Гарем «Все включено»

Некоторое время я любовалась подружкой, горделиво и неспешно – по-другому она не умеет – плавающей в оригинальном стиле «собака мордой вверх» туда-обратно вдоль береговой линии. Лицо серьезное и сосредоточенное, взгляд напряженный, подбородок воинственно выдвинут, козырек торчит, как орудийное дуло – ну, чисто пограничный корабль, истово охраняющий священные рубежи Родины!

Убедившись, что с Иркой все в порядке, на плавсредство в виде поролоновой колбасы вполне можно положиться даже всей сотней подружкиных кило, я расслабилась, закрыла глаза, легла на спину и закачалась на легких волнах утлым плотиком. В радиусе полусотни метров вокруг меня никого не было – ни купальщиков, ни лихачей на катерах и водных мотоциклах… Красота!

Но мое счастливое одиночество было недолгим. Волнение воды чуть усилилось, выдавая чье-то быстрое приближение. Я переформатировала себя из горизонтали в вертикаль, открыла глаза и увидела подплывающего ко мне мужчину. Он не дрейфовал, как я, а двигался энергично и целеустремленно, похоже, именно ко мне. Я огляделась – не уплыла ли ненароком за буйки? Нет, они дальше. Ну и в чем дело?

– Привет! – подплыв поближе, по-английски поздоровался со мной симпатичный брюнет. – Вы в порядке?

Я фыркнула. Судя по голливудским фильмам, американцы в обязательном порядке задают этот вопрос жертвам разного рода печальных происшествий. Упал, сломал ногу, кость из раны торчит – «вы в порядке?» Поймал головой кирпич, слетевший с карниза небоскреба, – «вы в порядке?» Подвергся нападению уличных грабителей, голодных зомби, злобных инопланетян – «вы в порядке?» И окровавленная жертва, если она еще в сознании, должна слабеющим голосом прошептать: «Да, все окей»…

– Все окей, – ответила я не слабеющим голосом, а вовсе даже наоборот – с легким нажимом, чтобы стало ясно, что сказанное в данной ситуации равнозначно пожеланию «Чувак, отвали!».

И вот наш русский чувак меня точно понял бы, а этот только радостно улыбнулся. И, пока я соображала, как без грамматических ошибок сказать по-английски «Проплывайте-ка мимо, любезный!», поинтересовался еще:

– Вы одна?

Я выразительно огляделась и задумалась, надо ли учитывать при ответе рыб, морских ежей и осьминогов. Было бы неплохо, если бы приставучий брюнет отправился со своим «вы в порядке?» прямиком к ним на дно…

Наверное, выражение моего лица сделалось весьма неприветливым, потому что брюнет притушил сияющую улыбку и сообщил:

– Я полицейский, а вы?

Тут я снова подвисла. Он полицейский, чудесно, к чему мне эта информация? Я что, делаю что-то противоправное и этим привлекла внимание охранника порядка? И сейчас он меня арестует, закует в надувные наручники и с позором конвоирует на берег?

Тупя, я подзадержалась с ответом, и брюнет любезно подсказал мне его:

– Вы туристка?

– Я тут отдыхаю, – ответила я уклончиво.

И снова наш русский мужик по одной лишь интонации понял бы, что отдыхаю я тут от всевозможных тягот и неприятностей, к коим по умолчанию относятся и приставучие брюнеты. А этот только шире осклабился и не отстал, спросив:

– Как насчет выпить?

– Чего? – Я снова выразительно огляделась.

С языка само рвалось русское: «Мужик, ты офигел? Мы в море, что тут пить – соленую воду?!», но ситуация требовала англоязычных речевых конструкций, а со спонтанным инглишем у меня туговато, вывести разговор за пределы обмена шаблонными фразами я порой затрудняюсь.

– Вы где живете? – продолжил опрос надоеда.

