Вкус свободы. Часть 1

– Хочешь попробовать?

– Нет, нет. И что тебе потом сделали?

– Наказали. Месяц без обеда и двойная рабочая норма в поле.

– Получается, твой Анатолий Павлович трусишка, – сделал вывод дядя Степа.

– Нет, ты что! Он совсем не трусишка. Он просто не ожидал. Он очень хороший. Он меня потом считать учил. Вот тебе сколько лет?

– Мне? Двадцать три.

– А мне?

– Тебе? – дядя Степа задумался. – Тебе двадцать один.

– Вот, мне двадцать один. Тебе двадцать три. Я тебя старше на два года.

– Чего? Это он тебя так научил? Это я тебя старше на два года!

– Ну разница же два года? Значит, я правильно посчитала! – гордо ответила Асия.

– Ладно. Пошли спать. А то светать скоро будет. Тебе выспаться нужно, – дядя Степа проводил Асю до камеры. Асия легла и вмиг заснула.

Ей приснился сон. Она, Кузьма, Алиса и дядя Степа маленькие. Они гуляют по стройке. Башня уже выше неба.

– Алиса, Кузьма, дядя Степа, смотрите, – сказала Асия, указывая на башню. – Эта башня выше неба! А значит, мы дотянемся до птиц!

– Побежали! – весело крикнули ребята и побежали в башню. Они забрались на самый верх. К ним прилетели четыре большие птицы, и дети сели на них. Птицы полетели.

– Смотрите, стройка внизу, – сказала Алиса. – А сверху она выглядит такой маленькой.

– Куда полетим? – спросил Кузьма.

– В свободу! – весело ответила Асия, и ребята полетели «в свободу».

Они пролетали много прекрасных и красивых мест. Водопад, лес, поле ржи, озеро. Свет был яркий, но не ослепляющий, просто божественный. Ребята были счастливы. Они прилетели на поляну, и птицы их опустили на землю. Дальше дети пошли пешком. Во время прогулки, они бегали, смеялись, игрались. Дядя Степа дергал Алису за косички и убегал, а Алиса бежала за ним. Асия и Кузьма по очереди незаметно щекотали друг друга. Дети дошли до дома. Дверь была открыта нараспашку. Прямо посреди комнаты был накрыт огромный стол, на котором ведрами стояла еда. Ведро колбасы, два ведра хлеба, ведро картошки, ведро мяса, несколько ведер разнообразной каши. А посреди стола стоял целый фонтан воды. Дети с жадностью накинулись на всю еду. Во время еды они были сосредоточены и серьезны. Как только дети наелись до отвала – стол исчез. Вместо стола появились мягкие новые матрацы. Дети легли на матрацы и заснули. Но заснули не все, Асия осталась бодрствовать. Она подошла к матрацу Кузьмы и посмотрела на него сверху вниз. Немного полюбовавшись спящим Кузьмой, Асия достала из маленьких штанишек большую глыбу. Асия услышала голос, кто-то отсчитывал назад время.

– До конца жизни осталось одна минута семь секунд. Одна минута шесть секунд…

Асия смотрела на Кузьму.

– А что будет, если время кончится? Он умрет без меня? Нет. Дедушка же говорил, что, если время закончится, Кузьме будет плохо. Я лишь помогу ему найти покой, – думала она, слушая голос и смотря на маленького Кузьму. – Подожду, пока время закончится, и потом убью. Какая жалость, что Кузьме отведен такой короткий срок жизни. Это очень грустно. Я очень хотела с ним поиграть подольше. Я очень расстроюсь.

– До конца жизни осталось десять секунд, – сказал голос. – Девять, восемь, семь, – сердце Асии забилось, – шесть, пять…

– Что со мной такое? Почему сердце так сильно бьется? – спрашивала сама себя Асия. Голос не переставая, отсчитывал время.

– Два, один…

Кузьма открыл глаза, Асия ударила его по голове булыжником. Кровь разлилась по матрацу. Кузьма остался лежать с открытыми глазами. Асия закрыла глаза, а когда открыла, то все исчезло. Она проснулась.

– Сердце до сих пор бьется. Интересно, почему? – Асия встала, вышла из камеры и тяжело вздохнула.

