Небесное служение. Дева

– Посмотрим. – Он идет к двери. – Тогда до завтрашнего вечера.

– Твоя спина. Идет кровь. – Полоса красного цвета просочилась через его голубую рубашку.

– Не беспокойся об этом. – Он не оборачивается, просто выходит из моей комнаты и закрывает за собой дверь.

Я переворачиваюсь, беру платье с прикроватной тумбочки и натягиваю его через голову. Что это было? Я долго смотрю на дверь после того, как он ушел, вспоминая его голос. Его теплое дыхание на моем ухе, то, как его твердое тело едва касалось моего, его дыхание на моей щеке. Я сжимаю бедра, потому что во мне что-то не так. Я чувствую, что промокаю, чувствую, как сквозь меня проходит тепло, когда я думаю о его глазах, его губах, его теле.

Это не правильно. Так неправильно, что я спрыгиваю с кровати, спешу в ванную и включаю душ. Я прикручиваю горячую воду и жду, пока все тело не начинает болеть от холода. У меня стучат зубы, когда я выхожу и вытираюсь полотенцем, мое неожиданное тепло гасят струи холодной воды. Так лучше. Я могу выдержать холод и боль, но желание моего похитителя? Нет. Это неприемлемо.

Я ложусь в кровать и выключаю свет. Его лицо появляется, когда я закрываю глаза, но я отталкиваю эту мысль и вместо этого предаюсь воспоминаниям о веселых выходных с Джорджией, когда нам обоим было по четырнадцать. Ее золотые волосы, развевающиеся на ветру, когда она бежит, успокаивают меня, и я засыпаю, хотя фантомное ощущение дыхания Адама на моей шее прорывается сквозь пелену сна.

Мягкий стук в дверь заставляет меня сесть прямо. В тусклом свете ванной я вижу ручку, которая поворачивается взад и вперед, слегка поскрипывая. Воспоминания о Ньюэлле заставляют мое сердце биться так громко, что я чувствую его вибрацию в груди. Я натягиваю одеяло до подбородка, как будто это может отразить любого дьявола у моей двери.

– Далила! – Тишину прорезает шепот Сары.

Я подавляю страх и подкрадываюсь к двери.

– Поторопись! Сестры застукают нас. Другой голос.

Что происходит?

Я поворачиваю замок и открываю дверь. Три девушки врываются внутрь и прижимаются к стене под камерой.

– Далила? – Сестра выходит в коридор общежития из дамской уборной возле главной двери. Она не видит испуганных Дев справа от меня.

– Извините … я, ммм, думал, что что-то слышала.

Выражение ее лица становится кислым.

– Тебе не стоит вставать. Немедленно возвращайся в постель. Сделайшь это еще раз, и я сообщу Старшей.

– Да, мэм. Очень жаль. – Я почтительно опускаю подбородок и закрываю дверь.

Не гладя в камеру, хотя для этого требуется все мое самообладание, я иду в ванную.

– Закройте дверь! – просит Сара.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Маленькая ванная заполнена четырьмя телами.

– Что вы делаете? – Я стараюсь говорить тихо, хотя нахожусь на грани истерики. Нас накажут, если поймают. От одной мысли об этом у меня сводит живот.

– Нам нужно поговорить. – Сара садится на край моей ванны, а остальные стоят. Ханна и еще одна Дева, я думаю, ее зовут Сюзанна.

Я качаю головой:

– Поговорить? Сестра нас поймает!

– Она ходит поссать каждые полчаса. Как старая монашенка. Вот почему мы выбрали эту ночь.

– Для чего выбрали?

Сара закатывает глаза.

– Чтобы увидеть тебя.

Я замираю, когда слышу скрип пола. Мы все задерживаем дыхание, но звук больше не повторяется.

– Хорошо, у нас мало времени, так что вот оно. – Сара наклоняется вперед, ее взгляд пристальный. – Мы хотим выйти из этого антиутопического кошмара.

Я качаю головой:

– Нет никакого выхода.

– Должен быть

Я подтягиваю рукав ночной рубашки.

– Вы забыли об этом? – Я указываю на место, где трекер встроен под мою кожу. – Или камеры? Или запертые двери? Или забор из колючей проволоки? Или тот факт, что каждый полицейский в пределах миль от этого места работает на Пророка? Никто вам не поможет. Каждый, кого вы встретите, выдаст вас Пророку.

– Нам просто нужно добраться до Бирмингема.

– Вы думаете, у него там тоже нет людей?

Она пожимает плечами.