Я встревожилась. Это что же, он уже ко мне в гости набивается? Да на фиг нужно! Я верная супруга и добродетельная мать, на кой мне курортный роман?

– Давайте встретимся ночью в Калеичи и что-нибудь выпьем, – предложил не обескураженный моим молчанием брюнет.

– Ага, приходи ко мне ночью на сеновал! – язвительно ответила я цитатой из русского фильма. – Щассс! Нашел дурочку!

Решив, что эту беседу нужно заканчивать, я удалилась по-английски: не прощаясь, нырнула поглубже и, выплыв далеко за спиной надоеды, хорошим спортивным брассом двинулась к берегу. На пляже люди, там он приставать не будет, в мусульманской стране это не принято.

Ирка уже вышла на берег и высилась там, пристально вглядываясь в морскую даль из-под ладони, приставленной ко лбу вторым козырьком. Я уже видела подругу в этой героической позе – так она обеспокоенно высматривала своих мелких. Можно было не сомневаться, что теперь в роли подопечного несмышленыша выступаю я.

И точно – стоило Ирке меня увидеть, как она погрозила мне пальцем и строго зацокала. Зная, что она может долго и в красках описывать волнение, которому ее подвергло безрассудное поведение подопечного несмышленыша в моем – в данном случае – лице, я поспешила принять заботливо протянутое мне полотенце и переключить внимание подруги на другой объект:

– Ко мне в воде пристал мужик!

– Да ладно? – Ирка оглядела меня сверху донизу так, словно я сказала, что ко мне прилип банный лист, и попросила найти его на мне и отклеить. – Почему к тебе?!

– Думаю, потому, что по мне за версту видно, что я не местная.

– Нет, почему к тебе, а не ко мне? – Подружка насупилась.

Я внимательно посмотрела на нее: ну, точно, обиделась! Несмотря на то что Ирка тоже верная супруга и добродетельная дважды мать, она очень любит комплименты и ценит мужское внимание. И это при том, что у нее нет ни малейших сомнений в собственной великой красоте!

Говоря про великую красоту, я почти не иронизирую. Моя подруга весит примерно центнер, но каждый ее килограммчик находится на своем месте. У Ирки роскошные формы и потрясающие рыжие волосы. Видели бы ее Рубенс с Кустодиевым – сошлись бы в бескомпромиссном поединке за право живописать такую обнаженную натуру! Представляю их смертный бой на кистях вместо шпаг и с палитрами вместо щитов…

– К тебе он не мог приставать при всем желании, – с трудом оторвавшись от созерцания воображаемого поединка живописцев, ответила я расстроенной подруге. – Вокруг тебя были люди, а я в одиночестве плавала у буйков…

– Завтра буду плавать на матрасе, – моментально успокоившись, деловито сказала Ирка.

Кому-то показалось бы, что это не в тему, но я без объяснений поняла ее логику. Ирка неуверенно держится на воде и не рискует далеко заплывать, но на надувном матрасе сможет разом покорять и морские дали, и мужские сердца…

– А что за мужик, покажи! – потребовала подружка, воинственно поправляя бюстгальтер раздельного купальника.

– Да как его теперь найдешь…

Я пробежалась взглядом по чернявым головам купальщиков.

– Они тут все брюнеты…

– Ну, хоть молодой или старый, с усами или без, волосы короткие или длинные, прямые или волнистые?

Я вздохнула и честно постаралась припомнить внешность приставалы: молодой, безусый, зубы хорошие, белые, волосы густые, подстрижены коротко – наверное, потому, что он полицейский…

– Полицейский?! – взволновалась подружка. – О, значит, спортивного телосложения, здешние полицейские сплошь видные парни…

И всю дорогу с пляжа до дома она обсуждала стати местных полисменов и с особым вниманием осматривала каждого встреченного нами мужика в форме, не делая исключения для швейцаров дорогих отелей и сборщиков податей на платных парковках.

