Лучник. Узник ускользающего времени. Книга шестая

В это время Олан через карьер прорывался. Или, скорее, прорывался через себя.

Втроем, – а они смогли-таки уговорить Луну хотя бы на время уехать из городка, – в кабине было тесно, – потому Лучник и обосновался в кузове. Лучше бы ему за руль сесть, но дорогу ту только Олан и Хазар и знали, (надо надеяться).

Или все-таки знали и боевики Галеда? – слишком уверенно, нагло поигрывая оружием и битами, они вышли навстречу машине.

И Олан ударил по тормозам.

Оружие, что Олан вручил Лучнику – явно Земного происхождения (ничего удивительного, с учетом машин), но Лучнику незнакомое. Впрочем, уже некогда изучать, и трудно убедить себя, что против тебя вышла та же нечисть. Значит, по ногам? Значит.

Вот, и вспомнил, что приходилось слышать про подобное оружие. Базуками, кажется, называют.

Под ногами шестерки (в прямом, получается, и переносном смысле) словно, взрывпакет сработал.

Тут и Олан не выдержал, и ударил по газам.

Где тут Олан нашел дорогу? Ни много ни мало – танкодром. Это под колесами, а сверху – сельва, где нет звезд. Хорошо, что Лучник успел упасть на дно и закрыть голову руками.

Нещадно хлестали ветки, а тот спуск с горы можно посчитать прогулкой по паркету.

И вдруг по глазам ударил яркий свет, и машина резко остановилась.

Лучник услышал, как наотмашь открылась дверь, и Олан выпал на землю.

«М-мертв?».

Лучник слышал, что им вслед стреляли, и видел, что в заднем борте появились щели размером с кулак. Или?

Слава богу, парень был жив, но его била такая нервная дрожь, что, казалось, он снова упадет в жирную грязь.

– Я-я-я й-их д-да-да- в-вил. – Олан размазывал по щекам слезы и не пытался совладать с собой.

– Это война, Олан. – Нет, Лучнику не пришлось говорить эти слова, а из уст Луны они прозвучали в сто раз убедительнее. – Это они начали войну, – не ты. – Мудрая женщина крепко прижала голову брата к своей груди, а у самой на глазах блестели слезы.

И, кажется, все – напрасно. Пока Олан успокоился, пока спускались в еще один карьер, пока тащились по нему, – потеряли слишком много времени, и выехали на главную дорогу почти одновременно с преследователями.

А Лучник тоже «перегорел», – и, когда поднял базуку, растерялся. То, что многозарядная, понятно по магазину, а как взводить? Нет, все-таки не зря мальчишки любили вестерны, – сейчас это пригодилось.

Увы, первый выстрел рикошетом отскочил в сторону, второй – вообще, мимо.

И тогда пришло понимание, что осталась последняя возможность. Не до деликатностей.

Попал ли он в водителя, уже не узнаешь. Яркой россыпью брызнуло лобовое стекло. Машина повернула вправо, наскочила на камень, и покатилась с откоса.

А Олан этого даже не заметил. Просто, уже метров через триста в боковое зеркало увидел, что преследователей не видно, нерешительно притормозил:

– Где они?

– За камнями уехали. – Что говорить, когда густой шлейф дыма над белесой чашей красноречивее любых ответов.

Глава четвертая. ПАВШИЕ, И ДАЛЕКО НЕ АНГЕЛЫ

Так, хочешь – не хочешь, уверишься в своем бессмертии. Тысячеликий, вопреки всему, и даже своему желанию, выжил. И Даугратинья с Талией искали его в другом месте, и д, Авур. С ним Тысячеликий тоже не хотел больше пересекаться, но Безыменная довольно легко вычислила след своего, как теперь говорят, спонсора.

Безыменная тоже теперь была «на мели»: Мора, хоть и не смогла забрать всю Силу, но разорвала связь с Даугратиньей, тем самым лишив Безыменную непременной подпитки.