– Может быть, но не все получают зарплату. Бирмингем большой город, не такой, как здесь. Если бы мы могли просто добраться до города, мы могли бы исчезнуть.

– Как вы рассчитываете добраться отсюда за пятьдесят миль, прежде чем они поймут, что вы ушли? – Я сжимаю локти. – А когда вас поймают… – вздрагиваю я.

– Нас не поймают. – перебивает меня Сара. – Мы можем улизнуть, когда эта Сестра… – она кивает в сторону коридора, – дежурит. Мы выберемся из общежития. Сюзанна умеет взламывать замки и …

– Я Пайпер. – говорит Дева. – Не Сюзанна. Это не мое имя.

– Пайпер, да…

Сара продолжает:

– Она может вывести нас на территорию. Может быть, мы сможем свернуть наши одеяла и унести их с собой, чтобы, когда мы доберемся до забора, положить их поверх колючей проволоки.

– Как вы рассчитываете пройти мимо охранников? Вы понимаете, что они патрулируют это место? Мой дрон показал мне нескольких мужчин, которые днем и ночью следили за основными территориями кампуса. Невозможно угадать, где и когда они будут находиться.

– Я знаю, но нам придется рискнуть. Может, той ночью будет пасмурно, или пойдет дождь, или что-то в этом роде. Сара пожимает плечами. – Не знаю, но надо попробовать. Я больше не могу этого делать! Думала, будет иначе. Я думала…

– Что Пророк является человеком Божьим? – В моих словах звучит цинизм, уродливый и колючий. – Что ты будешь здесь в безопасности? Что присоединение к культу является отличным жизненным выбором?

Сара убирает темные волосы с лица и пристально смотрит на меня.

– Ты тоже здесь. Ты знаешь, что это правильно? Ты в ловушке так же, как и все мы. Ты тоже на это попалась.

Я не могу сказать ей, что я другая, что у меня есть причины. Поэтому я просто молчу.

– Ты с нами или нет? – Она встает.

– Кто еще причастен?

– Только мы. Мы не можем никому доверять. Некоторые из Дев… я не знаю… как будто все еще верят. Даже после всего, что произошло с той первой ночи. Они все еще думают, что Пророк готовит их к чему-то особенному. – Она встает передо мной, пристально глядя на меня. – Я сказал девочкам, что мы можем тебе доверять.

– Можете.

– Если ты сдашь нас, и мы застрянем здесь… – Ханна встает позади Сары.

Ванная кажется еще меньше. Я сжимаю дверную ручку.

– Я никому не скажу.

– Значит, ты с нами? – спрашивает Сара.

Хочу ли я сбежать из этого ада? Да. Могу ли я? Нет.

Я качаю головой.

Лицо Сары тускнеет.

– Почему?

– Я должна это увидеть.

Для Джорджии.

– Что имено? – шипит Сюзанна.

– Шшш. – Сара поднимает руку. – Ты боишься, что нас поймают? Вот почему?

– Нет.

– Тогда что? Не говори мне, что веришь в это дерьмо? Что ты избрана? Что Пророк хочет использовать тебя для чего-нибудь, кроме шлюхи или пешки?

– Нет.

Я не могу дать ей то, что она хочет, – объяснение. У меня своя правда.

– Я просто не могу.

– Она собирается сдать нас. – сердито смотрит Ханна.

– Я вас не сдам. – Я встречаюсь взглядом с Сарой, вкладывая в свои слова всю свою убежденность.

Проходит несколько напряженных секунд, и все трое смотрят на меня.

– Она не сдаст. – Плечи Сары расслабляются. – Я ей доверяю. Но нам пора идти.

– Давай. – Я поворачиваю ручку и иду к двери в коридор.

Я прижимаю к нему ухо и слышу слабое шарканье. Поднимая руку, я приказываю Девам подождать. После того, что кажется вечностью, монотонность нарушается слабым ржавым писком.

– Она в уборной. – Я приоткрываю дверь, и они спешат в коридор.

Сара колеблется и берет меня за руку.

– Скажи мне, если передумаешь.

– Обязательно. – Я смотрю на дверь уборной. – Торопитесь.

Она бросается прочь, я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Мое сердце колотится, и я некоторое время стою, прислушиваясь к звукам в коридоре. Вскоре я слышу, как Сестра идет по коридору общежития, деревянные доски тихонько стонут под ее ногами.

Я возвращаюсь в кровать и накрываю лицо одеялом. Подобно погребальной пелене, оно дает мне некоторую долю покоя. Наконец-то чувство одиночества, блаженного одиночества.

