Кто в чемодане живет?

– О нет! – перебил Василий. – Фу! Разъемную форму, прямоугольную, можно воспользоваться той, что для кекса, застилаем фольгой так, чтобы снаружи осталось побольше железной бумаги.

– Железная бумага, – повторил я, – впервые слышу такое словосочетание.

– Потом выстилаем ее беконом, – не обращая внимания на мое замечание, продолжал горе-следователь, – и опять надо сделать так, чтобы часть полосок сальца свисала за форму. На бекончик кладем фарш, прикрываем его сверху оставшимися полосками, фольгой. Если последней не хватает, можно еще оторвать от рулона, и в духовку. Я готовлю террин один час при температуре сто семьдесят. Но все зависит от духовки.

– Не особо люблю фисташки, – заметил Борис.

– Так не кладите их, – воскликнул Бурмакин, – это дело вкуса.

– Завтра же попробую, – азартно заявил Борис.

– Могу помочь, – предложил Василий, – а насчет отбивания капустного шницеля, о котором мы беседовали ранее…

Я кашлянул.

– Господа! Я люблю вкусно поесть, но сейчас у нас не гастрономическая проблема. Если в избе обнаружено тело Ларисы Михайловны Бумагиной, то где Нина?

Глава 9

– Хороший вопрос, – сказал Борис и вышел из комнаты.

– Как вы определили личность жертвы? – продолжал я.

– За креслом валялась сумка, в ней лежал студенческий билет на имя Бумагиной, – пояснил Василий, – она занималась в художественном училище на факультете хореографии.

– Поэтому худенькая, похожая на подростка, – кивнул я. – Футболка с именем «Ниночка». Мы с Олегом ожидали найти Лапину. Поэтому майка нас ввела в заблуждение. Давайте поступим так. Съезжу сейчас к Галине Михайловне, которая трубку не берет, выясню, правда ли она не заплатила маникюрше деньги. Может, она знает Бумагину? Вероятно, Нина дружила с Ларисой. Девочка побоялась одна ночевать в деревне, где из жителей две лишенные ума пенсионерки, да и в пустом доме одной жутко. Нина и позвала Бумагину.

– У них большая разница в возрасте, – мигом затеял спор Василий.

– Не так уж она велика, – возразил я, – всего четыре года.

– Пятнадцать и девятнадцать разные миры, – уперся любитель террина из курицы.

– У вас есть другая версия? – осведомился я.

– Нет, – смутился Василий.

– Тогда давайте отработаем эту, – мирно предложил я. – В процессе непременно возникнут новые идеи.

– Лариса Михайловна Бумагина сейчас на занятиях, – сказал Борис, входя в кабинет, – только что беседовал с учебной частью училища. И девушка совершенно не похожа на жертву. Вот.

Секретарь поставил передо мной ноутбук.

– Да уж, – вздохнул я, – женщина на фото выглядит на хорошие тридцать лет.

– Это впечатление из-за лишнего веса, – добавил Василий, который смотрел на экран из-за моей спины. – И как такого бомбовоза на факультет хореографии взяли? Реально бегемотиха!

– Возможно, Лариса больна диабетом, – предположил я, – или у нее гормональный дисбаланс. Не все толстяки неуправляемые обжоры. Кое-кто вынужден лечиться преднизолоном и распухает как на дрожжах от обычной воды из крана, имеющей нулевую калорийность.

– Вода вовсе не такая безобидная вещь, как все думают, – начал Василий, – если выпить одним махом двадцать литров, то умрешь.

– Интересно посмотреть на того, кто способен мигом осушить три полных ведра, – усмехнулся Борис.

– Влегкую! – воскликнул Василий.

– Это невозможно, – заспорил секретарь.

– Элементарно!

– Нет.

– Да! На что спорим? – азартно спросил Бурмакин. – Пошли на кухню. Сейчас продемонстрирую!

