Романовы forever

– Кстати, что за перспективный молодой человек-то?

– О, вы его знаете! – воскликнула Мелисса. – Это душка граф Вяземский.

Глава 9. Плюс один

К концу дня список потенциальных женихов был почти готов:

– интеллигентный архитектор Иван (честный отбор);

– веселый технарь-богатырь Алексей (честный отбор);

– испанский принц-инфант с «пышным именем», которое еще предстояло выяснить (нечестный отбор, результат закулисных интриг);

– «душка» граф Роберт Вяземский (снова закулисные интриги).

Пятая строчка пока пустовала.

Уф, устала. В колл-центре в дни презентации новой модели «русско-балта» и то легче работать.

Великая княжна решила немного отвлечься от льющегося на нее потока молодых людей и взяла с малахитового столика книгу. «Золотого бизоненка» она перечитывала уже раз десять. И даже заказала его печатную версию вместо электронной. Приключения одесского авантюриста Бендера в Южной Америке неизменно вызывали у нее улыбку. Лучший момент – когда великому комбинатору после многочисленных испытаний все-таки удается найти несметные сокровища инков, в том числе отлитые из золота фигурки бизонов.

Вот было бы занятно, если бы в шоу принял участие такой изобретательный и неунывающий кандидат, как Остап! Конкурс сразу перестанет быть томным.

– Вашвысочество, можно? – В темном проеме дверей проявился силуэт обер-камергера.

– Давай, Семен, не стесняйся, у меня тут сегодня проходной двор, – махнула рукой великая княжна, откладывая книжку.

– Я не один. – И рядом со Столыпиным возник рыжеволосый парень в серой рубашке-поло.

Проклятье, и Сеня приволок жениха-нелегала? Это уж слишком!

– Что ты хотел, Семен? – ледяным тоном спросила великая княжна.

– Хотел познакомить вас с одним из режиссеров нашего реалити-шоу. – И Столыпин тихонько подтолкнул парня вперед. – Это Генри Спенсер. Он будет брать у вас интервью на протяжении всего конкурса.

Значит, коллега, а не кавалер. Екатерина оттаяла.

– Очень приятно! Екатерина Романова. Я уж подумала, что вы тоже собираетесь за мной ухаживать! – пошутила великая княжна.

– И в мыслях не было, – заверил ее Генри с едва заметным английским акцентом. – Я здесь исключительно по работе, ваше высочество.

«Заметно, что по работе, – подумала Екатерина. – С такой бессовестной щетиной за принцессами не ухаживают».

– Вы прекрасно говорите по-русски, Генри, – сказала она вслух. – Very well.

– Благодарю, ваше высочество. – Англичанин с достоинством поклонился. – Я уже несколько лет в России. Перенимаю у вас кинематографический опыт. Всегда мечтал попасть на Шепсинскую «фабрику грез», и три года назад наконец удалось.

– Да, не зря Шепси называют колыбелью мировой киноиндустрии, – с гордостью отозвалась великая княжна. – Как вам наше Черное море после Атлантики?

– О, превосходно! Я поражен масштабным проектом по замене всей этой гальки на чистейший белый песок, как в Индонезии.

– Конечно, удовольствие не из дешевых, – согласилась Екатерина. – Но государство не вложило ни копейки. Постарались наши кинематографические титаны. Ради привлечения туристов и создания хорошей натуры для съемок. Да у Шепсинской киностудии даже логотип соответствующий – песчаный берег с морской пеной… Впрочем, что я вам, профессионалу, рассказываю! Вы и так это знаете, раз там работали. Вероятно, вам сложно привыкнуть к петербургскому климату после мягкого черноморского? – подняла любимую англичанами тему Екатерина.

Генри пожал плечами.

– Здесь не больше туманов и дождей, чем на моей родине.

Столыпин, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу, вмешался в беседу:

– Вашвысочество, позвольте поинтересоваться, как продвигается отбор кандидатов? На девятое мая, то есть через полторы недели, намечена встреча со всеми женихами в вашей летней резиденции, уже вовсю идет подготовка.

Почему-то Екатерине стало неловко. Возможно, из-за насмешливой искринки, мелькнувшей в серых глазах Генри.

– Прекрасно, Семен, прекрасно продвигается, – сдержанно ответила великая княжна. – Остались последние штрихи.

– Генри, ты не мог бы подождать меня за дверью? – обратился Столыпин к режиссеру.

– О, разумеется. Был рад познакомиться, ваше высочество.

