Черная Королева тамплиеров

В момент, когда Фелипе собрался было убрать тарелки со стола, посетитель остановил мальчика и задал несколько неожиданный вопрос. Причем по-португальски он говорил без всякого акцента.

– Тебе тяжело так жить, мальчик?

– Нет, – вполне искренне ответил Фелипе.

– Ты же уже с ног валишься от усталости, – удивился господин.

– Нет, не валюсь, – возразил подросток, – я сильный.

– То есть получается, ты доволен своей жизнью.

– Конечно, – кивнул Фелипе.

– И тебе не хотелось бы чего-то большего? – медленно произносил господин, не спуская с него внимательного взгляда глаз цвета непроглядной ночи.

Но Фелипе не так-то легко было сбить с толку.

– Хотелось, – смело ответил он незнакомцу и, четко проговаривая слова, сказал: – Мне хотелось бы купить место и лоток Манюэля.

Господин слегка опешил:

– Ты уверен, что не хочишь выучиться на кого-нибудь и найти приличную работу, например?

– Уверен, – упрямо ответил Фелипе.

– Работа уличного торговца тяжела и неблагодарна, – заметил господин.

– Я знаю, и я не останусь уличным торговцем, – уверенно заявил мальчишка, – но сейчас я бы хотел купить лоток Манюэля.

– Если ты говоришь, что хотел бы купить, значит, тебе не хватает денег, чтобы осуществить твою мечту?

Мальчик только кивнул.

– Сколько? – вполне деловым тоном произнес господин.

– Двухсот пятидесяти реалов, – честно ответил мальчик.

– Вот держи четыреста. Что-то мне говорит, что завтра твой Манюэль поднимет цену, – с этими словами удивительный незнакомец протянул мальчику деньги и, расплатившись с подобострастно подбежавшим Сальваторе, вышел из ресторана.

Как ни странно, все произошло так, как предсказывал господин. Манюэль, действительно, на следующий день поднял цену на свой лоток. Но Фелипе купил его не торгуясь. И через несколько дней лоток находился в его собственности. Прямо за витриной был небольшой закуток, где Манюэль готовил пищу, там Фелипе спал. Он начал с того, что переместился поближе к пляжу, где было побольше туристов. Мальчика с лотком стали выделять. Сначала скорее из любопытства или из жалости. Потом заметили, что его пища была вкусной и недорогой. У него появились свои клиенты. И с тех пор удача ни разу не отворачивалась от него. Он продал лоток и купил малюсенький ресторан, потом еще один, вложил деньги в небольшой отель, который у него перекупила крупная корпорация, решившая построить небоскреб. Вырученные деньги Фелипе по совету одного из клиентов ресторана вложил в покупку шахты. И постепенно день за днем, камень за камнем построил свою империю. И каждый день, каждую минуту он не забывал ту, которой был обязан своим успехом. Мадонна оставалась для него светлым и далеким образом, она всегда была рядом с ним. И после смерти матери он понял, что в его жизни не будет другой женщины – будет только Она…

* * *

Кася начала день с прогулки в парке. Хотелось прийти в себя и разобраться в собственных, достаточно противоречивых впечатлениях. Услышанная вчера легенда о Черной Королеве, таинственное прошлое замка, вездесущие тамплиеры – было над чем задуматься.

– Кассия! – позвал знакомый голос.

Она обернулась, навстречу спешил Бернар Мишеле.

– Проезжал мимо и решил остановиться, – объяснил он со своей фирменной широкой улыбкой рубахи-парня, – надеюсь, я вас не беспокою?

– Нет, – покачала она головой, рассматривая своего собеседника. При дневном свете он казался несколько старше. Хотя подтянутая фигура бывшего военного была на зависть любому молодому парню, но сеточка морщин вокруг глаз и рта выдавала возраст. Кася уже узнала из рассказов матери, что Мишеле являлся военным в отставке, жил, что для такого интересного мужчины было странновато, один. Ни спутницы, ни спутника в его жизни не наблюдалось, детей тоже никто не замечал. И всю энергию этот мужчина посвящал одному: своему обществу защиты памятников старины.

– Вы пришли в себя? – заботливо спросил тем временем Бернар.

– После дороги или после того, что я услышала вчера? – с невинным видом поинтересовалась Кася, подумав, что ее собеседник явно неспроста проезжал мимо.

