Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Следы

Я люблю,               когда над городом —                                               снег,неуверенно кружащийся,ничей.Неживой,               мохнатый,                               медленный снегодевает в горностаимосквичей.В горностаевом пальтоидет студент.В горностаи                  постовой разодет…Я люблю смотреть на белую рябь.Фонари плывут над улицей —горят.Как наполненные пламенем                                          ноли,по-домашнемугорят фонари.Пухлый снег идет,и я за ним бегу.Снег запутался в сплетенье кустов…На снегу,на очень тихом                       снегу —восклицательные знакиследов!

Города

Города, начинающиеся с вокзалов…Есть у каждого городавозраст и голос.Есть одежда своя.И особенный запах.И лицо.И не сразу понятная гордость…Города, города!Сколько было вас —разных?!Деревянные,                  каменные,                                 глинобитные,будто гвозди,в промерзшую землю                                 забитые,города,          где любовь,и работа.И праздник…Сколько раз, города,выбежали навстречу,задирая над нами кулаки семафоров?..Становился все ближе,различался все резчеи домов           и заборов запутанный ворох…Города,озорные и полные грусти…Сколько раз                  к запыленным вагонам несли выпапиросы и яблоки,рыбу и грузди,крутобокие дыни,размякшие сливы!Пиво в кружках тяжелыхи пиво          навынос……А вокзал,как пальто для мальчишки, —                                               на вырост!Так и кажется:он из грядущего года,из грядущего года,не от этого                города..Отправленье.Под самые тучи запущенпаровозный гудок.И, рванувшись на запад,остаются в прошлом,остаются              в будущемгорода,начинающиеся с вокзалов…

«Я жизнь люблю безбожно…»

Я жизнь люблю безбожно!Хоть знаю наперед,что —          рано или поздно —настанет мой черед.Я упаду на камнии, уходя во тьму,усталыми рукамиземлю обниму…Хочу,        чтоб не поверили,узнав,друзья мои.Хочу,        чтоб на мгновениеохрипли соловьи!Чтобы,          впадая в ярость,весна по свету шла…Хочу, чтоб тысмеялась!И счастлива была.

Реки идут к океану

Реки Сибири,как всякие реки,начинаются                  ручейками.Начинаются весело,скользкие камнираскалывая, как орехи…Шальные,покрытые пеной сивой, —реки       ведут разговор…Но вот наливаются                            синей силойтугие мускулы волн!Реки —           еще в становленье,                                        в начале,но гнева их страшится тайга, —они на глазах взрослеют,плечамирасталкивая берега.Они вырастают из берегов,как дети             из старых рубах…В песок не уйдя,в горах не пропав,несут отражение облаков…Смотрите:им снова              малы глубины!Они нараспев текут.Они уже запросто                           крутят турбины.Плоты на себе волокут!Ворчати закатом любуются медным,а по ночам                замирают в дреме…Становятсяс каждым пройденным метромстарее и умудренней.Хотя еще могут,взорвавшись мгновеннои потемнев,                 потомтряхнуть стариною!Вздуться,              как вены,перетянутые жгутом!Но это —               минутная вспышка…А после,освободясь от невидимых пут,они застывают                       в спокойной позеи продолжают путь.То длинной равниной,то лесом редким, —уравновешенные и достойные, —реки – легенды,реки – истории,красавицы и кормилицы —реки.И солнце восходит.И вянут туманы…Свое отслужив,отзвенев,отсказав,реки       подкатываются к океану,как слезы к глазам.

Крик родившихся завтра

Все казалось обычным.Простым…                Но внезапно,зовя и звеня,крик       родившихся завтра,родившихся завтра,ворвался в меня!Слышу я:              по Земле,                             качаясь, как в зыбке,не боясь ни черта,краснощеко и весело                               горланят язычники —намне чета!Я их вижу —                     мне время тех дней не застит,не прячет во мгле.Я их вижу:                широких,                               красивых,                                              глазастыхна мудрой Земле!..Я их вижу,                порою таких же усталых,как в мои времена.Но они           даже звездам поклоняться не станут(а не то что чинам!)…Крик        родившихся завтра,                                      как сигнал на поверку,сердцем ловлю…Кройте!Кройте,           родные мои Человеки.Я вас очень люблю.Матерям не давайте покоя!                                        Кричите!                                                     Кричите!Все простится потом…Я вас так люблю,                          как любят мальчишкибосикомбродить под дождем!Я вас так люблю,                          как влюбленные любятсумрак лесов…Я вас так понимаю,                             как усталые людипонимают сон…Я мечтаю о вас.Ожидаю вас жадноночи       и дни.Крик        родившихся завтра,родившихся завтра,поскорей зазвени!

