Странники ночи 2. Магия мёртвых

Тёплый ветерок порывами бил в его лицо, качал согнувшиеся от тяжёлых плодов ветви деревьев и трепал золотистые локоны волос лежащей на земле девушки. Вик застывшим взглядом смотрел в её лицо, а в голове засела единственная безнадёжная мысль – так не должно быть!

Пальцы трупа, загребая и вырывая траву из земли, вдруг резко сжались. Вистолец вздрогнул. Голова девушки рывком повернулась в его сторону, мёртвые глаза уставились пустым неподвижным взглядом. Он медленно отодвинулся от окна, непонимающе продолжая наблюдать, как мёртвое тело резкими судорожными движениями начинает неловко подниматься с земли и вставать на ноги.

Его руки быстро закрыли ставни, накинули массивный крючок. А перед глазами продолжала стоять картина залитых солнечным светом деревьев увешанных сочными плодами и дёргающееся в судорогах существо, несколько долгих мгновений назад бывшее живым человеком. Так не должно быть?

Он вставил меч в ножны и двинулся к выходу из комнаты, но обострённый слух уловил и долгий протяжный хрип под окном, и скрежетание ногтей царапающих сначала стену дома, а потом закрытые ставни. Долго царапающих, словно это существо всё ещё пыталось выполнить желание девушки – попасть в этот дом.

В коридоре он вновь глянул на закрытую дверь кладовки и задумался, а как здесь очутился этот мертвец? Оставалось лишь предполагать, что, скорее всего, он жил в этом доме, был членом их семьи. По какой-то причине умер, а потом убитые горем родственники обнаружили, что он вновь начал шевелиться и, заподозрив неладное, заперли его в этой кладовке, а сами в спешке покинули дом. Скорее всего….

Вик стиснул зубы, на несколько долгих мгновений где-то в груди поселился ледяной шар боли, жутким холодом сбивая ритм сердца, словно ужас происходящего только сейчас стал настолько явно осознаваемым. Коснулся разума, заставляя понять, что вокруг происходит нечто слишком выбивающееся за грани привычного, за грани той реальности, в которой существовал весь этот мир. Когда-то таким кошмаром стала Реета, а сейчас…. Что происходит сейчас?

Тех старых, уже давно лежащих в земле мертвецов кто-то поднял, но ведь ходячими трупами становятся и обычные люди – жители этого города и его окрестностей. Вик вновь потёр лоб, потом прикоснулся к ране на руке и вздрогнул. В Реете в нежить превращается тот, кого укусили, здесь же нет особого превращения, всё происходит быстро и с беспощадной неизбежностью – они умирают, а потом сразу встают уже другими существами. Но рана всё же должна быть нанесена?

Вик постарался отогнать эту мысль, почему-то именно сейчас совершенно не хотелось думать о собственном будущем, не хотелось его осознавать. Это страшно. Возможно, он ошибается, возможно, причина в другом. Окружающая действительность и так была до кошмара ужасной, но знать, что тебя уже точно постигнет та же участь….

Он осторожно прошёл по коридору, заглянул в соседнюю комнату, створки ставень здесь были прикрыты и он лишь накинул на них крючки. Потом вернулся к входной двери. На полу вокруг Лирты были расставлены несколько горящих свечей, в их свете сверкали лежащие рядом с её телом серебряные столовые приборы. Это были ложки и вилки, ножей среди них Вик не увидел. Дети с тревогой озирались, в их глазах читалась растерянность. При виде Вика все радостно заулыбались.

– Куда ты пропал? – воскликнула одна из девчушек. – Мы вот что нашли!

Вик кивнул, подошёл ближе и присел на одно колено за кругом свечей. Даже не дотрагиваясь, он чувствовал, как от серебряных предметов исходит вполне осязаемая энергия – колючая, наполненная убийственной мощью.

– Замечательно, – он посмотрел на подростка. – Давай приступай.

– Я? – тот даже попятился. – Но здесь работа больше для воина, а не для лекаря. Вот когда отцепишь голову, тогда я уже и смогу ей помочь.

– Вот так значит?.. – Вик задумался, хвататься руками за серебро он не собирался, не мог, а ещё один взгляд на парня подтвердил, что тот просто не способен ничего в этом направлении сделать. Его лицо и так было бледно-зелёным, он зажимал рот ладонью, стараясь сдержать позывы рвоты. – Ладно.

