Загадка Лиловой Луны. Начало

Луг был покрыт самыми обычными полевыми цветами, что мы иногда можем видеть дома: ромашки, васильки, лютики… Вдали виднелись кончики городских башен – предстояло спускаться с горы.

Девочки шли по дороге, посматривая на камни из которых она состояла. Они выглядели гладкими, как зеркало, но отражения не давали и на ощупь были как обычные кирпичи – шершавые.

…Шли они долго – сильно припекало Солнце, почти закатившееся за горизонт. Шли они на запад (или все-таки на восток?) и Солнце теперь светило им в глаза, от чего становилось еще хуже.

– Что будем делать? Уже почти ночь… – устало вымолвила Наташа.

– Давайте ляжем прямо на траву и уснем, – предложила Вероника.

Они так устали, что не заметили, то, что дорога розового кирпича закончилась еще далеко от города. Здесь дорога закончилась, так, как будто ее разломили – несколько больших камней и множество мелких обломков ссыпались в кювет. Ее разломили, но вторую часть нигде не было видно.

Они улеглись, и слегка поворочавшись, уснули. Сегодня они поспят как следует…

Они поспали вдоволь, но, даже переспав, они обнаружили, что Солнце еще не взошло, а, заря еще только зачиналась. Впереди, туда, куда, должна была вести дорога, виднелся лес с виду густой и дикий, дремучий. В основном хвойный.

На опушке и покуда хватало глаз, были видны деревья похожие на лиственницы, но хвои на земле, почему-то не было. Земля была покрыта жесткой травой, стебли которой были покрыты розовыми разводами, кое-где виднелся мох. На лесном нижнем ярусе густо росли кусты, листья которых были подобны траве.

Они снова попытались заснуть, но покрутившись с полчаса, так и не смогли сделать это. Они встали, сказали друг другу 'доброе утро'. После этого:

– По-моему, нам пора идти, – уверенно сказал Наташа.

– А, может быть подождать, пока, хотя бы Солнце взойдет над горизонтом? – скептически спросила Евгения, и, поежившись, добавила, – И пока не потеплеет.

– Лес выглядит мрачным, – пробормотала Вероника.

– Да, и мы уже находились по лесам, да, по болотам, – резко добавила Евгения, ожидая, что Наташа растеряется, но, куда там – этого не произошло.

– Если, хотите стоять, то стойте, – спокойно сказала Наташа и, немного пройдя к лесу, обернулась и добавила. – …Мерзните.

Наташа дальше отправилась к лесу. Вероника с Евгенией лишь смотрели ей вслед, качая головами. Когда она скрылась из виду, Евгения сказала:

– Проголодается – вернется.

– Но… Э-э-э… Так нельзя! – запротестовала Вероника.

– Да… Ты права – мы не можем ее отпустить в незнакомый лес. К тому же проголодается не только она, но и мы тоже… – согласилась Евгения. – Ну, ладно! Подождем немножко, авось и вернется…

– Ну-ну… – с упреком сказал Вероника.

Они присели на кирпичи, что были рядом друг с другом…

Сидели они минут десять, двадцать, полчаса, пока…

– Ну, все! Хватит! Солнце стоит на горизонте, в лесу темно, она, наверное…

…Пока не появилась младшая Владычица Болотного Леса.

– Глупцы! Вы стоите, и Время для вас тоже стоит! Догоняйте Наталью, иначе она придет к Королеве раньше вас и возникнет анахронизм! Немедленно!

И она исчезла так же неожиданно, как и появилась, – без звона или тумана. Не то, что бы, она была разгневана, но, по крайней мере, сильно встревожена.

– О, Боже! Мы совсем забыли про Ее Величество! – всплеснула руками Вероника.

Евгения лишь кивнула ей в ответ.

Наташа шла по лесу неторопливо – торопиться ей одной было не куда. По-крайней мере она так считала. Тут и там все время раздавались мелодичные трели и туки дятлов, коих здесь было не мало. Звон, стук, складывающиеся в прелестные мотивы. Треск, немного похожий на электрический – все-таки это был волшебный мир. Сначала, это ее пугало, но потом, она даже попыталась поймать фею, которая, летали над желтым светящимся мхом. Но вряд ли кто может так просто это сделать – только отмеченный в пророчествах может ее поймать… Изредка, они сами приходят к человеку, но только к детям или старикам, и только тогда, когда происходит нечто судьбоносное.