– Прекратите, – потребовал я. – Василий, если вы решили покончить жизнь самоубийством, предпринимайте это за пределами моего офиса.

– Я собирался просто доказать ему, что за минуту выпью сорок литров! – воскликнул Бурмакин.

– Только что вы говорили о двадцати, которые являются смертельной дозой, – вздохнул я.

– Что это играет в коридоре? – удивился Борис. – Жуткая какофония. Ба-ха, да-ха, оха-оха…

Я прислушался.

– Странный текст. «Ваха-каха-бобаха» и не менее удивительная музыка.

– Телефон! – хлопнул себя ладонью по лбу Василий и бросился в коридор. – У меня любимая песня вместо звонка заряжена.

– Лариса Бумагина не балерина, – сказал секретарь.

– Внешне девушка на танцовщицу не очень похожа, – согласился я, – хотя те, кто профессионально исполняет танец живота, достаточно корпулентны. Чтобы работать в данном жанре, надо обладать брюшком.

– Я не успел договорить, Василий сразу меня перебил. Она натурщица, – предположил секретарь, – училище не имеет ставок для тех, кто позирует будущим художникам. Учащиеся скидываются, и педагог приглашает в зал обнаженную натуру. У преподавателя есть несколько моделей, чтобы они могли беспрепятственно проходить в образовательное учреждение, натурщикам, а их пятеро, выдали студенческие билеты, записали их как будущих танцоров.

– И как удостоверение Бумагиной оказалось в сумке, найденной в избе? – пробормотал я. – Чья торбочка? Ларисина? Или Нины?

– Возможно, девушки знакомы, – начал фантазировать Борис, – пропуск учащегося художественного вуза дает право на бесплатное посещение выставок. Вероятно, Нина решила сэкономить.

– И отправилась осматривать почти умершее село, – хмыкнул я.

В кабинет вернулся Василий.

– Придя к вам, я начал снимать ботинки, не хотел напачкать, выронил трубку, поднял, положил на полку у зеркала и забыл про нее. Хорошо, что вы звонок услышали. Патологоанатом меня искал. Ну, попробуйте угадать, что он мне сообщил? Если правильно ответите, с меня мороженка! В вафельном стаканчике.

Я вздохнул. Круглощекому румяному парню стукнуло четверть века? Да быть того не может! Ему семь лет.

– Давайте, попытайтесь, – требовал Бурмакин.

– Жертва на самом деле мужчина, – сказал Борис.

Лицо моего клиента вытянулось.

– Откуда вы знаете? Разговаривали с экспертом?

– Нет, – опешил секретарь, – просто озвучил самый, на мой взгляд, бредовый вариант.

– Убитый не женщина? – уточнил я.

– Нет, – поджал губы Василий, – парень. Лет ему примерно восемнадцать-двадцать. На нем был парик из натуральных белокурых волос.

– Трансвестит? – предположил Борис.

– Возможно, выступал в каком-то шоу, – предположил Василий, – на теле есть следы тонального крема и золотой пудры.

– Этим стриптизеры пользуются, – пробормотал я. – Василий, попросите, чтобы вам прислали фото жертвы. Два вида. В парике и без оного. Пусть ваш компьютерщик снимки обработает так, чтобы бедняга не внушал ужас.

– Отличная идея, – хмыкнул Бурмакин. – Забыли, что ему лицо в кашу превратили?

– Хочу показать изображение Илье Рыбакову и Вениамину Морозову, – пояснил я, – боюсь, дети в истерику впадут.

– Не всякий взрослый без содроганий на изуродованный труп взглянет, – вздохнул Борис.

Я принял решение.

– Поступим так. Боря, езжайте к Бумагиной, узнайте у нее, каким образом ее сумка вместе с пропуском оказалась у паренька. Натурщице девятнадцать лет, жертве предположительно двадцать, возможно, они знакомы.

– Давайте это я сделаю, – вдруг сказал Василий.