Вистолец быстро сходил на кухню и вернулся с полотенцем. Им он обмотал собственные пальцы и лишь тогда взял в руку одну из вилок. Даже сквозь ткань почувствовалось весьма ощутимое покалывание, но было терпимо. Он подсел поближе к женщине, выглядела она не важно, сбивчивое неровное дыхание, перемешивалось с едва слышными стонами. Вику даже показалось, что она временами приходит в сознание и с трудом сдерживает крик. Действовать нужно было быстро.

Он поднёс вилку к мёртвой голове. В глазницах сразу шевельнулись незрячие глаза, сквозь стиснутые зубы донеслось злобное шипение, переходящее в хрип. Вистолец примерился и воткнул столовый прибор в полуистлевшую щёку. Вилка неожиданно легко проткнула гнилую кожу и погрузилась вглубь рта. Реакция последовала сразу. Голова затряслась, задёргалась, но челюсти не разжала.

– Держи, – одна из девчонок протянула ему другую вилку. Вик кивнул и взял предлагаемый ему предмет. Эту он воткнул в череп в районе уха, зубья скрежетнули об кость и с хрустом застряли в слуховом отверстии. Хрип стал громче, но отцепляться от жертвы голова не собиралась. В местах соприкосновения серебряных предметов с нежитью от кожи поплыл лёгкий дымок.

Девчонки уже обе протягивали Вику по вилке. Вистолец взял очередной столовый прибор в руки и задумался, дёрганье головы только увеличивало рану женщины.

– Эй, лекарь, давай советуй куда втыкать, чтобы всё сразу закончить.

– В мозг, – мальчишка согнулся пополам и побежал в сторону кухни. Оттуда донеслись звуки рвоты.

– Сомневаюсь, что тут сохранился хоть какой-то мозг, – проворчал Вик.

– Ты только сильно не бей, а то Лирте и так больно, – заботливо произнесла одна из девочек. – Осторожнее надо.

– Угу, и как до мозга добраться сквозь кость?

– Через глаз.

– Умненький ребёнок. Тебя как зовут, крошка?

– Мила, – девочка фыркнула. – А сестру Лана. А брата Ким. А тебя?

– Вик.

Вилка вместе с глазным яблоком легко погрузилась внутрь головы, но попал ли сей предмет в мозг можно было только догадываться. Шипение стало тише, но не прекратилось.

– Попробуй ещё, – предложила Мила.

Вик глянул на девочек, те сосредоточено топтались рядом и выглядели очень заинтересованными. Никаких намёков на страх он не заметил.

– Конечно, – вистолец взял очередную вилку из рук Ланы и вдавил её в другую глазницу дёргающейся головы. Из всех отверстий вдруг повалил густой чёрный дым, а остатки кожи мгновенно обуглились. Какие либо движения прекратились, но челюсти так и не разжались, было похоже, что их свело судорогами. Шипение и хрипы тоже смолкли.

– Это всё? И что дальше? – забеспокоились дети.

– Что происходит? Ты отцепил её? – выглянул из кухни лекарь.

– Боюсь тебя разочаровать, – криво усмехнулся Вик. – Но пока ещё нет.

– Быстрее нужно, я чувствую, как ей плохо.

– Я знаю, – Вик решительно выхватил меч, одним движением вонзил его в почерневшую щёку и сразу повёл им в сторону от Лирты, разрубая голову на две части. Нижняя половинка отвалилась, а верхняя продолжала держаться на зубах. Вистолец схватился за клочок волос на макушке и дёрнул за них. Остатки мертвеца наконец-то отделились от плеча бедной женщины, Вик не глядя их куда-то отшвырнул и услышал за спиной грохот. Быстро повернувшись, он обнаружил лежащего на полу подростка, половинка головы мертвеца, с торчащими из неё серебреными вилками покоилась на его груди. Сам лекарь находился в глубоком обмороке.

– И часто с ним такое бывает? – поинтересовался Вик у девчонок.

– Не, часть мёртвой башки на него первый раз шмякнулась, – уверено заявила Мила. – А вот другие предметы иногда падают – то кастрюли с полки, то цветочный горшок с подоконника, а то и булыжник какой-нибудь прилетит и всё в Кима.

– Я про падение самого Кима, часто он так с ног валится?

– Ну, – Мила задумалась. – Иногда.

– Ясно. И как он только лекарем стал…?

– У него дар, – серьёзно произнесла Лана. – А дар не выбирают.