Закрыть тему бравых парней удалось только на финише. Повезло: у дома, соседствующего с нашим, шумно гуляла свадьба, и приглашенные музыканты так громко били в барабаны, что разговаривать не было никакой возможности.

Я остановилась поглазеть на веселый праздник, а Ирка, наоборот, неожиданно ускорилась и, едва не задев меня своим баулом, целеустремленно полетела к нашему дому.

Поглядев ей вслед, я успела увидеть мелькнувший в открытом проеме край длинного темного платья, а потом тяжелая дверь закрылась и грозно лязгнула.

– Зар-раза! – выругалась моя подружка, вынужденно затормозив на крыльце.

– Спокойно, мы же знаем и этот код, – догнав ее, напомнила я: подумала, что Ирка спешила с целью экономично просквозить в уже распахнутую кем-то дверь. – Сейчас откроем сами.

– Давай живее! – Подружка начала нетерпеливо подпрыгивать.

– Ты в туалет хочешь? – догадалась я. – Могла бы сказать, мы проходили мимо кафе, и в парке у моря тоже есть прекрасные бесплатные туалеты…

– Да открывай же!

Я ввела короткий – всего четыре знака – код. Замок щелкнул, открываясь. Ирка дернула дверь, ввалилась в темный прохладный холл и застонала при виде съезжающихся дверей лифта:

– Не успели!

– У Хасана в офисе тоже есть уборная, – заботливо подсказала я, деликатно понизив голос. – Беги туда!

– Да не нужно мне в туалет! Подержи!

Ирка сбросила мне на руки свой баул и, пока я пыталась не свернуться в бараний рог под тяжестью внезапной ноши, с поразительно резвостью поскакала вверх по лестнице.

Куда так можно спешить, если не к удобствам, я не придумала, поэтому просто подтащила себя с грузом поближе к лифту, поставила баул на пол и стала ждать. Лифт или Ирку – что или кто будет раньше.

Первым вернулся лифт. Я загрузилась в него, поднялась на наш этаж и уже открывала дверь, когда на лестничную площадку с пыхтением выбралась раскрасневшаяся подруга. Глаза ее сверкали, на губах змеилась недобрая улыбка.

– Я знаю, где она прячется! – заявила Ирка и затолкала меня в квартиру, чтобы уже там продолжить таинственным шепотом: – Баба в парандже, это она прошмыгнула в дом перед нами и поднялась в лифте на второй этаж, который тут на самом деле третий. И я успела увидеть, в какую квартиру она вошла!

– Погоди-ка…

– Какое – погоди-ка?! Идем, расколем ее, только вещи брось, мы пойдем налегке. – Ирка нетерпеливо приплясывала у порога.

Рыжие волосы растрепались, щеки разрумянились, глаза горят, кулаки сжаты и готовы к бою – ни дать ни взять хмельной воинственный викинг женского пола! Валькирия, разве что без коня.

– Куда? Зачем?

Мне в викинги не хотелось. Не тот у меня типаж.

– Как – зачем?! Раскроем дело с блудным трупом по горячим следам! Да ну тебя, копушу, я сама! – Подружка дернула дверь и вырвалась на оперативный простор.

Удержать ее я была не в силах – весовая категория у меня не подходящая, поэтому пришлось бежать следом, беспомощно приговаривая на ходу:

– Максимова, ты что творишь, куда ты летишь, а если эта баба совсем не та?

– Сейчас разберемся!

Ирка промчалась вниз по ступенькам, пересекла лестничную площадку и с кулаками налетела на дверь чужой квартиры.

– И как же ты будешь разбираться, интересно, если вовсе не знаешь турецкого? – откровенно досадуя, поинтересовалась еще я.

– Ничего, поверь, меня поймут! – не спасовала подружка и громко потребовала: – Откройте, полиция!

– Какая полиция?! – Я схватилась за голову.

– Какой полиций? – эхом послышалось за дверью.

Голос был женский.