Рыжик вновь не без изящества поклонился – какая обходительность для парня в серой рубашке! – и вышел из гостиной.

– Я понял, что вы не желаете делиться подробностями в присутствии постороннего, – откашлявшись, сказал Столыпин, – но, вашвысочество, вам придется привыкать к откровенности. Генри будет задавать весьма личные вопросы во время шоу.

– Семен, напомни еще раз, почему я вообще должна в этом участвовать? – устало спросила великая княжна.

– Потому что народ хочет знать о вас все. Потому что это необходимая мера для удержания уровня любви к монарху Российской империи на нынешнем высоком уровне, – с сочувствием ответил Столыпин.

– Сеня, это так тяжело, ты не представляешь!

– Представляю, вашвысочество, и очень желал бы вам помочь, но, к сожалению, не знаю как… А, вот! Хотите я вас рассмешу? Тоже расскажу вам кое-что личное!

– Слушаю, – с интересом посмотрела на обер-камергера Екатерина. – Что там у тебя за секреты?

– Я тоже присылал свою видеоанкету для участия в реалити-шоу!

– Что? В каком реалити-шоу?

– В вашем, вашвысочество! Признаюсь, я тоже хотел посоревноваться за вашу руку и сердце. – Семен весь раскраснелся и начал ковырять носком ботинка зеленый ковер. – Ну вот, рассказал и стало легче.

– Сеня, но я не видела твоего интервью среди этих пятидесяти.

– А меня ведь психологи приглашали на следующий тур! – похвастался Столыпин. – Но я в последний момент решил, что это будет неэтично.

Великая княжна улыбнулась.

– Знаешь, Сеня, не нахожу в этом ничего неэтичного! Я тебя неплохо знаю… Кстати, что бы ты ответил на вопрос «почему вы решили участвовать в конкурсе»?

– Это просто, – развел руками Столыпин. – Я безумно люблю семью Романовых, и это единственный шанс для меня стать ее частью. Мамочка будет очень довольна… Ну и, честно говоря, у меня масса оригинальных планов для принца-консорта, а кто лучше всего их претворит в жизнь? Конечно, я сам!

– А вот это действительно откровенно, – кивнула Екатерина. – И потом, приятно будет увидеть знакомое лицо среди кандидатов. Ты и так уже почти что часть нашей семьи. Итак, Семен, поздравляю… – Она взяла список кандидатов и уверенной рукой вписала туда фамилию «Столыпин». – …Ты в финале! Готовься к необычному лету в Царском Селе!

Глава 10. Диверсия

Мелисса сидела на корточках под гигантским столом в Большом зале Екатерининского дворца и обливалась потом.

Черт побери, этот понедельник выдался совсем не таким, как она планировала. Вместо того, чтобы тихо-мирно готовиться к завтрашнему совещанию Совета министров, Мелисса вынуждена была бросить все на своего заместителя и примчаться сюда, в Царское Село, на вакуумном трамвае. А от этой скорости – шестьсот километров в час (даже пробка из нагретой бутылки шампанского вылетает в шесть раз медленнее!) – у нее всегда голова болела и в глазах двоилось.

Сначала-то она хотела доверить мелкое пакостничество своему протеже, графу Вяземскому, но за ним весь день хвостом ходила камера. Пришлось опять все брать в свои руки. Тайком сбежала от своего телохранителя, закодировала камеры видеонаблюдения Екатерининского. Простая команда «Фрост-фрост-волчий хвост! Раз-два-три, картинка замри!» позволяла на некоторое время заморозить изображение, которое камеры посылали на сервер дворца, и обмануть не слишком внимательную охрану у мониторов. Мелисса изредка пользовалась этой командой во время проведения особо секретных переговоров в своем кабинете – в частности, когда к ней заглядывал Вяземский.

Черт, ноги совсем затекли.

– Пупочкин! Где этот проклятущий Пупочкин, кто-нибудь вообще в курсе? – заорали прямо рядом с ней.

Из-под длинной белой скатерти Мелисса видела только грязные коричневые ботинки на толстой рифленой подошве.

– Пупочкин!

– Кто видел Пупочкина?

– Вызовите главного осветителя! – отозвались множественные голоса за пределами видимости кукующей под столом Мелиссы.

