Свет между нами

– Большие надежды на что?

Люсьен сложил руки на столе.

– Мне хотелось бы, чтобы вы стали помощницей Ноя. Не просто помощницей, бегающей по делам и ведущей хозяйство, а личной помощницей в полном смысле этого выражения.

Я откинулась на спинку, переваривая услышанное.

– Мистер Карон, у меня нет надлежащей квалификации и подготовки, чтобы помогать слепому человеку.

– А Ной и не потерпит рядом подобного человека. Для наших намерений и цели отсутствие у вас квалификации в этом деле является благом.

– Неквалифицированность специалиста для вас плюс? – поразилась я.

Люсьен рассмеялся, тихо и интеллигентно.

– За последние девять недель я собеседовал и нанял шесть профессиональных помощников. Все они вскоре либо сами бросили эту работу, либо их уволил Ной. Ни одна из предыдущих встреч ничуть не походила на нашу с вами.

– Может, это потому, что я понятия не имела, что нахожусь на собеседовании? – хмыкнула я. – Почему я?

– Потому что, мисс Конрой, мне требуется, точнее, Ною требуется человек стойкий и сострадательный, который будет способен разглядеть за грубым фасадом страдающего молодого мужчину. Человека, который будет относиться к Ною по-доброму, несмотря на то, что тот, возможно, никогда не ответит и толикой взаимной любезности.

– А он не ответит? Почему? Что с ним не так? Ну, помимо слепоты.

– Несчастный случай лишил Ноя не только зрения. Он лишил его наслаждения и счастья, которые приносило ему любимое дело. Теперь Ноем владеют лишь горечь и злость, – Люсьен порывисто наклонился через стол. – Ной страдает, мисс Конрой, и, боюсь, если он так и не примирится со случившимся, страдания поглотят его, и жизнерадостный молодой человек, которого я когда-то знал, исчезнет навсегда.

– Я… не знаю, что сказать.

– Не говорите пока ничего, – Люсьен вытащил из стильной серебристой визитницы карточку и толкнул по столешнице ко мне. – Я бы попросил вас, чтобы вечером вы вышли в интернет, нашли информацию о Ное, а потом позвонили мне. Сегодня я готов в любое время ночи ответить на появившиеся у вас вопросы.

Наступило недолгое молчание. Я вертела в пальцах визитку, а Люсьен наблюдал за мной. В его синих глазах светилась надежда.

– Могу я узнать сейчас, как оплачивается эта работа?

– Разумеется. Прощу прощения, что не упомянул о самом жизненно необходимом, как вы, американцы, любите говорить, – Люсьен коротко рассмеялся. – Зарплата составляет сорок тысяч долларов в год, плюс деньги на еду и оплата всех медицинских услуг.

Я кивнула, стараясь сохранять на лице невозмутимое выражение.

– Звучит неплохо. Замечательно. Классно.

Боже мой! Наш разговор внезапно перестал казаться мне странным. Да на меня свалился дар с небес! Я еле сдерживалась, чтобы от радости не вскочить и не обнять Люсьена. Моего благодетеля, явившегося спасти меня от шумных соседей по квартире и мизерных чаевых.

– Должен предупредить вас, мисс Конрой, – мрачно сказал Люсьен, – будет нелегко читать про случившееся с Ноем. Подробности жутковаты. Но мне нужно, чтобы вы это сделали, поскольку в таком случае, когда он будет с вами груб и жесток, вы будете понимать: источник его боли – не вы.

– Хорошо, – медленно произнесла я. – А что потом?

– Если вы согласитесь стать его помощницей, то встретитесь с Ноем, желательно завтра. Новых работников он должен одобрить лично. По большому счету это просто формальность, но ведь он и правда имеет право на свободу выбора в данном вопросе, даже если и использует его, чтобы запугать и помучить новичка.

Запугать и помучить? Звучало малоприятно, однако, признаться честно, в моей голове сейчас плясало число в сорок тысяч в кольце из долларовых знаков. А бесплатная еда? А оплата медицинских услуг? Это же вишенка на торте для такой девчонки, как я. Прошлой зимой мне пришлось несколько часов торчать с температурой в переполненной народом больнице.

– Простите, но мне пора идти, – Люсьен поднялся и подал мне руку. – И на прощанье скажу: я нанимаю личного помощника, мисс Конрой, но это лишь должность на бумаге. На самом деле я очень надеюсь на то, что если вы возьметесь за эту работу, то станете для Ноя чем-то большим. Тем, в ком он нуждается гораздо больше, чем в служанке или поварихе.

