Солнце цвета льда

Раздался звук, какой издает лопнувшая тетива, только очень уж мощный, словно разорвалась жила на луке длиной с милю. Ивар на миг оглох, уши пронзила боль, а когда исчезла, то сообразил, что пропал и ветер, что вокруг то же самое море и клубящийся туман.

– Не… вышло?.. – спросил он, с трудом ворочая одеревеневшими губами.

– Почему, – Арнвид поднял руку, указывая на юг, и произнес нараспев: – Солнцем люди зовут, а боги – Светилом, Друг Двалина – карлики, турсы – Пылающим, Ободом – альвы, и асы – Пресветлым.

Там, где недавно висело бледное, ледяное солнце, пылал клубок огня, крохотный, но яростный. А ниже виднелся берег, которого только что не было – холмистый, неприветливый, покрытый скалами.

– У нас получилось… – прошептал Ингьяльд, с губы которого текла кровь. – Не верю…

Оба эриля дышали тяжело, руки их дрожали, страшно было представить, какое напряжение оба перенесли только что. Но Арнвид не мерз, хотя вокруг по-прежнему царил свирепый холод, от лысины поднимался пар, а в серых глазах младшего эриля плескалась радость.

– Чего это? – невнятно произнес поднявший голову Даг. – Где мы?

Следопыт мгновенно сообразил, что нечто изменилось – похоже, учуял в воздухе недоступные другим запахи. Глаза стали тревожными, а затем выпучились, когда обнаружил чудное солнце и землю в его лучах.

– В Йотунхейме, – сказал Ивар медленно, словно пробуя на вкус это название.

Да, бывали в разных местах, на тропе дэвов, в Фэйрилэнде, Тридесятом царстве и даже в обиталище ацтекских зверобогов, но на родину свирепых великанов, что в древности на равных бились с самими асами, не попадали никогда. Кто знает, как тут встретят, и получится ли выбраться отсюда там, где надо, вернуться в Мидгард, жилище людей?

Даг вскочил, схватился за борт, рот округлился, словно гузно собравшейся снести яйцо гусыни.

Викинги просыпались, ворочали головами, на лицах появлялось недоверие, многие щипали себя, дергали за уши, пытаясь развеять морок. Туман бледнел, расплывался под лучами светила, и мир вокруг становился четче, яснее – синеватое море, серое, а не голубое небо.

И огромной зеленой тучей в зените – крона исполинского ясеня.

– Вот он, Иггдрасиль, – с благоговением сказал Арнвид, разглядывая ветки, что с земли выглядели прутиками, а на самом деле были толщиной с холм. – Он виден и из нашего мира, но лишь эрилям, и не так четко, как тут.

Ивар различил ствол, уходивший за горизонт на юге, призрачный, обманчиво тонкий – солнце висело в стороне от него, непривычно маленькое, размером с горошину, но косматое от протуберанцев.

– Конунг, я что, сплю? – жалобно воззвал со своей скамьи Нерейд.

– Нет, не спишь.

– Так это… это… – Болтун повел вокруг себя рукой. – На самом деле? Это Йотунхейм?

– О боги… – Тормод изменился в лице, упал на колени. – Как? Как?

Прозвучало это словно карканье осипшей вороны.

– Ты сам напросился с нами, – сказал Ивар, – теперь не жалуйся. Так, кто еще дрыхнет? Скафти? Пните его в бок кто-нибудь. Надо подниматься, и на весла, идем на восток.

Пока опасности не видно, но лучше не рисковать, и убраться из Йотунхейма побыстрее. А для этого нужно добраться до места, откуда перенесешься на восходный край Мидгарда.

– Это верно, – только тут Арнвид вспомнил про теплую одежду, принялся спешно натягивать куртку.

Скафти безжалостно растолкали, и он ухватился за весло, еще не проснувшись. Лопасти вспенили синюю воду, и драккар, развернувшись, двинулся на юго-восток. Берег приблизился, различили, что земля покрыта черным мхом, кое-где торчит бурая трава.