Мхи от фей, помимо того, что сами светились, но еще и переливались всеми цветами радуги – феи были разноцветными, и пыльца с их изящных крылышек иногда осыпалась вниз, в том числе и на мох.

Наташа тихонько подошла к одному изо мхов и, протянув руку "случайно" тронула фею. С прозрачных, отливающих бирюзой крылышек, прямо ей в ладонь осыпалась пыльца. Пыльца зашипела, расплавилась и впиталась в кожу.

– Ах!.. Фея… Пыльца…

Фея не улетела. Осталась здесь, зависнув в воздухе. Наташа с трепетом смотрела на свою ладонь. Когда Наташина душа вернулась обратно в тело, она дрожащим голосом, спросила фею:

– Почему, ты не улетела?

– Пророчество сбывается… – прошелестела фея крылышками, – прими эту пыльцу как дар. Теперь я всегда буду с тобой.

Молвив это, фея исчезла, рассеявшись в воздухе…

Наташа в изумлении стояла. Что делать? К кое-такое пророчество? Почему именно она? Ответы на эти вопросы ей и ее спутницам еще предстояло получить ответы.

Постояв, Наташа проговорила сама себе:

– Кажется, фея говорила, что она будет со мной? Но, где она?

Наташа опять задумалась… Она стояла и размышляла, пока ее не сбил с мыслей какой-то шорох в сознании. Это было очень неприятно. Шорох отдавался в голове противной тупой болью. Сразу после этого послышался голос феи:

– Не волнуйся, – заговорила она торопливо. – Я буду являться в видениях и снах, если понадобится совет; помогу тебе своей силой. О пророчестве тебе расскажет королева. А теперь прощай. Я не могу долго находиться в твоем сознании – это, пока, слишком опасно для тебя.

Шелестящий голос стих, но его эхо еще долго звенело в голове. Она присела на мох и взялась за голову – голос стих, но боль в голове нарастала. В ушах был сильный звон, перед глазами плыло, к горлу подходила тошнота. Ей было очень плохо, но терять сознание она даже не собиралась, наоборот, у нее настала, странная ясность, несмотря, на боль в голове.

Идти дальше она не могла, каждый раз, при попытке встать, она терпела крах. В конце концов, она легла на мох. Он показался мягким и пушистым, совсем как шуба.

– Ох, зря я пошла одна, – бормотала она. – Если бы я так не торопилась, то сейчас бы не лежала здесь полуживая… Посплю-ка я, авось, все и пройдет…

Она уже действительно почти заснула, как на нее набрела ее сестра, которая уже отчаялась ее найти.

Евгения и Вероника, забежав в лес, второпях, даже, не обратили внимания на чудеса, творившиеся в нем.

"Чудеса нельзя увидеть второпях!". Они так спешили увидеть Наташу, что не приложили к этому положительных усилий. Девочки зашли так глубоко в лес, что сами чуть не заблудились, потеряв друг-дружку из виду, но, по аукав, вернулись из чащи, несколько обеспокоенными. Пройдя еще немного Евгения, поняла в чем дело:

– Послушай! А, ведь, мы ее не ищем! – осенило Евгению.

– Почему? – удивилась Вера.

– Мы просто создаем видимость этого для самих себя, – проговорила Евгения и, воздев руки к небу, вскричала. – Мы просто идем напролом через лес! Так и до города не мудрено дойти! – Простонала она, и, успокоившись, пояснила. – Мы, вернее всего, прошли мимо нее.

– Да… так и есть, наверное, – согласилась Вероника.

– Тогда надо возвращаться и искать, как следует! Вряд ли она стала заходить в такую глушь.

Лес в глубине почти не изменился, только стал много гуще… И мха стало мало, если не сказать больше… фей на нем тоже уже не было… Да, и еще, стали попадаться, какие-то, блестящие растения. Одни блестели розовым, некоторые металлом. Но девочки всего этого не видели.

Девочки долго бродили по лесу. Солнце уже перевалило за зенит, когда Евгения, наконец, наткнулась на Наташу. Когда, Вероника подошла, Евгения уже начала отчитывать Наташу, лежащую у ее ног. А зря!

– Ну? Что ты скажешь в свое оправдание? Молчишь!? Ну-ка, встань и посмотри мне в глаза! – Евгения не видела очевидного и продолжала заводиться.

– Остановись, опомнись! Ты разве не видишь – ей плохо! Наверное, есть хотелось, и попыталась, есть мох. – Вероника посмотрела с сомнением на мох, что был у нее под ногами.

Евгения действительно не видела очевидного.