– Нам не помешает ваша помощь, – кивнул я, – но вы наняли нас.

Круглые щеки клиента из румяных стали красными.

– До сих пор я только бумаги подшивал, впервые мне дело вести поручили. Сам точно не справлюсь, но надо же учиться. Примите меня стажером!

– Неужели вас ни разу не взяли в поле старшие коллеги? – удивился Борис.

Василий сдвинул брови.

– Объяснял же! Мать велела меня игнорировать, а потом сделать так, чтобы я работу завалил! Я сто раз просился, а мужики отвечали: «Нет времени у тебя соску изо рта вынимать».

– Хорошие, однако, люди, – покачал головой секретарь.

– Мы с Борисом привыкли работать вдвоем, – пробормотал я, – и вы платите агентству.

– Не собираюсь лишать вас денег, охота опыт приобрести, – заканючил Василий, – ей-богу, буду стараться, как Буратино!

– Если я правильно помню детскую книгу, у деревянного мальчика с обучением были немалые проблемы, – сдерживая смех, заметил Борис, – он Мальвину до обморока довел. Иван Павлович, что скажете?

– Хорошо, давайте попробуем поработать втроем, – согласился я. – Василий, вы побеседуете с Бумагиной. Борис пороется в интернете, соберет там информацию о Нине и ее приятелях, изучит соцсети, в них о подростках можно много полезного найти. Сам я отправлюсь к Галине Михайловне и попробую разобраться в истории с деньгами, которые пожилая дама не заплатила матери Ильи.

Глава 10

– Что?! – закричала Галина Михайловна. – Это бред! Придумать похищение, чтобы я отдала деньги Алине? С ума сойти! Как такое могло Нине в голову прийти? Хотя… Я уверена, внучка тут ни при чем. Стопроцентно вдохновитель проекта Илья. Мальчишка несколько раз к нам приходил. Я не против, если к девочке друзья заглядывают, но этот подросток! Он говорил только о деньгах. Я предложила чаю попить, он отказался. Я решила, что он стесняется, сказала: «Попробуй конфеты, чернослив в шоколаде, вместо косточки там орех, очень вкусные». Он в ответ: «Спасибо. Наверное, очень дорогие, я не привык к таким». Нина его в библиотеку повела, слышу разговор. Девочка: «Смотри, папа очень любит комиксы. У него есть первые издания Микки-Мауса. Хочешь взглянуть?» Илья: «Нет. Они небось жутко дорогие, еще испачкаю». Рыбаков безостановочно напоминал Нине: Лапины богатые, а его семья бедная. Прозрачно намекал, что мой сын ничего особенного не сделал, просто Лапину повезло, а его папе нет, хотя тот работает в разы больше Игоря. Поставьте себя на мое место, вам понравится такое поведение?

– Думаю, нет, – честно ответил я, – стараюсь держаться подальше от завистливых людей.

– Я попросила Нину не общаться с Рыбаковым, – продолжала Галина, – объяснила внучке: мальчик ей не друг. Она плечом дернула, промолчала. Но парень у нас более не появлялся. Что же касаемо денег… Минуточку.

Хозяйка взяла трубку городского телефона.

– Маргарита Львовна, зайдите в гостиную на первом этаже.

Потом посмотрела на меня.

– Безусловно, пентхаус намного лучше маленькой тесной квартирки, где мы с Игорьком жили во времена его детства. Высокие потолки, большие комнаты, веранда на крыше, собственный лифт. Но докричаться до кого-либо невозможно. Некоторые владельцы домов ставят переговорные устройства, но нам это не понравилось. Когда выбирали способ связи между комнатами, специалист предупредил: нечто вроде интеркома не очень красиво выглядит в интерьере, такие белые коробки. Они только в офисах хороши, а у нас классический дизайн. Слава богу, Игорю не по вкусу современный стиль. Вот мы и остановились на телефонах, которые переключаются на внутреннюю связь…

В комнату, прервав бесцельную беседу, вошла худощавая женщина лет сорока.