Нет, конечно, и д, Авур – тот еще жмот. Не в смысле денег, понятно, – ими-то без счета разбрасывается, но Безыменную такой «курс» совсем не устраивает, но д, Авур пока еще тщетно обхаживает Мору: той тоже Сила, вот, как нужна. Так и приходится жить: кругом многие НО, и Боги с их проблемами.

«Ха, Боги!». Удосужилась, – пришлось-таки удосужиться в своем вынужденном досуге! – Безыменная мозгами пораскинуть по поводу судьбы-судьбинушки своей, так, ведь что получается? Из всех этих Древних Вседержащих одна отвергнутая Богами Рожана, по сути, Богиней и является. А ведь могла бы и Безыменная у Рожаны в Первых здравствовать, да бес попутал. Легкомысленной больно была. И, кто знает, как бы жизнь обернулась, если бы Хранительницей осталась.

Впрочем, Безыменная давно уже не тешит себя самообманом. Надеждами – ДА, самообманом – НЕТ. Но и надеяться бессмысленно. Это тоже самообман. Теперь-то, на досуге, дошло, наконец, что не могла она Строгоров с налета взять. И ошибка та от Мауриты тянется: она глаз на Са Тала положила, она каверзу затеяла. И плохо закончила. Для себя, конечно. Даугратинья хитрее оказалась, – сказать бы. – «Мудрее», да язык не поворачивается: была бы мудрее, – не отдала бы Силу Море.

Не думала Безыменная, что время «досуга» не закончилось. Только сейчас дошло, что, отдавая Силу Море, она ослабляла свой другой полюс, и этим Лучника спасала. Зачем? Не Петлю же эту оберегала? Не в Петле же ее Вечность?

А если в Петле? Что-то же принуждало Безыменную в самый последний момент отводить удар от Петли?

– От Лучника и Строгоров ты удар отводила. – Даже без помина Тысячеликий на Безыменную вышел. – На Ариут? – не преминул он уточнить.

– Ненавижу это имя. – Побледнела от злости Безыменная, но быстро справилась с собой. – Связывает оно меня.

– Почему? Не первое же?

– Не далеко ушло. – Вдруг в запале проговорилась Безыменная, тут же попыталась вывернуться, но настолько неловко, что Тысячеликий может и заподозрить что-нибудь. – Хорошо еще и сам не умен оказался. – Урамита – это же почти что Рамита, подружка его.

– Урамита? Да, просчитался. – Хитро покачал головой Тысячеликий. – А, может, он и не просчитался. Теперь и ты не сможешь его подружку связать.

И, чуть, было, снова не проговорилась Безыменная, что еще и клятвой ее связали.

Но Тысячеликий глубже рыть не стал, и, как-то вяло, поинтересовался:

– Какими судьбами здесь оказалась? Снова за любовью охотишься? Нет его здесь. В этой Галактике нет.

– Да, нет! – Безыменная даже и не попыталась скрыть надменность усмешки. – Разыскивает тебя кое-кто. Попросил по возможности помочь.

«ХА, по возможности?».

И оба – по возможности! – одновременно усмехнулись: компания та еще из них собралась, – все по возможности. По возможности делишки совместные крутить, по возможности обмануть и подножку подставить, по возможности унизить …. Каждый ненавидит других, и без них почти ничего не может: разве что по Вселенной свободно перемещаться. Их время давно ушло, – (Безыменная не имела ввиду саму себя и Дафну, – их время еще даже и не в расцвете), – но, обманом изолировав Древних, только попусту пыжатся, ничего не давая и ничего не получая взамен.

– Что? Наплевал мне в лицо, а без меня беспомощен, как младенец? Вот, пусть один и повертится – будет знать, что дела сами собой не делаются. Никак, снова за Лучником охоту начал?

И последний вопрос, подобно пророщенному зерну упал в плодородную землю.

– Где, ты сказал, Лучника отыскал?