Телеграммы

Неужели ты такая же, как эта?..За окном звенит разбуженное лето.Нас хозяйка дома                          в гости пригласила.Ничего не скажешь,да,   она красива.Да, красива.Мы об этом ей сказали…И она глядит глубокими глазами,чуть раскосыми,                        зелеными, сухими.Муж ее какой-то физик или химик.И слова ее доносятся как эхо:«Он сейчас в командировке…Он уехал…»Никакой я тайны выдать не рискую —телеграмму он прислал:«Люблю.              Тоскую».И еще одну:«Тоскую.              Жду ответа».Неужели ты такая же, как эта?..Вот сидит она —красивая, – не спорю.Вот сидит она,                       довольная собою.И смеется,и меняется мгновенно.А глаза еепредельно откровенны!А глаза ее играют,завлекая,обещая,предлагая,намекая…Никогда ханжой я не был, —слышишь – не был!Но сейчас поверю яв любую небыль —в наговоры,в сплетни,в выдумку любую.Телеграмму я послал:«Люблю.              Тоскую».И еще одну:«Тоскую.              Жду ответа».Неужели ты такая же, как эта?..Мы молчим и курим.Тихо тянем пиво.А хозяйка говорит:«Совсем забыла!Я сейчас…»И щеки тушит                       о ладони.И подходит к телефону в коридоре.Называет адрес                       длинный, очень странный,говорит:«Прошу,            примите телеграмму…»И с усмешкой, торопливо и привычноговорит:«Любимый!                 Все идет отлично.Не скучай.                Твоя.                        Целую.                                  Жду ответа».…Неужели тытакая же,как эта?!

Песня Индии

Пела женщина,                       глаза полузакрыв.Пела женщина на странном языке…И звучало слово каждоекак взрыв,повторяющийся эхом вдалеке…Эта песня иссушала,                               песня жгла,непонятными путями                                 к сердцу шла,нервной дрожью шла по спинам и бокам,наполняла зал граненый, как бокал.Зал сжимался,тихой песней оглушен……Будто тот,                 кому поет она,ушел.Не простился,                      не сказал куда —ушел.Не сказал, когда вернется он, —ушел.Заплутался на шести материках,и они не могут встретиться никак…Может, так,а может, все наоборот…Звезды дальние пылают, как костры.Продолжается Земли круговорот…И я чувствую:                     сюда,                             через миры,по Вселенной,по всему,навернякас колыбели породнившись с высотой,очень радостный                          и очень молодой,человек идет за песнейсквозь века!Он идет сейчас по Млечному Пути,греет руки над мерцающим огнем…Онобязан          эту женщину найти,потому что песня женщины —о нем.Слышите,               она зовет:приди!Голосом своим зовет:приди!Силою любви зовет:приди!Песнею своей зовет:приди!

Солнце

Это навсегда запомни тыи людям расскажи…Солнце            начинает в комнатестроить этажи.Солнце продолжает древнюютихую игру —тянет сквозь окно                           из временитонкую иглу.Вот плывет игла,раздваивается,шире становясь.Ветром           с потолка сдуваетсясолнечная вязь.Вот и солнечные зайцы —эй, посторонись! —в зеркало,               как в пруд,                               бросаютсяголовами вниз.И, тугим стеклом отброшенные,вмиг осатанев,скачут         легкими горошинамипо крутой стене.Вся стена —                   в неровных линиях,в крапинках стена…Солнце           яростными ливнямихлещет из окна!Не лучи уже,                   а ворохинитейпламенных и сочных…Съели солнечные волкизайцев солнечных.

