Развод, сосед и другие приключения

Она встала и принялась варить себе кофе. Перед этим последним звонком ей просто необходимо было немножко прийти в себя, тем более что она заметно нервничала.

– И кто же это у тебя остался неохваченным? По моим подсчетам ты уже со всеми должна была по два раза перетрындеть.

– Да уж! – усмехнулась Ирка. – Давно я столько не разговаривала и не слушала! Сейчас вот с духом соберусь…

– Это перед кем же ты так волнуешься?

– Не догадываешься что ли? – хмуро спросила Ирина.

– Дюша?! А я была уверена, что с ним-то ты в первую очередь поговорила!

Ира вяло мешала ложечкой кофе. Когда она днем взяла в руки телефон, она тоже была убеждена, что он будет первым, с кем она поговорит, тем более что она по нему отчаянно соскучилась. Но, уже нажав вызов, она сбросила звонок, так и не дождавшись первого гудка. Решила для начала позвонить кому-нибудь другому. И так она откладывала и откладывала этот разговор, пока не дотянула до вечера.

***

Из всей большой их дружной компании самыми близкими для Иры были Света и Дюша. Но если к первой она смогла запросто среди ночи свалиться на голову с чемоданами, то второму она все боялась звонить, испытывая перед ним огромное чувство вины.

Они были знакомы с детства. С самого детства, когда вместе самозабвенно лепили куличики в одной песочнице. Они дружили с Дюшей, сколько она себя помнила, даже со Светкой их дружба длилась намного меньше.

Потом они ходили в одну и ту же школу, учились в параллельных классах, во дворе тусовались в одной компании, вместе впервые пробовали алкоголь, вместе пристрастились к сигаретам.

Ира всегда удивлялась, насколько ей с ним легко. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, у них на двоих были общие шутки и маленькие секретики.

И никогда она не думала о том, что он мог бы стать ее парнем. Вроде и со внешностью порядок, и с характером все прекрасно, и отношения у них замечательные… Но что-то в нем такое было, или наоборот, чего-то не было, но само предположение о том, что они могли бы быть вместе (что не раз озвучивалось друзьями), вызывало у нее улыбку и надежду, что этого никогда не будет.

Да и сам Дюша, к счастью, таких желаний не демонстрировал. Вообще, с девушками он знакомился редко, неохотно и знакомства эти быстро сворачивал. Конечно, Ира пыталась выспросить у него, почему так, но, откровенно болтая на все остальные темы, тут он отвечал скупо, переводил «стрелки», «съезжал», а если настаивать, то мог и разозлиться. В итоге к его вечному одиночеству все более-менее привыкли, оставили человека в покое, а между собой иногда поговаривали, что, дескать, Дюша «по мальчикам», вот и скрывает.

Ира и сама не знала, верит она этому или нет. Она решила, что это его дело, имеет право человек на личные тайны… И вообще, в мероприятиях с сомнительной пропагандой он замечен не был, а остальное ее не касается – она его любым любит.

Ира обо всех этих подозрениях и предположениях никому не рассказывала, и темы эти не поддерживала. Дюшу она очень любила, да и он часто говорил, что она ему сестра, Ирка в шутку отвечала, что он ей тоже как брат. А с каким еще мужиком можно поджарить в масле килограмм креветок, трескать их под пиво и самозабвенно обсуждать парней, тряпки, фильмы, новости, подруг, политику и футбол?

Он всегда был готов подставить ей плечо, протянуть руку, и предоставить грудь, на которой можно всласть пореветь в случае чего.

И все это она испортила.

***

Однажды, еще до свадьбы, когда Вик отправился с ней вместе на очередную вечеринку к Свете, там как раз был Дюша. Ирка, успевшая по нему соскучиться, повисла у него на шее и расцеловала в обе щеки. Дюша ответил тем же, от души сжимая ее в объятиях. Всех, кто их знал достаточно долго, столь теплое приветствие не удивило. Отлично знали, что Дюша и Ирка та еще парочка, вечно друг за друга горой.

Однако Вику, который увидел все это в первый раз, такой поворот страшно не понравился. Он весь вечер сидел мрачный, бросая тяжелые взгляды то на Иру, то на Дюшу, и вытащил ее с вечеринки задолго до ее завершения, а стоило им оказаться на улице, как он тут же напустился на нее.