Скалы лежали повсюду, точно раскиданные фигуры для игры в тавлеи, красноватые, серые и черные, бока их поблескивали. Трещины превращали некоторые в подобия огромных уродливых лиц – гневно перекошенных, глупо улыбающихся или яростно скалящихся.

Ивару показалось, что одна из них шевельнулась.

– Йотун… – изменившимся голосом сказал Арнвид. – Почти как тот, в Бретланде…

Скала качнулась, распалась на части, и поднялась на толстые, как колонны, ноги. Колыхнулся плащ из дюжины медвежьих шкур, и громадное, в два десятка локтей подобие человека поднесло ко лбу ладонь.

Исполин был таким же, как тот, которого убили по просьбе конунга Артура – длиннорукий и плечистый, с короткими кривыми ногами и серой, точно камень, кожей. Разве что этот носил одежду, в ручищах держал дубину из цельного ствола, а на поясе у него болтался нож.

Человек смог бы им рубиться как мечом.

– Хрррр… – проревел йотун, чьи пылающие глаза смотрели прямо на корабль. – Люди?

Шагнул вперед, и вдруг заревел, будто прищемил палец.

Из‑за скал, непонятно откуда, словно прямо из-под земли начали выбираться еще гиганты, такие же серокожие, с длинными спутанными волосами, в одежде из шкур, с дубинами и каменными топорами. Первый подобрал валун размером с сарай, примерился и швырнул в драккар.

Ивар невольно пригнулся.

Свистнуло, камень пролетел много выше, булькнулся в волны, неторопливо пошел в глубину.

– Давай-ка чуток мористее! – крикнул Ивар.

Гудрёд повернул руль, они сменили курс, но йотуны уже все, а было их около дюжины, принялись швырять валуны в драккар. Один упал рядом, брызгами окатило гребцов, волна плеснула в борт, а с берега долетел раздраженный крик, сменился хохотом.

– Вот морды здоровые, – сказал Арнвид. – Развлекаются… скучно им, видать…

– Что бы без нас делали? – спросил Ивар, отслеживая полет очередного камня, даже не камня, а скалы.

Такая если попадет, проломит борт, а то и днище, и придется либо тонуть, либо спешно идти к земле, где поджидают гостеприимные хозяева, подпрыгивают так, что земля подрагивает…

Скала не долетела, упала за кормой, едва не сломала рулевое весло, и вымокший с ног до головы Гудрёд недовольно поморщился.

– Как? – старый эриль пожал плечами. – Как люди, наверное… морды друг другу бьют, пиво пьют…

Эти йотуны выглядели не такими дикими, как их родич в Бретланде, их вполне можно было представить за кружками с хмельным напитком, или за простой работой вроде рыбалки или выпаса овец.

Драккар понемногу уходил, глыбы камня больше не долетали, и гиганты потеряли к нему интерес. Побрели прочь от моря, кое-кто улегся прямо на берегу, а первый спустился к воде, и начал вытягивать из нее сети, настолько длинные, что их хватило бы перекрыть гавань Миклагарда или обмотать дворец тамошнего императора.

Глава 5. Йотунхейм

На ночлег встали в устье большой реки, такой холодной, словно текла прямо с ледников. Ивар замерз, пока вытаскивали корабль на берег, да и остальным пришлось не лучше – губы посинели, лица посерели, в руках и ногах объявилась мерзкая дрожь, какую ни удержать, ни прогнать.

Нескольких дружинников с топорами отправили в заросли странных деревьев, похожих на огромные елки, только с черными иголками. Застучали топоры, донеслись проклятия – в почти полной тишине, царившей на берегу моря, звуки разносились очень далеко.

Птиц в Йотунхейме, похоже, не было, ветер молчал, не шумели волны.