Я изумленно моргнула. Ирка самодовольно ухмыльнулась:

– Я же говорила, меня поймут! – И требовательно повторила: – Откройте!

Щелкнул замок, дверь приоткрылась, в щель опасливо выглянула темноволосая женщина лет пятидесяти – в черном платье до щиколоток, но без покрывала на лице.

– Здравствуйте, – сказала ей я, мысленно спешно подбирая хоть какой-то предлог для столь пугающего вторжения. – Извините, пожалуйста, мы просто хотели спросить…

– Это не вы ли оставили труп в квартире этажом выше? – бесцеремонно вмешалась Ирка, даже не подумав о каком-то там предлоге.

– Какой квартир? Какой труп? – Женщина схватилась за сердце, отпустив дверь, и наглая Ирка этим немедленно воспользовалась, прорвавшись в квартиру.

– Ира, это не она! – Я с усилием потянула подругу за штаны. – Не утренняя баба в черном! Та была ниже на целую голову!

– Ну, так каблуки! – Ирка посмотрела на босые ноги хозяйки квартиры и досадливо крякнула, но не сдалась. – А другие женщины в доме есть?

– Нет женщина, одын я, мущщын есть, сын, Али зовут…

– Не зовите его, не надо! – Я все-таки вытянула Ирку из чужой квартиры. – Ты с ума сошла, так вламываться к мирным людям в чужой стране?

Дверь за нами захлопнулась.

– Так она же была вся в черном, – пробормотала Ирка. – Я и подумала, что это та самая, которую мы уже видели!

– И что?

– А то, что она могла быть не убитой, а убийцей, понимаешь?

Мы двинулись к себе, и по пути подруга объяснила мне свои резоны:

– Согласись, эти их многослойные тряпки – идеальный маскировочный костюм, под паранджой не то что шелковый шнурочек – гранатомет запросто спрятать можно!

– Да под паранджой и мужика запросто можно спрятать, так что убийца мог быть любого пола, поэтому нет смысла приглядываться исключительно к бабам! – рассудила я.

– Это да, – согласилась Ирка и огорченно вздохнула. – Получается, у нас вообще никаких примет убийцы нет. Разве что рост – тебе примерно по плечо, значит, где-то полтора метра…

Мы вошли в квартиру, и разгоряченная Ирка сразу направилась в душ, а я пошла на балкон, чтобы развесить на просушку мокрые купальники и полотенца.

И чуть не уронила вниз могучий Иркин лиф, внезапно ощутив мягкое прикосновение к локтю!

Взвизгнула, развернулась в прыжке и увидела втягивающийся за разделяющую два балкона непрозрачную перегородку меховой султан.

– Что? Что еще? Опять труп?! – примчавшаяся Ирка едва не сбросила меня за перила.

Я ей не ответила – у меня просто не было слов. На соседнем балконе, тараща на меня глаза-лампочки, восседал огромный полосатый кот. Просто роскошный котище, ростом с приличную собаку, усатый, пушистый и с кисточками на ушах! Невероятное чудо!

– Вот это киса! Цельная тигра! – восторженно ахнула Ирка. – Ох, ничего себе! Я слышала, что в Турции очень любят кошек и есть даже какая-то особая порода, но такого не представляла! Кс-кс-кс!

– Это не турецкий кот, – сказала я, осторожно протягивая руку, чтобы погладить вскочившего на перила зверя. – Видишь, он реагирует на кис-кис, а в Турции кошек подзывают по-другому.

– Как?

– Стыдно сказать – писи-писи!

– На такое и я бы не отзывалась. – Ирка тоже потянулась поглядить тигровидного кота, запустила пальцы в густую шерсть, засюсюкала: – И кто же у нас тут такой хорошенький, такой миленький…

– Это Макс.

Я с трудом отвела взгляд от довольно заурчавшего зверя, посмотрела выше. Ненамного выше: на соседний балкон вышла тощенькая белобрысая девица ростом «метр с кепкой».