– А в ком он нуждается?

Люсьен печально улыбнулся.

– В том, кто останется.

Глава 6

Шарлотта

В поезде по дороге домой у меня руки чесались взять мобильный и забить в поиске имя «Ной Лейк». Но Люсьен заслуживал того, чтобы я посвятила этому все свое безраздельное внимание. Еще меня немного напрягало то, что я могу узнать. «Подробности жутковаты», – сказал Люсьен. Про такие вещи нелегко читать.

Домой я попала ближе к четырем часам дня. Эмили еще не вернулась с работы няни, но уже скоро придет и потребует денег, которых у меня нет. Форрест и Коллин, конечно же, были дома и сидели в гостиной, ведь не дай бог ее займу я! За все свое проживание тут я и часа не провела в спокойствии и одиночестве.

Я проскочила мимо них, пробормотав приветствие, и заперлась в своей комнате. Включила ноутбук и набила в браузере: «Ной Лейк».

Выскочило несколько десятков кричащих заголовков.

«Спортсмен-экстремал в коме после ныряния со скалы в Акапулько».

«Журналист-фотограф «Планеты Х» в критическом состоянии доставлен по воздуху в больницу «Наваль де Акапулько».

«Двадцатитрехлетнего журналиста и спортсмена-экстремала Ноя Лейка перевозят в медицинский центр при Калифорнийском университете».

Я пролистала еще несколько, а потом начала читать. Суть везде была одинаковой. В прошлом июле Ной нырял со 130-футовой высоты в Мексике, с утеса Ла Куебрада. Всем известно, насколько опасно прыгать в этом месте, где глубина воды безопасна лишь на несколько секунд за раз.

Ной был опытным ныряльщиком со скал, но что-то пошло не так. Один из местных спортсменов предположил, что Лейк неправильно рассчитал время и прыгнул, когда стало слишком мелко, поэтому ударился об устилающие дно океана камни. Ной был доставлен в больницу, после чего перевезен в медицинский центр при Калифорнийском университете. И все это время он пребывал в коме. Судя по этим статьям, никто не ожидал, что Ной протянет в таком состоянии больше недели, не говоря уже о том, что он выживет после операции, при которой задняя часть его раздробленного черепа была заменена металлической пластиной.

Дальнейшие подробности я читала с ноющим сердцем.

Ной находился в коме двенадцать дней. Когда он пришел в себя, едва мог говорить и был совершенно слеп. Двумя неделями позже его состояние посчитали достаточно стабильным для проведения серии невероятно сложных операций на мышечных тканях спины и шеи. Камни пираньями вгрызлись в плоть Ноя, вырвав из нее целые куски. Всего ему понадобилось шесть операций, включая пересадку кожи, а потом он чуть снова не умер из-за инфицирования после трансплантации кожного покрова на ноге. И все это время Ной оставался слеп, хотя после операции на голове доктора надеялись на медленное возвращение зрения.

Этого так и не случилось.

Я читала все это, прижав руку к сердцу и чувствуя легкую тошноту. Подумать только, вот бедняга!

В самых свежих статьях говорилось о переводе Ноя в нью-йоркскую больницу «Ленокс Хилл» спустя месяц после последней операции, а потом в реабилитационный центр в Уайт-Плейнс. Там он прошел физиотерапию и психотерапию. Ему пришлось заново учиться ходить, четко говорить, держать ложку, сжимать руку в кулак. Однако все это он быстро усвоил: доктора были потрясены и невероятно впечатлены его твердостью духа. «И это учитывая то, – процитировали слова одного из терапевтов реабилитационного центра, – что он еще только привыкает к слепоте».

В последней статье упоминалось, что Ной закончил проходить реабилитацию примерно в январе этого года («Всего три месяца назад», – восхитилась я) и спрятался от глаз общественности.

Я откинулась на спинку стула, от прочитанного щемило грудь. Какой ужас! Сколько он вытерпел. Неудивительно, что он полон горечи, и я была бы такой.

Вернувшись в браузер, я напечатала в строке поиска: «Ной Лейк Планета Х». В качестве результата я получила много новых статей. Радостных и волнующих, написанных до несчастного случая самим Ноем.