– Чего это они там? – повернул голову Арнвид. – Нападение?

– Если бы нападение – от радости вопили бы, клянусь козлами Хлорриди, – сказал Нерейд. – Хоть какое, да развлечение… Лучше скажи, отчего тут так холодно. Я в жизни так не мерз, до костей пробирает, и даже глубже.

– Здесь дальше от Муспелльхейма и от Асгарда, чем у нас, а все тепло оттуда.

Болтун скорчил недовольную рожу, и отправился помогать рубщикам – помахав топором, точно согреешься.

В лесу дело шло не особенно шустро – древесина у черных елей была куда более вязкой, чем у обычных, и топоры вязли в ней, как в смоле. В речной воде скользили темные стремительные силуэты, иногда пробивали водную гладь, высовывали головы, мало похожие на рыбьи.

– Надо бы поймать одну! – загорелся Ингьяльд, и вскоре уселся на берегу с удочкой в руках.

Насадил голову от сушеной рыбины, и вскоре подсек, вытащил на берег нечто извивающееся, чешуйчатое, с короткими лапками. Рядом объявился Арнвид, эрили вдвоем склонились над добычей, принялись размахивать руками, оживленно спорить, а старший даже вытащил нож.

– Этого развлечения им надолго хватит, – заметил Гудрёд.

– До самого утра, – хмыкнул Ивар, – и стражу можно не ставить.

Из леса явились рубщики, злые, словно тролли, но зато согревшиеся, притащили дров. Темная древесина, вопреки опасениям, вспыхнула ярко, жарко, в оранжевом пламени замелькали синеватые искры.

Солнце к этому времени зашло, но не очень глубоко, и над краем земли остались торчать протуберанцы, напоминавшие белесые лохматые щупальца.

– Ну что, Арнвид, вы со своей рыбалкой все одно спать не будете? – спросил Ивар, когда опустошили котелок, и Тормод отправился к реке его мыть. – Может быть, и посторожите заодно?

– Полночи посторожим, – отозвался старый эриль. – А потом замену надо.

Стражу распределили, конунг завернулся в одеяло, и лег неподалеку от костра, поближе к драккару. Заснул быстро, а вот спал плохо – мерещился отдаленный рев, грохот, вздрагивала земля, вынуждая вскидывать голову, прислушиваться, а затем переворачиваться на другой бок.

В один момент открыл глаза, и понял, что замерз.

– Что они, все задрыхли, что ли? – пробурчал Ивар, поднимая голову.

На месте костра виднелось пятно из серого пепла, рядом дремал, едва не уткнувшись мордой в землю, Хакон с Бугров. Громко сопел Арнвид, храпел еще кто-то, низко висело солнце – шар тусклого белого огня, над холодной прозрачной рекой плыл туман.

А из него торчал утес, которого вчера не было.

С трудом ворочая оледеневшими конечностями, Ивар вскочил, выдернул из ножен меч. Утес качнулся, наклонился вперед, очертания его стали более четкими – огромная, как пивной валун, голова, могучий торс, скрещенные ноги в сапогах, на каждый пошло кожи с целого быка.

В бородке и волосах блестел иней, глаза были пронзительно-голубыми, кожа на лице посверкивала морозными искорками.

– Не суетись, – сказал великан негромко, и от его холодного дыхания волосы на голове Ивара зашевелились. – Если бы я хотел, я перебил бы вас сонными. И не вини своих воинов – наведенную мной дремоту не в силах отвести ни один чародей Срединного Мира.

– Кто ты? – спросил конунг, уже понимая, что знает ответ.

Перед ним сидел хримтурсен, один из древних великанов инея, что возникли раньше богов, и долго воевали с ними. Если йотуны были просто тупыми громилами, то отпрыски Бергельмира владели древней мудростью, странным чародейством и умели такое, что не могли даже асы.

– Меня зовут Хормвитнир, – сказал хримтурсен. – Опусти оружие, доблестный муж, и поговорим.