– Вы говорите так, словно разочарованы?! – удивился или сделал вид, что удивился, Бернар.

– Нет, скорее удивлена и, если признаться, немного растеряна.

– Вас смущает богатая история замка?

– Мне сложно разобраться в собственных чувствах, – произнесла она.

– Но ваша мама твердо решила заняться реставрацией, неужели вы попытаетесь отговорить ее?

– Мою маму никто не отговорит, – вздохнула Кася.

– Вы меня успокоили! – со вздохом облегчения сказал Бернар.

– Вас – да, а себя – нет, – пожала плечами Кася.

– Чудесный замок, не правда ли! – с восторгом произнес ее собеседник, явно стараясь развеять ее меланхолию.

– В эстетическом смысле? – переспросила Кася, явно предпочитавшая ренессансные замки Луары.

– Понимаю, – улыбнулся ее собеседник, – наверняка вам больше нравятся Версаль, Фонтенбло и Шамбор.

– Честно говоря, да, – призналась Кася, – в Средневековье я все-таки предпочитаю соборы, и то не все.

– Относительно соборов я согласен, но все-таки в вашем замке есть что-то совершенно необъяснимое и мистическое! – воодушевленно воскликнул ее собеседник.

Бернар Мишеле был подлинным образцом местного энтузиаста-краеведа – защитника исторических ценностей. Горящие восторгом глаза, неиссякающий поток энергии, заразительная убедительность, когда требовалось уговорить кого-либо на восстановление тех или иных разрушенных стен, вдохновенная речь подлинного знатока… Кася внутренне вздохнула. Этот набор качеств ее несколько раздражал. Не то чтобы она была против страстных поклонников собственного замка, но предпочитала взгляд более взвешенный и объективный. Строение к чудесам архитектуры явно не относилось. Конечно, можно было пропеть оду входной лестнице, нескольким скульптурам, особенно парочке устрашающих великолепно-отвратительных гаргулий, большому салону, их спальне, но в общем и целом здание было эклектичным, приземистым и совершенно неудобным.

– Неужели вы не чувствуете эту особую ауру? – удивился Бернар.

– Наверное, вы правы, – не очень убедительно соврала она.

Но даже этого Мишеле было достаточно. Он пустился в долгие и занудные объяснения. В один момент Касе даже показалось, что он пересказывает какой-то туристический путеводитель. Но она тут же отругала себя за подозрительность и занудство. В конце концов, в таких энтузиастах, как Бернар, они с матерью просто жизненно нуждались. Он уже закидал Памятники Франции пламенными депешами, призывающими помочь благородному начинанию матери и дочери. Представители организации даже приезжали осмотреть замок, пообещав поспособствовать восстановлению, временно отменив налоги и оказав небольшую финансовую помощь. В их ситуации любая копейка была дорога. Оставленные Фредериком средства катастрофически таяли, и без помощи извне было не обойтись.

– Кстати, вы слышали эту легенду, которую за столом рассказывал Арман? Как вы думаете, есть ли в ней доля истины? – перевела Кася разговор на тему, поговорить о которой ей действительно хотелось.

– Глупости! – с внезапным раздражением воскликнул Бернар, его голубые глаза даже потемнели от гнева.

– Жалко, красивая легенда, – с некоторым удивлением пробормотала Кася.

– В чем ее красота? Самое посредственное перепевание уже известных мотивов: бенедиктинцы, тамплиеры, загадочная и чудотворная Черная Мадонна, ее охранники и т. д.

– Вы думаете, что Черная Королева была одной из пропавших Черных Мадонн, но почему тогда в исторических источниках о ней почти ничего не упоминается?

– Я ничего не думаю, – раздраженно прервал ее Бернар, – просто мы занимаемся спасением реальных исторических ценностей, а не высасыванием из пальца неправдоподобных историй. Вы еще родовое привидение придумайте, чтобы толпы туристов здесь начали бродить!

– А что плохого в туристах, – пожала плечами Кася и улыбнулась, – да и привидение – не такая уж плохая идея! Предложим тематическую экскурсию: привидения замка Черной Королевы!

– Не разочаровывайте меня! – воскликнул Бернар.

– Вы только что говорили про особую мистическую ауру, – ехидно заметила Кася, – так что никакого противоречия с привидениями я не вижу.