– Я сказал, что в этой Галактике его нет. – Уточнил Тысячеликий, и невольно напрягся: от этой психопатки можно всего ожидать.

Но она, – на удивление, – только кротко возразила:

– Д, Авур уверен, что Лучник – в Петле.

– Значит, я прав? – Хищно вскинулся Тысячеликий. – Теперь пусть сам его и достает.

Пусть. Если откровенно, Безыменная устала от обоих, но с Тысячеликого – хоть шерсти клок. Неизвестно, где он черпает Силу, – не из своих же игрищ? – но у него, бывает, и часто, есть, чем поживиться. И он не жадничает, что и наводит на мысль об его все-таки принадлежности к Касте Богов.

***

В отличие от Тысячеликого, Безыменная с каждой встречей становится все краше и краше. Это и невооруженным (любовью, разумеется) глазом видно. И что все эти Строгоры и Лучник бегут ее, словно черти ладана? Холодная? Отогрей в своих объятьях, – и почивай на лаврах ее беспредельной любви.

А сарказма-то и не получилось: и его любовь невостребованной оказалась.

Тысячеликий украдкой глянул на углубившуюся в раздумья Безыменную. Эта тоже только подарки умеет принимать, но Тысячеликий от нее большего и не ждет. Сумеречная научила.

Нет, потаенный взгляд Тысячеликого от Безыменной не ускользнул, но не готова она на взаимность, даже если будет уверена, что Лучник однозначно погиб. И Тысячеликий это знает, но такое сосуществование – его выбор. И теперь уже без сарказма: такова планида Богов.

Нет, ни к Богам она себя не причисляет, ни к Вечным. Тело обновить ей не дано, но и своему износу пока еще нет, и за свою жизнь она дрожать не станет.

Теперь уже Безыменная украдкой на Тысячеликого глянула. Подумать только, он же – Даугратиньи старше, а ни тело не меняет, ни сам не меняется. Сколько Безыменная помнит, все в одной поре. «А за мыслями-то следить надо!», – она невольно вздохнула, невольно же и, вспомнив, что не по своей воле чуть ли не в Начале Времен побывала, и даже сыновей там потеряла.

И снова – быстрый взгляд в сторону Тысячеликого. Но на этот раз ошибка вышла: засек-таки.

– Зачем ему я понадобился, не знаешь? Снова за Построителем хочет отправить? Опять где-нибудь мертвечины насобирал?

А ведь, кажется, зря не сдержался?! Вряд ли с неохотой Безыменная сюда пожаловала, – вон, как глазами зыкнула, когда спросила. – Мечников тоже в этом времени нет?

– Даугратиньей интересуешься? – Можно и усмехнуться.

– Не поверишь, – Мечниками. Воеводой, точнее.

Еще чуднее. Неужели надеется, что так сможет к Лучнику подобраться? По меньшей мере, глупо. Книги надо уметь читать. Или научилась?

***

И Тысячеликий… ошибся. В одном, но ошибся.

Уметь читать не означает любить читать. Безыменная и не любила: ни ведовские, ни любовные. Постичь первые – пустая трата времени, от вторых – только расстройство одно.

Конечно, Тысячеликий был недалек и от истины.

Она могла бы и не заметить, что д, Авур уже длительное время приносит в дом списки, хоть что-то рассказывающие про Воеводу. Правда, чаще всего это были списки про Земных воевод, но их д, Авур пролистывал залпом, и надолго зависал над теми, где ….

Однажды Безыменная заглянула ему через плечо, и обомлела, когда прочла: «Боясь проговориться, о том, что Воевода никогда не узнает, что Строгор и есть его сын, книжник Хеурок добровольно прижег себе язык каленым железом».

А д, Авур только усмехнулся: «Хеурок прикусил себе язык еще младенцем, выпав из колыбели». Да, еще намекнул, что вопросом Тысячеликий очень «был болен», а, когда она уходила, д, Авур и попросил найти Тысячеликого. Даже отблагодарить пообещал.