Вик криво усмехнулся и кивнул, потом подошёл к подростку и с пнул с него окончательно мёртвую голову. Та, звякая вилками, закатилась куда-то в тёмный угол.

Вистолец сходил на кухню, набрал кувшин воды и безжалостно вылил его на лицо Кима. Парень мгновенно очнулся, вскочил с пола и ошарашено огляделся.

– Выспался? Теперь делом займись, – Вик кивнул на слабо стонущую женщину. Ким потёр лицо руками, всклочил мокрые волосы и, слегка пошатываясь, кинулся к раненой.

Он упал рядом с ней на колени, накрыл обеими ладонями разодранное плечо и что-то зашептал.

Перед взглядом Вика сверкнула серебряная пелена, в воздухе повисло колючее напряжение, он поморщился. Парень выкладывался полностью, со всей яростью и злостью на происходящее. Со всем отчаяньем, что бушевало в его сердце. До конца.

Вистолец скрипнул зубами, так нельзя. Может быть здесь – во внешнем мире лекари и не были настолько почитаемы, как боевые маги, но он слишком хорошо помнил те битвы, что происходили под стенами городов Вистольцы. Там лекари шли в сражения наравне с воинами, но не вступали в бой. Их задачей было спасать, а не убивать и гибли они не от ран. Он сам видел, как в гуще схватки встаёт с земли окровавленный воин, но остаётся лежать худая, скорчившаяся фигура, продолжающая сжимать в руках тонкий посох, а не меч. А это значило, что лекарь слишком увлёкся, не заметил, когда вместо магической силы начал отдавать свою собственную жизнь. А может быть, он сделал это осознано, лишь бы спасти, лишь бы отодвинуть чужую смерть….

Вик подошёл к Киму и рывком оттащил его от женщины. Тот глухо вскрикнул, попытался сопротивляться, но силы были слишком неравными.

– Остановись, – шепнул Вик. – Ты уже помог.

– Она потеряла слишком много крови, – Ким упрямо мотнул головой, его руки мелко дрожали. – Ей нужна ещё сила.

– Нет, этого достаточно, – Вик чувствовал, как парня колотит озноб. Ему сейчас самому нужна была сила – чтобы согреться, чтобы прийти в себя. У него ещё слишком мало опыта, чтобы вот так бесконтрольно расходовать собственную жизненную энергию.

Вик усадил его у стены, сам опустился рядом. Может быть, это была усталость, может быть, сказывалось напряжение сегодняшнего дня, но тело охватило странно оцепенение в сочетании с разливающейся по мышцам слабостью. А перед взглядом продолжал висеть серебряный туман. Наваждение?

– Посмотрите как там Лирта, – попросил он девчонок. Они послушно подошли к женщине, Мила посветила свечой на рану, на лицо.

– Кровь уже не бежит, – сообщила она.

– Она спит, – добавила Лана.

– Хорошо, – вистолец и сам слышал её неровное, но достаточно глубокое дыхание. – Присмотрите за ней.

Сестрички согласно кивнули и уселись рядом.

Вик откинул голову на стену, пытаясь устроиться удобней и хоть немного отдохнуть. После бессонной ночи почему-то именно сейчас вдруг очень захотелось закрыть глаза и отключиться от происходящего, только вот делать этого не стоило. Его слух, продолжал ловить и шаги мертвецов за стеной, и дыхание покусанной женщины, и возившегося в кладовке восставшего трупа и даже царапанье девушки в ставни окна. Он слышал, слушал, а в голове шелестящим шёпотом неслись чьи-то слова, давили на сознание, ввинчивались в мозг, словно выгоняя собственные мысли, собственное желание что-то делать.

Вик обхватил себя руками и поёжился, озноб появился неожиданно, он едва не начал лязгать зубами от холода, а вместе с холодом проснулась злость на это состояние, на слабость, на желание спать. Нет!

– Тебе плохо? – тихо спросил Ким.

– С чего ты взял? – Вик постарался чтобы душившая его ярость не была слышна в голосе.

– Я чувствую.

Вистолец криво усмехнулся и посмотрел на лекаря. Тот сидел весь нахохлившийся, кутался в тонкую курточку и тоже дрожал.

– Ты не совсем обычный человек, – вдруг заявил парень. – Я понял это когда лечил тебя, а потом увидел, что ты не можешь прикоснуться к серебру….

– Не совсем обычный? – это было очень мягко сказано, Вик вновь усмехнулся. Да, Ким колдун, но судя по тому, что он ещё не распознал в нём оборотня, этот дар в нём только начал просыпаться.