Трое из нас попытаются сбежать. Я не могла не заметить решимости в глазах Сары. Ощущение, будто вы животное, пойманное за ногу в ловушку, но все еще думающее, что может освободиться, если только будет достаточно сильно вырываться. Только когда он истечет кровью, оно поймет, что ловушка навсегда.

Глава 15

Адам.

Она сидит в первом ряду с остальными Девами, склонив голову, когда мой отец бормочет о том, что все женщины в церкви должны быть в «безупречном послушании» своим мужьям во все времена. Если у жены проблемы в браке, личные проблемы или даже насморк, то это потому, что она не в полном послушании.

Женщины в зале кивают, хотя некоторые из них – те, кто чаще всего носит солнечные очки, – склоняют головы. В конце концов, согласно Пророку, их синяки и сотрясения мозга являются результатом их собственных женских недостатков.

Он по-прежнему проповедует доктрину совершенного послушания, даже после того, как один из членов собрания заставил свою беременную жену стоять на улице самой холодной ночью в году. «Если ты будешь в полном послушании, тебе не причинят вреда», – сказал он ей перед сном в их теплой постели.

На следующее утро она потеряла четыре пальца ноги из-за обморожения и ребенка из-за травмы. Естественно, это была ее собственная вина за то, что она не была в полном послушании. По крайней мере, так считают мой отец и остальные дикари в этом здании.

– … И жена будет благословлена. В Послании к Ефесянам сказано: «Жены, покоряйтесь своим мужьям, как Господу». Здесь нет «кроме случаев, когда тебе этого не хочется».

Глубоко мужской рокот «Аминь» разносится по толпе.

– Здесь не сказано «подчиняйся только тогда, когда тебе это удобно». Здесь не сказано «подчиняться, если у тебя не болит голова». В Священном Писании совершенно ясно говорится о том, что требуется от жены.

– Аминь. – Толпа подтверждает слова Пророка.

Мне наплевать на то, во что верят эти овцы, если они вовремя платят десятину. Мой взгляд возвращается к Далиле, ее лицо скрыто от меня. Но я могу вспомнить его легко, как и все остальное. Мой член шевелится, просыпаясь при мысли о том, как она раскинулась подо мной, и о том, как ее дыхание прерывалось, когда я гладил ее сиськи. Мне стоило огромных усилий не взять в рот один из ее сосков, чтобы почувствовать, наконец, вкус бледной, теплой кожи, которая дразнит меня даже сейчас.

Ной стоит рядом со мной, мы оба скрыты за занавесом сцены. Мой отец все глубже и глубже погружается в яму женоненавистничества, которая заставляет его прихожан пускать слюни еще сильнее.

– У нас сегодня есть работа. – Он скрещивает руки на груди.

– Какая? – Я собираюсь провести вечер с Далилой, дразня ее, пока она не будет умоляет меня вылизать ее киску.

– Правоприменение.

– Блядь. -Я вздыхаю. – Что именно?

– До нас дошли сведения, что пара дьяконов говорили о начале чего-то нового. Взлет с горсткой последователей. На секретных встречах они сомневались в Пророке.

– Сколько их?

– Не больше двадцати.

– Кто главарь? Дэвис?

– Да, как ты узнал?

– Седьмое чувство. – Я вглядываюсь в толпу и смотрю на одного из офицеров Небесной полиции, лейтенанта Криса Дэвиса. Я никогда не разговаривал с ним, но что-то в его манере поведения, в том, как он не выказывает должного уважения к Пророку, – все это отражалось на моем радаре раз или два. Он один из наших новейших дьяконов, низший винтик в «Небесном служении». Но теперь он не в ритме. Моя работа – внести необходимые коррективы, чтобы этот механизм продолжал работать.

Я готов к этому.

– Наедем на него после того, как отец закончит выпускать пар?

– Да.

Я смотрю на брата. Обычно он ругал меня за негативное отношение к нашему отцу, которое могли услышать другие. Однако на этот раз у него каменное лицо. Смерть Грегори, кажется, немного добавила Ною ума. Или, может быть, он просто устал пытаться исправить меня, когда я заходил слишком далеко.

Мы остаемся на краю сцены еще несколько минут, мой взгляд все время возвращается к Далиле. Сегодня она без вуали, ее волосы собраны в строгий пучок на макушке, как и у всех остальных. Как будто чувствуя мой взгляд, она слегка поднимает голову, ее глаза блестят, когда она смотрит прямо на меня.

