Ксаны. По ту сторону моря

Произнесенная мной фраза вызвала новый прилив восторга у Ли, который вновь воспарил над тарелками.

– Какой же он социум? Разве не видите? Это же цапля, которая ищет лягушек в голосети, – пошутил он.

– Точно, цапля! – рассмеялась Ванесса, подобрав свои голые коленки под себя. Трехмерные драконы, вытатуированные на ее обнажённых бедрах бронзового оттенка, взмахнули крыльями в такт ее движению.

– Послушайте, – остановил я начавшийся было шквал шуток, – я мог бы остаться на Земле и помогать своему движению бороться со всё возрастающим влиянием технологий, но недавние политические изменения показывают, что такая борьба тщетна и абсолютно бессмысленна. Во-первых, нас, модератов, слишком мало, а во-вторых, ОРЗЕС, решив установить новое поколение андроида «ню» на экоостровах, окончательно дала понять, что наша точка зрения не имеет для них никакого значения. Короче говоря, всё обдумав, я решил перенести свою деятельность на Марс, где управление колонией приняло решение не внедрять нандроид в свои системы. И вообще, – подытожил я, – как вы знаете, Марс также категорически против использования нынешних андроидных голосистем поколения «мю».

– Но что в этом плохого? – спросила Рона.

– Мю или ню… Я тоже не пойму, что плохого в технологическом развитии? – добавил Николай.

– Посмотрите еще раз на Михаэля, – я вновь указал на него, – несмотря на то, что он пришел попрощаться со мной, его здесь, по сути, как бы нет. Уже час, как он меряет мою комнату своими длинными ногами. А что будет, когда нандроид, внедренный в ваш биочип, начнёт определять и регулировать всю нашу деятельность?

– Ерунда какая-то! – повысил голос Николай. – Ты серьезно не понимаешь, что нандроид поможет более эффективно планировать и распределять нашу активность?

– Тогда завтра он будет думать за тебя! – Ванесса грозно уставилась на Николая, готовясь к жесткому спору.

– Ерунда! – рявкнул он в ответ, вновь стукнув ладонью по столу.

Мы все уже было ринулись успокаивать готовых наброситься друг на друга спорщиков, когда чья-то громадная тень нависла над нами.

– Ванесса и Николай опять дебоширят? – произнес Михаэль с высоты своего роста.

Подойдя к ним, он успокаивающе положил свои длинные руки на их плечи.

Воспоминания унесли меня к друзьям. Я был очень привязан к ним, и мне, конечно же, было тяжело с ними расставаться. Видимо, небольшая усталость и теплые солнечные лучи настолько разморили меня, что я незаметно задремал. В какой-то момент мои мысли стали путаться, и мне вдруг показалось, что драконы на красивых и натренированных ногах Ванессы перелетели на мои плечи и стали нашептывать мне на ухо, чтобы я погладил нежную и бронзовую кожу своей соблазнительной коллеги. Я уже было поддался соблазну, но тут Ванесса обернулась ко мне, и я с удивлением обнаружил, что это вовсе не хозяйка драконов, а моя вчерашняя гостья Сэнго…

И тут сквозь липкий туман грез я услышал чей-то окрик, раздававшийся издалека.

Придя в себя и развеяв остатки дремы, я вскочил на ноги и обернулся. С левой стороны перешейка, недалеко от берега, покачивалась рыбацкая лодка, с которой, стоя во весь рост, на меня смотрели двое рыбаков: средних лет мужчина и мальчик.

Заметив, что я поднялся, старший из них снял свою широкополую соломенную шляпу и начал махать мне рукой, что-то крича на японском.

Его голос был плохо слышен с берега, и транслятор не смог перевести слова рыбака. Я развел руками и крикнул им на английском, что ничего не слышу и не владею японским.

Мальчик что-то сказал мужчине, и тот подогнал лодку поближе, насколько это было возможно.

– Доброе утро! – произнес мужчина на чистом английском, и оба рыбака отвесили мне поклон.

– Доброе! – ответил я им в ответ.

– Я с сыном случайно заметили Вас здесь и решили, что Вам стало плохо, – он говорил быстро и с легким задором, что выдавало в нем веселого человека. Его круглое, гладко выбритое лицо с веселыми маленькими глазами светилось жизнерадостностью. – Поэтому я стал кричать Вам, чтобы убедиться, что с Вами всё в порядке. Так ведь, Риота?