– Не суйся ты в это дело. – Вдруг с жаром почти выкрикнул Тысячеликий. – Нос враз отщемят. Я-то это хорошо знаю.

И она поверила. Без колебаний и сомнений. Твердо решив, что это обстоятельство и есть свидетельство истины.

Глава пятая. ГОСУДАРЫНЯ ИЛИЛЬ

1

Столица на то и столица, чтоб жизнь в ней кипела и днем, и ночью, чтоб ….

Нет, так не бывает. В каком-то заштатном городишке – два, пусть и приходящие в упадок, гаража, а в столице – ни одной машины. Даже Олан оставил свою на окраине города.

– Машины в столице были, но, когда в машине сгорели старый Государь, его сноха и внук, машины из столицы стали изгонять по разным предлогам. А три года назад под колесами машины погиб и его сын, новый Государь. И тогда все машины, которые еще имелись в городе, сбросили в котлован и там сожгли.

– А твоя? – В его рассказ невозможно было поверить.

– Столице постоянно требуется много белого камня, а на телегах много не навозишь. Но нас дальше реки не пускают.

– А на чем по городу ездят?

– Большинство – пешком, те, кто богатые – в возках и больших возах. – Олан отвечал равнодушно, и с шоферской снисходительностью. – Совсем богатые – верхом и в богатых возках.

«Совсем богатые?». Такого еще не приходилось слышать. Какова же мера этого «совсем богатые»?

Лучник шел вслед за спешащим Оланом, и, честно говоря, уже сомневался, что этот город – столица. Хотелось сказать: «Игрушечный город», но Лучник сдержал себя. Нельзя оценить город по одной улице, довольно круто поднимающейся вверх. Но больно уж маленькие здесь домики, словно карлики здесь живут.

– Нет, такие же, как мы. – Олан с непониманием посмотрел сначала на Лучника, потом на дома. – Надо же. А я и не замечал. И точно, маленькие. А внутри места хватает.

Теперь уже заинтересованно Олан посмотрел на другую сторону, потом неуверенно пояснил. – Знаешь, как эту улицу называют? Временная. А я только сейчас догадался, почему? Недавно мой друг здесь поселился. Нашел свободный дом и переехал.

– Как это, свободный дом?

Надо подойти к старшему улицы, сказать, что хочешь поселиться. Если больше нет желающих, дом твой. Но тебя обяжут содержать дом в порядке, и за десять дней найти работу.

– А, если не найдешь?

– Тогда тебе дорога в старый карьер. – Олан брезгливо пожал плечами. – Там много всяких. Некоторым такая жизнь нравится, некоторые все время ищут работу.

– Трудно найти?

– Трудно найти, чтобы начать жить достойно. – Олан говорил так убедительно, что можно подумать, что он уже нашел работу.

– Меня на каменоварню звали. На машины.

– Каменоварню? – Но уже и сам догадался.

– Неужели про такие не слышал? Там камни для домов варят. Мы туда камень и возим. Там его в большие склеивают. Из них дома и строят. Понял?

– Знаю такое. Просто, в других местах иначе называют.

– А я могу и за тебя похлопотать. Как узнают, что ты железо можешь склеивать, тебе такую цену дадут, что надолго на этих улицах не задержишься.

И только сейчас Лучник вспомнил, что жить-то им и негде.

Но Олан даже не дослушал. – Дом у меня уже есть. Надо же где-то ночевать, когда камень привозим, или просто по делам.

Длинной оказалась эта Временная улица, – у Лучника уже и ноги не шли, когда они добрались до верхней точки.

Лучник оглянулся, и не поверил своим глазам: винтообразная скала, возле которой Олан оставил машину, оказалась по правую руку, а улица, которая все время казалась идеально прямой ….

– Здесь можно и прямо пройти, но лестница давно не ремонтировалась, – можно и голову сломать.

«Что ж? Мы – не гордые. Столица-то то где?».