– В конце концов, это вам решать. Ну а мне пора уходить, – заторопился внезапно ее собеседник.

– Уже? – удивилась Кася. – Мне казалось, что вы хотели обсудить план реставрации с мамой, она должна скоро вернуться.

– В следующий раз, я заскочил, чтобы передать вам приглашения на заседания нашего общества. Только ради всего святого, – неожиданно перешел он на пониженный тон, – не говорите ничего ни о Черной Королеве, ни о фамильном привидении. На некоторых это может подействовать как красная тряпка на быка. Члены нашего общества люди серьезные и рациональные, некоторые поселились у нас, сделав успешную научную карьеру, есть медики, учителя на пенсии. Для любого уважающего себя исследователя все эти россказни – только плод воспаленного сознания нечистых на руку любителей дешевых сенсаций.

С этими словами Мишеле раскланялся, оставив Касю переваривать только что услышанное. Итак, ее причислили с нечистым на руку любителям дешевых сенсаций! Ничего себе комплиментик! Реплики одна другой язвительнее завертелись на языке, но Бернара уже и след простыл. Какой зануда! Члены его кружка престарелых идиотов: «серьезные и рациональные». А она, Кася, – не уважающий себя исследователь с воспаленным сознанием! В этот момент Бернар Мишеле, совершенно об этом не догадываясь, обрел преданного и упорного врага. Легкое презрение руководителя местной ассоциации любителей памятников старины стало последней каплей в чаше Касиного терпения. Теперь она была готова землю рыть, но доказать, что никакие это не выдумки. То ли собственное упрямство, то ли непонятная, иногда проявляющаяся в ненужный момент интуиция породили в ее душе странную уверенность, что Черная Королева действительно существовала и легенда о загадочной покровительнице ордена тамплиеров всего лишь слегка искаженное отражение реальных фактов.

В крайнем раздражении она повернулась к замку. Настроение было окончательно и бесповоротно испорчено. Навстречу ей поднялся Лорд Эндрю и с пониманием повилял хвостом. Она подошла к нему и присела рядом, приводя мысли в порядок. «Плод воспаленного сознания!» – вспомнила она и возмутилась. Высокомерное и снисходительное отношение Бернара не на шутку разозлило ее. «Мы еще посмотрим, чье сознание воспаленное, а чье нет!»

С этими мыслями она отправилась в спальню, включила компьютер и настрочила два письма: другу Алеше и своему сорбоннскому учителю Даниэлю Кинзлеру. Мнению этих людей она доверяла. Конечно, Алеша прежде всего был специалистом по Кватрочченто, но отличался энциклопедическими знаниями. А Кинзлер был признанным специалистом по истории Средневековья. Так что их в несерьезности обвинить было трудно.

– Ты готова? – раздался снизу голос матери.

– Сейчас, сейчас, – откликнулась Кася.

– Не говори мне, что ты наконец-то стала стопроцентной представительницей прекрасной половины человечества! – не отставала Екатерина Великая.

– В каком это смысле? – спросила появившаяся на верху винтовой лестницы Кася.

– А в том, что не способна собраться к назначенному времени, – несколько раздраженно произнесла мать и развернулась к выходу.

– Ты что-то нервничаешь больше обычного, – заметила слегка задетая дочь, тем более что на настоящие сборы у нее ушла всего лишь пара минут. Все остальное время было занято сочинением письма Кинзлеру. Не могла же она отделаться короткой записулькой с прямым изложением просьбы. Тот бы даже не откликнулся, сделав вид, что мэйл заблудился где-то на окраинах Всемирной паутины.

– С чего ты взяла? – не согласилась мать.

– Обычно ты не спешишь на встречи, как на пожар. Значит, что-то с этой встречей не так. Но не хочешь говорить, не говори.

– Наберись терпения, скоро сама узнаешь, – просто ответила ее родительница.

Только человек полагает, а судьба, как известно, располагает. Доехали они действительно быстро, да только к отелю, в котором остановился Марк Периго, их никто не пустил. Вокруг царил переполох. Территория отеля и близлежащие улицы были оцеплены и никого внутрь не пускали. Вход охраняли жандармы. Тут же припарковались машина «Скорой помощи» и пожарных.