Ничего, что может выдать ее. Чистый лист или, возможно, зеркало, отражающее только то, что видит. Медленно она снова переводит взгляд на свои скрещенные руки.

– Я говорю тебе, что у вас что-то не так. – Ной толкает меня локтем.

– Она просто еще одна дурацкая муха, пойманная в паутину нашего отца. – Я не обращаю внимания на его слова, хотя, конечно, в душе с ним соглашаюсь. – Пойдем, сделаем сюрприз этому говнюку копу.

Мой кулак врезается в нос Дэвиса. Его кости ломаются, мои просто поют веселую мелодию, когда я снова размахиваясь, на этот раз сминая костяшками пальцев его глазницу, и он кричит.

Он беззащитен, хотя потребовалось немало усилий, чтобы добиться этого. Он устроил драку, когда мы с Ноем втолкнули его в заднее сиденье «Мерседеса».

– Ты не можешь так со мной обращаться. – кипит он на заднем сиденье.

Я поднимаю его служебный пистолет:

– Я предлагаю тебе заткнуться.

– Ваш отец не позволит вам …

Я досылаю патрон, действие плавное и естественное для меня, как дыхание.

– Чем больше ты говоришь, тем хуже для тебя будет. Кроме того, я подозреваю, ты уже достаточно сказал. Когда была последняя встреча, Ной?

– Две ночи назад в его доме. К нему приехала горстка других дьяконов.

Я поворачиваюсь и ухмыляюсь ему, наблюдая, как он бледнеет.

– Но как ты…

Я прижимаю ствол к виску:

– Экстрасенс.

Мы отвозим его к гравийному карьеру на задней стороне участка, где на одной стороне стоят три крепких креста. Никто нас не услышит. И Дэвису некуда бежать.

Сначала он ведет себя вызывающе и агрессивно, размахивая кулаками. Я позволяю ему вымотать себя, а затем начинаю убивать, повалив на землю. Ной записывает на свой телефон, как кровь Дэвиса покрыет мои костяшки, его крики поднимаются в ночной воздух, но не достигают ушей Бога.

Каждый удар вызывает у меня чувство удовлетворения. Что-то похожее на возбуждение. Я знаю, что это хреново и неправильно, но чистое насилие – одна из немногих вещей, которые могут заставить меня почувствовать себя живым. Мои мысли возвращаются к Далиле. Это что-то новенькое. Она дает мне почувствовать то, что я чувствую сейчас. Адреналин, удовольствие и изначальная потребность доминировать.

– Адам! – Ной толкает меня в плечо, и я понимаю, что он уже некоторое время зовет меня по имени. Он указывает на кресты. – Должны ли мы …

– Нет. Достаточно. – Я встаю и стряхиваю кровь с кулаков, затем обращаюсь к камере. – Дэвис будет жить… На этот раз. – Я еще раз пинаю его под ребра.

Он воет и сворачивается в позе эмбриона. Кровь сочится из его рта длинной красной нитью.

– Если ты не тупее, чем я думаю, то поймешь, что это предупреждение. Мы знаем, кто вы. Мы знаем ваших жен и детей. У тебя хороший дом? Он может сгореть. – Я щелкаю пальцами. – Как ты думаешь, твоя жена останется с тобой, если Пророк изгонит тебя? Подумай еще раз. Как ты думаешь, судья Проктор, который никогда не пропускает воскресеные службы, предоставит тебе опеку над твоими детьми, если твоя жена уйдет к другому мужчине, послушному Пророку? – Я поворачиваюсь к Дэвису и опускаюсь на корточки. – Ты понимаешь, не так ли, Дэвис?

Он не отвечает, и я хватаю его за светлые волосы и откидываю назад окровавленную голову.

– Я сказал, ты понимаешь?

– Да! – Когда он кричит правильный ответ, на его губах появляется красный пузырь.

– Хорошо. – Я встаю и вытаскиваю из кармана платок, чтобы вытереть руки. – Я думаю, что теперь мы все знаем счет.

Ной останавливает запись и кладет телефон в карман. Мы молча идем к машине, садимся и уезжаем.

– Я пришлю кого-нибудь за ним. – Ной глубоко вздыхает. – Ненавижу это делать.

Не могу сказать, что ненавижу это. Боль в костяшках пальцев напоминает мне, что я на высоте. Я выхожу из этого поединка, не пролив ни капли собственной крови.

– Дэвис должен был знать лучше. Непослушание имеет последствия.