Почти так Лучник и спросил:

– До города-то еще далеко?

– За Дворцом.

– Не понял. – И, действительно, не понял, – на их пути возвышалась невысокая каменная стена, по которой неспешно прогуливались три обнаженные по пояс, но с оружием через плечо, человека.

– Привет, Олан. – Присев на корточки, крикнул один из них. – К Мите идешь?

– К Государыне. – Смутился Олан. – Хазар послал. У нас смута начинается.

– И у нас не слишком спокойно. – Вступил в разговор еще один, стало быть, охранник. – Кто это с тобой?. Привет, Луна, – еле узнал тебя. Как это ты в столицу выбралась?

– Слышал ведь? Смута у нас начинается. – Вздохнула Луна – знать, нечастый она – в столице гость.

– Слышал. С вами-то кто?

– Лучником его зовут. – Охотно ответила Луна, но охранник только поморщился:

– Лучник? Нет, не слышал про такого. Документ какой у него есть?

– Хватит, Милк. – Взмолился Олан. – Там Галед поход на столицу готовит, а ты время тянешь.

– Ладно. – Тут же сдался Милк. – Скажи спасибо, что мы – друзья, а так, никого не велено пускать. Манул, проводи их к Государыне. – И строго прикрикнул. – Да, оденься ты. Не купаться идешь.

«Не купаться?». А справой стороны, и впрямь, купаются: Там, где речку перегородила довольно длинная плотина, образовав обширное водохранилище.

С ужасным скрежетом поднялись ворота, впустив их на ту же дорогу, но уже без домов и деревьев о сторонам.

Впрочем, левый откос, все же, был весь в зелени. А внизу…. Да, глупее не придумаешь: внизу в глубине деревьев ТАИЛСЯ дворец. Великое множество различных построек, многочисленные дорожки, по коим праздно разгуливают люди, фонтаны …. И все это великолепие глухо замыкает крепостная стена. И все, казалось бы, – чин по чину. Если бы не эта дорога, нависающая над дворцом.

Но и разговор с Государыней только подогрел тягостное состояние.

– Не скрою, – Призналась Государыня, когда Олан закончил запальчивую речь. – Мне часто не нравится поведение наместника Галена и его брата Галеда, но мне некого поставить на место Галена.

– Но они хотят выступить против Вас. – Не мог сдержать обиды Олан.

– Мне докладывают об этом, юноша, но лазута уверена, что у них все еще недостаточно сил.

– Не самое лучшее занятие, дожидаться, когда их будет достаточно. – Усмехнулся Лучник. – Это может произойти в любую минуту.

– Минуту? – Удивилась Государыня. – Ах, да. Минуту. – Но было заметно, что она не может вспомнить, что означает это слово. И скрывая неловкость, перевела разговор. – И как вам наш дворец? Не стесняйтесь, поведайте наблюдение стороннего человека. – Нет, Государыня ничем не похожа на ТУ Илиль. Ничем, но Лучник никак не мог отделаться от желания найти что-то схожее между ними.

– Мимолетное наблюдение чаще всего бывает обманчивым. Тишина, красота, птички … – райское место. – И машинально глянул на гору.

А это не ускользнуло от ее взора:

– Вас что-то тревожит?

– Может быть, я и ошибаюсь, но с этой стороны Дворец не защищен. Совсем не защищен.

– Как, не защищен? Стена с той стороны почти неприступна. Даже не почти, а неприступна: гора, водохранилище, стража.

– А дорога – словно специально сделана. Разве что ковровая дорожка не расстелена.

– Вдоль дороги охрана живет. – Уже тревожно возразила Государыня.

– Да, стража и опомниться не успеет, как противник наверху окажется. – Лучник теперь уже оценивающе посмотрел на гору. – Даже разрыв в горе не сделали, и мост подъемный ….

– Какое так? – Подхватил Олан. – На реке мост и тот в прошлом году засыпали.