Мышцы ног премьер-министра горели, как шапка на воре. Стараясь не производить заметного шума, Мелисса с осторожностью сапера сняла свои зеленые замшевые туфли на десятисантиметровых каблуках и медленно села на самую устойчивую часть своего тела, облаченного сегодня в лимонно-желтый костюм. Дерзким в костюме был не только цвет, но и покрой: не каждый премьер-министр может позволить себе носить шорты на работу.

И не каждый премьер-министр вовремя сообразит забраться под стол, чтобы не быть застуканным на месте преступления.

Под столом было до крайности мало места: Мелиссу со всех сторон окружали металлические контейнеры с острыми углами. Некоторые из них были очень горячими, а другие, наоборот, обжигали холодом. Все они жили какой-то своей жизнью: шипели, щелкали, бурлили, постукивали. От каждого отходили разноцветные проводки, переплетавшиеся под столешницей наподобие ниток в оренбургском пуховом платке.

Судя по крикам, поднявшимся в районе дверей, Пупочкина наконец нашли и притащили в зал.

– Что? Что это такое? – грозно вопрошал обладатель грязных ботинок. – Это кто так поставил прожекторы? Макака неразумная? Или, может, хомячок какой сюда прокрался?

– А в чем, собственно, дело? Что конкретно вас не устраивает? – довольно невнятно защищался невидимый Мелиссе Пупочкин, явно что-то дожевывая.

– Ха! Что меня не устраивает! – язвительно рассмеялся грязноботиночный. – Да все, все не устраивает! Ты, Пупочкин, осмотрись! Гляди не на пирожок свой, а вокруг! Что ты видишь?

– Ну прожекторы вижу, – индифферентно ответил Пупочкин.

– Так, еще что?

– Ну еще зеркала.

– Вот! Вот, Пупочкин! Ключевое слово – «зеркала»! Твои прожекторы отражаются во всех зеркалах. Грязь в кадре! Грязь чистой воды!

– Стоило из-за этого меня от обеда отрывать, – буркнул Пупочкин. – Мог спокойно пирожок доесть.

– Нет, вы посмотрите на него! – ахнул грязноботиночный. – Об утробе своей ненасытной только и думает. Ты мне это бельмо на ножке из кадра убери!

– Вообще-то я уже старался их убрать, – с достоинством отвечал Пупочкин. – Вообще-то я на расстановку этих прожекторов целое утро убил. Еле успел на обед. Я ж не виноват, что здесь сплошные зеркала! Это вы синьору Растрелли претензии предъявляйте, а не мне. Это он такие тоненькие простеночки придумал.

Пока грязноботиночный препирался с осветителем, Мелисса, маневрируя между контейнерами, тихо подползла к самому краю скатерти и одним накрашенным глазом выглянула наружу. Из-за пресловутых зеркал казалось, что телевизионщиков здесь примерно столько же, сколько муравьев в муравейнике. Но сейчас все они скопились возле входных дверей, на обеденный стол никто внимания не обращал. Впрочем, Большой зал был и вправду таким большим – восемьсот квадратных метров, – что в его бескрайних витиевато-золоченых просторах хороший, серьезный стол размером со среднюю столовую просто-напросто терялся.

Пора было действовать.

Мелисса по-пластунски выбралась из-под скатерти, в последний момент зацепившись-таки ступней за горячущий контейнер. Сверху, с расписного плафона «Триумф России», на премьер-министра укоряюще смотрела пухлая тетенька в довольно фривольных одеяниях, олицетворяющая Империю. Тетенька-Россия беззаботно парила среди голубого неба и облачков и даже не догадывалась о том, с какими вызовами столкнулась Мелисса на пути к реализации своего невинного в общем-то желания влюбить в себя Николаса и удержать его у власти.

Держа туфли в руке и мысленно благодаря родителей за свой маленький неприметный рост, Мелисса босиком подкралась к цели – пульту управления скатертью, небрежно оставленному кем-то на краю стола. Обожженная нога начинала пульсировать.

«Выберите трапезу», – предложил большой цветной дисплей.

– Ты, Пупочкин, много себе позволяешь! – доносились из противоположного конца зала крики грязноботиночного. – Растрелли ему уже не угодил! А следующий кто в твоем черном списке? Солнце, которое не туда светит? Может, тебе и окна в пол не нравятся?

– А что? – оборонялся Пупочкин, невидимый из-за спин своих коллег. – Понатыкали этих окон, солнце в них бьет, невозможно рассчитать яркость моих прожекторов!

«Торжественный обед в честь знакомства с великой княжной». – Мелисса ткнула пальчиком в строчку на экране.