– Тебе не кажется, что ты должна извиниться передо мной? – прошипел он в ярости, схватив ее за локоть, заставляя остановиться. Желтый свет уличного фонаря делал его лицо похожим на крашеную деревянную маску.

– За что? – искренне удивилась Ира. Вик с неудовольствием поджал губы.

– Тебе еще надо объяснять?!

– Конечно. Я вижу, что ты злишься, но не понимаю за что. А я не хочу, чтоб ты злился, поэтому надо, чтобы ты объяснил мне причину.

– Причину?! Ира, ты весь вечер только и делала, что миловалась со своим Дюшей! Прямо ворковали, как два голубка, можно подумать, что у тебя никого нет! Ты у него на шее висела! Обнималась, целовалась с ним! И не понимаешь, почему я злюсь?!

– Ты ревнуешь, Вик? – просияла Ира. Тогда это обрадовало ее, как свидетельство того, что он влюблен. А он еще сильнее взбесился, видя, как она безмятежно улыбается и веселится над его чувствами, аж желваки на скулах заходили.

– А ты считаешь, у меня нет повода?! Ира, вы ведете себя как любовники! Или как бывшие любовники! И я вот думаю, а прав ли, когда доверяю тебе? Может, у меня уже выросли рога, а Ира? Имей в виду, со мной такие номера не проходят. Хочешь быть с кем-то еще, ради Бога, забирай манатки и катись ко всем чертям! Я не собираюсь быть дублером! – говоря, он все больше распалялся, и она вдруг испугалась, внезапно ощутив всю глубину его злости. Испугалась, что сейчас он напридумвает себе черт знает что, развернется и уйдет.

Она восприняла эту вспышку его ревности как безусловное доказательство силы и глубины его чувств к ней, и, предприняв несколько безуспешных попыток убедить его в том, что они с Дюшей только друзья, в конце концов, призналась ему, что подозревает друга в нетрадиционной ориентации.

Потом ее грызло чувство вины, но она успокаивала себя тем, что это ведь не кто-нибудь, а Вик, а с ним у нее все серьезно, и заявления уже поданы. Ведь у жены не должно быть тайн от мужа, даже таких. Тем более нельзя, чтобы он неправильно понял их с Дюшей взаимоотношения. Эти аргументы немного пригасили вспыхнувшую совесть.

– Так он пи…р что ли? – на лице Виктора отражалась смесь презрения и отвращения.

– Это неизвестно, – поправила Ирина. – Не нужно так грубо.

– А как еще? – гадливо отмахнулся Вик. – Извращенец хренов! – он сплюнул на асфальт.

Потом они шли домой, и Ира пыталась ему доказать, что ничего такого в этом нет, и что нельзя осуждать человека только за то, что он по-другому устроен.

Но для Виктора это были не аргументы. С самого начала он невзлюбил Дюшу за то, что у него такие теплые отношения с Ириной, ведь ее он уже считал своей и только своей. Каждая их встреча приносила ей боль. Виктор никогда не говоря ничего прямо, тем не менее, постоянно старался зацепить Дюшу, отпуская двусмысленные реплики и комментарии, непонятные непосвященным.

Дюша все сносил молча, подругу ни в чем не упрекал, а с Виктором всегда старался держаться подчеркнуто вежливо, ясно ощущая исходящую с его стороны агрессию.

Ирина терялась каждый раз, металась между ними, стараясь сглаживать острые углы, но это ей удавалось плохо, Виктор не знал пощады, и по-прежнему слушать не желал о том, чтобы относиться к Дюше терпимее.

В конце концов, они просто перестали видеться. Дюша устранился из ее жизни молча, не высказав ни слова упрека, поняв и простив ей то, что ради любви она поступается дружбой.

И теперь Ирине было нестерпимо стыдно за это. За то, что позволяла все эти колкие злые насмешки, за то, что ни разу не возмутилась всерьез, по-настоящему, до скандала, чтобы защитить друга и свое право дружить с тем, с кем ей хочется.