Снег

Этой ночью                  первый снег летел в окно.Этим утром                  снег идти не перестал…Так идет он,будто кто-то озорно,как бутылку,все окрестности взболтал.И не знает снег,                        куда лететь ему,где найти ему                    местечко для жилья.И забыл он, где земля,зачем земля,почему трава и зелень почему.То идет он сверху вниз,то снизу вверх —озабоченный,                    растерянный,                                         чудной…Я прекрасно понимаю                                  первый снег,потому что так же было и со мной.Время встало.А потом пошло назад!Все часы на свете                          канули во тьму.И забыл я, что сказать.Зачем сказать.Почему смеяться,плакать почему.Шла за осенью                       весна,потом —              зима.Позабыл я все слова,все имена.Позабыл я даже то,                            как ты нужна, —ты об этом мне напомниласама.Очень гордая,                    сама пришла ко мне,равнодушие обидное стерпя.На твоих ресницах                            тает первый снег…Что б я делал,если б не было тебя?!

Слышишь?!

А. К.

Чайку! бы!Покрепче б!С малиной!Какие некстати мечты…Занозистый звон комариный.Корявые сосны…А тыдалеко.Как детство,                  далеко.Далеко,          как эта рекас названием-всплеском: Олекма —сейчас от тебя далека…Вхожу я под посвисты ветра,как в воду, в дорожный азарт.Я понял разлуку,и этоне так мудрено                       доказать.Могу я плечом отодвинутьот сердца глухую печаль.И даже без писем —                               привыкнуть.И даже без крова —                               смолчать…Я видел и землю и небо,умею ответить врагу,могу       без воды и без хлеба,но без одногоне могу!Пускай это слишком жестоко,пускай я тебя огорчу, —прости меня!Слышишь?!                 Но тольков дороге я верить хочу,что где-то на глобусе этом,летящем,как мир,молодом,озябшем,продутом,прогретом,то темном,а то золотом, —ты голову дымом дурманишь,не знаешь ни ночи,                              ни дняи плачешь,                и руки ломаешь,и ждешь,              как спасенья,меня!

Однажды

Я проживу                не слишком долгий                                             век —все то,что мне судьбой                         отведено.И постучится смертьв мое окно.И скажет:«Собирайся,                  человек…»Мои глаза               погаснут                           не спеша.Живое сердце                      защемит в груди…А я отвечу смерти:– Не мешай!Я занятжизнью!Слышишь?                Погоди!..Послушай,                смерть!Ликуя         и скорбя,я столько раз                   глядел в лицо                                        огню,я столько              в памяти                          всего                                  храню,что там уженет места              для тебя!Такие тайны                   я не смог                                 открытьи начатоестолько раз                 бросал,еще я столько                     людямне сказал,что мне с тобой                        не время                                    говорить!И надокаждым часом                      дорожить,мечту любуювыверивтрудом…Решил я             жить,покуда будужить!А смертьрешил оставитьна потом!

Стихи о моем имени

Ояру Вациетису

Мне говорят:«Послушайте,                     упрямиться чего вам?Пришла пора исправить ошибки отцов.Перемените имя.Станьте           Родионом.Или же Романом, в конце концов…»Мне это повторяют…А у меня на родинев начале тридцатых                              в круговерти днейпартийные родителиназывали Робертамиспеленутых,                  розовых,                               орущих парней…Кулацкие обрезы ухали страшно.Кружилась над Алтаем рыжая листва…Мне шепчут:«Имя Роберт                   пахнет иностранщиной…»А я усмехаюсь на эти слова.Припомнитесь, тридцатые!Вернись, тугое эхо!Над миром неустроенным громыхни опять.Я скажу о Роберте,                            о Роберте Эйхе!В честь егостоило детей называть!Я скажу об Эйхе.Я верю:           мне знаком он —большой,              неторопливый, как река Иртыш…Приезжал в Косиху                              секретарь крайкома.Веселый человечище.Могучий латыш.Он приезжал в морозы,                                   по-сибирски лютые,своей несокрушимостьюнедругов разя.Не пахло иностранщиной!ПахлоРеволюцией!И были у Революции                                 ясные глаза…А годы над страною летели громадно.На почерневших реках                                   дождь проступал,                                                             как сыпь…Товарищ Революция!Неужто ты обманута?!Товарищ Революция,где же твой сын?В какую мглу запрятан?Каким исхлестан ветром?Железный человечище.Солдат Октября.Какими           подлецамирастоптан,оклеветан?..Неужто,Революция,жизнь его —зря?!От боли,              от обидынапрягутся мышцы.Но он и тогда не дрогнет,                                       все муки стерпя.В своем последнем крике,в последней самой мысли,товарищ Революция,он верил в тебя!..Да будет ложь                    бессильной.Да будет полной                         правда…Ты слышишь, Революция,                                        знамен багровых                                                                 плеск?Во имя Революции —торжественно и прямо —навстречу письмам                            Эйхевстает партийный съезд!Рокочет «Интернационал»                                        весомо и надежно.И вот,проклиная жестокое вранье,поет Роберт Эйхе —мой незабвенный тезка!..Спасибо вам, родители,за имя мое…Наверно, где-то ждет меня                                        мой последний                                                               день.Кипят снега над степью.Зубасто встали надолбы…Несем мы имена                         удивительных людей.Не уронить бы!Не запятнать бы!