– Добрый день. Звали, Галина Михайловна?

Хозяйка кивнула.

– Знакомьтесь, Иван Павлович, Маргарита Львовна, моя правая рука, а еще глаза и уши.

– Плюс розга, – улыбнулась управляющая. – Галина Михайловна слишком добрая, поэтому до моего появления прислуга тут канкан отплясывала. Госпожа Лапина не может никого уволить, она всегда пытается ласково объяснить человеку: «Нехорошо воровать, голубчик. Подумай над своим поведением, исправься». А потом, боясь, что обидела нечистого на руку человека, предлагает ему чаю с пирожными выпить. У меня же беседа с тем, кто грязную лапу в хозяйский кошелек запустил, короткая – пошел вон. Не верю я в исправление карманолюбцев.

– Карманолюбец, – восхитился я, – забытое ныне слово, у Лескова оно часто встречается, и у Мельникова-Печерского. Думал, сей оборот сегодня не в ходу.

– Фамилия Маргариты Львовны Короленко, она родственница великого писателя, – похвасталась Галина, – преподавала русскую литературу.

– Очень и очень дальняя, – уточнила управляющая, – фамилия осталась, а кровь сильно разбавлена. Педагогическую деятельность пришлось оставить из-за нищенской зарплаты.

– И слава богу, – подхватила хозяйка, – теперь у нас в доме порядок. Вся прислуга почти новая, честная. Дорогая, вы помните мастера по маникюру, которая ко мне ходила на дом?

Маргарита вынула из кармана черного шелкового платья телефон.

– Алина Марковна Рыбакова?

– Да, – подтвердила хозяйка, – я вам передала конверт с деньгами для нее.

Управляющая постучала пальцем по экрану.

– Да. Сумма восемьдесят тысяч ровно. Оплату Рыбакова получила.

Галина Михайловна нахмурилась.

– Слышали, Иван Павлович?

– Галина Михайловна очень аккуратна, – добавила Маргарита, – я служу в доме второй год, и ни разу не было задержки с выплатами. Тридцатого числа каждого месяца госпожа Лапина вызывает меня, чтобы служащим деньги выдать.

– Вы раздаете деньги? – уточнил я.

Управляющая кивнула:

– Да. Хозяевам не стоит общаться с горничными и прочими.

– Просто деньги в руки, и все? – не успокаивался я.

– Беру расписку, – объяснила Маргарита.

– И у Алины Рыбаковой тоже? – не утихал я.

– Конечно, – кивнула Короленко, – денежный вопрос требует строгой отчетности. Если Галина Михайловна позволит, я покажу документ.

– Конечно, дорогая, принесите, – разрешила мать Игоря.

Управляющая ушла.

– Гениальная женщина, – начала нахваливать Короленко хозяйка, – до ее появления в доме порядка не было. Я постоянно злилась. Домработницы ничего на место не ставили, один шофер мой хорошо работал, к нему претензий нет… А сейчас! Все идеально! Каждая копейка на учете!

– Вот расчетная книжка Рыбаковой, – сказала Маргарита, возвращаясь.

Я взял небольшую книжечку и открыл ее.

– На первой странице паспортные данные, – пустилась в объяснения Маргарита, – Алина не на окладе, поэтому в ее случае указаны дни визитов.

– Вижу, – кивнул я.

– И вот на последней странице…

– Получено восемьдесят тысяч рублей, – прочитал я, – подпись и печать.

– Штамп мой, – кивнула Маргарита Львовна. – А в чем проблема?

– Алина сказала, что ей не заплатили денег, – разозлилась хозяйка, – наглая врунья!

Управляющая опустила уголки рта.

– Вот поэтому я и завела расчетные книжки. Они в таких случаях свидетельство честности хозяев. Могу идти?