Размерами он был не больше любого из йотунов, но выглядел куда более опасным. В нем чувствовалась мощь готового сойти в долину ледника, тлеющая ярость находящегося на грани извержения вулкана, скрытое бешенство земли, беременной землетрясением.

И еще от великана шел холод, вокруг него кружились снежинки, падали наземь.

– Хорошо, поговорим, – Ивар меч опустил, но в ножны не убрал: кто знает, что задумает это порождение камня и льда в следующий момент? – В речах своих буду меру блюсти, с хладноребрым сойдясь.

– Ты знаешь предания, и это хорошо, – Хормвитнир улыбнулся, и исходивший от него холод усилился, на драконьей голове, украшавшей штевень драккара, появились сосульки. – Другое хуже, вы без позволения хозяина заночевали на моей земле, порубили мой лес…

– Кто же знал, что он чей-то? – Ивар пожал плечами. – Но если ты хочешь возмещения, то я готов его выплатить.

Хримтурсен кивнул:

– Хочу, но не золота или серебра. Ты расскажешь мне, кто вы такие и куда направляетесь. Асы и альвы иногда появляются в наших пределах, изредка забредают цверги, но вот людей я не видел очень давно. В давние времена, лет пятьсот тому, – мохнатые брови с усилием сдвинулись, льдисто-синие глаза блеснули задумчивостью, – появлялся один… или даже двое, что снискали особую милость Ганграда.

– Мы ничьей милости не сыскали, да и не ищем, – сказал Ивар, и начал рассказывать.

Хормвитнир слушал молча, лишь иногда покачивал головой, хмурился и поглаживал бороду. На коленях его лежала дубина, непонятно из какого материала сделанная, шипастая и белая, как снег, и вполне способная переломить драккар пополам одним ударом.

– Ничего себе… – протянул он, когда конунг замолк, и в голосе хримтурсена Ивару послышался грохот сходящей по склону лавины. – Надеюсь, ты понимаешь, что вы взялись за дело не по силам смертных?

– Понимаю. Но если вы, могучие и умелые, не беретесь, что делать нам? Сложить лапки и ждать смерти?

Хормвитнир рассмеялся на удивление мягко, и тихо, и сосульки на драконьей голове зазвенели, словно колокольчики.

– Так поступают лишь трусы и глупцы, – пророкотал великан. – Ты не из таких, я вижу… Решили найти, кто виноват, взять его за глотку и придушить, а путь срезать через Йотунхейм…

– Уже приходилось делать такое, – сказал Ивар.

Вспомнился чародей по имени Золотуштра, в пьяном безумии решивший уничтожить целые народы. Чтобы добраться до его башни, пришлось одолеть леса и горы, пройти через десятки схваток, и не только с людьми, но все же тогда они справились, как справятся и сейчас…

– Да? – хримтурсен вновь погладил бороду, с нее посыпался иней. – Возможно такое, ибо только в вашем роду появляются герои, что способны перевернуть мир. У нас в Йотунхейме тоже не все ладно в последнее время, страшная жара иссушает земли, реки выходят из берегов.

Ивар покачал головой – если это страшная жара, то какой мороз тут царит обычно?

– Но у нас запрягают медленно, – продолжил Хормвитнир. – Пока еще только самые шустрые начали задумываться, как исправить, но соображать будут еще годы, макушки чесать, надеяться, что пронесет.

Хоть древние великаны и мудры, и могучи, а кое в чем от людей не отличаются.

– Я скажу всем своим, чтобы вас не тронули, но дальше на восток лежат земли, в которых я не властен. Там правят мои братья, жестокости в них больше, чем разума, и их вам стоит опасаться, – хримтурсен поглядел на Ивара испытующе, но тот не опустил взгляда, хотя внутренности похолодели так, что сердце едва не остановилось. – Но они вас не задержат… когда будете ближе к цели, помните, что лишь смертью делается смерть, и что тьма – это всего лишь отсутствие света…

Ивар нахмурился, пытаясь понять, что это значит, а Хормвитнир поднялся, легко и мягко, будто его тело было не тяжелее облака. Махнул рукой, вскинул на плечо дубину, и исчез в тумане, не тратя времени на прощания, и дымка начала понемногу таять.