Она вышла на улицу и взяла большой камень, а после пошла в камеру Кузьмы. Кузьма спал, как младенец. Потолки в камере Кузьмы были немного выше, чем в камере Асии. Она включила свой налобный фонарик и посмотрела на стены и потолок. Там было все из ее сна: водопад, лес, озеро, поле, дом. Именно здесь Асия впервые увидела эти вещи. Она вспомнила момент, когда это все появилось.

***

Маленькая Асия каждый день приходила к Кузьме в камеру и видела, что он рисует с закрытыми глазами.

– Что делаешь? – спросила Асия, подойдя к Кузьме.

– Рисую.

– А почему глаза закрыл?

– Потому что я только так помню все. Когда я открываю глаза, то не могу нарисовать.

– Ясно. А что это такое? – спросила Асия, показав на рисунок.

– Это водопад.

– Красивый.

– Тебе нравится?

– Очень. Водопад, говоришь?

– Да, – Асия быстро побежала к себе в камеру и нарисовала на потолке водопад, какой он был у Кузьмы, и подписала кривыми большими буквами «ВОДОПАД». Но, так как Асия была не художник, водопад у нее получился своеобразный.

***

– Да уж, – сказала Асия и вновь подошла к Кузьме, выключив фонарик. Она смотрела на него сверху вниз, как во сне. Ее рука, в которой она держала булыжник, дрожала. Так как Кузьма спал почти посреди камеры головой к стене, Асия стояла спиной к выходу. В это время мимо камеры непонятно почему проходил дядя Степа. Он мельком глянул в камеру и увидел Асию с булыжником в руках. Она уже собралась поднять руку, но никак не могла.

– Асия? – дядя Степа вошел в камеру. – Ты что здесь делаешь? – он подошел к Асии.

– Ничего, – улыбаясь, ответила она и отбросила булыжник. – А ты что здесь забыл?

– Я кое-кого искал…

– Ясно. Я пойду еще посплю.

– Да, иди, – Асия ушла в свою камеру, а дядя Степа остался стоять. Он смотрел на Кузьму и у него на глазах появились слезы. В это время Кузьма открыл глаза.

– Жук? Ты что здесь делаешь? Ты что, плачешь? – он приподнялся.

– Нет, – сказал дядя Степа, вытерев глаза. – Я пришел сказать, – он принял опять выражение презрения всего и всех. – Я пришел сказать, чтобы вы были поосторожнее со словами. Даже ночью не смейте обо мне говорить. Иначе все без разбору получите, – дядя Степа вышел из камеры, а Кузьма, ничего не поняв, лег дальше спать, но это ему не удалось, потому что прозвенел утренний подъем. Кузьма недовольный встал и пошел на линейку.

Сегодня Асия так же, как и вчера, перевозила булыжники на тачке. Но в этот раз она, как будто специально, была вместе с Кузьмой. Когда она взяла очередной камень, то застыла, держа его в руках. Она пристально смотрела на камень, о чем-то думая.

– Асия, все в порядке? – тихо спросил Кузьма. Асия не ответила. – Асия? – он тронул ее за плечо, она опомнилась.

– Все хорошо, – улыбнулась она. – Все просто отлично! – она махнула руками, и камень вылетел у нее из рук.

– Осторожнее! – крикнул Кузьма. – Так и убить можно. Асия, будь внимательнее.

– Прости, – еще больше улыбнулась Асия.

– Что за разговоры? – подошел вчерашний молодой надсмотрщик. – Обоим наказание – без обеда. А тебе, Асия, еще наказание – еще и без ужина – за то, что кидаешься камнями.

– Есть, – весело ответила Асия. Над ними пролетела птица, от ее вида Асия еще больше развеселилась и стала активнее работать.

День прошел без происшествий. Вечером Асия осталась одна на стройке. Она пошла в башню. Поднялась наверх, насколько это было можно.

– Какая прелесть, – говорила сама с собой Асия. – Просто чудо. Два года. Через два года и буду об этом думать. Хотя, – она села на край строившейся башни, – я не хочу, чтобы его жизнь так быстро закончилась. На стройке она у него точно через два года закончится. Значит, его нужно вывести со стройки. И Алису заодно. И дядю Степу. И Никитича… и Анатолия Павловича. Всех. Нужно быстрее закончить эту башню! Да. Быстрее закончить башню, и тогда всех без исключения выпустят на свободу. И я попробую их свободу на вкус! И буду делать, что хочу. Нужно закончить башню. Так, значит, нужно ее строить еще и ночью. Отлично! – Асия взяла веревку, с помощью которой поднимают камни, и спустилась по ней вниз. – Что, интересно, дедушка хочет найти в этом месте? – Асия пошла вниз башни. Спускаясь вниз, она плохо наступила на камень и покатилась вглубь пещеры. Она упала и потеряла сознание.