Пульт тут же среагировал и вывалил нарядно оформленный список:

«Дата: 9 мая.

Украшение стола: розовые тюльпаны и свечи.

Вкусовые предпочтения едоков:

1) Ее высочество Екатерина – жареный каплун, салат из свеклы, кисель клюквенный с миндальным молоком, березовый сок.

2) Иван Воронихин – щи из кислой капусты с говядиной, жареная баранина на манер дичины, вафли сливочные.

3) Алексей Попович – борщ малороссийский, утка под соусом из цветной капусты, крем из виноградного вина, сбитень.

4) Его высочество Мануэль – тортилья с картофелем и луком, хамон нарезанный, каталонский крем с цедрой апельсина.

5) Граф Роберт Вяземский – жареная осетрина со снетками, соленые лимоны, пуншевое мороженое.

6) Семен Столыпин – суп из налимов, рябчики фаршированные, сухари из малины.

Вкусовые ограничения и запреты едоков:

1) Ее высочество Екатерина – шоколад (аллергия!).

2) Иван Воронихин – рыба (аллергия!).

3) Алексей Попович – нет ограничений.

4) Его высочество Мануэль – все продукты и блюда Южной Америки (не аллергия; отказ по политическим причинам).

5) Граф Роберт Вяземский – крестьянская еда (не аллергия; отказ по аристократическим причинам).

6) Семен Столыпин – молоко (не аллергия; не любит с детства).

Загрузка продуктов: готово.

Загрузка украшений: готово.

Начало приготовления: через 20 минут».

Скандал у дверей разрастался, к счастью для Мелиссы.

– Вот, вот план расстановки прожекторов, подписанный вами! – Осмелевший Пупочкин, подпитавшись пирожком, размахивал какой-то бумажкой. – Вы бы лучше главного оператора позвали! Это он во всем виноват, камеры свои не может правильно воткнуть. Где Голубцов? Подайте сюда Голубцова!

– Ты, Пупочкин, не забывайся! Для тебя наш главный оператор – не просто какой-то Голубцов, а его сиятельство граф Голубцов!

– Вот еще! Раз уж это ваше сиятельство устроилось к нам на работу, пусть не надеется, что перед ним тут все будут кланяться! Для меня он – всего лишь коллега, и к тому же не слишком хорошо выполняющий свои обязанности.

– Ну, знаешь ли, Пупочкин… Я, конечно, могу его пригласить сюда, оторвать человека от обеда…

– Меня-то вы небось оторвали не задумываясь!

– …Но почему-то мне кажется, что проблема отнюдь не в камерах!

Мелисса, поминутно поглядывая в сторону спорящих и надеясь, что поиски неведомого Голубцова займут какое-то время, стала лихорадочно передвигать значки с изображением будущих блюд.

Нужно помочь Роберту выиграть этот конкурс. Любой ценой.

Глава 11. Знакомство с женихами

Екатерина знала, что выглядит восхитительно.

Об этом ей сказало разумное зеркало, переехавшее вместе с великой княжной в Царское Село и удобно расположившееся в Янтарном кабинете.

После выполнения всех инструкций зеркала Екатерина стала напоминать матушку-Россию с плафона Большого зала: ниспадающее складками платье цвета слоновой кости с открытым плечом – в греческом стиле; убранные в «корзинку» русые волосы; естественный макияж. Однако, в отличие от матушки-России с плафона, Екатерина находилась в прекрасной физической форме – все дни до начала конкурса она провела верхом на Кирине.

Итак, вот он – решающий момент. Мгновение, которое разделит историю Дома Романовых на «до откровенного телешоу» и «после».

Двое казаков в белых курчавах папахах, желтых, обшитых нарядной тесьмой кафтанах и белых шароварах с лампасами выжидающе смотрели на великую княжну. Она кивнула. Казаки медленно, с видимым усилием, раскрыли тяжелые деревянные двери, ведущие в Большой зал, откуда полился яркий свет, негромкий гул голосов и вкусные запахи.

– Ее Императорское Высочество Екатерина Николаевна! – провозгласил невидимый церемониймейстер.

В помещении сразу установилась полная тишина. Все разговоры прекратились.

Великая княжна глубоко вздохнула и впорхнула в Большой зал на своем неоновом гироскутере.