Это правда, и мы с Ноем слишком хорошо знаем это. Воспоминание о моей матери, воющей от боли, грозит всплыть на поверхность, но я топлю его, толкая под темные воды памяти.

– Правильно. – Он барабанит ладонью по рулю. – Я знаю. Блядь.

– Отвези меня в монастырь.

Ной смотрит на часы:

– Довольно поздно для этого, не так ли?

– Просто отвези меня.

Я уже испытал насилие сегодня. Теперь мне нужен кайф другого типа. И для этого подойдет только один человек.

Глава 16

Далила.

Он не пришел. Я расчесываю волосы и смотрю на себя в зеркало. Почему он не пришел?

Я должна быть счастлива, в восторге от того, что смогла провести вечер без проблем, но мучительный зуд в глубине души мешает мне дышать легко. Он наблюдал за мной во время вечерней службы, его глаза были темными лужами злобы. И я не могла удержаться от того, чтобы время от времени не поглядывать на него. Может быть, между нами было достаточно связи, чтобы я могла как-то ее использовать. Он мог быть ключом к тому, чтобы я узнала, что случилось с Джорджией, и отомстила. Но если он не появится на моей вечерней «тренировке», как я могу подобраться к нему?

Я качаю головой, глядя на свое отражение. Разгладить мягкие волны в моих волосах невозможно, поэтому я сдаюсь еще через несколько секунд и бросаю расческу с явно снисходительным раздражением.

В общежитиях тихо, только вдалеке слышен чей-то плач. Некоторым девушкам намного хуже, чем мне. У Защитников – их жестокость не ускользает от меня – похоже, есть садистские наклонности. Даже у Ноя, младшего братп Адама, который часто смотрит на меня добрыми, хоть и любопытными глазами. У его Девы нет синяков, но она тихая и замкнутая. С другой стороны, попадание в этот порочный мир может подкосить любого человека.

Я сижу на кровати, грубые простыни и неровный матрас – мое любимое убежище. Еще раз взглянув на дверь, я ложусь и привыкаю к тишине. Отчаяние просачивается сквозь щели в стенах, под дверью и покрывает каждую пылинку в комнате. Я не слышу хныканья, но знаю, что девушки плачут. Они всегда плачут по ночам.

Тяжелые шаги в коридоре заставляют меня насторожиться, и я резко выпрямляюсь. Щелкает замок, и дверь распахивается с такой силой, что ударяется о стену.

Дьявол входит, на его белой рубашке и на руках кровь.

Я не могу кричать, мои легкие замерзают, когда он захлопывает за собой дверь и направляется в мою ванную. Вода включается, я поворачиваюсь и вижу, как он снимает пиджак, а за ним и рубашку. Марля оборачивается вокруг его торса, как будто кто-то начал делать из него мумию и отвлекся. Когда он держит кулаки под водой, у него вырывается тихий стон боли или, возможно, удовлетворения.

– Блядь! – Он опирается на раковину, свесив голову.

При слабом освещении я вижу кое-что еще. Это неожиданно. На мгновение мне кажется, что я это воображаю, или, может быть, я хочу это видеть.

Я сбрасываю одеяло и подкрадываюсь к нему.

Он наполняет ладони водой и проводит по волосам, его дыхание срывается. Что-то произошло. Что-то плохое.

– Адам?

Он просто смотрит на себя в зеркало. Ненависть льется из него волнами.

Для этого требуется каждая капля храбрости в моем теле, но я протягиваю руку. Медленно. Как будто пытаюсь испытать дикое животное и посмотреть, уйду ли я целой. Мое сердце замедляется, и все останавливается, когда кончики моих пальцев касаются его плеча.

Он замирает. Затем поворачивается и хватает меня, прижимая к себе. Его поцелуй не мягкий. Это не просьба. Или даже требование. Это полное и уничтожение меня. Он сжимает мое платье в кулаках, плотно стягивает ткань вокруг меня и прижимает меня к дверному косяку.

Прикосновение его кожи к моей грубое, такое же злобное, как и он сам. Он сосет мою нижнюю губу и прикусывает ее, пока я не открываю рот от боли. Его язык проникает внутрь. Он пользуется мной и уверенными движениями овладевает мной. Когда он скользит руками по моим бокам и сжимает мою задницу достаточно сильно, чтобы причинить боль, я задыхаюсь. Он не останавливается, просто с легкостью поднимает меня, заставляя обхватить ногами его бедра, в то время как его рот разрушает меня и превращает меня во что-то новое.