II

Утро. Работники пришли на свои рабочие места.

– Интересно, куда это Асия подевалась? – спросила Алиса у Кузьмы.

– Не знаю. У меня вчера в камере жук ошивался. Когда я открыл глаза, он плакал. И со словами, что ему нужно кое к кому прийти, ушел.

– Что за разговоры? Алиса! Кузьма! Наказание! Без обеда сегодня остаетесь. И выполняете двойную норму! – ребята замолкли. Мимо них прошел дядя Степа. Он был чем-то озабочен.

– Черт, куда она могла деться! – кричал он на всю стройку. – Кирилл Мефич, ты видел Асию?

– Нет, – ответил надзиратель, собравший линейку.

– О! Павел Антонович! – подошел он к надзирателю.

– Вообще-то я Анатолий Павлович, – поправил его надсмотрщик.

– Да не важно. Антон Павлович, мне нужно с тобой переговорить, – презрительным тоном он сказал Анатолию Павловичу, они отошли в тихое место, где никто бы их не услышал.

– Вы что-то хотели мне сказать?

– Да, хотел. Ты какого лешего наплел Асии про свободу? Ей и здесь хорошо! Теперь она из-за тебя хочет «в свободу». Почему ты сказал, что здесь плохая жизнь?

– А что в этом плохого? Все люди хотят на свободу. И притом, я ей не говорил, что здесь плохая жизнь. Асия сказала, что хочет быть птицей, а я сказал – лучше свобода, чем птица.

– Асии нельзя на свободу. Ее там просто-напросто убьют. В общем, крутись, как хочешь, а отбей у нее желание свободы, иначе останешься без семьи, – сказал командно-презрительным голосом дядя Степа. От этой фразы Анатолия Павловича всего передернуло.

– Ты мне угрожать вздумал, сопляк? – разозлился Анатолий Павлович. – Семьей шантажируешь? Да как ты смеешь?

– Нет, это ты как смеешь? Для чего ты ее обучил счету?

– Чтобы дать ей образование хоть какое-то. Потому что когда башню достроят…

– Ее не достроят! – крикнул дядя Степа истерично-печальным голосом. – Ты не понимаешь? Ее никогда не достроят! Потому что цель – не построить башню, а найти кристальное золото. Если мы найдем кристальное золото – то весь мир будет нам подчиняться. Потому что кристальное золото, это не просто золото. Это какой-то наркотик. Раз воспользовавшись им, люди захотят еще и еще. Больше и больше. Они все буду делать, лишь бы съесть это кристальное золото, несмотря на то, что это гадость еще та. Потому что, как это ни смешно, оно обладает некой силой. Человек съел кристальное золото, у него мозг заработал быстрее, человек преуспел. А если человек понюхал его порошок – то это уже все, он Бог. Правда, действие очень быстро заканчивается, и последствия ужасные. Я сам съел его однажды. И вот кто я сейчас есть. Благодаря этому золоту, я вырвался в люди, меня заметили, я преуспел. Но я очень долго отлеживался после его употребления. Я вместе с тем старым дедом ищу это кристальное золото. Но у нас цели разные. У него подчинить всех своей власти, у меня же – уничтожить это золото.

– Это я все понимаю, хотя не совсем. Но причем здесь Асия и свобода?

– Да притом. Начальнику Асия жизненно необходима. Только она сможет найти кристальное золото.

– Это как? Она что, золотоискатель?