«Планета Х», оказывается, был успешным журналом и продавался как в печатном, так и в электронном виде. Он был посвящен экстремальным видам спорта, существующим во всем мире, и особое внимание уделял географии, истории и местному населению. Нечто среднее между журналами «Национальная география» и «Спорт в иллюстрациях». Ной Лейк был самым популярным журналистом и фотографом «Планеты Х», а также талантливым спортсменом-экстремалом. Он лично пробовал себя в разных видах спорта, после чего делился своим опытом с читателями, поэтому последние получали информацию из первых рук. Сопровождали статьи Ноя его собственные захватывающие дух фотографии и профессиональные видео с невероятно рискованных мероприятий. Он попробовал себя во всем, начиная со скайдавинга и бейсджампинга и заканчивая виндсерфингом.

Все статьи, похоже, писались в разных уголках мира: во Франции или в Южной Африке, в Таиланде или на Гавайях… Ной не сидел на месте. Он был кочевником. Искателем приключений и любителем адреналина, которого с радостью принимала и богатая элита, и беднейшие жители деревенек. Он везде был своим, весь мир был его домом. Я поняла, почему Люсьен не стал сам рассказывать мне о Ное, а пожелал, чтобы я прочитала его историю в интернете. Все потому, что Лейк много чего пережил и сильно страдал, но здесь и сейчас, перед моими глазами, на красочных глянцевых фотографиях было запечатлено то, что он навсегда потерял.

Ной снимал густые тропические джунгли, пляжи с черным песком, белоснежно-пенистые речные пороги, багряные пески пустыни на закате. Я смотрела на снимок Ноя, сделанный в Непале, где он катался на лыжах в базовом лагере на Эвересте. Мир расстилался перед ним во всем своем красочном великолепии: белый снег, искрящийся в оранжевом свете закатного солнца, тянущиеся в бесконечность горы, темнокожие лица улыбающихся шерпов[9] и их разноцветные флаги. На мои глаза навернулись слезы.

– Черт тебя подери, Люсьен, – прошептала я.

Напоследок я кликнула в поиске на раздел «картинки», и мое сердце рухнуло куда-то в желудок – я впервые увидела Ноя Лейка.

– О… боже, – вырвалось у меня. – Вы шутите, что ли?

На большинстве снимков лицо Ноя скрывали либо спортивные маски, лыжные и для ныряния, либо солнцезащитные очки. Он был одет либо в защитную экипировку, либо красовался в мокрых плавках, подчеркивающих довольно привлекательное, атлетически сложенное тело. Но одна фотография…

«Планета Х» сделала промофото Ноя, на котором тот словно сошел со страниц мужского журнала мод. Мое сердце затрепетало при одном лишь взгляде на него. Ной Лейк потрясающе хорош. Наверное, его можно было бы описать лучше, но мой мозг сейчас был не способен на это. Я просто не сводила глаз с Ноя.

На снимке он был в черной рубашке и такого же цвета пиджаке. Темно-каштановые, почти черные волосы были коротко подстрижены, но с поднятой спереди длинной челкой. Лицо точеное и резкое, оттененное легкой дневной щетиной. Густые темные брови, прямой нос, чувственный рот. Я предполагала по другим фотографиям, что Ной высокого роста, и по какой-то причине его красивое и худощавое лицо только подтвердило мои предположения.

Однако больше всего меня потрясли его глаза. Они словно бросали вызов природе. Это их настоящий цвет или обработка фотошопом? Такой цвет можно назвать ореховым: карий, но с зелеными и золотистыми крапинками, точно коричневый бархат, усыпанный изумрудной крошкой и частичками золота. Никогда не видела подобного.

И эти поразительные глаза слепы.

Я нехотя перешла к другим фотографиям Ноя, на которых он гуляет по улицам европейского города, небрежно обнимая рукой то одну шикарную женщину, то другую. Прямо перед несчастным случаем он встречался с французской моделью Валентиной Пакет. Высокой, светловолосой и сногсшибательной.

С Валентиной! С ума сойти!

Я осознала, что стиснула зубы.

– Не глупи, – буркнула я на себя, прокрутила страницу вниз и вскрикнула, отпрянув от экрана.

Внизу, среди фотографий Ноя на горнолыжном спуске или висящего на скале (с рельефными напряженными мускулами), находились три снимка, которые, судя по их паршивому качеству, были сделаны незаконно. Фотографии с мобильного, в спешке снятые в больничной палате.