Мальчик, выпучив на меня свои пристальные черные глаза, молчаливо кивнул отцу в знак согласия.

– Я просто задремал, – ответил я, – не стоит беспокоиться.

– Так я на всякий случай. Понимаете, до Вас одной девушке, недавно гостившей на этом острове, стало очень плохо именно вот в этом самом месте, где Вы задремали. Вы окрестности осматриваете?

– Да, решил посмотреть остатки храма Эбису, – ответил я. – Так вы здесь живёте?

– И здесь и там, – улыбнулся он, махнув в сторону Сикоку. – Но в основном здесь, так как мы с сыном очень любим ловить рыбу и очень не любим, когда полулюди с чипами в голове не дают прохода в городе.

– А что, Ваш сын тоже не любит проводить время в голосистемах?

Риота, внимательно слушавший наш разговор, вопросительно посмотрел на отца. Увидев одобрение в глазах старшего, он ответил:

– Я люблю море и свежий воздух. А еще я люблю поймать настоящую рыбу и подержать ее в руках.

Я внимательно пригляделся к сыну рыбака. Несмотря на то, что с виду ему можно было дать лет двенадцать, в нем уже можно было разглядеть зачатки крупного и сильного мужчины. Плотно сбитый, немного ниже отца, он производил впечатление внимательного и вдумчивого молодого человека.

– Я не сомневаюсь, что это очень приятно – чувствовать в своих руках настоящую живую рыбу, – произнес я.

Услышав мои слова, отец мальчика буквально засиял от радости. Видимо, ему не часто приходилось слышать от незнакомца, прибывшего из мира, напичканного технологиями, слова понимания и уважения к их интересам и увлечению. Это было вполне естественно, ведь большинство людей предпочитало виртуальные впечатления живым и реальным ощущениям.

Словно в подтверждении этого рыбак неуверенным движением пригладил свои начинающие седеть волосы и спросил:

– А может быть, Вы хотите половить рыбу с нами? Я уверен, что это приключение Вам очень понравится.

Легкость, с которой этот человек нашел со мной общий язык, буквально-таки обескураживала. Его манеры были очень привлекательными, а предложение столь соблазнительным, что я уже начал было склоняться положительно ответить на приглашение, когда вспомнил о своем намерении осмотреть останки храма.

Видя мое замешательство, мой собеседник надел свою соломенную шляпу.

– Если это мешает Вашим планам, то мы можем и завтра порыбачить вместе. Как Вам такой вариант?

– С большим удовольствием! – ответил я. – Это отличный вариант!

– Вот и хорошо! Я рад знакомству с Вами. Меня Кайоши зовут, – представился рыбак.

– Эйрик!

Обговорив время и место встречи, Кайоши и Риота помахали мне на прощание и уплыли ловить рыбу.

Распрощавшись со своими новыми знакомыми, я прошел еще немного вдоль пирса и добрел до того места, где некогда располагался храм Эбису. Прямо за захоронением, возле которого я присел отдохнуть, находилась небольшая возвышенность, густо заросшая труднопроходимой растительностью из деревьев и кустарника, – здесь начинался маленький остров, младший брат Аошимы. С правой стороны пирса я заметил ступеньки, ведущие к хорошо сохранившимся каменным воротам ториям, которые должны были вести к святилищу. К сожалению, поднявшись по ступенькам к воротам, я не нашёл никакого храма за ними. Все, что я мог заметить сквозь гущу веток, – это разбросанные камни некогда функционировавшего храма.

На правом столбе ворот я заметил два хорошо сохранившихся иероглифа. Остальные иероглифы, как на правом, так и на левом столбе, были практически полностью стертыми и неразборчивыми. Включив транслятор, я просканировал два распознаваемых знака, и программа перевела мне эти символы как «Тысячи лет я служу удаче…»

«М-да… – подумал я, – видимо, в какой-то миг провидение явно отвернулась от этого места, и Эбису, этот весёлый бог удачи и труда, покинул свой храм, оставив времени и природе разрушать свою обитель камень за камнем».