– Что-то типа того. Когда еще не было этой стройки, Асия жила в тюрьме, лагере. Там она спала на холодном полу, в одной камере со всеми заключенными. Непонятная тюрьма была. Они не ели и не пили целыми неделями. За любой проступок, глупость или еще что-то – сильно били. И это были не ваши жезлы, это были настоящие плети, которые раздирали кожу до костей. А для особо провинившихся эти плети еще чем-то смазывали, чтобы было в сотни раз больнее. Всех заключенных вывозили сюда работать. Городу нужны были камни для строительства. И все, без разницы кто – мужчины, женщины, дети – все работали. Они все кололи здесь камни для города. Однажды Асия побежала за покатившимся камнем и остановила его. А когда взяла его в руки и оттерла – он засветился на солнце. Это и было то самое кристальное золото. Она оказалась невосприимчива к золоту. А кристальное золото стоит огромного состояния. На кусок можно целую страну купить. Ее потом побили за то, что она убежала. А когда наш нынешний начальник узнал об этом золоте, то решил организовать здесь стройку и забрал Асию к себе. Она была рада переехать из ада, как она говорит, в рай. Поэтому, пока вы ей не сказали, что на свободе лучше, она считала это место раем.

– Какой-то странный рай. Еды лишают за нарушение. Вечно носят кандалы…

– Это еще не кандалы. В той тюрьме она носила кандалы, так кандалы. Железные, тяжелые на руках и ногах, вечно сцепленные со всеми сокамерниками в одно.

– А ты как здесь оказался?

– Не твое дело, – снова вернув презрительный тон, ответил дядя Степа.

В это время смертники пошли работать вниз. Когда один из них спустился, то увидел лежащую Асю. У нее голова была разбита и Степин налобный фонарик тоже. Смертник подумал, что с ней делать. За ним уже спускался другой.

– А причем здесь башня? – поинтересовался Анатолий Павлович.

– Что встал как вкопанный? Давай вниз! – крикнул спускавшийся смертник.

– Миф гласит, что начальник построит башню, дотягивающуюся до небес, – ответил дядя Степа.

– Я не могу, тут Аська лежит, – ответил первый смертник.

– Зачем такую башню ему понадобилось строить? – спросил Анатолий Павлович.

– Аська?.. Вот гадость! Как она здесь оказалась? Давай ее вниз, – сказал второй смертник.

– Чтобы каждый человек смог почувствовать себя Богом, – ответил дядя Степа.

– Вниз? Ты с ума сошел? Нас же прибьют, если узнают, что мы потащили Аську с проломленной головой вниз, – противостоял первый смертник.

– Богом? – спросил Анатолий Павлович. – Это шутка такая? Вы хотите сказать, что, зайдя на эту башню, человек сразу почувствует себя Богом.

– А ты предлагаешь подняться наверх, чтобы нам еще раз по головам дали. Мне одного раза хватило. Притом, надзиратель всыпет нам по головам своим жезлом, если ее увидит. Давай вниз! – сказал второй смертник и толкнул первого вниз.

– Да. Ты просто не знаешь, какое это блаженство, возвышаться над всем миром. Стоять выше облаков. Все внизу такое крошечное, игрушечное, что чувствуешь себя властителем этого мирка. А еще в этой башне будут содержаться преступники. Наш начальник все-таки начальник тюрьмы, а стройка – это так, отработка преступников. Эти преступники буду сгнивать в своих камерах. Никакой работы. Будут сидеть, кушать два раза в день. И все. Никакой прогулки, никакого общения. Никакого развлечения. Только ты и четыре стены, – закончил дядя Степа.

– Бери Аську, – сказал первый смертник. Второй смертник взял Аську на руки, и они спустились вглубь.

– Вы настоящие садисты. Тогда вашей тюрьме не нужны будут надзиратели, – заключил Анатолий Павлович.

– Абсолютно верно. Только проблема в одном. Когда достроится башня – всех отпустят на свободу. Абсолютно всех. А на следующий день неделю абсолютно всех посадят за эти решетки. Даже тех, кто из нее сбежал, хотя со стройки никто не сбегал никогда в жизни и не сбежит. Поэтому и придумано правило – сбежавших не ищут, – сделал маленькое отступление дядя Степа.

– То есть, ты хочешь сказать… – у Анатолия Павловича глаза округлились.

– Да. Сами себе могилы роем.

– А надсмотрщики тут причем?