– Конечно, ступайте, – разрешила Галина Михайловна, подождала, пока Короленко скрылась за дверью, и возмутилась:

– Рыбакова дрянь! Решила оболгать меня. Я весьма удивилась, когда маникюрша перестала появляться. Велела Маргарите позвонить ей, управляющая потом объяснила: мастер очень занята, перестала ходить по домам. Ах ты, господи! Нина считает меня жадной особой, которая не заплатила Рыбаковой честно заработанное?

– Да, – кивнул я, – поэтому девочка решила помочь другу Илье Рыбакову. Вот по какой причине она полезла в вашу коробку с запасом на хозрасходы.

– Я запретила внучке с пакостником общаться, – взвилась бабка, – а та плевать хотела на мои слова.

– Галина Михайловна, – сказал я, – у меня нет детей, но помню себя в подростковом возрасте. Я в принципе был спокойным, управляемым ребенком. Меня не тянуло на подвиги. Но даже у тихого, хорошо воспитанного Вани нет-нет да и просыпалось желание поступить наперекор матери. И у меня были секреты от родителей.

Галина Михайловна схватила со стола трубку и нажала пальцем на экран.

– Ну, сейчас Алина все про своего сыночка услышит! Оболгал меня! Это как понять?

Я взял протянутый мобильный и услышал голос: «Абонент не обслуживается».

– Наверное, Алина поменяла номер.

– Ничего, узнать новый телефон мерзавки легко, – кипела бабушка Нины, – да он у меня через полчаса будет. Да я ей…

– Галина Михайловна, – сказал я, – понимаю ваш справедливый гнев, но он плохой советчик. Возможно, Илья не виноват.

Пожилая дама вскочила.

– Правда? А кто сказал, что его матери денег не дали? Кто Нину против меня настроил? Из-за кого девочка историю с собственным похищением придумала? И как только додумалась! Робин Гуд!

– То, что мать лишилась зарплаты, сообщил Илья, – остановил я впавшую в гнев Лапину. – Фантазия мальчика…

– Фантазия? – заорала хозяйка, не давая мне докончить фразу. – Наглое, мерзкое, бессовестное вранье! Сейчас, сейчас…

Галина Михайловна снова схватила свой телефон, который я успел положить на стол.

Я быстро отобрал у нее трубку.

– Что вы собрались делать?

– Соединиться с отцом поганца! – закричала хозяйка.

– Давайте черновой работой займется нанятый вами детектив, – попросил я, – не следует вам самой общаться с Рыбаковыми. Только нервы трепать. Я все выясню и доложу. Главное сейчас понять, куда делась Нина. Можете составить список ее друзей?

Галина Михайловна выдохнула и села.

– Нина занята, ей не до гулянок. Несколько раз к нам Илья приходил. И еще на день рождения она ребят из класса приглашает. Но праздник всегда в ресторане устраивается. Игорек не любит домашних сборищ, поэтому я с детьми близко не знакомилась. Внешне все аккуратные, хорошо одеты, нормально разговаривают, вежливые, воспитанные.

– Среди ее друзей нет юноши лет двадцати? – осторожно спросил я. – Возможно, он танцор или натурщик?

– Упаси господь! Конечно, нет, – отрезала Галина Михайловна, – девочке всего пятнадцать. Зачем ей взрослый парень?

– Ну… – протянул я, – всякое случается.

– Боже! – ахнула бабушка. – Конечно, нет! Нина о сексе не думает. Она маленькая. Играет в куклы. Увлекается плюшевыми игрушками, собирает пазлы. Девочка постоянно на виду. Утром в гимназию, потом или в художественную школу, или к репетитору по английскому, или еще куда на допзанятия. У нее только вечер среды свободен. Выходные Нина чаще всего проводит у отца в офисе, Игорь дочь к бизнесу приставил, она в багетной мастерской трудится.

Я встал.