Постояв еще немного около торий, я всё же решился пробраться, насколько это было возможно, сквозь чащу веток и осмотреть разбросанные груды камней, некогда составлявших храм. Начав продвижение, я сразу подумал о символичности ситуации, в которую попал. Дело в том, что в синтоистском святилище тории символизируют границу между двумя мирами – земным и сакральным. Раздвигая ветки, я как бы покинул одну реальность, где плескалось море и светило солнце, и попал в другую – сакральную реальность, где божественные сущности ками, воплотившись в деревья и кустарник, с остервенением пытались поцарапать мне кожу, словно сопротивляясь проникновению в их мир земной сущности.

Через полчаса тяжелой борьбы с зарослями, получив пару царапин и обливаясь потом, я наткнулся на заросший мхом обломок лестницы, от которой сохранились три ступеньки. Очистив их от накопившейся грязи, чтобы присесть, я заметил, что на каждой ступеньке была выбита какая-то надпись. Как это было ни странно, но иероглифы хорошо сохранились. Включив транслятор, я прочитал перевод. На первой ступеньке было написано: «会うのは別れの始まり» (Встреча – начало расставания), на второй – «盛者必衰» (Всё, что цветет, неизбежно увянет), а на третьей – «易者身の上知らず» (Гадатель не знает своей судьбы).

«Интересно, что бы это означало», – подумал я, присев на нижнюю из ступенек.

Несомненно, надписи были сделаны намного позже, чем иероглифы на ториях, иначе время сделало бы с ними то же самое, что и с надписями на воротах.

Я еще раз подивился тонкой японской мудрости и тому, как хорошо эти три афоризма описывали и мою нынешнюю ситуацию. Казалось бы, я только что приехал на Аошиму, а она уже успела мне понравиться своим покоем и нетронутой природой, и сейчас это радужное настроение всё больше и больше расцветает в моей душе. К сожалению, через две недели я буду вынужден покинуть это место, чтобы начать новый путь – путь, ведущий меня в новый дом на далёкой планете. Что меня ожидает там?

– Гадатель не знает своей судьбы, – повторил я вслух прочитанную фразу.

Рыба мечты

Остаток прошедшего дня я провел в компании Майка и его жены. Они пригласили меня на ужин, и мы вместе довольно неплохо провели время, ближе познакомившись друг с другом.

Лидия болтала без умолку, а Майк, в типичной для него манере, периодически разражался короткими и хорошо обдуманными предложениями. Я ожидал, что они затронут волнующую их тему дальнейшего использования своих биочипов, но разговор всё время крутился вокруг каких-то общих тем. Таким образом, выяснилось, что они вместе занимаются сбором и анализом данных в области медицинских услуг.

– Это очень важно! – щебетала Лидия. – Наши выводы помогут медикам затрачивать намного меньше времени на различные проверки и всевозможные обследования.

– А также, – с большим воодушевлением добавил Майк, – позволят врачам более эффективно следить за любыми изменениями в состоянии здоровья своих пациентов и предлагать им соответствующие методы лечения. В дальнейшем, если это станет возможным, они будут автоматически передавать на биочипы своих подопечных необходимые директивы, корректирующие их состояние.

Слушая их, я подумал о том, что в недалеком будущем андроидные системы будут собирать, анализировать, исследовать и лечить людей, полностью заменив медицинский персонал из врачей и медиков. Конечно же, это было совсем неплохо, но в таком существенном прогрессе я, как модерат, видел две основные проблемы: первая – мы будем полностью зависеть от машин, и вторая – отдав всё на волю техники, мы можем полностью потерять контроль над получением новых знаний. Всё это, в конечном итоге, с высокой долей вероятности приведет к вырождению нашего вида.

От Лидии я узнал, что с Майком они познакомились пару лет назад, когда только начинали учиться на инфо-аналитиков. Им нужно было делать совместную работу, и когда они увидели голограммы друг друга, то сразу же почувствовали обоюдную симпатию и влечение. И действительно, наблюдая за ними, я всё больше убеждался, что эта пара буквально светится от счастья. Немногословный и вдумчивый Майк и многословная и импульсивная Лидия являлись совершенным дополнением друг для друга.

В наше время, когда институту брака практически пришел конец, это было большой редкостью. Сегодня большинство молодых людей не обременяли себя трудностями совместного проживания. Они составляли различные договора и обязательства по ведению общего хозяйства и по воспитанию детей. Сам брак превратился в чисто механический процесс, который, если разобраться, был необходим всего лишь для продолжения своего рода. В наше время любовь была редкостью или, если можно так сказать, даже роскошью, как и любое живое общение людей друг с другом. Такой способ сосуществования не составлял особого труда, так как множество функций по домохозяйству были полностью автоматизированы, включая воспитание детей, последние поколения которых росли практически без родительского внимания.