– Плохо? Сейчас я ей покажу плохо… – окончательно разозлилась Евгения, и схватила с земли какой-то прут.

– Не смей! Не смей! Обижусь! – закричала Вероника.

Но Женя уже ничего не видела и не слышал. В буквальном смысле бесновалась. Увидев это, стала отнимать у нее "хлыст".

– Ах, ты…

– Ты этого не сделаешь!

Вероника отняла своего рода "кнут" и сама, гоняясь за ней, вокруг лежащей Наташи, отхлестала ее. После этого сказала:

– Я бы тебе такого так просто не простила бы!!! – строго сказала Вероника. – А теперь надо посмотреть, что с ней.

Вероника присела и перевернула Наташу лицом кверху. Евгения молчала.

– Что с тобой? – обеспокоено спросила ее Вероника и случайно посмотрела ей в глаза.

Лицо у Наташи было полотняно-серое, и на этом лице, ярко, как два маленьких ручейка среди песков, выделялось два глаза, от ясности которых, побледнело бы, от завести, само небо, узри оно такое в первый раз. Свет из них лился, стекал на подбородок, наполнял слегка приоткрытый рот. Он лился (свет) на шею и, в конце концов, уходил в мох.

Вероника, увидав такое, впервые вздрогнула, но больше виду не подала.

– Ох, плохо, мне плохо! – больше она сказать ничего не могла.

За спинами раздался шум.

– Вы еще не у Королевы!? Это может плохо кончиться… – прогремела Владычица. На этот раз она была явно очень сердита, можно сказать в гневе! – Если вы не поторопитесь. – Продолжила она после секундной задержки. И немного успокоившись, посоветовала. – Если хочется кушать – ешьте этот мох. – И исчезла так же неожиданно, как и в прошлый раз.

– Как же мы пойдем? Когда тут… – начала, было, Евгения.

– Надо есть мох! – Перебила ее Наташа и начала его жадно его поедать.

Вероника с Евгенией, посмотрев на нее, тоже приступили к трапезе.

Окончив еду, Наташа окончательно оправилась после перенесенного стресса. Взяв с собой немного мха на дорогу, они собрались в путь.

– А, как пойдем? Через лес или поищем дорогу? – Спросила Евгения.

– Через лес лучше не идти – заблудимся, – отвечала Вероника. – Давайте выйдем на опушку и пойдем вдоль леса.

По дороге из леса Наталья рассказала им, что же с ней случилось на самом деле. Она сначала думала, рассказывать им или про голос, потом решила, что ничего утаивать не станет. Девочки молча, выслушали ее, потом, повздыхав, ничего уже прокомментировать не смогли.

Выйдя из лесной прохлады, их обдало жаром – земля после полудня еще не успела остыть. Сначала, им это понравилось, но, пройдя немного, их сморило. Они вернулись в тень, и пошли под кронами деревьев. Они шли, молча – говорить было не о чем. Земные заботы внезапно оставили их, а в душу прокралось какое-то приятное чувство – пустоты… нет, не пустоты… а скорее умиротворения… Они шли, смотря на розовое солнце, которое на рассвете еще слепило, кололо глаза, а после полудня уже смотрело на них мягко, ласково. Они шли и шли, а Солнышко тоже шло, на закат, чтобы, не мешать им во время сна. И, неважно, где здесь запад, а где восток, может быть они, даже, меняются местами, а, раз это угодно неведомому творцу, значит так и нужно!

Конец второй главы.

Глава третья. Сон Наташи.

Поздним вечером они, наконец, дошли до дороги, но это было совсем не то, что они искали… Обычная грунтовая дорога, да еще, не самая лучшая – сплошные ямы, да кочки. Она шла прямо через лес, который, в конце концов, становился совсем мрачным и дремучим, но, не смотря на это, почему-то, не загораживал ветвями город.

– Ну и ну! – Воскликнула Евгения, оценив на глаз дорогу. – Как же мы дойдем до города?! Далеко!

– Думаю, сейчас не время туда идти, – рассеяно проговорила Наташа. – Утро вечера мудренее! – Поморгав, добавила она.

– Да, мне тоже кажется, что сейчас действительно лучше лечь спать, – согласилась Вероника.

– Ну, хорошо, хорошо, – раздраженно ответила Евгения – у нее до сих пор болели следы от прута – Вероника немного не рассчитала силу тогда.

Они легли спать, как и вчера, прижавшись, друг к другу, что бы не замерзнуть. Наташе приснился сон.

Ей снилось, что она встала, и, не обращая внимания на своих спутниц, побежала, раскинув руки в разные стороны, и, подобно птице взлетела с горы. Оказавшись в воздухе, она вдруг обнаружила, что теперь (во сне) сама управляет собой. До этого было ощущение того, что кто-то управляет ею – ее руками, ногами, мыслями.

– Ой! А-а-а, – закричала она, барахтаясь в воздухе и ничего не понимая. – Ох… Ах… – Потихоньку приходя в себя и пытаясь вернуть себе равновесие.

После того, как она обрела равновесие, сделала два робких шажка, потом поднялась немного над поверхностью, как по ступенькам.

'Ну? И что я должна теперь делать?' – спросила Наташа, как будто у самой себя.

"Ты должна посмотреть на земли, по которым ВАМ предстоит пройтись. ВЫ пройдете по ним и свершите пророчество… пророчество… пророчество…"

'Пророчество? Какое пророчество?' – испугано спросила Наташа. – 'Кто это? Кто?'

Голос молчал.

Она опять потеряла контроль над собой. Ей показалось, что она сама полетела и даже знает, как она это сделала. Она поднялась высоко-высоко под самые облака, где было светло и ясно, как будто солнце, зайдя за горизонт, вновь поднялось над ним. Она летела под багровыми облаками и смотрела вниз, наслаждаясь видами.

Она видела красный город, окраины которого были усыпаны аккуратными двухэтажными дачами, и исчерчены извилистыми улочками городские трущобы. И хотя, здесь, наверху, было светло, внизу повсюду горели изящные фонари. Выполнены они были в форме различных цветков: роз, тюльпанов, нарциссов… Там были разные цветы, которые она видит каждый день в бабушкином саду, и которые не видала никогда.

Далее, после пригорода, шли, видимо родовые поместья, огороженные невысокими каменными стенами, выложенными округлыми кирпичами. Внутри ограды были усадьбы. Широкие парковые аллеи были присыпаны песком вишневого цвета и окаймлены бордюром из серых овальных камней. Вдоль дорожек росли липы и кусты акаций. Липы были опушены белым, желтоватым и розовым цветением. От широких торжественных аллей отходили более узкие, а от них, сквозь деревья и густой кустарник, ветвились многочисленные узкие тропинки, предназначенные, наверное, для тех, кто любит поплутать по лесу. Сверху казалось, что здесь невозможно заблудиться, но это было не так. Здесь было великое множество дорожек, и, наверное, сбившись с одной, можно было найти другую… Но, совсем не факт, что, смотря сверху, можно было вообще кого-нибудь увидеть, даже, если бы они были на виду.

В центре одного из имений стоял замок. Поражающий своими размерами, выполненный в темных тонах и готическом стиле, или в очень похожем на него, он просто не вписывался в окружающую обстановку. Он был подернут легкой дымкой, и казалось, стоял не на земле, но в то же время он не леветировал и не стоял на чем-то в воздухе. Не смотря на все это, в центре замка был радужный купол, по консистенции схожий с мыльным пузырем.

Невидимые крылья пронесли ее, почему-то, именно над этим имением, которое выглядело заброшенным. Здесь не горели фонари, в окнах замка не виднелось огней…

За родовыми поместьями начинался собственно город. Множество тесно стоящих друг к другу, скромных двух-трех этажных домов. Несколько достаточно широких улиц, остальные же, сошли бы скорей, за захолустные, трущобы, нежели за центральные столичного города. Рядом почти с каждым домом стояла собачьи будки, хотя Наташа не могла сказать, были ли в них собаки или они были пустыми. Ближе к центру, виднелись, часто разбросанные скверики и парки, площади со статуями и без.

Но, в самом центре, рядом с дворцом, несмотря на неприглядность окраин города, не было жилых кварталов. Вместо них, там была большая монолитная площадь. На ней симметрично расположены клумбы, фонтаны, лужайки. Клумбы были покрыты синими и желтыми цветами, складывая все в некий художественный образ. И три статуи.

Если провести от каждой статуи линию к другой, то появится правильный треугольник, вписанный в круг площади. Напротив парадной лестницы, стояла одиозная статуя. Она была одета в длинные виссонные одежды. Ее ноги были обуты в башмаки с отвернутыми вверх и стороны кончиками. На голове был золотой обруч. Этот золотой обруч выделялся пятном на всем этом серым изваянии.

Дворец был построен (если это слово здесь применимо!) из цельного куска розового мрамора. Незамысловатость форм делала его только красивее. К входу в него вела длинная узкая парадная лестница без перил. Сам дворец стоял на стеклянном холме, с которого непременно скатишься вниз, если свалишься с лестницы.

Розовые прожилки на мраморных стенах сплетались в причудливые узоры, изображавшие, если приглядеться, какие-то пейзажи, портреты. Но приглядеться ей не давали. На самом верху, где стены сходились в конус, виднелись письмена.

Наташу поднесло к одному из самых верхних пейзажей, изображавший широкий отвесный склон, с которого ниспадал водопад. Ее поднесли к нему совсем близко. Прекрасный пейзаж, даже не окрашенный ничем кроме розового, но ничего необычного – зачем ей его показывают? Наверху склона виднелись деревья, напоминавшие об эвкалиптах.

Тем не менее, она краем глаза заметила, что, в одном из углов находится слегка, почти незаметный, выделяющийся треугольник, но ее уже несло дальше, разглядеть который она не успела и не придала ему значения.

Покидая город, она пролетела над широкими вратами, над которыми была большая надпись 'Коронный портал'. По всей видимости, это был главный вход в город. А, им предстояло войти в город через какую-нибудь узенькую калиточку, которую поставили в мало заметном месте много столетий назад только по предписанию каких-нибудь мудрецов.

За воротами начиналась серая каменная дорога. Шла, огибая холмы, почему-то, сторонясь леса. Время от времени встречались хутора и через каждые сто шагов стояли яркие фонари. Здесь они были обычными – круглые и, как-будто, электрические.

Дорога, по мнению Наташи, могла бы быть более короткой, если бы не 'вилял ' от каждого леса, как испуганный и не обходил каждую холмовую гряду.

Наташа летела над лесами, над лугами… Ей очень хотелось спуститься пониже, чтобы посмотреть на них, но не могла – что-то в сознании ей нашептывало, что бы она не сопротивлялась. И она не сопротивлялась, рассеянно смотря на проносившиеся под ней пейзажи. Таким образом, она подлетела к другому городку, а точнее к деревеньке.

Здесь ее опустило вниз, так, что, она видела все в деталях. Какие это были дома… Такие же, как в пригороде Присса, только совсем обветшавшие и трухлявые. На некоторых виднелись следы красной краски. Улицы здесь были гораздо шире городских, но, кажется это было единственное достоинство, которое здесь наличествовало.

Наташе, почему-то, чудилось, будто здесь произошло что-то очень плохое, как-будто кто-то умер. Из-за распахнутых дверей какого-то кабака доносился терпкий травяной запах, вперемешку с кровяным. Ей сразу же нестерпимо захотелось покинуть это нехорошее место, но в сознании ясно прозвучал голос феи, который ее и остановил:

– Не стоит сейчас сопротивляться тому, что видишь! Без этого ваше пребывание в нашем мире бессмысленно. Не свершив пророчества, вы останетесь здесь навсегда – наш мир заповедный, проход в него заказан. Но, в пророчестве говорится, что его свершители придут именно извне! Не послушав писаний, все обратится в Хаос, – сказала фея строго и продолжила смягчившись. – Не волнуйся, я понимаю тебя… Тебе тяжело принять это после увиденного. Но так надо, потому что, если не вы, то тогда совсем никто. Из заповедного мира так просто не приходят и не уходят. Смотри и помни, то, что тебе дано видеть теперь. Помни! А теперь прощай…

Голос стих, и Наташа снова осталась одна. Она зашла в кабак, как велела чья-то таинственная воля. Видимо, когда-то, это было очень красивое помещение, но теперь здесь царило полное запустение: на полу в великом множестве валялось битых бутылок и не все они были пустыми, обрывки скатерок, щеп от мебели, рваная бумага, клочки резины, осколки разбитых статуэток. Наташа прошла за угол и увидела: опрокинутый книжный шкаф, рядом лежат раскрытые книги. На шкафу сидит девица. Она была одета в зеленый сарафан и красный платок. Здесь, внизу было совсем темно и деталей видно не было… Сидела и плакала. И не было конца ее горю. Наташа пыталась заговорить с нею, но слова уходили в пустоту, рука проходила сквозь нее. Наташа озадачилась – если она ничего не может сделать, то, что она тут делает?