Две из них, видимо, были сделаны до проведенных на спине операций. Ной лежит лицом вниз, с перебинтованной головой. Ото всех частей тела тянутся трубки и проводки, словно он получеловек-полуробот. Но его спина… Ничего ужаснее я в жизни не видела.

Справа, от шеи до середины лопаток тянутся три рваные раны, будто от когтей льва. Слева, если честно, я не понимала, что вижу: беспорядочное месиво из крови, разодранной плоти и какой-то белой жижи… или это кость? Невозможно определить, но выглядело тошнотворно. Я быстро отвела взгляд. На третьем фото с ноги Ноя, с внутренней стороны бедра, неровно снят прямоугольник кожи. Пересадка.

Я торопливо прокрутила страницу вверх, до промофото Ноя. Сколько ужаса и боли пережил этот красивый мужчина… Увидев все это, невозможно не пожалеть его. Люсьен знал, что делал, прося меня найти информацию о Лейке. После всего увиденного и понятого – того, кем Ной был и что он потерял, – в глазах стояли слезы. И я ничего не могла с этим поделать. «Сверхчувствительная ты моя», – все время дразнил меня брат, особенно поймав меня за промоканием глаз после сентиментальной рекламы.

Я уже собиралась позвонить Люсьену, когда в дверь постучали.

– Шарли? Это Эм.

– Да? – хорошо, что голос у меня звучал более-менее нормально.

– Ты ведь в курсе, какой сегодня день?

Задумчиво потянув прядь волос, я переместила взгляд с мобильного на фото Ноя, затем на дверь, за которой ожидала моего ответа Эмили.

– Дай мне минутку, – попросила я. – Мне нужно сделать звонок, а потом мы поговорим.

Эмили пробормотала что-то неразборчивое и, похоже, ушла. В гостиной зазвучали голоса. Очередная спонтанная вечеринка, и она точно затянется надолго, может, и до утра. Еще одна бессонная ночь. Ни часа душевного спокойствия и комфорта для принятия наиважнейшего решения. Возможно, лучшего в моей жизни, а возможно, и худшего.

Я схватила блокнот, ручку и калькулятор. Пытаясь не брать во внимание печальные обстоятельства Ноя (не хотелось, чтобы они повлияли на меня), я составила план разговора с Люсьеном.

Десять минут спустя я заткнула щель в двери подушками, чтобы приглушить музыку, включенную на полную громкость в гостиной, сделала глубокий вдох и набрала номер, написанный на визитке Люсьена.

Два гудка, и он ответил на звонок:

– Алло?

– Люсьен, это Шарлотта Конрой.

– А, Шарлотта, ma cher, – тон его голоса был теплым, но настороженным. – Не ожидал услышать тебя так быстро… и, боюсь, это не к добру.

– Совсем нет. У меня несколько вопросов и несколько условий. Я прочитала в интернете информацию о произошедшем с Ноем несчастном случае. Боже, фотографии…

– Прощу прощения, если они были слишком неприятными, но я хотел, чтобы вы увидели, почему…

– Вы хотели, чтобы я пожалела Ноя и согласилась стать его помощницей. Я права?

– Я бы выразился по-другому, моя дорогая, – Люсьен, судя по голосу, помрачнел. – Чтобы если вы согласитесь стать его помощницей, то испытывали бы к нему сострадание.

– Особенно когда он будет вести себя со мной как сумасброд и грубиян? – я покачала головой и смягчила тон. В конце концов, Люсьен может стать моим новым боссом. – Вы говорите мне о сострадании к нему, но что будет со мной? Буду ли я каждый день, с утра до вечера, подвергаться его словесным нападкам, издевательствам и оскорблениям? Если это так, то понятно, почему предыдущие профессионалы бросали свою работу.

– Ной не будет издеваться над вами: ни словесно, ни как-либо еще.

– Помнится, вы сказали что-то про «запугивать и помучить».

– Я неудачно выразился.

– Я просто пытаюсь защитить себя, Люсьен.

– И имеете на это полное право, – отозвался он. – Ной зол, ожесточен и раздражителен и никоим образом не будет скрывать это от вас. Но в глубине души он хороший человек. Работать с ним будет нелегко, Шарлотта. Это я вам гарантирую. Но я знаю Ноя и его сестру с самого их детства. Он может рычать, но не кусается. Обещаю вам это.

– Хорошо, – натянутые нервы звенели, но решимость взяла свое. – На прошлой неделе я доставляла ему заказ и видела, что первый этаж никем не занят.