– Все, кто оказался здесь, оказались за что-то. Будь то убийство, ограбление, маньячество, взятничество, казнокрадство. Или же просто родители продали тебя за свободу. Или же проиграли. И даже за то, что ты просто появился на свет этот в богатой семье чиновников, тоже, – холодно и жестоко ответил дядя Степа. – Останется только один надсмотрщик, который будет нажимать на кнопочку. А с помощью этой кнопочки в камеру будет спускаться еда. Но этот надсмотрщик будешь не ты… – Анатолий Павлович посмотрел на дядю Степу, – и не я, – после последней фразы Анатолий Павлович одновременно утешился и удивился.

– Как не ты? Я думал, ты и будешь.

– Нет. Я просто жук. Предатель. Раб, которого пьяные молодые родители проиграли в карты начальнику стройки, и который съел кристальное золото. Я, можно сказать, выиграл счастливый билет с этим кристальным золотом. Иначе сейчас вместе с ними трудился там. А родители мои гады еще те. Они – вечные алкоголики и игроки – проиграли начальнику и отдали меня в пожизненное рабство. Собственного ребенка поставить на игровой стол. Сволочи, думали, что коли они родили меня, то и распоряжаться мной могли? Сломали мне жизнь, решили мою судьбу. Я, как и все, раб начальника. Начальник скоро будет владеть кристальным золотом. А зачем такие жалкие неперспективные рабы владельцу кристального золота? У него появятся рабы и получше, и побогаче. Хотя, он и так будет самый богатый человек мира. Так что те, кто умирают во сто раз счастливее выживших. Они умирают с надеждой, что их могли освободить. А когда тебя освободили, а на следующий день забрали, это как ребенку сначала дали конфетку, а потом отняли и съели перед его носом. Рушится все. Многие в первую же неделю сойдут с ума. Так что я завидую смертникам.

– Если ты все это знал, то почему ничего не делал и не делаешь?

– А смысл?

– Как понять смысл? Он один, а нас много.

– Нет никаких нас, как ты не поймешь? Есть одна глупышка, и много надеющиеся на свободу дураков. Когда перед тобой машут свободой, все остальное отступает на второй план. Если ты про это расскажешь, тебе никто не поверит.

– Но ты же мне рассказал.

– Потому что ты настолько глуп, чтобы разбалтывать Асии про свободу. И говорить, как там хорошо.

– Так все разбалтывают.

– Никто лично Асе это не говорит. Все просто в разговоре: «Эх, как на свободе хорошо, хочу на свободу». В переводе на Асин язык: «Эх, как раньше было хорошо, хочу назад». А ты ей лично в глаза сказал, что есть такое место, в котором во сто раз лучше, чем здесь. Все знают, что Асе лучше про свободу не говорить, а то хуже будет. Многие такие, кто ронял хоть звук о свободе – переводились в признанные смертники.

– У тебя все не так плохо. Ты теперь можешь уехать.

– Не могу. Если арестанты сбегут, то будут сбежавшие, а я или ты – предатель. На стройке действует великое правило: сбежавших не ищут. Предателей же начальник находит и уничтожает. Не физически, а морально. А мне есть, что терять. И это не родители, ты не подумай, что я за них беспокоюсь. Я рад, что никогда их не увижу. У меня есть Асия, Алиса и Кузьма. За любое неповиновение он их убьет. Поэтому я связан по рукам и ногам.

– Ты, оказывается, борешься за своих друзей. Мое первое впечатление было обманчиво, – сказал Анатолий Павлович.

– Первое впечатление всегда обманчиво, но именно оно определяет человека в глазах окружающих… Я пошел. Мне еще нужно найти Асию. Если я не найду ее до конца смены, срок Кузьмы сократиться в два раза, – сказав это, дядя Степа побежал дальше искать Асию. Анатолий Павлович, постояв немного в одиночестве, пошел заниматься своими делами.

Тем временем Асия очнулась и осмотрелась.

– Головушке больно, – смешно сказала она.

– Очнулась, – сказал второй смертник.

– Асия, ты меня видишь? – спросил ее первый смертник.

– Да, Бенедикт, я тебя вижу. И тебя, Олег, тоже вижу.

– Асия! – крикнул Олег, бросив свою кирку, пристегнутую к цепям. – Ты какого лешего полезла сюда? У нас из-за тебя точно будут проблемы! Ты что здесь забыла?

– Я просто хотела посмотреть, что вы здесь делаете, – улыбнулась Асия.

– Ночью?

– Днем же не получится.