Вступающим в жизнь

Так и мы входили.Все правильно.Состояние,                как в бою.Силы хватит.Крылья расправлены.Начинайте                песню свою!Судьи с тонкими шеями,судьис петушиными голосами,только начаты                      ваши судьбы,чуть намечены                       ваши судьбы.Вот вам жизнь.Разбирайтесь сами.Нате!Стройте и протестуйте!О своем             твердите упрямо.Нате —            мучайтесь!Нате —            думайте,в чем вы правы,а в чем – не правы.Вот она, безграничная, —                                        нате!Этой жизнью                     себя наполните.Все, что мы позабыли, —вспомните!Все, что мы не узнали, —узнайте!Только сразу не обессудьте,не ругайте слишком поспешно, —если вы упадете,судьи, —мы подымем вас                        твердо и бережно…Мир дрожит от весеннего грохота.Вас заботы нашисмешат.Это – много,но это и крохотно —сделать первый                       собственный шаг.Ведь пока для себя вы распутаетевсе, что создано было не вами,вы еще очень долго будетеговорить не своими словами.Разбираться в цитатах выспренних,горевать             от случайных бед,сомневатьсяв известных истинахи выдумыватьвелосипед.

«Наверное, будут глохнуть историки…»

Наверное, будут глохнуть историки,копаясь в тоннахнашей риторики…Но —         сквозь любую наносную муть,которая сверху лежит, —они должны понять(и поймут!),как мы любили                       жить!Жить!Ладонями землю трогать.Жить!Детей качать на руках.Жить!и чувствовать друга локоть.Жить!И видеть лицо                     врага.

«Мы судьбою не заласканы…»

Мы судьбою не заласканы.Но когда придет гроза,мы возьмем судьбу за лацканыИ посмотрим ей в глаза.Скажем:«Загремели выстрелы.В дом родной                    вошла беда…Надо драться?Надо выстоять?»И судьба ответит:«Да».Скажем:«Что ж.          Идти готовы мы…Но скажи ты нам тогда:наши жены станут вдовами?!»И судьба ответит:«Да».Спросим:«Будет знамя красноенад землейалеть всегда?Наши дети                 будут счастливы?»И судьба ответит:«Да».…………………………..И мы пойдем!

Друг

Мы цапаемся жестко,Мы яростно молчим.Порою —                из пижонства,порою —               без причин.На клятвы в дружбе крупныеглядим, как на чуму.Завидуем друг другу мы,не знаю почему…Взираем незнакомос придуманных высот,считая,          что другомуотчаянно везет.Ошибок не прощаем,себя во всем виним.Звонить не обещаем.И все ж таки звоним!Бывает:в полдень хрупкиймне злость моя нужна.Я поднимаю трубку:«Ты дома,               старина?..»Он отвечает:«Дома…Спасибо – рад бы…Но…»И продолжает томно,и вяло,и темно:«Дела…          Прости…                        Жму руку…»А я молчу, взбешен.Потом швыряю трубкуи говорю:«Пижон!!»Но будоражит в полночьзвонок из темноты…А я обиду помню. Я спрашиваю:«Ты?»И отвечаю вяло.Уныло.Свысока.И тут же оловяннобубню ему:«Пока…»Так мы живем и можем,ругаемся зазря.И лоб в раздумьях морщим,тоскуя и остря.Пусть это все мальчишествоминые назовут.Листы бумагичистымичетвертый день живут, —боюсь я слов истертых,как в булочной ножи…Я знаю:он прочтет ихи не простит мне                          лжи!