– Что случилось? – удивленно спросила Екатерина Дмитриевна у нескольких зевак, наблюдающих за происшествием.

– Да кто-то из постояльцев умер, – ответил сухой старичок в клетчатой куртке.

– А жандармы тогда при чем?

– Наверное, не своей смертью умер, а кто-то помог, – усмехнулся старичок.

– Скажешь тоже, – возразила старичку дама помоложе, – просто постоялец не из простых, вот жандармерию и отправили. Даже комиссар из города приехал.

Екатерина Дмитриевна побледнела и беспомощно оглянулась на Касю. Та сразу напряглась.

– У тебя есть мобильник мэтра Периго?

– Есть, – коротко ответила мать.

– Звони! – приказала дочь.

Мать без слов подчинилась. После нескольких гудков трубку сняли. Мать с облегчением вздохнула:

– Мэтр Периго, мы пришли на встречу, – торопливо произнесла она, – но не можем пройти в отель, все вокруг оцеплено.

– Кто вы? – раздался неожиданный ответ.

– Мэтр? – переспросила мать.

– Нет, это комиссар Бернье. Представьтесь, пожалуйста.

– Екатерина Кузнецова, у меня была назначена встреча с мэтром Периго.

– Вы внизу, рядом с отелем?

– Да. – Было видно, какого усилия стоило Екатерине Великой продолжать разговор, но она держалась.

– Никуда не уходите, я сейчас спущусь.

Через пару минут дверь отеля распахнулась, и на пороге показался одетый в штатское невысокий, коренастый человек. Он окинул взглядом толпу и не колеблясь направился в Екатерине Дмитриевне и Касе.

– Комиссар Бернье, – представился он и тут же перешел к делу: – Кем вам приходился Марк Периго?

– Нотариусом, отвечающим за исполнение завещания моего друга, – стараясь оставаться спокойной, ответила мать. – С ним что-то случилось?

– Да, к сожалению, случилось, – вздохнул комиссар, – он умер.

– Как он умер? От чего? – не выдержала Кася.

Комиссар вопросительно поднял брови.

– Это моя дочь, мы пришли на встречу с нотариусом вместе, – торопливо пояснила Екатерина Дмитриевна. – Так что же произошло?

– Пока сложно сказать. Одно точно, мэтра Периго нашли в его номере сидящим перед камином. Дверь номера была закрыта изнутри. И никто посторонний к нему не входил.

– Так от чего он умер? – продолжала допытываться Кася.

– Вскрытие покажет, а пока оставьте ваши координаты моим помощникам, мы с вами свяжемся…

Глава 4

Время разбрасывать камни

1163 год, Французское Королевство, Овернь

Небольшой отряд выехал на прогалину. Жанно на этот раз замыкал. Мальчик еще не окончательно пришел в себя после ночного кошмара, поэтому Амори приказал Полю не спускать с него глаз. Лес стал постепенно расступаться, и перед ними показались укрепленные стены резиденции ордена. Перед путниками постепенно вырос комплекс зданий из серовато-бежевого, привычного для этих мест известняка. Это было командорство времен основания ордена. Строение было полностью лишено какого-либо изящества и шарма, приземистое, практичное, огороженное высокими стенами с двумя башнями: круглой сторожевой и квадратным донжоном. Но несмотря на свою примитивность, эти здания прекрасно служили тому, для чего были построены: оборонять и сохранять.

Их уже ждали. Караульный наверняка уже издалека заметил движущийся к резиденции отряд конных и пеших всадников. Массивные ворота открылись, и навстречу им с непокрытой головой и в развевающемся на ветру плаще вышел приор общины. Шрам от сабельного удара разделял надвое его лицо и закрывал левый глаз. Но даже с одним глазом противником он оставался опасным. Он был одним из самых опытных командоров, и его репутация была хорошо известна и за пределами ордена. Эммерик и Амори спешились, отдали поводья подбежавшим пешим сержантам и прошли вперед. Было видно, что командор был рад встрече. Они троекратно поцеловались.

– Он с вами? – только и спросил командор.

– Да, – коротко ответил Эммерик.

– Отлично, – кивнул приор и посторонился, пропуская пеших и конных гостей.