Ведь по Дюше она отчаянно скучала, и хотела этого разговора не меньше, чем боялась его. Она готова была просить прощения до посинения. Надо было только решиться набрать его номер…

Она снова нажала вызов, но в этот момент в замочной скважине заворочался ключ – это вернулся Иван. Ира тут же сбросила звонок, ощутив, как предательски меленько колотится сердце. В конце концов, что тут такого? Самое плохое, что может случиться – это он скажет, что не хочет больше с ней общаться. Хотя нет, еще он может просто не брать трубку, таким образом выказывая ей свое равнодушие.

В коридоре послышался хрипловатый басок Ивана и радостно-возбужденный голос Светы. Потом наступила красноречивая пауза, во время которой Ира непроизвольно затаилась на кухне, боясь неосторожным шумом помешать им. Сейчас она остро ощущала себя третьей лишней, хоть они со Светкой и договорились, что следующую ночь она тоже проведет у нее.

Потом Ваня ушел мыть руки, а подруга появилась на пороге кухни. Глаза сверкали, на щеках играл румянец – в таком цветущем состоянии она была просто бесподобна.

– Давай накроем на стол. Ужинать будем.

– Давай, – согласилась Ирина и принялась резать хлеб, – только, я есть не буду. Я пойду лучше пройдусь.

На Светином лице отразилась тревога.

– Почему? Что случилось?

– Ничего не случилось, – Ира улыбнулась, но вышло немного натянуто.

– Мне-то не заливай. Я же вижу, какое у тебя настроение.

– Я просто до сих пор не поговорила с Дюшей, – Ира расстроено повела плечами, – и пока я этого не сделаю, мне кусок в горло не полезет. Да и вам наверняка хочется побыть вдвоем.

Света вздохнула и ничего не сказала, все и так было понятно.

Ирина быстро помогла ей сервировать стол для ужина и вышла в прихожую в тот момент, когда Иван вышел из ванной.

– А ты куда? – удивился он.

– Пойду немножко подышу свежим воздухом, – натягивая кроссовки, сказала она.

Иван пристально посмотрел на нее, глянул на Светкино погрустневшее лицо и сам расстроился.

– Да брось, слышишь? Не надо никуда ходить. Сейчас поедим, потом киношку какую-нибудь посмотрим…

Вышло у него немного неуклюже, зато от всей души. Ире было приятно, что он воспринимал ее как само собой разумеющееся явление в жизни любимой девушки, и не пытался встать между ними, а действовал по принципу «друг моего друга – мой друг».

– Мне нужно сделать один личный звонок – мягко сказала она. – И я очень волнуюсь. Мне нужно побыть одной и сосредоточиться. И вообще, – теперь она обращалась к ним обоим. – Хватит за меня переживать и вести себя так, будто я тяжело болею. Все будет нормально. Я скоро вернусь.

Ира немного прошлась по улице. Вечер чем-то неуловимо напомнил ей тот, самый первый, когда они с Виком только познакомились. Хотя тогда было значительно темнее и теплее. И все же… Надо же, такой хоровод чувств прошел всего лишь за два года. Странно. Как быстро все может поменяться! Странно и грустно. Ирина упрямо тряхнула головой, стараясь отделаться от так не вовремя накатившего чувства тоски и одиночества.

Странно, а Виктор до сих пор так и не позвонил ей… Против воли зашевелилось беспокойство – а вдруг с ним что-нибудь случилось?

Она прошла через несколько дворов, дошла до сквера и уселась на случайно оказавшуюся свободной лавочку. Все, дольше тянуть нельзя. Ирина вынула из сумочки телефон и увидела, что на дисплее светится непрочитанное сообщение.

С незнакомого номера ей пришло одно лишь слово: «СУКА!!!». Большими буквами. И больше ничего.

Значит, ничего с ним не случилось, кроме смертельной обиды, а это уж он как-нибудь переживет. Грубое слово практически не задело ее, она ведь все равно не ждала, что он вдруг поменяет свое мнение. Нет, конечно, теплилась в душе искорка надежды, что осознав, что жена от него сбежала, Виктор поймет, что слишком сильно давил на нее. Поймет, и сделает все, чтобы ее вернуть. Но надежда эта была скорее чем-то иррациональным, как вера в деда Мороза. Он был слишком гордым мужчиной, чтобы извиняться перед женщиной, поступившей с ним таким образом.