Поднять дружину стоило большого труда.

Наведенный великаном сон был липким, как смола, воины зевали, терли глаза, то и дело пытались лечь. Немного очухавшиеся брели к реке, где умывались ледяной водой, и лишь после этого становились похожи на людей.

Дежурившие вторую половину ночи дозорные отводили глаза.

– У нас были гости? – спросил Нерейд, обнаружив рядом с кострищем отпечаток огромного сапога.

– Один, – сказал Ивар, – но очень большой…

– То-то я чувствую, пахнет чудно, – заметил Арнвид. – Зачем приходил? О чем говорили?

– Потом расскажу, – конунг глянул в сторону моря. – Ветер поднимается, надо уходить.

И только когда поставили парус, и драккар заскользил на восток вдоль изрезанного бухтами и усеянного скалами берега, он поведал эрилям про разговор с великаном. Ингьяльд покачал головой, лохматой, как воронье гнездо, Арнвид крякнул и принялся остервенело дергать себя за бородку.

– Ну почему не я? Почему он не меня разбудил? Я бы о стольких вещах его расспросил!

– Это же мудрый хримтурсен, а не дурак какой, – сказал Нерейд. – Он не собирался сгинуть под горой из твоих вопросов, поэтому конунга и поднял, чтобы все коротко и по делу. С тобой болтать – даже у великана язык отвалится, а уши в трубочку свернутся, даром что со щиты размером.

Старый эриль глянул на Болтуна свирепо, махнул рукой.

Ветер держался хоть и очень холодный, ровный, сильный, и корабль шел быстро, вспенивал синие волны деревянной грудью. Висела в небесах крона Иггдрасиля, пылало крохотное солнце, с белых гребней срывало брызги, те попадали на палубу, оседали прозрачными каплями.

Заполдень увидели лодку, такую большую, что драккар убрался бы в ней целиком. Двое сидевших в ней йотунов проводили викингов взглядами, но за весла не взялись, и дорогу загородить не попытались, так и тянули сеть, в которой трепыхались похожие на капли из серебра рыбины.

Потом на берегу открылась усадьба, обнесенная частоколом, и у Ивара на миг защемило сердце – напомнила о доме, где осталась Рагнхильд, сыновья, захотелось вернуться туда…

Тут все было как у людей, но размером намного больше, по пастбищу ходили коровы, белые и рыжие, за ними следил пастух, женщина несла от колодца ведра с водой. Двое мужиков рубили дрова – исполинские топоры с лезвиями из камня летали вверх-вниз, кромсали стволы, летели щепки длиной с копье, доносился оглушительный стук.

И вновь – людей увидели, но интереса не проявили.

– Хормвитнир держит слово, – сказал Ивар. – Но как далеко тянутся его земли, и сколько нам еще идти?

Арнвид, нацепивший сегодня аж две накидки из шкур и похожий на кочан капусты, кашлянул и проговорил задумчиво:

– Насчет первого не знаю, а насчет второго – если ветер продержится, то завтра в полдень, не позднее…

Усадьба скрылась из виду, берег вознесся колоссальной волной из камня, встал обрывом куда выше любого хримтурсена, в море появились сначала отдельные льдины, а затем и айсберги. Поплыли навстречу, словно громадные куски сахара или соли, играя искрами на боках, осыпая поземку с макушек.

Пришлось лавировать, менять курс, а порой и браться за весла, чтобы уйти от столкновения.