«Ни на реке мост не поможет, ни в горе разрыв», – Лучник уже мысленно опровергал себя. – «Внешнего врага не у дворцов встречают, а внутренний – иным путем на приступ пойдет».

– Слышал, Галес? – Государыня повелительно окликнула безучастного прогуливающегося поодаль молодого человека. Тот обернулся, – И Лучник почувствовал, как тупо кольнуло под ребрами.

А Олан только усилил подозрение:

– Привет, Галес. Слышал, Галед снова на неприятности нарывается?

– А тебя с какого перепуга это тревожит? – Обидчиво огрызнулся Галес, но, увидев, как начинает хмуриться Государыня, добавил. – Сам знаешь, не мне его учить.

– Мне кажется, гость прав. – Государыня что-то черкнула на своей салфетке. – Галес, вечером жду тебя с докладом по дороге. А мы, если вы не против, пройдем, посмотрим стены.

Стены – как стены. С учетом того, что за ними – бесконечная болотина, – (видимо, от запруды), – здесь проблем нет. Не было, – пока не было огнестрельного оружия. Правда, у стражи его Лучник тоже видел.

– Раньше стены были предназначены для защиты Дворца от постоянных ветров. – Звонкий девичий голос, прозвучавший рядом, заставил Лучника вздрогнуть, и… нервно оглянуться.

Но то были цветочки.

Из-за куста с корзиной, полной ягод, и, смущенно улыбаясь, выходила служанка.

– Мита, здравствуй. – Бросился к ней Олан, и Лучник ….

Конечно, это ошибка. Рамитараме сейчас, кажется, двадцать, а служанке – от силы пятнадцать. Но лицо …. И, судя по рассказу Луны, попрошайка была нездешней, мало говорила, и мало, что понимала. Луна была неподалеку, и сама видела, как попрошайку схватили стражники Галена, а потом прискакала на конях Государыня, защитила попрошайку и увезла ее с собой. А еще Луна слышала, как попрошайка назвала Государыню Илиль. Прежнее имя Государыни народу не нравилось, и все вслед за Митой стали называть Государыня Илиль.

Теперь, конечно, все запуталось. Если после рассказа Луны Лучник пришел к выводу, что имена Государыни и служанки – чистая случайность, – (правда, Луна сама не смогла вспомнить, почему назвала попрошайку Рамитой) – то теперь все начиналось снова. Служанка выглядит так, как выглядела Звездочка в свои пятнадцать. Нет, Олан все еще заслонял собой служанку, и Лучник не мог убедиться в своем открытии, но ….

– Мита, поспеши на кухню, пусть накрывают стол для обеда на двадцать человек.

И теперь уже не было никакого сомнения.

– Рамитарама? Звездочка?

– Звездочка? – И на лице Государыни проявился шрам, (нанесенный тарлатом). – Рамитарама? Рамита? Вы – кто? – Государыня вдруг вспомнила, что не знает, – (непростительно), – имя своего гостя.

– Мое имя – Лучник. – И, понимая, что это имя может ничего не сказать, охрившим вдруг голосом дополнил. – Строгор.

– Нет. Это шпион. Немедленно арестуйте его. – Слабым голосом указала Государыня, обессиленно опираясь на спинку скамейки. – Хотя подождите. Я даю ему возможность объясниться. Приготовься к своему объяснению и ты, Олан.

Слышала ли Государыня Лучника – большой вопрос. Время его общения с Илиль было мимолетным. И жестоким. И сейчас, рассказывая о том времени он не мог обойти стороной эту сторону общения, но понимал, что еще одна травма, и ….

НИЧЕГО ОН НЕ ПОНИМАЛ!

Илиль и Рамитарама в момент перехода были почти ровесницами. Мите сейчас около пятнадцати, Илиль – за тридцать. Сейчас трудно, – почти невозможно, – вспомнить, вслед за кем вошла в тоннель Илиль. Первой ушла Санда. А Илиль? Насколько отстала Рамитарама?