Где-то в глубине души Ира ощутила, как ее удивительное спокойствие дало первую маленькую трещину. Он не просто не считает себя в чем-то виноватым, он злится на нее, он взбешен ее поступком, и ему в голову не приходит, что причина может быть в нем самом!

Ира поковыряла носком кроссовка камушки под ногами, достала сигарету, прикурила. Ну и пусть! Все равно, жить в тех рамках, которые он установил для нее, она не могла. Задохнулась бы, зачахла и стала бы сама себе противна. Он выбрал себе орешек не по зубам и теперь бесится, когда эти самые зубы ему пообкрошили. Она не стала стирать сообщение. Пускай останется. На память.

***

И в третий раз за день она нажала вызов до боли знакомого номера. Прижала трубку к уху похолодевшей и повлажневшей рукой. Гудок, второй…

– Наконец-то! – отозвался на том конце голос. – А я уж думал, этого теперь никогда не случится! Изволила красавица вспомнить про старого друга!

И хоть он ворчал, но в его голосе явственно слышалась радость, и не было ни намека на злость или обиду.

У Ирины неожиданным спазмом перехватило горло. Она заготовила целую речь, искреннюю и прочувствованную, чтобы точно передать ему как ей стыдно и как она переживает из-за того, что они не общаются, но смогла только выдавиться из себя чужим хриплым голосом:

– Дюша, прости меня.

– Что-что? – не понял он.

Она прокашлялась и сказала еще раз:

– Прости меня.

– Перестань реветь, – посоветовал он ей как раз в тот момент, когда первая слезинка сорвалась с ресниц. – Я не хочу слышать, как ты хлюпаешь и сопишь мне в трубку.

От того, что он общался с ней так, будто ничего не происходило, будто они виделись только вчера, ей стало еще противнее от себя самой, и против воли вырвался громкий всхлип.

– Я тебе перезвоню, – скороговоркой бросила она в трубку и отключилась. Трясущимися руками откопала в сумочке носовой платок, уткнулась в него и разрыдалась, стараясь приглушить голос и не выть на всю улицу. Хотя прохожие все равно на нее поглядывали.

Через три минуты бурного плача заломило виски и слезный поток начал иссякать. Сигарета куда-то запропастилась, Ира в недоумении покрутила головой, не нашла и достала другую. Потом вытащила зеркальце и принялась стирать разводы туши под глазами.

«Нервы никакие!» – угрюмо подумала она. Несколько раз глубоко вздохнула и снова набрала Дюшин номер. Он сразу же ответил.

– Я свинья, – самоуничижительно поведала ему Ирина.

– Самокритика всегда была твоей сильной стороной, – хмыкнул он на том конце провода. – Я тебя умоляю, давай ты не будешь извиняться и вообще, так переживать. Я же все понимаю.

– Вот-вот. Именно поэтому мне еще стыднее, потому, что ты все понимаешь. Видел все с самого начала, а я даже ни разу не заступилась за тебя.

– Жена против мужа даже в суде может не свидетельствовать, – возразил он. – Тем более что ты совершенно не обязана отвечать за его слова и поступки. Это же он делал, а не ты!

– Но я-то позволяла!

– То, что ты принимала его сторону – это абсолютно нормально, – твердо сказал Дюша, ставя точку в этом вопросе. – Расскажи лучше, что случилось. Судя по всему, у тебя неприятности?

– Это с какой стороны посмотреть… Я все больше начинаю думать, что не такие уж это и неприятности… – философски отозвалась она. – Я от него ушла. Вчера. И собираюсь подать на развод. Это конечно не очень-то приятно, но, с другой стороны, я снова свободна, независима, и готова жить новой жизнью.

– Бедная ты моя сестренка, – вздохнул он, в голосе сквозило явное сочувствие. – Где ты сейчас?

– У Светки пока. До завтра, а потом не знаю еще… Расскажи, сам-то ты как?

– Интересно, ты в судьбу веришь?

– А что такое?

– Стечение обстоятельств. Бери свои вещи, хватай такси и приезжай ко мне.

– Э… То есть как? Прямо сейчас?

– Ага. Во-первых, насколько я знаю, у Светки сейчас новый мужик, и хоть она тебя очень-очень любит, но не думаю, что так уж сильно расстроится, если ты оставишь их наедине. А во-вторых я завтра улетаю.