Жанно с любопытством осматривал командорство. Раньше ему уже приходилось его видеть, но только издали. Простых деревенских жителей к резиденции тамплиеров без надобности не подпускали. Только на осеннюю и весеннюю ярмарки, которые рыцари устраивали после сбора урожая и перед посевом. В такие дни родители никогда не брали Жанно с собой, он оставался присматривать за домом. Сразу удивили размеры крепости, внутри она оказалась значительно больше, чем снаружи, и здесь царило необычайное оживление. Воздух был наполнен стуком молотков, визгом подъемников и ровным свистом раздирающих сухое дерево пил. С северной стороны велись работы по обновлению крепостной стены и возведению третьей сторожевой башни. С южной стороны работники выгружали высушенное сено, мычали коровы и орали во все горло задиристые петухи. Но самое интересное происходило в центре. Трое рыцарей, без доспехов, в коротких кожаных куртках, отражали удары доброго десятка сержантов, вооруженных деревянными дубинами. Движения бойцов были четкими, продуманными, они словно не боролись, а танцевали неизвестный Жанно танец. Даже сабли у них были особенные, изогнутые, таких мальчику раньше видеть не приходилось.

– Нравится? – спросил Эммерик.

– Не знаю, – честно ответил Жанно.

– Ты хотел бы стать воином?

– Нет, – сам не зная почему, ответил Жанно.

Эммерик вместо ответа усмехнулся и отошел в сторону. Тем временем к мальчику вернулся Поль, его сопровождал слуга командорства, маленький кругленький мужчина с красным лицом и выдающимся вперед животом любителя хорошо выпить и вкусно закусить. Слуга, которого звали Жиль, радостно болтая, провел мальчика в большой зал с выстроенными в ряд лежаками.

– Устроишься вот здесь, рядом с сержантами, – указал он на лежак и добавил: – А о тебе заботятся, мальчуган. Обычно таким, как ты, место на полу, а тут тебе королевскую постель выделили.

Жанно огляделся. Спальное помещение действительно было чистым и ухоженным. Пол покрыт вкусно пахнущим сеном, на лежаке – набитый соломой тюфяк и только чуть-чуть истертая волчья шкура вместо одеяла. Для него, привыкшего спать на полу и укрываться собственным изрядно обветшавшим камзолом, такая постель действительно показалась королевской.

– Спасибо вам, – поблагодарил он слугу и даже поклонился.

– Мне-то за что, своих покровителей благодари. Хотя надо сказать, мальчишка, ты в рубашке родился, раз тебя сюда взяли! Теперь забудешь и что такое голод, и что такое холод. С нашими хозяевами жить тебе поживать. Я до сих пор каждый день Пречистую Деву благодарю, Нашу Даму покровительницу. Давай располагайся, а потом на кухню сходи, там тебя накормят.

До самого вечера Жанно с любопытством осматривал командорство, которому предстояло стать его домом. Для начала по совету Жиля отправился на кухню. Вошел и оробел. Вокруг кипела бурная деятельность: два здоровых повара отдавали приказы целой стае помощников. Кто-то ощипывал сваленную кучей птицу, кто-то замешивал тесто, тут же на вертеле в огромном очаге двое слуг поджаривали здорового кабана. Повсюду были развешаны пучки ароматных трав, от огромных котлов шел пар. Такое количество пищи Жанно видел первый раз в жизни. Но долго удивляться ему не пришлось.

– Эй, ты что тут делаешь? – грозно окликнул его один из поваров.

Но не успел мальчик ответить, как откуда-то вынырнул вездесущий Жиль:

– Мальчишка голоден, приказано накормить.

– Хорошо, – тем же зычным голосом ответил повар и отдал короткий приказ.

В тот же момент перед Жанно выросла большая кружка с вином, разбавленным водой, ломоть хлеба с хорошим куском желтого овечьего сыра и зеленое яблоко. Мальчик уплел все за раз и предпочел скрыться с глаз грозного повара. Тем более больше на кухне делать ему было нечего. Так прошел первый день его пребывания в командорстве. За первым днем последовали другие, и уже через неделю мальчик совершенно привык к своей новой жизни. Жиль был прав. Жанно забыл, что такое холод и голод. Только ночью прошлое врывалось в его маленький мир, но против кошмаров лекарства не было. И каждый вечер снова и снова возвращался он в проклятый лес…