– Откуда только берутся, – проворчал Ингьяльд, когда прошли между двумя айсбергами, не особенно большими, но утыканными ледяными наростами, и от этого похожими на огромных белых ежей. – Как из-под воды выныривают…

– А вон мужичок сидит, давай у него спросим? – предложил Нерейд.

Впереди берег вновь понижался, и там, где вглубь земли уходил залив, на камнях сидел хримтурсен. Не двигался, и так сливался со скалами, что Ивар разглядел, только напрягши глаза.

– Что-то выглядит недружелюбно… – начал он, и тут хримтурсен поднял голову.

Синим огнем полыхнули глазищи, и великан поднялся во весь исполинский рост – он казался больше Хормвитнира, оружия при себе не имел, а наряжен был лишь в меховые штаны и плащ, бугрились чудовищные мускулы предплечий и груди, сжимались кулачищи.

– Люююди? – ветер принес отдаленный рев, и хримтурсен вскинул руки.

В них появилось что-то белое, начало расти, и вскоре великан сжимал огромный ком снега. Размахнулся и швырнул в драккар, точно снежок, тот полетел, со свистом разрезая воздух, за ним заклубилась белая дымка.

– Вправо! – крикнул Ивар, понимая, что этот тип куда более меток, чем давешние йотуны.

Гудрёд налег на рулевое весло всем весом, корабль накренился, едва не черпнул воду бортом. Кто-то из викингов скатился со скамьи, хрястнулся головой так, что искры полетели, загрохотали сложенные меж лавок весла.

Арнвид вскинул руку, стремительно нарисовал руну.

Пахнуло теплом, огненные росчерки охватили ком снега, и тот мгновенно растаял. Хлынул теплый, пахнущий грозой дождь, капли забарабанили по волнам, на мгновение скрыли хримтурсена.

– Ловко… – сказал Ивар, когда драккар выпрямился.

Гудрёд по-прежнему держал курс в море, и правильно делал – вряд ли великан ограничится одним снежком.

– Все равно достану! – донеслось от берега, и хримтурсен присел на карачки, положил ладони в воду.

Раздался треск, море начало замерзать – от исполинских ладоней побежали белесые разводы, на глазах твердея, обретая плоть, превращаясь в плиты льда, взбугрившиеся торосы. Воздух похолодел, дыхание викингов обратилось клубами пара, в вышине начали сгущаться облака.

– Ну и мощь! – воскликнул Ингьяльд.

– Ничего, и не таких уделывали, – прохрипел Арнвид. – Пусть он здоровый, как гора, мы тоже не лыком шиты.

По лицу старого эриля тек пот, руки подрагивали, но глаза были решительными.

Ледяные руки потянулись к кораблю, охватывая его спереди и сзади, не давая возможности уйти. Дружинники начали табанить, чтобы нос драккара не врезался в возникший на пути торос, Гудрёд повернул, собираясь выйти туда, где еще оставалась открытая вода.

Арнвид вскочил на борт, едва не вырвал из рук одного дружинника весло, и принялся чертить им прямо на льдине. Первую руну закончить не смог, слишком резво еще двигался корабль, но вторую дорисовал, и протянувшееся до берега ледяное поле надсадно захрустело.

В стороны побежали трещины, из них хлынула темно-синяя вода, белый панцирь раскололся.

– Наша берет! – радостно завопил Нерейд. – Выкуси, образина!

Хримтурсен на берегу испустил низкий злобный рык, распрямился в полный рост, и шагнул прямо в море. Громыхнули попавшие под ноги льдины, плеснули волны, принявшие в себя огромное тело.

– Никак, решил по дну за нами добраться? – сказал Ивар. – Так, работаем веслами! Лучники, к оружию!

Руны – вещь полезная, но в конечном итоге все решает схватка.

Великан шагал мощно, широко, отгребая в стороны льдины и небольшие айсберги, и море вокруг него кипело. Викинги налегали на весла, Гудрёд вел корабль прочь от берега, а Нерейд и Харек натягивали тетивы на луки, и выбирали стрелы подлиннее, помощнее.