Костер

Умирал костер, как человек…То устало затихал,то вдругвздрагивал,                 вытягивая вверхкисти желтых и прозрачных рук.Вздрагивал,                 по струйке дыма                                          лез,будто унести хотел с собойэтот душный,                    неподвижный лес,от осин желтеющих                               рябой,птиц       неразличимые слова,пухлого тумана                        длинный хвост,и траву,           и россыпь синих звезд,тучами прикрытую едва.

Счастье

Чего грустишь,                       красавица?Зачем глаза заплаканные?Смотри, как парни зарятсяна губы твои ласковые.Твоим красивым платьямзавидуют подруги…Зачем тогда ты плачешьи опускаешь                  руки?Домой идешь ты медленно.Там печка дышит жарко.Там жизнь течет размеренно,ни шатко              и ни валко.Домой,          где пахнет тестомиз темно-красных крыноки где подушкам                       теснона дедовских перинах.Где много всякой всячины,где вгрызлись в сундукистаринные,                 висячие,пудовые замки.Любительские снимкиприклеены к стене.Стоят жбаны брусникина низеньком окне.Сверчок за печкою поет,в сарае куры квохчут…Чеготебе недостает?Чего еще              ты хочешь?Не над тобой ли,                          девушка,мать причитает глухо:«Расти, моя Надеждочка!Расти, моя голубка.Расти —твои родителиподыщут скоро                       зятя,простого,обходительного,умного в хозяйстве…Расти, моя красивая, —ни пуха ни пера…»Но за горами синимиесть речкаАнгара…«Для Наденьки-невестынькив шкафу лежит приданое…»Но за горами дальнимиживут твои ровесники.Они ведут машинысквозь ночь                 и сквозь тайгу.Они едят не жирнои спят порой в снегу.В лицо им хлещут ливни,кусты        одежду рвут…Но все равносчастливеетебяони живут!Но все равно                   их песниповеселей твоих!И много интереснеетвоейсудьба у них!Они       не могут сдатьсятайге и мошкаре.Они       построят станциюна речке Ангаре!..Под головами —                          ватники.Мигает лампа сонно……Быть на деревнесвадебке!Скрипеть              столам тесовым!..И ты проходишь по дворуи молча входишь в сени —в свой дом,который всемизовется          чашей полною.С глазами входишь мокрымидомой,         где каждый вечерорут коты под окнамисовсем по-человечьи.

О личном

Щуря глазки-щелочкина незнакомыхВась,шерочка             с машерочкойтанцевали вальс.Танцевали сдержанно —туфли берегли…В перерыве к девушкампарни подошли.Слышу я,              как девочкитвердят одно.Говорят            девочки:«Снимаемся в кино…Работа непростая,но верим              в нее…»А я ведь их                 знаю.Это все —вранье.Ведь завтра этим девочкамне танцевать.Завтра этим девочкамрано вставать.Вяло разговаривая,сойти        с крыльца.На седьмом трамваедоехать до кольца.Не острить с мальчиками,а мимо идтии работать                смазчицамис восьмидо пяти…Девочки стыдятсяработы своей.Стыдятся —                  боятсяпотерять парней.Поэтому так долговрут      про житье.И совсем недорогоберут за вранье.Выдумывают деньги,себя горяча.Папу —             академика.Маму —             врача.Очень увлеченноговорят,           галдят…Что они?             О чем они?Чегохотят?..Собою          гордиться.Личноенайти.Своего,          единственноговстретить в пути.У него,          у сильного,обмякнуть в руках.Хочется красивоговстретить…А как?Пусть даже неприметного! —Лишь бы              своего…Ну, и что из этого?Да так…Ничего.