– Как это? Куда?

– В Прагу. Месяца на четыре. Так что можешь спокойно пожить у меня.

– Ой!

Предложение было более чем щедрым – Дюша являлся владельцем милой двухкомнатной квартиры в центре города. Он купил ее шесть лет назад, сам сделал весь ремонт, не жалея ни сил, ни времени, ни денег, вникая в каждую мелочь. Он хотел, чтобы глядя вокруг он мог гордиться тем, что все это сделано его руками, во все вложена его душа, и ему это удалось. От природы обладая вкусом и чутьем, он сделал свое жилище необычайно стильным, но в то же время уютным. Здесь все было на своих местах, дышало покоем и умиротворением.

– Как в Прагу?

– Как-как… по контракту! Я этого предложения полгода ждал! – В его голосе послышалось ликование.

– Вот это да-а… – протянула она. – Я очень рада за тебя!

– Я и сам за себя страшно рад. И на радостях предлагаю тебе пожить в моей квартире.

– Дюш, а ты уверен? – осторожно спросила Ира. – Я же знаю, что для тебя квартира – это святое!

– Ты друг, тебе можно, – убежденно ответил он. – И вообще, ты же знаешь, я никому не позволял столько, сколько тебе. Даже называть меня Дюшей…

Что верно, то верно. Для всего остального рода человеческого он был только и исключительно Андреем. Андрей – Андрюша – Дюша. Ирка с детства слышала, что Дюшей его звала мама, и постепенно привыкла звать его так же. Но если так к нему обращался кто-то другой, Дюша тут же вставал на дыбы.

– Так что давай, – подвел он черту, – Мухой прилетай ко мне, а то я с утра отчаливаю, а мне так хочется с тобой поболтать!..

Света с Иваном все же расстроились, когда она сказала, что уедет уже сегодня вечером. Правда, глядя, как он обнимает ее подругу, прижимает ее к себе и задумчиво целует в макушку, Ира было уверена, что эта грусть у них быстро пройдет, тем более, что они договорились встретиться через пару дней.

Без пятнадцати полночь такси подвезло ее к Дюшиному подъезду – он уже стоял и ждал ее, чтобы помочь донести чемоданы. Выбравшись из машины, Ира первым делом с нечленораздельным счастливым писком бросилась ему на шею. Дюша поймал, закружил ее, расцеловал по старой привычке в обе щеки.

Таксист сидел и умильно улыбался, воспринимая эту сцену однозначно, как встречу двух влюбленных. Знал бы он, что один из них непонятно какой ориентации, а вторая вчера удрала от мужа…

Дюша подхватил чемоданы, и они вошли в дом.

***

– Сто лет у тебя не была! – вздохнула Ирина, входя в прихожую.

– Да уж. Вообще, ты одна из тех немногих людей, кого я рад видеть у себя дома!

– О-о-о! – Ира рассмеялась. – Я прямо выросла в собственных глазах!

Дюша улыбнулся, подавая ей шлепанцы.

– Смотри, головой в потолок не врубись.

Потом они сидели на кухне, пили какой-то неимоверно сладкий ликер (Дюша такие любил) и говорили о жизни.

– Не могу сказать, чтобы он мне когда-нибудь нравился, – сказал Дюша, когда они принялись на все лады обсуждать Виктора. – Но ты вся так светилась, что просто язык не поворачивался сказать тебе о нем что-то плохое.

– М-да… Знаешь, это странно… Я сегодня разговаривала со многими старыми друзьями, которые давно и хорошо меня знают, и все говорили примерно то же, что и ты сейчас. Получается, что Вик никому особо не нравился, но никто так и не рискнул мне высказать откровенно свое мнение. Разве только Светка… И то она все время старалась смягчить свои слова.

– Не вижу ничего странного. Виктор очень ревниво к тебе относился, это было видно невооруженным глазом. Говорить о нем плохо – значило нажить себе врага в его лице. Это окончилось бы тем, что ты бы поругалась с человеком, который тебе это сказал. Ты же тогда вообще адекватно ничего воспринимать не могла!

