобно Ясперсу, какую-либо эволюцию в структуре каждого из этих сознаний: если есть какая то эволюция, то только в соотношении этих двух сознаний в психике человека. Как Ясперс говорит, что развитие идет только в сфере накопления знаний, но не в самой природе сознания человека, так и Леви-Брюль настаивал, что нет и не может быть ничего общего между мистическим сознанием и логическим сознанием, что они не являются стадиями друг друга (как утверждал например Конт), и что они продолжают существовать одновременно в сознании современных цивилизованных людей в своем первозданном виде. Мы уже видели, что о том же говорили в своих теориях психической энергии Платон и Спиноза, Кьеркегор и гуманистические психологи.

Карл Юнг и Мирча Элиаде – теоретики совершенно иного толка. Л. Клейн пишет, что в 60-е годы прошлого столетия они совместно выпускали журнал «Антей». Действительно, сходство их идеологии бросается в глаза. Нам они интересны постольку, поскольку Юнг сформулировал одну из самых известных на сегодня теорий психической энергии.

Мирча Элиаде, известный историк религии американских и европейских университетов, дает прямо противоположную Ясперсу и Робертсону Смиту концепцию религии. Он говорит о том, что именно первобытное сознание дикарей с его мистикой и коллективными магическими ритуалами близко к истокам истинной духовности, истинной божественности, истинной природы человека. Что «язычество» в этом отношении много «духовнее» христианства. Он противопоставляет цикличное время аборигенов линейному времени научных цивилизаций, он противопоставляет прогрессистским теориям запада теорию инволюции, о золотом веке первобытных обществ. Элиаде говорит, что рациональные цивилизации – это обычная мирская жизнь, которая есть потеря связи с истоками. Тогда как магические ритуалы аборигенов – это сакральная жизнь, которая восстанавливает резервы духовной энергии человека, его истинной сущности. Поэтому время циклично – оно движется от ритуалов к ритуалам, а како-то там научное развитие не имеет никакого значения. Его теория – полная противоположность теориям Робертсона Смита и Ясперса: у него начало рациональной эпохи стало началом деградации духовности человека, поскольку человек лишился своих мистических корней, своей связи с подлинной магией, которая составляла его природу. Поэтому те первобытные общества, в которых эта магия еще сильна, много ближе к своей истинной природе и к духовной энергии, чем люди рациональных цивилизаций. Счастливая жизнь в циклическом времени, приходит он к выводу, ибо люди живут от одних магических ритуалов, в которых они оживляют свои мифы, до других магических ритуалов, возвращаясь к истокам в эти священные моменты «иерофаний» (то есть воплощения сакрального в жизнь человека).