Быть человеком!

Встать рано утром.Чуть попозже солнца.Когда оно за дымкою неплотной.Когда песок на берегу не жжется.Когда еще он влажный и холодный…Встать рано утром.Чтобы каждым нервомпочуять свежесть                          утреннего счастья.Чтоб сердце было —                                настежь!Окна —             настежь!Пусть окна,занавешенные небом, —одним лишь небом, —тихим и бездонным,одним лишь небом! —до предела светлым —не закрываются…Уйти из дома.Бежать к реке                     и улыбнуться ветру.И этим ветром радостным умыться…Чтоб рядом чувствоватьдыханье             друга,чтобы под мягкой кожеюупругоузламиперекатывались мышцы.Вода плескалась глухо.Губы сохли.Стучало сердце гулко и знакомо…Завидуйте,изнеженные рохли!Вам      никогда не испытать такого!..А вот по сторонам мелькают маки.Тобой дорога                     как угодно вертит.Темнеют,на глазах темнеют майки.Мир полон пенья птиц.И солнце светит!..Ты успеваешь вглядываться зорков мельканье лесаи разливы луга.А линия сплошного горизонтанатянута,как тетива у лука!Так здравствуй,                       скорость!Вечно здравствуй,                           скорость!Будь счастлив,человек, тебя узнавший!Движения               возвышенная гордость,испытывайсердца и души наши!Чтобы травинки                         под ноги бросались,чтобы дорога                     длинно распласталась,чтобы вперед стремиться                                       всем на завистьи уставать.И побеждать усталость!И снова рватьсязло и вдохновенно,вдыхать           настоянный на травах ветер!..Да,     если были боги,то, наверно,они такими были —боги эти!А, что там боги!Сумрачно и пресноони скучали                   на своем Олимпе…А человек               в сто раз богов счастливей.Быть человекоммного интересней!Бытьчеловеком! —ощущая силывеликие,             какими ты наполнен…Глотками              пить                     завьюженную зиму,ее хрустящий и промерзший полдень.Поспорить с высотою поднебесной.Застыть над бездной.Помолчать над бездной.Сдержать восторг.Мир       заново увидеть.И облако              рукою отодвинуть…Помедлить чуть                        перед последним шагоми бросить вызов                         царству льда и снега…И, оттолкнувшисьот земного шара,взлететь,             сквозное обнимая небо!Земле кричать,кричать горам и рекам,над птицей удивленною смеяться!Навстречу ветру мчаться!К солнцу мчаться!Быть        Человеком!Слышишь —Че-ло-ве-ком!!Глядеть на мир                       влюбленными глазамии чувствовать,                      что все тебе подвластно…Прекрасна               жизнь!Четырежды прекраснапланета,на которой ты                      хозяин…

Песня

Свет погаснет.Лысый демонпалочкой взмахнет.Выйдет на эстраду                           тенор —ручки распахнет.И, от упоенья млея,стоя на носках,станет песнею моеюгорло        полоскать.Мне на муку и на горепесня задрожит.Будет песня в медном горле,будто в клетке,                      жить.Рваться из него на волюв зал полупустой,получаться неживою,чопорной,не той…Тенор будет нежно мямлить,томно завывать,будет он играть бровями,глазки закрывать.А в конце,привычный ужасв дамочек вселя,тенор выдаст,                     поднатужась,тоненькое «ля».И замолкнет деловито…Под визгливый стоня тогда на сцену выйдуи скажу:– Постой!Ты поешь по всем законам.Правильно.И все ж —эта песня мне знакома —ты не так поешь!..Написал я эту песнюночью         у костра.Я хотел, чтоб эта песняне простой была.Чтоб она из душных спаленпозвала людей.Чтоб еехороший парень,как рюкзак, надел.Чтоб до неба,                     как до крыши, —искоркам взамен, —голос        тихий и охрипшийдолететь сумел.И, растаяв в поднебесье,чтоб зажег зарю…Мне знакома                   эта песня —честно говорю!..Впрочем, что я здесь толкуюи о чем кричу?Я ж не написал                       такую. —Написать хочу.

«На самом дальнем западе»

1964

Нью-Йорк сверху