– В тебе много всего намешено. Это странно, – голос парня дрогнул.

Теперь Вик взглянул на него уже с интересом, не такой уж он и неопытный.

– Тебе сколько лет, Ким?

– Пятнадцать.

– Извини, но выглядишь на двенадцать, я думал, что ты недавно стал магом.

– Тебе самому-то сколько лет, герой? – обиженно произнёс Ким и поднёс горящую свечу ближе к лицу чужака, разглядывая его более внимательно. Тогда на дороге он лишь успел поразиться его необычной, чуждой для их города внешности, а потом задумываться об этом стало совершенно некогда. Хватило уже того, что незнакомец сразу нашёл решение, как отцепить мертвеца от Лирты, действую мечом с кажущейся нечеловеческой точностью и скоростью. Лишь потом пришло понимание, кто именно их спас. Вистолец. Выходец из древнего, закрытого мира, чужого мира.

У него были тонкие черты лица и очень бледная кожа, что странно сочеталось с настолько тёмными глазами, что их радужка почти сливалась по цвету со зрачком. Длинные, белоснежные волосы были собраны в хвост, открывая взгляду слегка заострённые уши, что тоже предавало ему некую нечеловеческую природу. Хотя всем было известно, что вистольцы чистокровные люди. Колдуны даже утверждали, что они потомки очень могущественного народа, властвовавшего и в их мире много веков назад, а потом ушедшего искать знания в другие края.

Вот только конкретно в данном вистольце нечто нечеловеческое чувствовалось не только во внешности, было что-то ещё – иное. Слишком иное, чтобы называть его человеком.

Вик отодвинулся от свечи, маленький огонёк сверкнул серебристым туманом, болью слепя слишком чувствительные глаза. Он на мгновение зажмурился и уставился в полумрак комнаты. Сколько ему лет? Он почти никогда не воспринимал себя как ребёнка, в семье он был старшим сыном, помощником родителей, на которого возлагались взрослые обязанности. В группе учеников во всём оказывался первым – в умении владеть мечом, в скорости бега, в выносливости, в выполнении обязанностей по хозяйству и в вытаскивании из беды товарищей. Он считался лидером, тем, кто часто решал чужие проблемы, разрешал споры, мирил драчунов. И оставался один. У него не было друзей, пока в их селении не появился этот странный паренёк, назвавшийся необычным именем – Ярси.

– Мне семнадцать, – нехотя проговорил Вик, хотя знал, что выглядит старше, да и чувствовал себя тоже…

5

Странно, но за всё это время он почти не вспоминал Вистольцу. Он просто знал, что где-то там – очень далеко есть дом. Потом пришло осознание, что понятие собственного дома для него теперь несколько другое. Там остался дом его родителей – их семьи, остались близкие и родные, но уже недосягаемые ему существа. Потому что была Реета – мир, который никогда его не отпустит. Никогда? Наверное, это должно было бы разрывать его сердце болью и может быть, когда-нибудь именно так и будет. Потом, когда появится время для воспоминаний, для тоски по родителям, по сёстрам, по родным местам. А сейчас была просто щемящая пустота и понимание, что этого времени может и не наступить. Никогда….

Ещё за полгода до открытия Врат в воздухе начало носиться покалывающее напряжение и не только из-за того, что просыпались великие силы, что откроют дорогу в другой мир. Одна ночь, когда вернутся ушедшие странники и уйдут в путешествие новые бродяги, решившие поискать свой путь в чужих землях. Идти или нет – каждый выбирал для себя сам. Зачем? Ответов было много. И для большинства это было любопытство. Но после долгих раздумий это большинство решало, что оберегать собственный мир является намного более важным и оставались дома. А о новостях расскажут те, кто вернутся.

Но были и избранные – их отправляли во внешний мир Старейшие. Их целью становилось получение новых знаний и опыта, они шли в свой путь для того чтобы Смотреть и Запоминать. Чтобы понимать, что происходит в граничащем мире.

Как правило, такими путниками становились воины-маги, несущее в себе почти несовместимое для одного человека сочетание способностей к колдовству и умение владеть любым оружием. Кэртен дэсо, как их называли, что с древнего языка вистольцев означало «противоречащий себе».

Их было мало, такой дар проявлялся не часто, они входили в отдельную высшую касту, но никогда не становились правителями или командирами отрядов. У них был свой путь. Путь одиночек, идущих навстречу врагу всегда в первых рядах. Они принимали на себя самые сильные удары, создавали щиты и ограждали от гибели других. Потом, когда магическая мощь истощалась, в дело вступали мечи, владение которыми являлось виртуозным. Они не использовали посохи, их оружие было из стали.