И еще он часто разговаривал со своими покровителями. Он уже знал, что Эммерик занимает высокое положение в ордене, и кто-то даже пророчил, что быть ему Верховным Магистром. На что де ля Вассьерэ всегда отвечал, что не в этом состоит его миссия. Только Амори окружала тайна. Мальчик так и не понял, кем же был на самом деле этот человек. Он держался на коне как опытный всадник, но оружия не носил. Не было на нем ни традиционного белого с красным крестом плаща тамплиеров, ни черного монашеского одеяния. Но все вокруг относились к нему с уважением и почти преклонением. Все это было очень и очень странно. Впрочем, лишними мыслями мальчик себе голову не забивал. Своей новой жизнью он был доволен. Хотя иногда приходилось и думать. Особенно когда нужно было отвечать на странные вопросы Эммерика. Например, однажды тот его спросил:

– Счастлив ли ты, Жанно?

Жанно молчал.

– Не знаешь, не отвечай, – улыбнулся Эммерик, – я не заставляю тебя выдумывать, я просто хочу заставить тебя задуматься.

Задуматься?! Счастлив он или несчастен? Странный вопрос. Да и кому придет в голову думать об этом? Жанно, во всяком случае, в голову это никогда не приходило. Перед его глазами встало ухмыляющееся лицо мастера Жака: «Ты, малый, не гонись за птицами, а гляди под ноги», – любил повторять тот. Хотя за птицами было очень интересно наблюдать и еще завидовать им. Они умели летать и видели мир сверху. Каким он был, этот мир? Жанно даже пытался один раз забраться на колокольню и посмотреть вниз. Но последняя дверь, ведущая на площадку, была закрыта на ключ. А второго случая не представилось.

А еще его спутники задавали и другие странные вопросы: например, во что он верит? Тогда они спустились в подземелье командорства, в котором в каменных саркофагах лежали погибшие или умершие своей смертью тамплиеры.

– Ты веришь в час Страшного суда, когда все они восстанут из своих гробниц? – вслух рассуждал Амори.

Жанно смутно помнил, что нечто подобное вдохновенно рассказывал священник их прихода, отец Паоло. Он даже представил скелеты, поднимающиеся из гробниц и отправляющиеся на последнее судилище. Зрелище было малоприятное и на веру не вдохновляющее.

– Мне бы этого не хотелось, – честно признался он.

– Почему?

– Представьте, что все одновременно восстанут из гробниц, места на земле не хватит, – с удивительной для подростка практичностью заявил он.

Амори рассмеялся.

– Критический подход, ну что ж, неплохо для начала. Во всяком случае, вопросы ты задаешь совсем неглупые, – продолжая идти между надгробий и внимательно вчитываясь в надписи, сказал он. – Bene qui letuit, bene vixit. Ты знаешь, что это означает, Жанно?

– Нет, – пожал тот плечами.

– Хорошо прожил тот, кто прожил незаметно, – в этом ведь заключена очень важная истина. Ее ты должен усвоить.

Жанно слушал внимательно, так и не понимая, зачем ему все это. Но Жиль был прав, раз он здесь, то должен слушать все, что ему говорят.

– Это сказал поэт и просто очень мудрый человек Овидий, отправленный императором Августом, так когда-то называли королей, в пожизненную ссылку, – продолжал задумчиво Амори. – Так вот он советовал своим потомкам не искать дружбы сильных мира сего и не возноситься слишком высоко, ибо падать тогда гораздо больнее.

Подняв на Жанно внимательный взгляд своих глубоко запавших глаз, он процитировал:

Верь мне: благо тому, кто живет в благодатномукрытье,Определенных судьбой не преступая границ…

Жанно вежливо слушал, внутренне не соглашаясь. Он гораздо охотнее бы красовался на коне в блестящих доспехах или в белом с красным крестом плаще, как Эммерик. «Быть незаметным, – усмехнулся он про себя, – какой в этом смысл?»

– Ты сравниваешь меня и Эммерика? – усмехнулся Амори. – Но мы оба части одной очень важной цепи, и каждый выполняет свою часть задачи. Это ты поймешь позже. И мои слова оценишь тоже гораздо, гораздо позже, а пока слушай.

Пораженный тем, как легко Амори прочитал его мысли, Жанно ничего не ответил. Амори усмехнулся про себя и продолжил как ни в чем не бывало: