Отраженье кривых зеркал

– Может, если бы ты мне открылась, я бы понимал больше? И не выглядел бы сейчас идиотом, изо всех сил пытаясь понять, как человека с вынутой душой можно считать живым и невредимым?

Что-то в глазах Морриган заставило Ника осечься.

– Во-первых, «человек с вынутой душой» – моя сестра, Клио Блэр, и не смей ее обезличивать, – прошипела она, гневно сощурившись. – Во-вторых, я не говорила, что она невредима, но это не значит, что я должна перестать лезть из кожи вон, чтобы ее найти! В-третьих…

Морриган заготовила длинную обличительную речь, в которой слово «идиот» произносилось неоднократно и с заметной долей экспрессии, но произнести ее не дали. Помешал медальон на груди Николаса, внезапно загоревшийся красным.

Он не стал уходить в другую комнату, а тут же активировал медальон – простой, без изысков, невзрачный на фоне золотого медальона Морриган, украшенного капельками-рубинами. Перед Ником выросла прозрачная стена, по другую сторону которой находился совсем юный паренек с темными глазами.

– Сэр, пришло сообщение по вашему последнему запросу «КБ1».

Морриган резко вскинула голову. «КБ» в коде запроса, очевидно, обозначало «Клиодна Блэр», а 1 – степень приоритетности запроса, некий маячок для младших агентов, собирающих для инспекторов информацию по тому или иному делу. Приятно, что Ник присвоил делу об исчезновении ее сестры – не убийству и не нападению на политическую элиту – самый высокий статус. Впрочем, Морриган разочаровалась бы в нем, поступи он иначе.

– В Восточном квартале обнаружено тело девушки, предположительно принадлежащее Клиодне Блэр.

Морриган шумно выдохнула. Ник, уточнив информацию и поблагодарив агента, деактивировал медальон – тот вновь стал пластиной серебристо-белого оттенка. Взглянул на Морриган.

– Идешь?

– Нет, посижу дома, журнальчик почитаю.

Было совершенно неподходящее время для препирательств, и Морриган прекрасно это понимала. Но сгустившееся внутри напряжение давило, требовало выхода – хотя бы в виде мимолетной вспышки раздражения. Ник остался невозмутим – кажется, за годы их дружбы он успел привыкнуть к тому, что легко и просто с ней не было никогда.

Морриган вышла из дома раньше своего гостя – нетерпение подгоняло. Запирать дверь магической печатью не стала – не было ни времени, ни желания. Лишь одним коротким жестом, сплетением пальцев и слетевших с губ слов накинула на дверь тонкую призрачную паутину. В арендованной квартире и поживиться-то нечем, но даже если какой-нибудь неудачник покусится на то малое, что есть в ее доме… пусть потом пеняет на себя.

Она шла рядом с Ником, но мыслями была далеко от него. Ее сердце сейчас рядом с той, что лежала, бездыханная – бездушная – между домами Восточного квартала.

Портал-зеркало перенес их на несколько миль, отозвавшись легким трепыханием в желудке, тут же исчезнувшим. Ник уверенно вел Морриган вперед, и спустя несколько шагов она увидела полицейских и зевак. В голове вдруг что-то помутилось. Окружающий мир поблек и расплылся по краям. Лица смазались в едва различимые пятна, голоса превратились в неразборчивый шум. Четким осталось только лежащее на улице тело.

Морриган подходила ближе, медленно сокращая дистанцию между собой и казавшейся такой хрупкой фигуркой, и шаги отзывались в голове ударами молота по наковальне. Девушка полулежала, спиной прислонившись к стене и запрокинув голову.

Лицо сердечком, рассыпавшиеся по плечам платиновые локоны. Это была она. Клиодна.

Морриган обдало могильным холодом: не чары – эмоции, против которых на этот раз оказался бессилен даже хваленый ведьминский самоконтроль. Когда глаза твоей младшей сестры бездумно смотрят в небо, хладнокровие куда-то исчезает.

Наверное, со стороны Морриган могла показаться даже равнодушной – лицо превратилось в маску, в глазах нет ни слез, ни сожаления. Она не плакала, не тормошила бесчувственное тело сестры, не умоляла ее вернуться и задышать. Не было горя утраты – только твердое, как отколовшийся от скалы камень, желание исправить допущенную мирозданием – или судьбой – ошибку. Твердое желание вернуть Клио к жизни – во что бы то ни стало. Даже сейчас, видя сестру бездыханной, Морриган отказывалась признавать ее мертвой.

Клиодна Блэр была потомственной черной ведьмой – хотя и всячески скрывала от других этот факт. А черные ведьмы так просто не умирают.

Глава пятая

Видеть Клио такой – холодной, с белой как снег кожей – было невыносимо. Но еще невыносимее наблюдать, как агенты Департамента кладут ее тело в черный мешок.

Перед этим молодой эксперт осмотрел тело Клиодны и по спектрографии попытался распознать отпечаток чар. Морриган кривила губы, наблюдая за его тщетными попытками произвести на нее, хорошенькую ведьму, впечатление. Эксперт полностью оправдал ее ожидания и с треском провалился. Более того, он даже не сумел увидеть, что лежащая перед ним девушка была убита не здесь. С вырванной душой, которую наверняка заменила другая, Клио миновала портал-зеркало, ведущее в Восточный квартал, прошла несколько шагов и… умерла у одного из домов. Почему?

Кто заменил в теле Клио запертую в зеркале душу? Кому это понадобилось? Почему Клио? Кому помешала не признающая в себе ведьму ученица обыкновенной, не магической, школы и не слишком умелая зеркалица, главные дары которой – сострадание, жизнелюбие и доброта?

Столько вопросов… Столько разбегающихся мыслей в голове… Не собрать – как бисерины, рассыпавшиеся по мраморному полу.

Затесавшись среди зевак, чтобы лишний раз не мозолить глаза полицейским – Охотников они не жаловали и могли из вредности запретить использовать магию на месте происшествия, вмешиваясь в ход расследования, – Морриган вынула из сумки зеркальце и свечу.

Она надеялась увидеть хоть какой-нибудь знак, который поможет расшифровать своеобразное послание, оставленное в доме Клиодны. Понять, что за магия способна затянуть человека в зеркало. Но все было бессмысленно.

Мир Теней снова безмолвствовал.

Даже здесь, на улице, Морриган видела пятна тэны, как черно-сизый дым повисшие в воздухе то тут, то там. Этот след – оборванный, уже порядком растаявший, оставляла за собой Клио, когда шла сюда. Но даже в Мире Теней Морриган не могла соединить клочки тэны в единое целое, чтобы последовать за тем, кто наложил на сестру эти странные чары. И Николас, который какое-то время стоял неподвижно, прислушиваясь к своим ощущением, к разочарованию обоих, покачал головой. След вел в никуда. Все ниточки, которые могли привести их к убийце Клио, оборвались.

Морриган вернулась в дом сестры, где в воздухе все еще витал шлейф ее легких, цветочных духов. Оставшись в одиночестве и тишине, лихорадочно размышляла. План, поначалу показавшийся едва ли не безумным, понемногу обрастал новыми деталями и все отчетливее формировался в голове. В тот момент, когда она твердо решила действовать, раздался настойчивый стук.

Ворон, зависнув в воздухе, клювом стучал в закрытое окно. Любой другой счел бы это странным и плохим знаком. Любой другой, но только не она.

Морриган открыла ставни. Черная, словно тэна, птица вспорхнула в комнату. Приземлилась на полу, чтобы мгновением спустя обернуться невероятно красивой молодой женщиной с тонкими чертами лица и длинными иссиня-черными волосами. Мало кто догадывался, что в венах этой красавицы застыла такая же черная – мертвая – кровь.

– Здравствуй, мама, – спокойно сказала Морриган.

– Клиодна… Я видела…

Голос Бадб Блэр, легендарной черной ведьмы, звучал хрипло. За время, проведенное в обличье ворона, она понемногу разучалась говорить, и каждая новая беседа с дочерями давалась ей непросто.

Ей было доступно любое обличье – будь то птица или хищный зверь, но отчего-то Бадб неизменно выбирала ворона – символ утраты, горя и кровавых жертв. Наверное, это вполне закономерно: та, к чьим ногам прежде складывали трупы убитых на войне – на войне, развязанной самой Бадб или во имя Бадб, – и та, что давным-давно была мертва, но отказалась покидать родной мир навсегда, воспевала смерть как неотъемлемую часть жизни.

Даже будучи мертвой, Леди Ворон не оставила дочерей. Хотя Морриган, унаследовавшей ее характер и часть способностей, Бадб благоволила куда больше. Она не могла отдать дочерям свою силу, львиную долю которой потеряла вместе с физическим воплощением, не могла защитить их своей некогда невероятной по мощи магией – почти все, что у нее осталось, уходило на то, чтобы поддерживать существование в мире живых. Но она была рядом – так часто, как могла.

– Магия…

– Ты что-то знаешь о ней? – встрепенулась Морриган. – Видела, как это случилось?

Ей бы толику везения… Но не в этот раз – Бадб сокрушенно покачала головой.

– Не была рядом. Магия незнакома.

Разочарованно выдохнув, Морриган побарабанила по столу длинными ногтями.

– Морриган… Я знаю, о чем ты думаешь.

Она встретила взгляд матери твердым взглядом.

– И отказываться от задуманного не собираюсь.

– Может, будет лучше оставить все как есть? – Теперь голос Бадб больше походил на прежний – глубокий, грудной, с хриплыми нотками, когда-то очаровывавший и легковерных юнцов, и искушенных мужчин.

Морриган изумленно взглянула на мать, которая растирала ладонями руки и плечи. В своем новом пограничном состоянии между жизнью и смертью она отчего-то все время мерзла. Не помогала ни магия, которую призывали для матери Морриган и Клиодна, ни теплые шали, ни растопленный камин. Все-таки смерть, даже не отнимая души, все же что-то забирала. И, наверное, этим «что-то» было живительное тепло, которого мертвым так недоставало.

– Поверить не могу! Ты предлагаешь мне смириться со смертью сестры?

– Смерть – еще не конец, – наставительно произнесла Бадб.

– А только начало пути, знаю-знаю, – раздраженно бросила Морриган. В любимом изречении матери было зерно истины, и говорить подобное справедливо… о ком угодно, но только не о Клио.

– Я не предлагаю тебе смириться с утратой – такие, как мы, никогда не уходят навсегда. Но только подумай: она будет рядом со мной, мы вместе – уже вдвоем, две прекрасные черные птицы! – будем присматривать за тобой.

– И кому от этого будет лучше? – мрачно спросила Морриган. – Кому, кроме одной тебя?

Бадб ничего не сказала. Впрочем, все было ясно без слов.

Легендарная Леди Ворон страдала от одиночества. И пускай посмертие открывало перед ней новые горизонты: возможность видеть то, чего не видят другие, наслаждаться свободой и изучать мир, раскинувшийся за ее черным крылом, она все же… тосковала. Бадб хотела превратить трагедию с Клио в новую жизнь для них обеих.

– Нет, мама, я не позволю, – в голосе Морриган звенела сталь. – Клио мечтала стать врачом и помогать людям. Хотела учиться, любить и быть любимой. Завести семью. Если ты заберешь Клио, ты лишишь ее шанса прожить жизнь как нормальный человек, а не мертвая, перевоплощенная ведьма.

Она знала: ее слова резки, но справедливы.

– Морриган, это слишком опасно и непредсказуемо.

– Мама, моя сестра мертва! Мертва, понимаешь? Сделать ей хуже я уже не могу!

– Можешь, – холодно отозвалась Бадб.

Морриган молчала, кусая губы. То, на что она собиралась пойти, и впрямь было очень опасно. Но другого шанса вернуть Клио к жизни она просто не видела.

– Если что-то пойдет не так… Если она сойдет с ума или перестанет быть собой… Я не буду ее мучить. Но я должна хотя бы попытаться все исправить. Неважно, чего хотим мы. Клио прожила слишком короткую, непозволительно короткую жизнь. И она ненавидит черную магию. Если ты превратишь ее в лича, наделишь своими способностями… Она будет в ужасе. Я это знаю.

– А как насчет того, что собираешься сделать ты? – усмехнулась Леди Ворон. – Разве это не те же самые черные чары – к тому же, запрещенные Трибуналом? Даже если не брать в расчет реакцию Клио – я знаю, ты скажешь, что оно того стоит…

– Стоит. И это меньшее из двух зол.

– …что будет, если ты попадешь в лапы Трибунала? – не слушая ее, продолжала Бадб. – Тогда я могу потерять обеих дочерей.

– Не попадусь, мама, – медленно сказала Морриган. – У меня есть план.

Глава шестая

Человек, променявший детские мечты о «вольности» и безграничной свободе на служение государству – куда менее странное явление, нежели следопыт, потерявший возможность идти по следу.

Это лишь вопрос времени, как скоро главе Департамента станет известно о его проблемах. Ник выиграл немного времени, взяв в напарники Алана Райса, чтобы хотя бы таким – отчаянным – способом прикрыть исчезающий дар следопыта. Но Алан был слишком неопытен, чтобы умело формировать из гущи тэны След, способный привести к заклинателю – для этого требовалась немалая концентрация и выработанная годами сноровка. Он часто ошибался, ожидая, что младший инспектор Николас Куинн исправит его ошибку. А Ник не мог ни сделать этого, ни признаться в своем неумении.

Причина могла быть только одна: проклятие. Дар не исчезает просто так. Дар вообще не исчезает, если в твою жизнь не вмешиваются чужие чары. Черные, несомненно.

И как насмешка судьбы, и так порядком над ним поиздевавшейся – встреча с Морриган Блэр, потомственной и наверняка практикующей черной ведьмой. И уже не насмешка, а откровенный удар – Клио… Пускай в последние пару лет они и отдалились друг от друга, пускай виделись лишь раз в месяц, да и то случайно, обмениваясь улыбками и банальными фразами… Пусть изменилась их дружба, но сама Клиодна Блэр – олицетворение доброты, жизнелюбия и искренности – не изменилась. Меньше всего Ник хотел бы, чтобы беда коснулась именно ее. Меньше всех в этом треклятом городе Клио заслуживала смерти.

Он не смог защитить ее, не был рядом, когда ей нужна была хоть чья-нибудь помощь. Клио умерла. А теперь он даже ее убийцу отыскать не мог…

Проблемы начались пару месяцев назад – тогда дар следопыта впервые дал сбой. Сформированный Ником След из тэны – с идеально четкими очертаниями, плотный и отчетливый, привел его прямиком… в здание Департамента полиции Кенгьюбери. Тогда поднялся жуткий переполох, строились самые разные версии – вплоть до своеобразного террористического акта. Подняли на уши чтиц, но те не обнаружили никого подозрительного. И только после часа бесплодных поисков Ник понял свою ошибку.

Оказалось, что он слил воедино два Следа – свежий След отступника, за которым охотился он, и вчерашний След колдуна, пойманного и отведенного в участок его коллегой Раском. Прежде такого никогда не случалось: одно из умений следопыта, отличающее его от всех остальных, кто мог видеть тэну в виде чернильного облака, но не мог использовать ее, чтобы найти заклинателя – отличать Следы друг от друга, распознавать каждый из них.

Приятного в произошедшем было мало. Вит Ротриден, глава Департамента, впервые засомневался, не слишком ли рано он повысил старшего агента до младшего инспектора. И все же случившееся казалось скорее исключением из правил – кто из них никогда не ошибался?

Но когда способности следопыта подвели его во второй раз, Ник насторожился. Стало хуже – четкий всего мгновение назад След обрывался прямо посередине улицы, где, разумеется, никого не оказалось. Отступник просто не мог рассеять тэну – средней руки колдуну это было не под силу. А имели бы дело с могущественным магом – тот рассеял бы ее в том же самом доме, где оставил труп молодой женщины с ритуальными знаками на теле.

Уже второй раз по вине Ника, всего год работающего в должности младшего инспектора, Департамент упустил убийцу. Но и тогда ему удалось выкрутиться – выручила репутация отличного следопыта и несколько громких дел, которые он успешно расследовал в минувшем году. Никто не заподозрил, что Николас Куинн потерял След. Департамент искал отступника, способного этот След развеять, и только Ник знал истинное положение дел. И то, что он знал, его пугало. Его дар исчезал – стремительно и, похоже, неотвратимо.

Он понимал – такие сложные чары так просто насылать не будут. Чтобы пойти против Трибунала и воспользоваться черными чарами (а любое проклятие к ним относилось), да еще и направить их против инспектора Департамента, нужна веская причина. Ник должен был во что бы то ни стало узнать, кому он умудрился так сильно насолить. Задача не из легких – особенно, если учесть род его занятий. Скольких отступников он успел отправить в тюрьму?

Можно поставить вопрос иначе: кто из них имел или теоретически мог иметь возможность ему отомстить?

Сидя на диване в своей скромной холостяцкой квартире, Ник глотнул пива, потер пальцами виски. Сосредоточиться не получалось. Ухватить ниточку в веренице кружащих в голове мыслей – тоже. Перед глазами мелькали лица тех, кого он отправил на суд Трибунала, а в голове, как в мемокарде – выдержки из заведенных на них дел: биография, магическая специализация, умения, индивидуальный почерк – характерное плетение чар. Людей, к кому в черный список мог попасть Николас Куинн, набиралось предостаточно, что существенно осложняло поиски.

Медальон на груди мелко завибрировал, разрывая цепочку мыслей. Ник активировал его, зажав в ладони. Медальон мгновенно обнаружил, куда послать проекцию, и на противоположной стене появилось лицо Меган Броуди. Старший инспектор Департамента, кареглазая шатенка с идеально гладким и ровным каре, старше его лет на семь – как большинство женщин, свой истинный возраст она предпочитала не называть. В последнее время они неожиданно сблизились – все чаще ходили в «Асковай», чтобы выпить вишневого пива и поболтать – о чем угодно, только не об отступниках, черных чарах, жертвоприношениях и ритуальных убийствах. Всего этого им с лихвой хватало и в рабочие часы.

Мег любила элегантные платья чуть выше колен, которые превосходно облегали ее стройную фигуру, светлые цвета и минимум украшений и макияжа. Не красавица, но ухоженная и ладная, она была отличной собеседницей, неглупой и остроумной. И все же что-то мешало Нику видеть в ней кого-то большего, нежели просто коллегу. Они ограничивались лишь ненавязчивым легким флиртом и шутливыми перебранками.

– Раск, Геманн и я собираемся сегодня в «Асковай», – сказала Мег, улыбаясь. – Ты с нами?

Ник уже открыл было рот, чтобы отказаться – смерть Клио отбила у него всю охоту к веселью. И вдруг понял: если он не расскажет хоть кому-нибудь о том, что происходит с его даром… он просто взорвется. Этот секрет, так тщательно им оберегаемый, жег изнутри душу. Стыдно признаться в собственной беспомощности, в том, что как инспектор и следопыт он стал неполноценен, нелегко открыться кому-то, когда привык все держать внутри, но… Он может хотя бы попытаться.

– С вами.

– Форма одежды – парадная, – со смешком добавила она. – Точнее – все, что угодно, кроме заляпанных соусом джинсов, в которых Геманн заявился в прошлые выходные.

– Хорошо. – Ник отсалютовал ей початой бутылкой. – Я приду без джинсов.

Не растерявшись, Мег прищурила глаза:

– Ты франт. Ты не носишь джинсов. Только черные, всегда тщательно выглаженные брюки.

Ник рассмеялся. Стало неожиданно приятно – раз она знает его стиль, значит, хоть порой за ним наблюдает.

– Уговорила. Я приду без джинсов и без брюк.

Мег очаровательно закатила глаза.

– Одевайся давай. Выход через полчаса. Не заставляй девушку тебя ждать.

Посмеиваясь, Ник одним прикосновением к медальону прервал связь. На сборы он потратил десять минут – надел черные брюки (в своем наблюдении Мег была абсолютно права), рубашку и начищенные до блеска лакированные ботинки. В голове зазвучал голос совсем еще юной Морриган, со смехом называющей его педантом.

Завершающим штрихом Ник провел пятерней снизу вверх по аккуратно уложенным волосам. Взлохмаченные, они делали его похожим на бесшабашного мальчишку, а этот образ не слишком сочетался со званием младшего инспектора Департамента. Вот и приходилось тщательно приглаживать волосы в попытке придать себе немного строгости и прибавить пару-тройку лет. Хорошо, когда есть люди, с которыми ты можешь побыть самим собой.

Сломанный портал-зеркало, вокруг которого суетился хмурый наладчик, внес коррективы в расписанный до минут план. Пришлось идти до ближайшего портал-зеркала в квартале Эккервис. Даже будь Ник колдуном, сформировать портал не смог бы – подобные чары были запрещены Трибуналом с расплывчатой формулировкой «ради сохранения личной безопасности жителей города».

Когда он вошел в «Асковай», громила Геманн, Мег и рыжий Раск уже были там. Раск как раз отпускал какую-то скабрезную шуточку, ничуть не беспокоясь о присутствии дамы, во-первых, и старшей по званию, во-вторых. Однако вот что им всем нравилось в Меган: она не кичилась тем, что в свои тридцать или около того уже была старшим инспектором и находилась на хорошем счету у главы Департамента.

Пока Раск и Геманн гоготали над анекдотом, Ник перекинулся с Мег парой ничего не значащих фраз. Однако разговор, против обыкновения, не клеился – Нику приходилось вникать в слова коллеги… и все равно переспрашивать, понимая, что слушает ее вполуха.

– Ты последнее время сам не свой, – с тревогой сказала Мег. Карие глаза смотрели участливо.

– Извини.

– Все в порядке?

Он покрутил в руке бокал. Странно, что во всем Кенгьюбери остался, пожалуй, только один человек, с которым он мог поделиться своим позорным секретом. За последние несколько лет одиночество стало больше, чем просто привычкой – второй натурой. И вроде бы много было рядом неплохих людей, но что-то мешало ему называть их друзьями.

Ник долго откладывал этот разговор, но сейчас, когда жизнь стремительно катилась под откос, подминая под себя его карьеру, его репутацию, его мечту, самое подходящее время, чтобы разделить с кем-то свою тайну. Попросить помощи, совета, просто поддержки, на худой конец.

Реакция Мег на его сумбурный монолог уверила Ника в том, что он не зря открыл ей свою душу. Ни разочарования, ни насмешки – лишь безграничное сочувствие.

– Ох, Ник, мне так жаль! Проклятия такого рода, высасывающие из человека дар, сами по себе не рассеются, – расстроилась она. – Ты не избавишься от него, пока не найдешь причину. Или же того, кто это сделал.

– Понимаю, – мрачно ответил Ник, наблюдая, как подвыпивший Раск – и когда, спрашивается, только успел выпить? – заигрывает с хорошенькой официанткой. Сделал хороший глоток пива и отставил в сторону бокал. – Вот только претендентов – как грязи.

– Знаешь, я думаю, что смогу тебе помочь, – задумчиво протянула Мег.

– Эм-м… Ты? Прости, как?

– Я могу выбить тебе пропуск в архив.

Ник нахмурился.

– Я уже думал поднять свои старые дела…

– Там есть не только это, – перебила его Меган. – Благодаря пропуску ты получишь доступ к информации, предназначенной для старших инспекторов. Там куда больше данных, которые могут тебе пригодиться.

Ник откинулся на кожаный диван, окрашенный в цвет спелой вишни. Заманчивое предложение… В Департаменте существовала строгая иерархия: Трибунал тщательно контролировал, какая информация в какие руки попадает, ограничивая уровень допуска званием. Все для того, чтобы в ряды Департамента не затесались так называемые оборотни. Не вервольфы, а люди, по каким-то своим соображениям вздумавшие помогать отступникам.

– Спасибо, Мег, – выдохнул Ник. – Я буду очень благодарен, если ты поможешь мне с этим.

Она ободряюще накрыла ладонью его руку. Одиночество ушло, вспугнутое ее улыбкой.

Глава седьмая

Морриган медленно прохаживалась по квартире Клио, задерживаясь то у стола со сферой, в которой искрилась душа сестры, то у шкафов, где аккуратным рядком стояли многочисленные книги. Никакой развлекательной литературы – сплошь философские труды, учебники по целительству (единственная магия, которую сестра признавала) и медицинские справочники. Клио постоянно подгоняла саму себя: читала до поздней ночи, зубрила, экспериментировала или часами просиживала у цеури, чтобы узнать самую свежую информацию – новые рецепты целительных зелий, последние медицинские статьи и научные дискуссии.

Морриган поймала себя на мысли, что не думает о Клио как о мертвой. И не только потому, что сильно любила сестру и не могла из-за этого смириться с ее смертью… Сдаться можно лишь тогда, когда она перепробует все способы вернуть Клио. И пусть Бадб не одобряет выбор дочери, Морриган пойдет до конца.

Она сжала в руках медальон, вызывая в памяти образ Ника. Понадобилось время, чтобы ниточка ментальной магии дотянулась до сознания инспектора. Как только это произошло, Морриган увидела лицо бывшего друга, отгороженное от нее прозрачной стеной.

– Ник, я хочу присутствовать при обследовании тела.

Прежде, чем принять решение о вскрытии, эксперт Департамента обязан был провести полное исследование, чтобы определить возможные наложенные на тело чары. Морриган знала, что оно ничего не покажет, если уж даже Мир Теней не дал ей ответ. Было важно помешать самому проведению вскрытия.