В русле такой беседы прошел весь вечер. Сославшись на усталость и на то, что завтра мне опять необходимо рано вставать, я ретировался в свой домик. Приняв душ, я лег в постель и тут же провалился в глубокий сон.

На следующий день я вновь встал рано. Сегодня меня ждала встреча с моими новыми знакомыми, с которыми я встретился вчера на пирсе. В предвкушении хорошего дня, отличной компании и массы впечатлений я быстро оделся в просторные одежды, залез в непромокаемые сапоги и положив в рюкзак бутылку с водой и пару сэндвичей на обед, вышел из своего дома, чтобы отправиться на совместную рыбалку с Кайоши и его сыном Риотой.

Приблизившись к дому управляющего, двери которого были закрыты, я увидел подплывающую к пристани лодку Кайоши. Увидев меня, он снял свою соломенную шляпу и помахал мне. Его сын управлял штурвалом и смотрел на меня пристальным взглядом своих черных глаз. Мускулы его крепких рук были напряжены, и всё выдавало в нем сосредоточенность и осторожность. Я еще раз подивился этому юноше – всё в нем говорило о независимом характере и силе воли.

В отличие от своего сына, Кайоши был сама весёлость и непринуждённость. Когда его шхуна остановилась у пристани, я смог рассмотреть ее более подробно. Не имея абсолютно никакого понятия о морском транспорте, я мог лишь составить для себя общее впечатление об этом средстве передвижения.

Лодка представляла из себя рыболовный катер небольших размеров. Такие катера были распространены в обиходе в двадцатых годах прошлого столетия: метра два с небольшим в ширину и метров семь в длину. Вся лодка была выкрашена в белый цвет, кроме бортиков, имеющих голубую окраску. Открытый мостик, находившийся в передней части лодки, немного возвышался над палубой и занимал примерно четвертую часть от всей ее длины. Всё остальное место, вплоть до кормы, было свободно. Вдоль бортов лежали различные предметы: скрученные брезенты, несколько пластиковых ведер, какие-то небольшие контейнеры и различные удочки, как обычные, так и для спиннинга. У кормы разместилась пара стульев со спинками, привинченными к полу, между которыми было небольшое возвышение, служившее, видимо, столом, так как я заметил там различные склянки с неизвестным содержимым. С кормы свисала зеленого цвета сеть.

– Доброе утро, Эйрик! – крикнул мне хозяин лодки.

Улыбнувшись Кайоши и махнув рукой Риоте, я протянул руку хозяину катера и поднялся на борт шхуны. Недолго думая, Кайоши подал сигнал своему сыну, тот потянул на себя какой-то рычаг, и катер послушно тронулся с места, плавно удаляясь от причала и держа направление на юго-восток, двигаясь в сторону выхода из бухты в открытое море.

– Ямаха две тысячи восемнадцать! – Кайоши похлопал ладонью по борту своего катера. – Я называю ее «Юме но сакана» – «Рыба мечты».

– Эта старушка хорошо сохранилась! – похвалил я, приняв названный номер за год выпуска катера.

– Нет, – рассмеялся Кайошо, – это же реконструкция оригинала с некоторыми изменениями, а не сам подлинник.

Я понимающе кивнул головой, досадуя на свою недогадливость.

– Оригиналы таких лодок давно уже сгнили или были разобраны на запчасти многие десятки лет назад, – объяснил он, поглаживая белый пластик борта.

– Эта лодка, – продолжил свое объяснение Кайоши, – в отличие от оригинала, работает на биотопливе и оснащена андроидным навигатором конца тридцатых годов прошлого столетия. Правда, мы им не особо пользуемся, так как Риота обожает крутить штурвал собственными руками. Вдобавок к этим новшествам мы немного изменили и мостик управления – сделали его открытым, а не закупоренным в стеклянную коробку, как это любили делать прежде. Но, кроме этого, – Кайоши развел руками, – всё воспроизведено в точности, как было в оригинале! Скорость этой посудины может достигать пятидесяти миль в час; она очень легка в управлении и довольно надежна в плавании. Так что можно спокойно наслаждаться морем и рыбалкой, не беспокоясь о каких-либо опасностях, – подытожил он, расплывшись в довольной улыбке.