Первое, что бросилось в глаза, – огромный, бесконечный стол, покрытый снежно-белой скатертью и украшенный теплыми маленькими свечками. «Странно, я же заказывала еще и тюльпаны для первого обеда», – мелькнуло сомнение. Из-за стола вставали пятеро женихов, большинство из которых она видела впервые. Вокруг – зеркала, светлые окна, снова зеркала, камеры, позади которых кучковались телевизионщики. Рыжая шевелюра Генри Спенсера сигнальным огнем горела в дальнем углу зала. Он прислонился к узкому простенку и глядел не на великую княжну, а в просмотровый монитор.

– Рада приветствовать вас в Царском Селе, господа! – хорошо поставленным голосом (в Смольном институте был курс ораторского мастерства) произнесла Екатерина и плавно опустилась на ореховый стул с шелковой обивкой в цветочек, стратегически расположенный во главе стола. – Приглашаю вас занять свои места.

Креативный директор «Всемогущего» решил добавить перчику и в прямом эфире показывать ключевые этапы конкурса, а также еженедельное интервью с великой княжной (шоу все-таки имело в своем названии термин «Live»), так что Екатерине выдали жесткое эфирное расписание, которого она должна была придерживаться. Например, на званый обед выделили ровно час. Потом можно слегка расслабиться – остальные события конкурса будут монтировать и показывать в записи, но дважды в неделю следует контролировать каждое свое слово.

– Прежде всего, давайте знакомиться, – предложила великая княжна после того, как женихи расселись. – Разумеется, я изучила ваши анкеты, а вы наверняка видели меня в последней телетрансляции Дня Гнева, но вживую все совсем по-другому, верно? Нюансы, оттенки, голос. Съемки на камеру – это лишь жалкая копия, бледная тень полноценного общения лицом к лицу, как синтетический сахарозаменитель и крепкий, из сладких кристаллов рафинад…

Тут великая княжна осеклась. Ох и влетит ей от креативного директора «Всемогущего»! С первых же нот критиковать телевидение! Ай-яй-яй, не лучшее начало самого разрекламированного шоу третьего тысячелетия. Перевод темы, срочный перевод темы!

– Думаю, лучше всего забыть о формальностях и рассказать о себе пару личных фактов, – заторопилась она. – Я подам пример. Меня зовут Екатерина, мне двадцать пять лет, я работаю в колл-центре Русско-Балтийского завода, а следовательно, хорошо разбираюсь в автомобилях, простите, господа; еще люблю лошадей, зеленый цвет, игру «Найди шапку-невидимку» в перстне-разумнике и свежий березовый сок, без которого не могу проснуться утром и заснуть вечером. Ваша очередь! – и посмотрела на ближайшего к ней жениха, коим оказался импозантный испанец.

На секунду Екатерину охватило ужасное сомнение: а вдруг парень не понимает по-русски и придется переходить на испанский язык? Ей-то несложно, но вот зрители останутся в недоумении.

Однако испанец учтиво склонил голову и на вполне приличном русском ответил:

– Благодарю, ваше высочество. Я Мануэль Хавьер Франциско Гарсиа…

– О, – поразилась Екатерина. Дедуля был прав: имя у принца и впрямь роскошнее павлиньего хвоста.

– …Мартинес де Родригес лос Сантос. – Голос у испанца был глубоким, как у оперного певца. И выглядел он соответственно: эдакий средиземноморский мачо. Пылающая рубаха цвета заката, волна черных волос, влажные глаза с длинными, как у теленка, ресницами. – И я счастлив иметь возможность сказать вам пару ласковых!

– Что?! – ахнула Екатерина. Однако, судя по вдохновенному лицу принца, он вовсе не собирался хамить будущей императрице.

– И всего лишь парой ласковых я не ограничусь! О боги, я не верю, что сижу рядом с прекраснейшей девушкой на Земле! Я готов на все ради вас, моя принцесса! Клянусь небом, я, Мануэль Хавьер Франциско Гарсиа Мартинес де Родригес лос Сантос, готов целую вечность гореть в аду, если вы, ми амор, будете тем, кто кладет в мой костер дрова! – И широким, страстным жестом принц случайно опрокинул прямо на скатерть горящую свечку.

Возникла небольшая суматоха. Раздраженно запищал пульт управления скатертью, лежащий возле левого локтя Екатерины. «Тревога! Возгорание в квадрате 2!» – высветились на дисплее крупные красные буквы. Сосед растерявшегося принца, Столыпин, вскочил со стула и, придерживая одной рукой пропуск, сплетенный с галстуком, другой рукой схватил графин с водой и прицелился.