Я открываю рот шире, отдаваясь этой эмоции, всеохватывающему желанию, которое так же неправильно, как и непреодолимо. Он наклоняет голову, его руки массируют мою задницу и скользят ближе к моему центру. Я хватаю его за плечи и впиваюсь ногтями в гладкую и горячую кожу. Его стон разносится по моим венам, заканчиваясь растущей влажностью между моими бедрами.

Его губы грубые, и я не могу насытиться. Мой язык борется с его языком, но проигрывает. Ничтожная защита его превосходящей силы. Я даю ему то, что он хочет, что я хочу. Как животное, он чувствует, что выиграл, что его жертва наконец сдалась, готовая предложить свою кровь голодному победителю. С низким рычанием он прижимается ко мне своим телом, его член сквозь брюки прижимается к моей обнаженной щелке.

Я прижимаю ноги к его бедрам, чтобы облегчить боль, которую он во мне разжег. Его руки скользят ниже, и когда он гладит мою влажную плоть, я начинаю подвывать. Я не могу дышать, мой мир крутится, но я не хочу, чтобы это останавливалось. Его пальцы растирают мою горячую плоть и дразнят мой вход.

Когда он прерывает наш поцелуй, я глубоко вдыхаю. Когда он кусает меня за шею, я не могу подавить непристойный звук, исходящий от меня.

– Еще… – стонет, а затем кусает меня за плечо, зажимая, как аллигатор. Я хочу, чтобы он утащил меня, утопил в себе. Я провожу руками по его мокрым волосам, когда он облизывает укус, а затем сосет мое горло. Его пальцы продолжают дразнить. Я помогаю ему бедрами, не заботясь о том, что мое возбуждение может пролиться на его брюки.

Я провожу ногтями по его плечам, но марля на его груди не дает мне пойти дальше. Когда я прикасаюсь к нему, он замирает, как будто эта белая полоска – третья направляющая.

– Адам. – Я не узнаю своего голоса и девушку, прижатую к стене, которая не хочет ничего, кроме как подчиняться монстру, прижимающему ее.

– Стоп! – Он ставит меня и отступает.

Напряжение возвращается, его плечи напряжены. Какой бы мир мы ни создали вместе, он рушится прямо передо мной.

– Адам…

– Иди спать. – Его голос – ровное рычание, но его глаза жадно следят за линиями моего тела.

Я подхожу к нему, пытаясь восстановить эту связь.

– Иди. – Он хватает меня за запястье и сжимает до боли. – Сейчас же!

Я вздрагиваю и убираю руку. Он изменился. Чудовище снова выходит на первый план, его насилие больше не обещает удовольствия.

Отступая, я не отрываю от него взгляда. Он хлопает дверью моей ванной. Вскоре раздается рев, и моя стена трясется. Я не смею вставать. Не тогда, когда он смотрит на меня, как на своего врага.

Он открывает дверь прямо в тот момент, когда врывается Сестра.

– Что это было…

– Это была моя вина. – Адам протискивается мимо нее в расстегнутой рубашке. – Никакого наказания для Далилы, иначе будет ад. – Он исчезает в холле общежития, и Сестра спешит в мою ванную.

– О, Боже. – Она заламывает руки. – Пророку это не понравится.

Я встаю и иду за ней в ванную.

Мое зеркало разбито, в центре разбитого отражения – кровавое пятно. Я смотрю, и половина лица смотрит на меня, на изображении видна малиновая рана.

Сломан.

Это то, что я видела в нем раньше. Его правда, которая эхом отзывается в самых темных уголках моей души.

Как и я, он сломан.

Глава 17

Далила.

На следующий день тренировка включает новый набор уроков. То, что – хотя я знала, что такое Монастырь – никогда не приходило мне в голову.

– Некоторые мужчины… – Сестра ходит взад и вперед перед группой, пластиковый лист хрустит под ее ногами. Ее руки сцеплены за спиной, суставы побелели. Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что она нервничает, возможно, ей неудобно. Она прочищает горло. – Некоторые мужчины предпочитают то, что называется «водными видами спорта».

Половина девушек стонет; другая половина понятия не имеет, о чем она говорит. Теперь пластиковый лист имеет смысл. Иисус.

– В частности, нынешний губернатор Теннесси, который женат на одной из наших бывших Дев, очень любит эту практику. Это гораздо более распространено среди влиятельных людей, чем вы думаете. – Кажется, она не может перестать откашливаться. – Итак, это то, что нам нужно добавить в нашу учебную программу.