– Можно посмотреть комнату Нины?

Глава 11

Открывая дверь спальни Нины, я ожидал увидеть большую комнату с розовой кроватью под балдахином, горы плюшевых игрушек, полки с книгами, массу всякой ерунды, которую обожают девочки. Но меня ожидало немалое удивление. Я оказался в небольшой прямоугольной комнате, более похожей на келью, чем на спальню подростка из богатой семьи.

У стены вытянулась узкая кровать под клетчатым пледом, около нее обнаружился небольшой столик с ночником, рядом с лампой лежала книга. Я взял ее. «Хрестоматия по русской литературе». Напротив окна находился дешевый двухтумбовый письменный стол, к нему прилагался крутящийся стул. Я несколько раз повернул его. Он не из дорогих, продается в большом сетевом магазине. В стене, которая прилегала к окошку, белели две узкие двери. Я распахнул одну. Санузел. Вместо ванны тут была потолочная лейка и стеклянные дверцы. В крохотное пространство еще с трудом ухитрились воткнуть унитаз и мини-раковину. Над последней висела полочка и круглое зеркало.

Я не часто заглядываю в ванные девочек-подростков, но во всех, которые я видел, на любом свободном месте тянулись шеренги шампуней, гелей для мытья тела, всякие баночки-скляночки-флаконы-пульверизаторы. И лежало много косметики. Юные леди обожают скупать ненужные им пока пудры, румяна, тональные кремы, тушь. Почему-то большинство женщин считает, что, разрисовав лицо на манер африканского воина, который решил загрызть насмерть всех соседей, они станут невероятно привлекательны для мужчин. Лично мне больше по нраву спокойный естественный макияж.

Вторая дверь вела в утопленный в стене шкаф. Я подвигал вешалки. Уже говорил, что редко посещаю дома, где живут пятнадцатилетние модницы, и уж точно не роюсь у них в гардеробной. Но, даже на мой взгляд, пара простых платьев, несколько футболок, джинсы и одни балетки не очень большой выбор нарядов. Я мог бы заподозрить отца и бабушку Нины в скаредности, однако интерьер пентхауса, армия прислуги, посуда, из которой я пил чай, – все говорит о том, что хозяева тратят деньги на себя любимых. Они не любят вычурность, не стелют скатерть со стразами, предпочитают веками проверенную классику. Но мебель из массива дуба в гостиной явно сделана на заказ, сахар лежал в серебряной «лодочке», чашки просвечивали, настолько тонок оказался фарфор, мне предложили фужер очень дорогого коньяка… А у Нины в комнате дешевая мебель, один кусок мыла и несколько тряпочек? Идя в гостиную, я миновал огромную библиотеку, все стены которой занимают шкафы, забитые книгами. Я не удержался, притормозил и увидел старые, потрепанные, еще советские собрания сочинений. Среди них были хорошо знакомые мне по детским годам многотомники Жюля Верна, Майн Рида, Фенимора Купера, Александра Дюма и других. Нина могла взять любой роман, а она читает на ночь хрестоматию? Да я в ее возрасте кривился при виде этого учебника. Зачем он мне, когда в квартире находились куда более интересные книги. Например, «Яма» Куприна, «Декамерон» Боккаччо. Оно понятно, что сегодня подросток найдет в интернете что угодно…

Я замер. Минуточку. Где компьютер? На столе его нет. На тумбочке у кровати тоже.

Я сел на вертящийся стул. Галина Михайловна объяснила, что Нину похитили, когда она ушла утром в гимназию. Классная руководительница позвонила после второго урока и поинтересовалась, не заболела ли ученица. Ноутбук может находиться в портфеле Нины или он все же в комнате?