В их группе учащихся кэртен десо считали Ярси, пусть он и отказался от магии, но все знали, что она в нём есть. А его умение владеть мечом это только подтверждало. Но Ярси был чужаком, другим, не из их мира. Всегда замкнутый, погружённый в собственные невесёлые мысли и не подпускающий к себе почти никого. Кроме Вика. Иногда вистольцу начинало казаться, что Ярси живёт только ради боя, ради сражений и ради смерти. Иногда это его пугало, нельзя идти в бой для того чтобы умереть. Это неправильно.

Парень сжигал себя на тренировках, кипевшая в нём ярость заставляла отступать даже учителей. Поэтому после занятий Вик старался вытащить его куда-нибудь на луга, под лучи заходящего солнца, подальше от людей. Чтобы успокоиться, поговорить о чём-то незначительном. И забыться. Это помогало обоим. Вику нравились такие вечера. Когда можно было ни о чём не думать, не вспоминать, что где-то очень близко – за внешней стеной продолжается непрекращающаяся битва. И твоя единственная судьба встать в ряды сражающихся в ней воинов.

Их жизнь была разделена на две части: та, что продолжалась пока не закончена школа воинов, наполненная постоянными тренировками, уроками и обязанностями по хозяйству – спокойная жизнь и та, что начиналась, а часто и сразу заканчивалась после школы – Первая битва. Той второй жизни для многих просто не было, но именно к ней готовились и именно её ждали. Нельзя войти во взрослую жизнь, не побывав за стеной. Нельзя отправиться во внешний мир, не пройдя через свою Первую битву. Но эти правила существовали только для вистольцев. На чужака они не распространялись, Ярси хоть и был усыновлён верховной колдуньей, но по крови он всё равно не являлся вистольцем. Поэтому у него был выбор – участвовать или нет в Их войне. Почему-то Вик знал, что он покинет Вистольцу. В его сердце была своя война.

Это был год, когда открывались Врата, все ждали, но и Ежегодный состязаний никто не отменял. Их группа должна была в первый раз принять в них участие. А ещё через год закончится их обучение в школе и начнётся другая жизнь.

Как это было заведено, все школы объезжал Верховный Старейший, а вместе с ним его дочь Тиона. Девушке было двадцать, но она до сих пор ни с кем не связала свою судьбу. Её избранником считался Кравий – командир отряда разведчиков, говорили, что он уже не раз делал ей предложение, но она пока не отвечала согласием.

В их школе свита Старейшины появилась за пять дней до Состязаний. Сам старик лишь мельком взглянул на тренировки, покивал и отправился отдыхать. Все остальные гости задержались дольше. Длинноволосую красавицу, конечно, разглядели все учащиеся. Но её взгляд был прикован к чужаку. Ярси всегда привлекал к себе внимание – и двигался по-иному и выглядел другим. Вик только усмехнулся, когда девушка пригласила Ярси прогуляться в сад. Он решил, что его друг вляпался в неприятности.

Но чужак спокойно выдержал её интерес, Тионе оставалось лишь смириться, что он не будет участвовать в Состязаниях и, как только откроются Врата, покинет Вистольцу.

Было странным, что девушка продолжила приходить на их тренировки. Её словно что-то сюда тянуло. Будущие бойцы невольно оказывались в смятении. Под взглядом огромных, прекрасных глаз трудно сосредоточиться и не совершать ошибок. Но они очень старались. Состязания были первыми в их жизни и присутствие девушки все решили воспринимать как испытание.

Вик вообще об этом не думал, его партнёром по спаррингам чаще всего оказывался Ярси, а это заставляло выкладываться на много больше, чем он хотел. Тренировки изматывали и под вечер вгоняли в ступор, выбивая из головы все мысли. Он упустил тот момент, когда вдруг что-то изменилось.

Сначала на него как-то странно начали смотреть товарищи, потом зашептались родители, когда он возвращался на ночь домой. Подозрения появились, когда Ярси вдруг сообщил, что разговаривал с парнем Тионы – Кравием и тот предупредил, что не потерпит соперника. Вик лишь кивнул, за друга он особо не переживал, с ним как с кэртен десо даже Кравий не решился бы связываться. Но Ярси усмехнулся, в смятение ввела его фраза, что Тиону интересует вовсе не он, а другой воин из их группы. Тот, кто будет участвовать в Состязаниях. Вистолец, а не чужак.