– Так и есть.

«Кто не рискует, тот не пьет шампанское», – подумала я, зажмурилась и выпалила:

– Я хочу его занять.

Молчание.

В этой тишине мой великий план побега начал медленно таять, но потом Люсьен произнес:

– Я давно хотел, чтобы помощник жил с Ноем. Я волнуюсь за него… – надежда вернулась и тут же разбилась вдребезги. – Но Ной не согласится. Я предлагал ему это раньше. Он непреклонен.

– А если я смогу его убедить? – я нервно теребила покрывало.

– Шарлотта…

Я бросила взгляд на дверь. По другую ее сторону развернулась полномасштабная вечеринка. В понедельник. Я повернулась к двери спиной и двумя ладонями прижала мобильный к уху.

– Послушайте, Люсьен, у меня был… тяжелый год, и мне нужно немного покоя. Только в этом случае из меня выйдет хороший помощник. Ваш поиск-информации-план сработал. Мне ужасно жаль Ноя. И если вы считаете, что мое присутствие, поддержка и помощь хотя бы немного уймут его боль, то я согласна. Я сделаю все от меня зависящее, поскольку, как бы эгоистично это ни звучало, просто не могу позволить себе иного.

Послышался тихий звук, будто Люсьен выпустил изо рта сигаретный дым.

– Я опишу ситуацию мистеру и миссис Лейк. Они, как и я, беспокоятся из-за того, что Ной живет один. Однако я ничего не обещаю. В последнее время Ной бывает упрямым, как осел.

– Хорошо, – кивнула я. – Понимаю. Спасибо.

– Сумму заработной платы придется пересмотреть, ведь вам не придется больше платить за аренду…

Я зажмурилась и быстро сказала:

– Зарплата та же. Сорок тысяч долларов.

– Но вы же будете бесплатно проживать с… – начал Люсьен.

– Я буду работать круглосуточно, без выходных. Если Ной упадет и поранится посреди ночи, я буду рядом. Разве вы не этого хотите?

– Да, я хочу именно этого, – вздохнул Люсьен. – Больше всего на свете.

– Тогда сколько стоит ваше душевное спокойствие? Или душевное спокойствие мистера и миссис Лейк?

Я потянула прядь своих волос, прекрасно сознавая, что давлю на Люсьена. Однако отчаянные времена, как говорится, требуют отчаянных мер.

– А теперь вы манипулируете мной, мисс Конрой, – заметил Карон, но в его голосе слышалась улыбка.

– Я не подведу ни вас, Люсьен, – надежда ожила и окрепла, – ни Ноя.

– Моя дорогая, вам придется многое на себя взять. Возможно, вы еще не осознаете до конца…

– Я справлюсь. И не сдамся. Составьте договор на год, и я его подпишу. Обещаю, что не уйду, во всяком случае, в течение этого времени.

– Мне нужно обсудить это с Лейками, мисс Конрой, но для начала свое согласие должен дать сам Ной.

Я кивнула, нервно закусив губу.

– Какие у меня шансы?

– Месяц назад я бы сказал, что никаких. Но, по моему мнению, ни Лейки, ни даже Ной не могут больше игнорировать реальное положение дел. Ему не идет на пользу текучка незнакомцев, входящих в его жизнь и покидающих ее. Возможно, он нам уступит, но лишь «возможно».

Звучало неутешительно, но я приняла это. Мы с Люсьеном прояснили еще пару вопросов и договорились встретиться после моей смены у «Аннабель», чтобы оттуда дойти пешком до дома мистера Лейка на официальное собеседование.

Мы уже собирались попрощаться, когда Люсьен сказал:

– Возьмите с собой скрипку.

– Зачем?

– У Ноя в эти дни мало развлечений. Возможно, он не будет противиться вашему проживанию в своем доме, если вы продемонстрируете ему свои таланты.

Я открыла рот напомнить ему, что почти не практикуюсь сейчас, но меня вдруг осенило: если я буду жить в доме Ноя, то у меня будет время на репетиции. Может, в относительном покое и тишине я снова найду свою музыку.

– Я возьму ее.

Мы попрощались, и я еле сдержала улыбку. Вечеринка за дверью была в самом разгаре, и я станцевала на постели под приглушенную музыку. Так радоваться и обольщаться было не лучшей идеей, но я ничего не могла с собой поделать. Люсьен, наверное, прав. Я не до конца осознаю, во что ввязываюсь, но все выдержу. Я ведь совсем не бездельница, и за сорок тысяч долларов в год и бесплатное проживание я стану лучшей помощницей, какой только могу быть.