Лучник оглянулся. Зачем? – Мита давно убежала на кухню.

– Я ничего не помню. – Не выдержав паузы, потерянно проговорила Государыня. – Ничего. Ты назвал имя Строгор, – и я испугалась. Не знаю, почему, но мне показалось, что ты приносишь мне только страдания.

– Да, Государыня ….

– Называй меня Илиль.

– Да, Илиль. Сплошные страдания. И от Строгора, и от меня. Тебе. И больше – себе. Как бы сказала Даугратинья, таков удел Государя.

– Даугратинья? Ты сказал: «Даугратинья»?

Казалось, что Государыню вот-вот хватит удар. На мертвенно побелевшем лице выступила крупная сыпь пота, а сама она начала ловить воздух нервно дрожащим ртом. Это продолжалось секунд десять-пятнадцать, затем лицо начало медленно розоветь.

– Откуда ты знаешь Даугратинью? Государя Стр… Строгора? Ах, да? Ты и есть Строгор. Так ты сказал. Я забыла, совсем забыла его лицо. Ты сказал, что я должна страдать?

– Нет, Государыня, я сказал, что мы приносим одни страдания.

– Таков удел Государей?

– Так сказала Даугратинья.

– Даугратинья – это Богиня Лаки?

– Нет, Богиня Лаки – это волчица, подружка Строгора. – Лучник был в растерянности. Глубокой растерянности. Память никак не хотела возвращаться к Илиль, и любая оговорка может иметь слишком пагубные последствия. И, похоже, опасения сбываются.

Лицо Илиль вдруг стало весьма обиженным, и …:

– Богиня Лаки отдала свою жизнь за его жизнь. Так не должно быть. Никогда. Жизнь Богини ценнее жизни любого, хоть ты и друг.

– Это ее выбор, Илиль.

– Так сказала Даугратинья?

– Так сказала Лаки перед тем, как умереть.

– Лаки умерла? – И глаза Илиль расширились от ужаса. – Ты – жуткий обманщик. Богиня не могла умереть.

– Не могла. – Не будешь же объяснять ей про Стрелу Времени. – И поэтому Строгор сдвинул Время. Стрела пролетела мимо.

Вполне возможно, они удалились от истины еще сильнее. Память Илиль открывалась, но совсем непостижимым образом.

Государя? Государя Строгора? – Илиль слишком медленно оправлялась от потрясения. Всего скорее, – как и предсказывала Талия, – она закрыта. Ее Знание закрыто. И ….

Здесь же есть Арель, а он-то наивно полагал, что Илиль – это Арель. Додумать он не успел.

– ИДУТ!!! Хрхрхр… эуэхрхр… ИДУТ!!!

Наверху по дороге какой-то человечек метался, энергично размахивал и кричал что-то нечленораздельное, из которого можно разобрать только «Идут!».

Лучник и Олан коротко переглянулись. У Лучника, что ни говори, двусмысленное положение, и любое его действие может быть воспринято, как враждебное.

– Мне куда?

Полупоклон головы Государыни, – и нависающий над ними гигант Торар жестом указал не в обход по дороге, а в сторону горы.

«ЗНАЧИТ, АРЕСТ»

2. Смута

– Вы бы не ходили туда, Государыня. Все может случиться. – Из уст гиганта да такая мольба?

– Нет, Торар, я нужна там.

«Где? В тюрьме?».

Торар отпер и открыл отнюдь не скрипучую дверь, и Илиль нетерпеливо шагнула в полумрак.

Из кустов вдруг испуганно выскочил заспанный человечек и засуетился возле еще одного замка.

– Тебя еще не украли? Удивительно, – больно крепко спишь. Сегодня-то заработает?

– Вчера хорошо работало. – Человечек никак не мог подобрать ключи.

– Быстрее. Поднимешь нас, и никуда не уходи. Подойдут еще люди. Заходите что ли. Ты-то, Олан, не впервые здесь.