Но прежде чем Семен успел залить огонь, его крепко схватил за запястье подбежавший Алексей:

– Куда?! Нельзя! Это же разумная техника! Она сама знает, что делать!

Подтверждая слова Поповича, из незаметного отверстия рядом с пожаром выдвинулась тоненькая палочка и раскрылась в металлический коктейльный зонтик, из которого в пламя посыпался белый порошок. Огонек на скатерти, припорошенный спецсредством, испуганно погас. Довольный зонтик вновь сложился в палочку, спрятался в свою норку, а на смену ему вылез мини-скальпель. Быстро вырезал из скатерти испорченный квадрат и утянул его за собой в отверстие вместе с расплавившимися остатками свечки. Обнажилась блестящая металлическая поверхность стола. Очередная палочка, высунувшаяся из домика, распылила на голую сталь жидкий полимер белого цвета. Пленка, прилепившись к краям квадратной дыры, моментально высохла и стала неотличима от натуральной хлопчатобумажной ткани. Скатерть казалась гладкой и девственно чистой.

Вся процедура самоизлечения самобранки заняла не больше минуты.

Великая княжна завороженно наблюдала за техническими чудесами вместе с женихами.

– Впечатляет, правда? – Парни дружно закивали. – Это экспериментальная модель.

– Волжский альтернативный? – со знанием дела уточнил Алексей.

– Разумеется, не американская же, – кивнула великая княжна. – Привезли несколько дней назад к нам во дворец на испытания. ВАЗЗовские затейники старались успеть к началу конкурса. Умелый продакт-плейсмент, насколько я понимаю… Ладно, вскоре приступим к трапезе и проверим остальные ее функции. – Великая княжна взяла в руки пульт. – Таймер показывает, что обед будет готов через семь минут.

– Ух ты, столько читал про эту самобранку, а теперь наконец-то увидел своими глазами! – воскликнул Алексей, нежно проводя пальцами по полимерной ткани, словно по бархатной коже любимой. – Теперь осталось только на самоходной печи прокатиться – слышал, ее представят на международной выставке в Париже в следующем году – и все, можно спокойно ложиться и помирать.

– Ну, пока вы еще живы, Алексей, – улыбнулась Екатерина, – расскажите немного о себе. Кстати, хочу вас поблагодарить за проявленную доблесть. Вы спасли дорогостоящее дворцовое оборудование, едва не погубленное огнем и водой. – И она бросила укоряющий взгляд на съежившегося Столыпина.

– Всегда рад услужить вам, ваше высочество, и техническому прогрессу, – подмигнул ей Алексей. В реальности он выглядел еще лучше, чем на видео: два метра силы, надежности и юмора, обрамленные сине-голубой клетчатой рубашкой, которая подчеркивала васильковые глаза. – Гаджеты – это для меня все. Если мне предложат взять с собой на необитаемый остров одно из двух: перстень-разумник или прекраснейшую девушку – выберу перстень… Конечно, я не имею в виду вас, с вами я бы поехал на край света, ваше высочество, – спохватился он, – особенно если вы возьмете с собой эту скатерть… Что еще сказать? Я тоже люблю игру «Найди шапку-невидимку». И кстати, достиг седьмого уровня в «Увернись от Бабы-яги».

– Неплохо, весьма неплохо, Алексей, я только на третьем, – одобрительно сказала Екатерина и повернулась к страдающему Столыпину. – Что ж, Семен, тебе слово. Чего я о тебе до сих пор не знаю?

Столыпин, чьи бараньи кудряшки печально поникли после фиаско со скатертью, нервно подергал себя за пропуск. Галстук на нем сегодня был скромный: всего лишь два маленьких розовых сердечка на сером фоне.

– Э-э, в юности, еще в университете, я для одного экзамена сочинил телерекламу, которая потом взяла золотого «Каннского льва»…

– Здорово! – подбодрила Столыпина великая княжна. – А про что была реклама?

– Про средство от прыщей, – обреченно ответил Семен. – Там еще был сумоист, изображавший прыщ, и худенькая девушка, которая его сбивала одним пальчиком… В общем, не важно. Еще – я просто обязан это сказать – я очень люблю свою мамочку. Знаю, из уст двадцатичетырехлетнего мужчины это звучит нелепо, но это так. Мы с мамулей живем вместе, она меня вырастила одна, и я ей бесконечно благодарен. Наконец-то я могу это сказать по телевизору. – Он послал милый воздушный поцелуйчик в сторону камеры.