Осталось только убедить в этом Ноя Лейка.

Я плюхнулась на постель и снова открыла промо-фото Ноя, сделанное для «Планеты Х». Потрясающий мужчина. С приятной улыбкой. Говорите, в глубине души он хороший человек?

Я провела пальцем по изгибу его губ.

– Возможно, это и так.

Глава 7

Шарлотта

Люсьен встретил меня после моей смены у «Аннабель». Весенний день был прекрасен. Мы шли к дому Лейка пешком, и я держала в руке футляр со скрипкой. За утро я заработала хорошие чаевые, значит, верну Эмили деньги, которые она доплатила за мою аренду. Надеюсь, больше мне тратиться на эту комнатушку не придется, хотя соседке я об этом еще не сказала. Мы с Люсьеном обговорили все тонкости моего найма. У меня будет зарплата в сорок тысяч долларов, выходной в воскресенье, время на репетиции и весь первый этаж для проживания.

Мое собственное жилое пространство. Мое, и ничье больше.

Я чуть не прыгала от радости, идя рядом с Люсьеном, хотя от нервов сводило живот. Предстоящая встреча с Ноем пугала до чертиков… по разным причинам.

Так же ли он красив, как на промофото «Планеты Х», или изменился после пережитого? Будет ли он со мной так же груб, как в нашу первую «встречу», или его зловредность – всего лишь игра? В конце концов, тогда я была незнакомым человеком в доме слепого. Могла прихватить с собой хрустальную вазу, а он даже не узнал бы об этом. Возможно, так он пытается себя защитить.

Но больше всего меня волновал вопрос, согласится ли он на все то, о чем мы договорились с Люсьеном. Хоть я и видела первый этаж мельком, но уже считала его своим.

– Дом принадлежит родителям Ноя, которые постоянно проживают в Коннектикуте, – объяснял мне Люсьен, покуривая сигарету. – Когда вчера вечером я рассказал им, что ты хочешь жить в этом доме, они пришли в восторг. Помимо постоянного волнения о сыне, они не без оснований беспокоятся о поддержании их собственности в надлежащем состоянии.

– Они редко навещают Ноя?

Губы Люсьена вытянулись в тонкую линию.

– Боюсь, что да. Сначала они виделись с ним часто, регулярно навещали в больницах и реабилитационном центре в Уайт-Плейнс. Однако когда они отдали ему свой дом, якобы для восстановления сил, он ясно дал понять, что не желает видеть никаких посетителей.

– Даже членов семьи?

– Он не хочет видеть ни родителей, ни сестру, ни многочисленных друзей, которых завел, как он сам выражается, в «другой жизни».

Мне сразу расхотелось подпрыгивать, и шаги стали тяжелее.

– Если он не встречается даже с семьей, то вряд ли позволит мне жить в этом доме.

– Это не ему решать. Последнее слово в этом вопросе останется не за ним. Давай пока не будем поднимать эту тему. Я сказал Ною, что ты просто придешь на собеседование. О совместном проживании я умолчал.

Я закусила губу.

– По-моему, это не совсем честно. Я думала, вы обсудите это с ним.

– Если бы я поднял этот вопрос, то Ной сразу ответил бы отказом и даже не стал бы встречаться с тобой.

– Оу.

Люсьен остановился и мягко похлопал меня по руке.

– В жизни бывают времена, когда мы должны делать так, как будет лучше, и чаще всего это «лучше» не значит «легче».

Мы подошли к таунхаусу Лейка, и я подняла взгляд на трехэтажный дом, стараясь не думать обо всем, что стоит на кону. Люсьен снова ободряюще похлопал меня по руке.

– Веди себя так, словно проходишь собеседование на обычную должность. Будь честной, будь собой. Дай ему смягчиться в отношении тебя, насколько это возможно, а остальное предоставь мне.

Люсьен отпер переднюю дверь и посторонился, давая мне пройти.

– Ной? Nous sommes arrivés[10].

В ответ тишина.

Люсьен рукой показал мне первой подняться по лестнице. Он делал это из вежливости, но я ощущала себя человеческим щитом, пока не вспомнила, что Ной меня не увидит. Будь я в сомбреро или в балетной пачке, это не имело никакого значения. Первое впечатление обо мне сформируется, когда я заговорю.