– Я вижу, в этом городе превосходно можно обойтись и без турецкого языка, – удовлетворенно заметила Ирка. – Кого ни возьми, все знают по-русски, даже кот!

– Потому что это русский кот, мы с ним из Ярославля приехали, – сказала мелкая белобрыска и протянула ладошку. – Я Авдотья, вы можете звать меня просто Дот.

– ДОТ – как Долговременная огневая точка? – Ирка хмыкнула, явно невысоко оценив боевую мощь худосочной соседки. – Нет уж, лучше я буду звать тебя просто Дуня.

– А вы… – Дуня протянула ладошку мне, запнулась, ахнула и просияла: – А вы Елена Логунова, да? Та самая! Писатель, автор иронических детективов!

Я не успела ответить. Так приятно удивилась, аж дыхание перехватило. Надо же, как велика, оказывается, моя писательская слава! Гораздо больше, чем тиражи и гонорары. Надо бы, кстати, указать на это несоответствие любимому издательству…

– Нет, – потеснив меня плечом, неожиданно заявила Ирка. – Она не та самая. Она вообще не писатель.

– Но… – Я открыла и снова закрыла рот, получив локтем в бок.

Тычок, как и последовавший за ним строгий взгляд, явно имели характер предупреждения. О чем? Вот этого я не поняла. Дуня-Дот тоже оказалась непонятливой:

– Но как же… Я же видела ваши фото в «Инстаграме» и на «Фейсбуке»…

– А, фото! Ну, знаете… Моя подруга просто ведет странички знаменитой писательницы Логуновой, такая у нее работа – копирайтер называется.

Я с уважением посмотрела на подружку: надо же, запомнила трудное слово! Зачем только врет, непонятно, я же действительно и есть Елена Логунова, писатель…

– Вы же знаете, звезды ленивы и сами свои паблики не ведут, им некогда, у них светская жизнь бьет ключом по голове, приемы, тусовки, массовки, то-сё, – размеренно подпихивая меня локотком – мол, помалкивай! – разливалась Ирка. – Моя подруга как раз и работает на писательницу Логунову.

– Как жаль… – Дуня-Дот откровенно расстроилась. – А у меня был такой шикарный план…

– Какой же? – вмешалась я, произведя удар бедром, чтобы отодвинуть задавившую меня Ирку.

Белобрыска махнула рукой и всхлипнула.

Мы с Иркой переглянулись.

– А давайте чай пить? – предложила я, потому что расстроенную белобрыску почему-то стало жалко. – Дуня, идите к нам, у нас есть бублики и шоколадная паста.

– Мо? – густым басом вопросил кот Макс.

– Молоко? – по-своему поняла его Ирка. – Молоко тоже есть, дуй сюда, пушистик!

Она подхватила котяру, крякнула: «Увесистый!» – и унесла его в комнату.

– Идите уже, я ставлю чайник, – уведомила я кошачью хозяйку и тоже ушла с балкона.

Ирка налила в большую пиалу молоко для кота.

– И зачем ты сказала, будто я – это не я? – поинтересовалась я, включая чайник.

– А затем, что это очень подозрительно – такое «случайное» узнавание, – ответила подруга, осторожно опуская полную молока пиалу на пол. – Ты же сама слышала, у этой девицы на писательницу Елену Логунову были какие-то планы. Какие? Может, преступные, даже смертоубийственные? Она, кстати, мелкая, как раз полтора метра примерно. Как та утренняя баба в черном, это настораживает, не находишь?

– Ага, ей меня конкуренты в жанре иронического детектива заказали, – фыркнула я. – Девица – киллер, а кот ее – орудие убийства. Она ему даст команду «фас», и он меня сожрет. Идеальное преступление получится, даже тело прятать не понадобится – с таким-то аппетитом!