Вик растерянно пожал плечами, не совсем понимая, кого выбрала дочь Старейшины. И вдруг только сейчас начал вспоминать, что да, девушка смотрела в сторону Ярси, но рядом с чужаком всегда находился он сам. Пусть он проигрывал кэртен десо, но в их группе он оставался лидером, тем, к чьему мнению прислушивались все остальные, к кому обращались за помощью и за советом и кто всегда выходил победителем в спаррингах с другими учащимися-вистольцами.

Слишком закрытый Ярси почти не улыбался, его взгляд оставался отстранённым и слишком холодным. Тогда как сам Вик во время тренировок чтобы разрядить атмосферу всё время подшучивал над товарищами, совершенно не задумываясь о том, что на них смотрит девушка. А иногда слышался и её смех. Почему-то эти воспоминания вызвали непонятную панику.

День Состязаний выдался накануне открытия Врат, поэтому тогда всё казалось необычным. До этого Вик присутствовал на этом мероприятии только как зритель, и сейчас все действия проносились перед глазами в каком-то тумане. Он пытался отвлечься, не думать о Тионе, сидящей в первом ряду на почётном месте, не смотреть в её сторону. Получалось плохо.

В их доме с раннего утра началась суматоха, сёстры хныкали, отец что-то втолковывал, мать почему-то всхлипывала, но Вик их почти не слышал, не воспринимал. С толку сбивало вчерашнее прощание с Ярси, Вик знал, что так будет, и всё же окончательное решение друга уйти всё равно совершенно выбило его из колеи.

Сам он не относил себя к тем, кто хочет покинуть Вистольцу, он даже не представлял, как это оставить свой дом и скитаться по совершенно неведомому миру. Ему нравилось здесь – где всё привычное и такое родное. А ещё Дом нужно было защищать. Он с раннего детства видел себя среди сражающихся за стенами Вистольцы, там, где бушует ярость, где каждый миг сравним со всей прожитой жизнью, где умирают, чтобы жили другие. Ради этого он не боялся отдать свою жизнь. А родители смирились, во всех семьях, если сын не маг, то это означало, что он будет воином и рано или поздно погибнет.

Такова судьба?

Они полночи просидели на траве, смотрели в небо и молчали. Ярси обещал, что вернётся через пять лет, но это не значило, что они смогут вновь увидеться. Совершенно не значило. Вик всё же решился и ещё раз спросил, почему он уходит, хотя раньше друг всегда избегал ответа. Ярси горько усмехнулся.

– Прошлое, – это была боль, тоска, что так и не отпустили, не смогли оставить сгорающее в схватках сознание.

Такова судьба….

А утром ругающийся отец почти силой вытолкал не выспавшегося и рассеянного сына из дома, и они всей семьёй потащили его к комплексу арены. Парень совершенно не думал о победе, в сердце была пустота и нежелание что-то делать. Азарт и ярость появились потом, когда трибуны сомкнулись гудящим гулом, когда рядом что-то выкрикивали противники, когда глашатаи объявляли о начале поединков.

А ещё он вдруг понял Ярси. Понял, что значит уйти в бой, для того чтобы забыться, не вспоминать, не воспринимать действительность. Жить ради схватки и больше ни для чего другого. Жить ради смерти, своей или противника….

Состязания не предназначены для смерти, здесь есть не только поединки, здесь определяли лучшего в скорости бега, в преодолении полосы препятствий, в стрельбе из лука. Первогодки участвовали абсолютно все, но до конца дня выдерживали лишь самые выносливые, самые крепкие. Именно они в последствие становились командирами вновь создаваемых единиц боевых подразделений. Как лучшие.

Более опытные воины сами выбирали, кто из них достоин пройти Состязания. Для них это было подтверждением их способностей, их первенства. А так же шансом взойти на более высокую ступень.

В тот день Вику казалось, что он видит себя со стороны. Всё, что нужно было делать, он делал на грани своих возможностей, а иногда и переступал эту грань. В глазах очень часто темнело, ноги подгибались от напряжения, но всё это происходила уже за финишной чертой или после окончания схватки. Сознание отстранённо отмечало тот факт, что очередное задание выполнено и нужно вновь подняться с земли и идти дальше, потому что каким-то образом до сих пор не проиграл. Словно во сне, словно это происходило не с ним.