– Да, всё это очень интересно! – согласился я, осматривая открывающуюся передо мной панораму. Мы уже начали выплывать из бухты, и Риота взял курс на восток.

На нашем пути стали попадаться разбросанные в нескольких десятках метров от нас рыболовные лодки жителей Аошимы. Они уже давно вышли в море, и теперь их кораблики спокойно покачивались на волнах, предоставляя своим «пассажирам» возможность заниматься своей работой. Кто-то сидел у борта, склонившись над удочкой, а кто-то теребил заброшенные в море сети, поплавки которых то там, то сям покачивались на поверхности воды.

– Думаю, что сегодня будет хороший улов! – произнес Кайоши, приглашая меня занять место на стульях.

– Вы часто приплываете сюда на рыбалку? – спросил я, когда мы устроились на стульях.

– Один-два раза в неделю, иногда реже, – ответил Кайоши. – Бывает, мы рыбачим в этом районе, а бывает, что плывем подальше на северо-запад или на юго-запад.

– А где сегодня вы планируете ловить рыбу?

– Сегодня будем рыбачить недалеко от того места, где мы встретились вчера. Когда Риота обогнет остров с востока, он возьмет курс на северо-запад. Там мы и займемся рыбной ловлей.

Откинувшись на спинку кресла, я погрузился в созерцание окружающей меня природы. Мой собеседник, заметив мое эйфорическое состояние, умолк, тактично предоставляя мне возможность наслаждаться красотами местного ландшафта.

Вплоть до моего прибытия на Аошиму мне ещё ни разу в жизни не приходилось быть наедине с морем. А тем более находиться в такой ситуации, когда твое тело целиком и полностью предоставлено всем морским ветрам, открыто заливающему морскую гладь солнцу и плавающим горам на горизонте.

Риота специально вел лодку медленно, чтобы мы могли вдоволь налюбоваться морским пейзажем. Я привстал и подошел к борту лодки. Наклонившись, я посмотрел вниз – в морские пучины.

– Глубина здесь варьируется от двадцати до шестидесяти метров, – Кайоши встал рядом со мной.

– Мне кажется, это не так уж и глубоко. Или я ошибаюсь? – поинтересовался я.

– Совсем неглубоко! – рассмеялся Кайоши, – Это как лужа посреди озера. Вообще же внутреннее Японское море довольно мелководно.

– Вы, наверное, знаток моря? – спросил я, удивляясь столь широким познаниям своего собеседника.

Кайоши слегка улыбнулся и пожал плечами.

– Просто, Эйрик, я свободный человек и очень люблю природу, но знатоком моря себя не считаю. Это всего лишь хобби, – произнес он после некоторой паузы. – Видите ли, по призванию души я писатель. Пишу разные детективные рассказы в том стиле, в котором их писали в начале прошлого века. Вся беда в том, что сегодня мало кто читает книги, – всем подавай голофильмы, голоигры… и прочую ненужную ерунду, напрочь забивающую голову.

– А Вы не пробовали писать сценарии для голографических фильмов или игр? – спросил я.

– Нет, Эйрик, – лицо Кайоши приняло печальное выражение, – душе не прикажешь. Меня всегда тянуло писать именно литературу и именно детективы. Луиза Пенни, Курт Ауст, Чарльз Камминг – если Вам что-то говорят эти имена, – а также многие другие мастера детективного жанра… Я всегда мечтал подражать им и стараюсь как могу, даже если сегодня это мало кого интересует.

– Да, – поддержал я прочувствованные слова Кайоши, – в наше время мы следуем вымышленным и искусственным ценностям. Куда уж нам до высокой литературы! Я уверен, что в очень скором будущем большинство из подрастающего поколения не будет способно вникнуть в самую суть написанных предложений. В конечном итоге виртуальные технологии вытеснят последние остатки креативного мышления и способности к развитию воображения.

Сощурив свои и без того узкие глаза, мой собеседник пристально посмотрел на меня.

– А Вы, Эйрик, как я вижу, совсем не одобряете то направление, в котором развиваются технологии? – спросил он.

– Я модерат, и я категорически против повсеместного засилья технологий.

– Ааа… – засмеялся он своим завораживающим смехом. – Я слышал о вашем движении. Тогда с тобой, как, впрочем, и со мной всё понятно, – Кайоши незаметно перешел на «ты».