– Пожалуй, ты прав. Если бы мне тогда сказали о нем что-то плохое, я бы глотку перегрызла! И куда все делось?.. Теперь мне кажется, что все – наш брак, жизнь вместе, даже наша любовь – все было ошибкой…

– Обычное дело. Такое случается не только с тобой. Некоторые всю жизнь только и делают, что ошибаются. И потом… может все еще наладится?

– Не знаю… Он мне сегодня даже не позвонил, только прислал сообщение, что я сука, и все.

– Ну, сегодня это еще не показатель. Сегодня он злится. Дай ему недельку остыть, понять, что он тебя действительно потерял, а там посмотрим.

– Не знаю, – повторила Ирина. – Я, теперь, правда не знаю, что мне делать и чего я хочу.

– Ничего не делать, – посоветовал он. – За тобой никто не гонится. Не нужно искать ответы на вопросы в своем сердце, когда оно еще само не решило, что тебе надо. Когда придет время, ты все поймешь. Главное, не торопись и не ври себе.

– Спасибо, Дюш. Ты всегда умеешь найти слова, которые меня утешат. И все-таки еще раз прости меня. Я должна была сохранить нашу дружбу, а я даже особо не старалась. Позволила ему командовать моей жизнью…

– Не надо, Ир. Ты просто хотела быть счастливой. За это не должно быть стыдно…

***

Вторая подряд бессонная ночь, разговоры на кухне, сладкий тягучий ликер и дым сигарет, уходящий в тихо урчащую вытяжку…

Дюша постелил ей в гостиной, и Ира провалилась в сон. Она не слышала, как он встал с утра, как гремел посудой на кухне. Она проснулась только тогда, когда он зашел в комнату, чтобы забрать упакованный чемодан.

– Ты чего? – она резко села на кровати. – Сколько время?

– Я уезжаю, – негромко ответил Дюша, – не хотел тебя будить. Ты так сладко спала…

– Дюша, я с тобой! Провожу тебя в аэропорт! – подхватилась она.

– Ой, нет! – поморщился он. – Не люблю таких прощаний! Мне будет приятнее, если я услышу, как ты запрешь за мной дверь и знать, что я оставил свою квартиру в надежных руках. У нас, кстати, есть двадцать минут, чтобы выпить по чашечке кофе.

Ира понеслась в ванную, умываться, а Дюша прошел на кухню.

– С техникой, я думаю, сама разберешься, – давал он ей последние напутствия несколькими минутами позже, – пользуйся всем, что душе угодно. Вот мой телефон, на всякий случай, – он записал для нее непривычный номер. Ирина аккуратно прижала бумажку малинкой-магнитом к дверце холодильника. Дюша помолчал задумчиво, потом поджал губы и строго сказал:

– Ир, хочу озвучить один крайне важный для меня момент, – он посмотрел на нее слегка растерянно. Этот взгляд говорил о том, что Дюша собирается затронуть какую-то щекотливую тему. – Я, конечно, понимаю, что вряд ли ты собираешься вести монашеский образ жизни… Если только все же не помиришься с мужем… Хочу, чтоб ты знала, я ничего не имею против, если ты будешь приглашать гостей. Гуляйте, веселитесь, делайте, что хотите…

– Что, и мальчиков можно? – перебила она его с удивлением и легкой подколкой.

– Можно, – пробурчал он, – только избавь меня потом от рассказов о ваших девичниках и тому подобной дребедени! Единственное, о чем тебя очень прошу… Если вдруг с кем-то познакомишься и приведешь его сюда… – Дюша замялся, даже румянец на щеках проступил, но он все же закончил фразу: – Очень тебя прошу, не делайте этого на моей кровати. Сама там спи сколько хочешь, но с мужиком… В гостиной есть чудесный диван, он раскладывается, удобный, ты сама сегодня убедилась…

Дюша совсем стушевался, а Ирина строго ответила:

– Я тебе очень благодарна и признательна за то, что ты разрешил мне жить в своем доме, и, конечно, затворницей я жить не собираюсь… Но как тебе могло прийти в голову, что я притащу мужика к тебе домой?!

– Тихо, тихо, спокойнее! – он выглядел смущенным. – Я на самом деле не думаю, что ты сделаешь что-то такое… Просто для меня это очень важно. Не обижайся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.