Я открыл левую часть тумбы стола. Ну и ну! Просто личное пространство солдата в казарме или заключенного. В бараке идеальный порядок. В одном ящике карандаши, фломастеры, в другом – бумага, краски, в третьем – трафареты букв. За правой створкой были две пустые полки. Отсек посередине стола Нина отвела под свои рисунки. Я открыл одну папку и был шокирован. До сих пор я наивно полагал, что девочки, даже войдя в суровый подростковый возраст и начиная конфликтовать с окружающим миром, любят изображения умильных котят, единорогов, принцесс… И в скоросшивателях на самом деле были черно-белые, сделанные тушью композиции с упомянутыми мною персонажами. Но кошек расчленили на части, у милых сказочных животных художница отсекла конечности, головы, а тела девушек с коронами на головах разметало в разные стороны взрывами. Бомбы живописица изобразила с особым тщанием. Найди я подобное «творчество» у своего отпрыска, в тот же день потащил бы его к психиатру. Хотя социопатия не лечится. Впрочем, мне не стоит ставить Нине заочный диагноз, я не дипломированный врач, прав на наклеивание ярлыков не имею. Но почему Галина Михайловна не забеспокоилась, рассматривая рисунки внучки? Пожилая дама не хотела кое-что рассказать частному детективу? Она не видела «творчества» девочки?

Я еще раз окинул взором комнату. Те, кто лечился в психиатрических клиниках, приучены поддерживать идеальный порядок во всем и обходиться минимумом вещей. И если учесть отвратительные рисунки… Я начал укладывать листы в папку, уронил один, он упал на пол оборотной стороной вверх, там была надпись. «Стенотношение». Это слово было написано от руки, и я его не понял. «Стенотношение». Возможно, это сленг подростков, в котором я не мастак. Я начал изучать другие работы, но более никаких надписей не увидел.

– Что-то вас заинтересовало? – спросила Галина Михайловна, входя в детскую.

Я заставил себя улыбнуться.

– Думал, у Нины полно игрушек.

– Она их выбросила, – махнула рукой Галина, – чего только у девочки не было. Игорек даже сказал: «Надо перестать покупать ей кукол, мебель и все остальное, в спальне свободного места нет».

– Она не велика, – заметил я.

– Раньше Нина занимала самую большую комнату в квартире, – вздохнула бабушка, – метров пятьдесят-шестьдесят там. А потом взбрыкнула и перебралась сюда. Здесь ранее было помещение для прислуги, которая вынуждена оставаться ночевать. Нужно Игорю в пять утра уехать? Шофер домой не отправляется, тут спать ляжет.

– Взбрыкнула? – повторил я.

– Это вам неинтересно, – попыталась увильнуть от ответа хозяйка.

Я решил выложить карты на стол.

– В морге находится тело незнакомого юноши, его обнаружили в избе, где мы предполагали найти Нину.

Галина Михайловна закрыла рот рукой.

– Ой! Кто он?

– Пока не выяснили, – повторил я.

– Если у вас есть фотография, я могу сказать, видела ли когда-нибудь несчастного, – предложила хозяйка.

– Снимка нет, – соврал я.

– Он точно есть, – возразила Галина, – просто вы не хотите мне его показать. Все так плохо?

Я вынул телефон.

– Боже! – выкрикнула пожилая дама. – Что с беднягой сделали! Вы его имели в виду, когда спрашивали, есть ли у Нины двадцатилетний приятель?

Я кивнул и спрятал трубку.

– Кошмар, – простонала госпожа Лапина, опускаясь на кровать. – Что Нина придумала? Умоляю, не говорите никому ни слова об ее исчезновении! Найдите глупую девчонку. О!

Галина замерла, схватилась за щеки.

– О чем вы подумали? – быстро спросил я.

Хозяйка вздрогнула.

– Ну… так…

– Ваша внучка лечилась в психиатрической клинике? – прямо спросил я.

– Конечно, нет! – воскликнула Галина Михайловна. – Она врунья, но совершенно нормальная. Все проблемы Нины обычны для подростков, ничего выходящего за рамки.