Поддавшись его задору, я засмеялся в ответ, чувствуя, как у меня просыпаются самые дружеские чувства к этому замечательному человеку.

– С Вами всё в порядке? Мы уже приближаемся к нашему месту, – раздался серьезный голос Риоты, стоявшего у штурвала.

Обогнув восточную часть острова, мы немного продвинулись на северо-запад. Я узнал то место, где был вчера, продираясь сквозь заросли, и мне вдруг вспомнилась увиденная мной надпись: «Встреча – начало расставания». Отмахнув эту ненужную и столь печальную мысль, я всмотрелся вдаль: слева от нас, на расстоянии нескольких сотен метров, высилась заросшая зеленью Аошима, а далеко впереди, на фоне Ясиро, виднелись острова Оминасе и Коминасе.

Заглушив мотор, Риота оставил свое место и подошел к нам.

– Отец, – произнес он, слегка поклонившись ему, – погода сегодня отличная. Ветра почти нет и море спокойное. Может быть, сегодня мастеру Эйрику улыбнется удача и он поймает нашу любимую рыбу.

Произнеся эти слова, парень бросил лукавый взгляд в мою сторону.

– О, да, – согласился Кайоши, – это, конечно же, будет большая удача!

Две пары глаз отца и сына с большим вниманием уставились на меня, видимо, ожидая какой-то реакции. Мне и впрямь стало интересно, что за сюрприз приготовил для меня Риота.

– Хорошо, хорошо… – не выдержал я. – И какая же рыба является вашей любимой?

– Рыба мечты, конечно же! – ответил Кайоши.

Сняв свою соломенную шляпу, он подбросил ее высоко вверх и прокричал что-то на японском.

– Охота на волчьего угря считается открытой! – перевел мне Риота.

– Волчий угорь так волчий угорь, – пожал я плечами, стараясь ничем не выдавать моего удивления, вызванного столь забавным названием рыбы.

Риота и Кайоши хихикнули, прошептав что-то друг другу на японском.

– Эйрик, – уже серьезно произнес Кайоши, – я хочу тебя кое о чём предупредить – рыбу мечты мы ловим исключительно ради спортивного интереса, но никак не ради наживы.

– Замечательно! – произнес я, предвкушая предстоящую рыбалку.

Риота принес две удочки для спиннинга самой обычной конструкции: удилище в пару метров длиной с пропускными кольцами, а также катушка с намотанной на ней леской и крючком со свинцовым набалдашником. Открыв одну из склянок, стоявших на возвышении между стульями, Риота выудил оттуда несколько морских ежей. Ловко нацепив их на крючки, он подал удочки мне и Кайоши, а сам вернулся к мостику и, неожиданно взяв палку, стал постукивать ею по днищу катера.

– Если быть более точным, – пояснил Кайоши, увидев мой недоумённый взгляд, – то мы охотимся на угревидную зубатку, которая обитает на дне моря и в это время суток спит в своих норах. Поэтому Риота и устроил этот шум, чтобы как-то разбудить ночного хищника.

– Очень интересно! – произнес я.

– Эта зверюга, – продолжил Кайоши, – может достигать два с лишним метра в длину и весить около восемнадцати килограммов. В это время года она обычно держится на мелководье недалеко от берега, и поэтому её можно поймать такой вот обычной спиннинговой удочкой, – он потряс рыболовной снастью перед моим носом. – А вот в зимний период она уходит на глубину, и без блесны и массивного свинцового грузила ее не поймать. Кроме зубатки, крупной рыбы здесь больше не водится. В основном здесь обитает иваси, или, как вы ее называете, сардина. Также на наши удочки могут попасться горбуша, кета, навага и треска. Но все они не превышают и метра в длину, а самая крупная из них едва достигает десяти килограммов веса. Поэтому, как только вы почувствуете тяжесть, то сразу сообразите, что речь идет о зубатке.

Прослушав краткую лекцию об ихтиофауне внутреннего Японского моря и посмотрев, как правильно управляться удочкой я, после нескольких попыток, всё-таки смог удачно закинуть свою как можно дальше в море. Теперь, по словам Кайоши, следовала самая тяжелая для неискушенного рыболова часть – нужно было следить за поплавком и ждать его подергивания, которое должно просигнализировать о том, что рыба попалась на крючок.