Наташ стала ходить из угла в угол, иногда пересекая помещение, пока не остановилась перед лестницей, которую она не заметила, когда входила сюда. Обычный дверной проем, обычные ступеньки, деревянный… поручень впотьмах. Наташа решила подняться и инстинктивно (это ей сейчас не нужно было – она могла просто взлететь) попыталась взяться за поручень. Рука сама отскочила от него. Она снова попыталась за него взяться, на этот раз ее обожгло.

'Ты должна избавиться от ненужного. Тут, во сне, тебе это не нужно' – прошептала ей фея, будто подсказывая, и сразу замолкла.

'Отчего избавиться?' – спросила Наташа. После чего она поднялась на три ступеньки и снова взялась за поручень. На этот раз церемониться с ней не стали – ее выкинуло с лестницы, так, что она пролетела сквозь дверь и оказалась снаружи.

Она лежала лицом к небу. Оно было усыпано звездами. А луна была лиловая. Она была почти незаметная на ночном небе, и лишь звезды проливают на нее свет и делают ее заметной. Наташа встала с земли и стала оглядываться. Оглядывалась вокруг и оглядывалась на мысли: 'Почему луна не видна?', 'Почему я здесь оказалась?', 'Что это за деревня?', 'Поручень?', 'Где вход в кабак?'…

Было темно – звезды не давали много света. Она пошла наугад. Мыслями она уже была там, осталось оказаться там самой. Ноги сами туда пошли. Они прошли в дверь, прошли по залу к лестнице. Там и остановились.

'Вот, я опять у лестницы… Что надо сделать-то?'

'Избавиться от ненужного… А, что, собственно мне не нужно?'

Ноги стояли. Наташа понимала, что они хотят подняться наверх, но не знали как. Она снова возьмется за поручень, ее снова не пустят. Наташа вдруг вспомнила, как она барахталась в воздухе и делала свои первые шаги.

'Я летаю' – Вспыхнуло у нее в голове и она, сорвавшись с места, взлетела наверх. Так высоко, что оказалась над домом. Но, теперь, когда она была свободна, осторожно спустилась на пол, не провалившись вниз, к плачущей красавице.

Она оказалась на чердаке. Здесь были вязанки хвороста и небольшая копна сена, между которыми были какие-то доски. Наташа осмотрела его, в поисках чего-нибудь интересного. Ничего не найдя, она уселась на вязанку хвороста и тут же почувствовала неприятные запахи, которыми несло у входа в кабак. Она встала с вязанки и поспешила спуститься. Спустившись, она опять растерялась – что делать дальше? Постояв она подошла к плачущей.

'Чем я могу ей помочь?' – Вздохнула Наташа.

Плачущая к ее приходу немного успокоилась и рассматривала какой-то кувшин, которого здесь до этого не было. Только Наташа подошла к ней, как та стала медленно поднимать голову и она, как-будто, вернувшись из другой реальности, заметила ее. Она вскочила, метнулась в сторону и исчезла… Кувшин выпал из рук. Наташа бросилась ловить его, но не успела. Он упал, и тончайшее стекло разлетелось на тысячи осколков. У Наташи на глазах навернулись слезы – она очень хотела поймать его. Она присела около них и, с трудом сдерживаясь, стала их изучать.

'Надо собрать их, а, потом склеить… Надеюсь получиться…' – думал она.

Множество осколков можно было собирать, и тем более склеивать целую вечность.

…Она долго и упорно их собирала, она даже забыла, когда начала – когда же, наконец, окончила, за окнами уже алела заря.

'Ой, я же не успею вернуться – далеко!' – Испугалась Наташа.

Девочка поскорее-поскорее завернула осколки в какую-то бумажку из кармана и выскочила на улицу. И, теперь, она уже делала все сама: сама взлетела, сама перемещалась, сама нашла дорогу к себе…

Конец третьей главы.

Глава четвёртая. Дорога-ко-Дворцу или Взлеты-и-падения.

Наташа проснулась и приоткрыла один глаз, что бы посмотреть, где она находится. Она лежала на траве, слегка откатившись ночью во время сна от сестер. В руке был сверток. Девочка тихонько, чтоб не разбудить подруг бережно, как святыню, развернула сверток. Осколки выглядели крупнее, чем во сне, изменились они и цветом – были глиняными – теперь стали как-будто покрыты красной глазурью. Тут же она заметила, что не может прочесть написаное на бумаге – буквы обычны, но нечитаемы… Она выдернула из своей любимой кофты нитку и связала ею сверток, когда она его опять свернула. Попыталась прочесть содержимое других бумажек, которые уже давно пора было выбросить, но результат был тот же – она ничего не понимала.