– Между прочим, звучит достаточно правдоподобно.

Мы обе с интересом наблюдали за тем, как стремительно понижается уровень молока в импровизированной кошачьей миске.

– В любом случае, уверена, тебе ни к чему тут хвост из восторженных фанатов, – заключила подружка. – Мы ведь приехали, чтобы спокойно отдохнуть…

– Да, хотелось бы, – согласно кивнула я. – Но получится ли? Как-то неправильно начался наш спокойный отдых – сначала стрельба на пустыре, потом труп в квартире…

– Трупа, может, и не было, – машинально возразила Ирка, и тут до нее дошло: – Стоп, какая стрельба?!

Вот блин, я проболталась!

Тут, к счастью, послышался стук – пришла на чай соседка.

– Я потом тебе все расскажу, – пообещала я подружке и улизнула открывать дверь.

Дуня-Дот пришла к нам с коробкой рахат-лукума и с грустной мордашкой. Лукум мы с удовольствием съели, причину соседкиной грусти прояснили по ходу чаепития.

История оказалась простой и назидательной. В духе «на всякого мудреца довольно простоты».

– Вообще-то я тоже писательница, – с тихой гордостью призналась соседка.

– Как зовут? – ревниво спросила Ирка.

Она, если кто еще не знает, у нас поэтесса. Доморощенная, издателями не признанная, а оттого особенно чувствительная к чужим творческим успехам.

– Авдотья Лужина, но пишу под именем Диана Лунная.

– Диана Лунная, Диана Лунная, – забормотала я, вспоминая. – Что-то я вроде слышала…

– Вряд ли, мой роман еще не опубликован, – вздохнула соседка. – Хотя я уже в три издательства обращалась…

– И что? – спросила Ирка, которая обращалась не в три, а в тридцать три издательства. Или в сто тридцать три – короче, во все, какие нашла в интернете.

– И ничего! Ни ответа, ни привета! – Дуня развела руками, капнув чаем на кота. Тот недовольно мявкнул, тряхнул башкой, но от стола не ушел. – Даже отказать не потрудились, просто проигнорировали мои обращения – и все!

– Издательства – они такие, – поддакнула Ирка таким тоном, каким не знающие счастья в личной жизни дамы говорят: «Все мужики – козлы». – На словах: «Ах, пишите же нам, пишите, мы всегда рады новым авторам!», а на деле из года в год печатают одних и тех же.

– Одни и те же тоже когда-то были новыми авторами, – напомнила я – не в первый и даже не в десятый раз. На эту тему мы с подружкой дискутировали уже неоднократно. – Они пробились, значит, и другие могут также.

– Ой, скажи еще, что для этого нужен талант! – фыркнула Ирка.

– Нет, – честно ответила я. – Для этого нужно правильно действовать. Написать синопсис, аннотацию, составить заявку в полном соответствии с требованиями издательства, отправить все это по правильному адресу и…

– Вот! – азартно перебила меня Дуня. – Вот главный секрет: обратиться по правильному адресу! К нужному человеку в издательстве! Который подскажет, поможет, протолкнет…

И тут я вспомнила:

– Лунная! Точно! Это ты бомбила ме… мою писательницу Логунову просьбами почитать твои романы и подсказать, помочь, продвинуть! Целый роман в личное сообщение на «Фейсбуке» кинула, как там его, не помню название, что-то кровавое и одновременно про деньги…

– Никаких денег, просто «Золотая кровь», – проворчала Дуня.

– Про зажравшихся сынков олигархов? – предположила Ирка.

– Нет! Про драконов! Это детектив-фэнтези!

– А-а-а-а… – Ирка стрельнула в меня глазами. – Знакомый жанр. Помнится, моя любимая по… писательница Логунова тоже что-то такое издала.

– Всего один раз, – буркнула я. – С кем не бывает… Обычно я… э-э-э… Елена иронические детективы пишет, а это вполне себе респектабельный жанр.