Такие, что смогут пробить и рыцарский доспех, и великанью шкуру.

Ивар помнил, как намучались в Бретланде, пытаясь убить йотуна, и не сомневался, что с хримтурсеном придется еще сложнее.

– Ага, все ясно, – сказал Нерейд, выпустив первую стрелу, легкую, пристрелочную, чтобы разобраться с ветром. – На два пальца вправо… Харек, ты готов? Тогда бьем по глазам!

Драккар шел на север, великан топал следом, и вода поднялась ему до пояса, пена оседала на твердом, словно гранитном животе в валиках мускулов. Плащ из шкур волочился следом, и наверняка мешал, но уроженец Йотунхейма и не думал о том, чтобы скинуть его.

Первый залп прошел мимо, и Нерейд выругался, помянув срамные места Отца Богов. Второй получился удачнее, но обе стрелы сломались о череп, не оставив на серой коже даже царапины.

Хримтурсен по-прежнему догонял их, хотя топал с трудом, дышал надсадно.

– Подойдет ближе, начнем швырять копья, – сказал Ивар.

– Ничего, сейчас мы ему покажем, – Нерейд вновь натянул тетиву. – На-ка, получи, отродье Бергельмира!

Стрела ударила в огромный, с колесо от телеги, глаз, и осталась торчать, вторая зацепила веко. Великан заревел от боли, вскинул руку, сбился с шага, и стало ясно, что не догонит, не одолеет сопротивления поднявшейся до груди воды, если только не пустится вплавь.

Но плавать порождению льда и камня не суждено, скорее гадюка полетит.

– Отомщщщу! – прокричал хримтурсен, и изо всех сил ударил ладонями по воде, затем еще и еще раз.

Вздыбилась волна, похожая на коня с белой гривой, понеслась вслед за драккаром. Ударила в корму с такой силой, что корабль клюнул носом, обдала тяжелыми холодными брызгами. За ней накатила вторая, уже слабее, лишь плеснула о борта да немного вымочила Гудрёда.

– Все, оторвались, – сказал Арнвид, и без сил опустился на лавку.

В лежачем положении старый эриль пробыл до вечера, а когда пришел в себя, драккар так же шел на восток, вдали тянулась земля, и умерившее яркость солнце готовилось уйти за нее.

– Хе-хе, – сказал он, открыв глаза. – Там, я знаю, было пиво… пара глотков вернет мне силы.

– Знаем мы твои глотки, – пробурчал Нерейд, – каждый в бочонок размером, так что не напасешься на тебя…

Но сам же вытащил бочонок, наплескал в кружку пенного напитка.

– Решили сегодня рискнуть, идти ночью, – сказал Ивар, когда Арнвид утолил жажду. – Светло, все видно. Подходить к земле слишком опасно, уж больно местные нам рады.

– Точно бонд – свинине, – вставил Болтун, но на его реплику никто не обратил внимания: привыкли, что язык у рыжего викинга не только без костей, а еще и длиной со стол в доме конунга.

– Разумно, – старый эриль поднялся, глянул в сторону суши, приложив ладонь ко лбу. – А помнишь того коротышку, Гримгельмира, так рвавшегося сюда, что он через океан поплыл?

– Помню, как же.

С полукровкой-великаном они столкнулись, когда гнались за кровным врагом Ивара, Храфном Прямым. Сначала обошлись как с недругом, потом вместе сражались с кровожадными богами расположенной далеко на западе земли, где не знают лошадей, колеса и стали.

– Интересно, добрался он до родичей? Устроился тут? – Арнвид закашлялся.

– Сомневаюсь, – Ивар пожал плечами. – Очень часто то, к чему так стремимся, оказывается совсем иным, чем представлялось в мечтах… Слишком уж он мелок по сравнению с местными, признали ли за своего?