– Ну, я бы поспорила, – вякнула дерзкая Дуня.

– С издателями поспорь, – отбрила я.

И мы замолчали, взаимно обиженные. Ирка посмотрела на меня, на Дуню, хмыкнула, забросила в рот сразу несколько разноцветных кубиков лукума, задумчиво сжевала их и обратилась к соседке:

– Поправь меня, если я неверно поняла, но ты поселилась с нами по соседству совсем не случайно, а в попытке приблизиться к писательнице Логуновой?

Дуня удрученно кивнула.

– А как же ты узнала, где ее искать? – не отстала от страдалицы цепкая Ирка.

– Элементарно, Ватсон, – со вздохом объяснила соседка. – Я мониторила ее соцсети, а она там похвасталась, что едет в отпуск в Анталью, и выложила фото дома, в котором сняла апарт. Я зашла на сайт airbnb, ну, знаете, где сдают отпускное жилье…

– Знаем, знаем, – желчно вставила я.

– …пересмотрела там сотню разных квартир в Анталье, нашла тот самый снимок и тоже арендовала квартиру в этом апарт-отеле. А по приезде просто попросила управляющего поселить меня по соседству с другими гостьями из России.

– Умно, – оценила Ирка. – Посмотрела на мрачную меня и нарочито легко договорила: – Тем не менее ты промахнулась. Мы с подругой, конечно, из России и даже неплохо знакомы с писательницей Логуновой, но помочь тебе с изданием твоих книг никак не сможем, уж извини. Я тебе больше скажу, эта самая писательница даже своим лучшим друзьям с продвижением не помогает, они годами ее просят, просят, прямо-таки умоляют, а она – нет, и все тут.

– Я вам что, литературный агент?! – психанула я.

– Да ты-то тут при чем? Ты же всего лишь копирайтер, наемный сотрудник, не настоящая писательница, а так, подделка, фальшивка, двойник «звезды» для публики! – радостно оскалилась Ирка. – Ты-то хороший человек, хоть и маленький, а вот писательница, тезка твоя, определенно та еще зараза!

– Кстати, я Лена, – запоздало представилась я закручинившейся гостье.

– А я Ира, не копирайтер, а поэтесса, – отрекомендовалась моя подруга. – И тоже пока нигде не издавалась.

Дуня молча протянула ей ладошку, и товарки по творческому несчастью обменялись крепким рукопожатием.

– Ну, Ленка-то нас не поймет, куда ей, ремесленнице, а мы с вами, Дуня, как люди творческие, имеем много общего. – Ирку понесло.

И не куда-нибудь, а прямиком в спальню – к чемодану, в котором она привезла бутылку коньяка.

– А давайте, Дуня, мы с вами выпьем? За великое русское слово, за вдохновение, за смелые творческие планы и победу таланта над косностью и стяжательством!

Размахивая бутылкой, Ирка увлекла новую знакомую на балкон, откуда еще прибежала за стаканами, причем меня присоединиться к попойке не пригласила.

– Нет, ты слышал? – переместившись в кухонный угол и занявшись приготовлением ужина, спросила я кота Макса, который великодушно остался со мной и яростно разделываемой мною курицей. – Я, значит, ремесленник, стяжатель и косная личность, а они будто бы Ахматова с Цветаевой!

– Мо, – сказал кот.

– Можно подумать, – согласилась я. – Будешь сырое крылышко?

– Ма!

– Мало? Два крылышка?

– Мы!

– Мыслю правильно, да? – Хмыкнув, я щедро наполнила кошачью миску.

С балкона доносились бульканье, звон стаканов и разглагольствования в духе «и вот скажу я тебе, как мастер слова мастеру слова…».

Рассуждали мастерицы забавно.

– Мы же, писатели, кто? Мы инженеры человеческих душ! – вещала Ирка.

– А у меня тройка по геометрии была, – кручинилась Дуня.