– Уже получилось. Тебя тоже накажут за прогул рабочего дня, – позлорадствовал Олег. Асия потрогала себя по голове и сняла фонарик.

– О нет! – крикнула расстроено Асия, как бы не заметив злорадства Олега.

– Что случилось? – спросил Бенедикт.

– Я фонарик дяди Степы сломала. Он мне его только вчера подарил. Как жалко, а он такой хороший.

– Дай посмотрю, – Бенедикт взял фонарик у Асии, покрутил его, постучал, и фонарик вновь засиял. – Стекло немного треснуло, а так он в полном порядке.

– Спасибо, Бен, – улыбнулась Асия. Бенедикт вновь начал работать. Асия переплела волосы, сделала шишку, и о чем-то подумала. Она улыбалась, словно от счастья.

– Бен, что вы делаете? – спросила Асия.

– Ищем кристальное золото. Правда, где его найти в этой темной куче – не понятно. За последние пять лет мы не нашли ни одного кусочка, даже маленького.

– Давайте я с вами поищу, коли я все равно здесь. У меня и фонарик есть, – гордо сказала Асия.

– Ищи. Если найдешь, расцелуем тебя, – сказал Олег. Ребята продолжили дальше работать. Асия стала ходить и смотреть стены. Бенедикт куда-то сильно ударил, и послышался гул сверху. Что-то большое упало. С потолка посыпалась земля. Асия подняла голову наверх.

– Опять не туда попал, – рассмеялся Олег. Асия улыбнулась.

– Блин, опять я башню разрушил? Е-мае, ну сколько можно? Почему всегда я?

– Потому что я смотрю, куда киркой ударяю, – смеялся Олег. Асия рассмеялась.

– Секрет разрушения башни раскрыт! – смеялась Асия. – Так это значит вы разрушители мечты верхних людей.

– Выходит что так, – сказал Олег. – Но это не только мы так лажаем. В других пещерах и похлеще бывает.

– Странная у них мечта – достроить башню, – усмехнулся Бенедикт. – Могли бы и по интереснее мечту придумать.

– Так если они достроят башню – всех отпустят на свободу, – ответила Асия.

– Что? Правда? Ничего себе, а я и не знал, – удивился Олег, решив подшутить на Асией. Бенедикт понял его настрой. – Бен, ты знал об этом?

– Нет. Сколько я не общался с людьми, про это впервые слышу.

– Да, да. Всех отпустят, даже вас, смертников, – ответила Ася.

– Да ладно? – спросили одновременно мальчики, открыв рты. – Серьезно? – ребята посмеялись.

– Вы не такие, как люди наверху. Вы смеетесь, разговариваете, шутите. У вас хорошо, – сказала Асия счастливо.

– А нам потому что можно разговаривать в отличие от верха, – шутя, ответил Олег.

– Вы же меня поняли, что я имею в виду, – сказала Асия.

– Потому что мы смертники. Мы все равно умрем. Так почему бы под конец и не порадоваться? А они сверху питают надежду на свободу, на счастье. Они не понимают, что счастье у них под ногами, – сказал Бенедикт, показывая руками в пол. Асия стала внимательно рассматривать пол, пытаясь найти счастье. Олег и Бенедикт рассмеялись.

– Глупышка, это фигурально выражаясь, – все еще смеясь, сказал Олег.

– Что такое фигурально выражаясь? – не поняла Асия.

– Это в переносном значении значит, образно, в общих чертах, – объяснил ей Бенедикт, снова ударяя киркой о скалу, и продолжил. – Счастье у них под ногами, а они его не видят. Все ждут, когда оно им в руки свалится. Счастье нужно создавать. Ты, Ася, тоже особенная. Все время улыбаешься, чтобы ни происходило. Ты на смертников похожа.

– А о ком горевать?

– Горевать есть о ком, – ответил ей Олег. – О смертниках можно горевать целую жизнь. Ведь многие из них вовсе и не смертники, а жертвы обстоятельств. Вот, допустим, Колька, который погиб три года назад. Кто знал, что на него упадет эта глыба? Так вот, он вообще ни за что был назван смертником. Добрейшей души человек. И мухи не обидит. Причем, некоторых сразу в смертники определяют, а он как-то перешел в них.

– Наверное, было за что его определить в смертники, – высказала свое мнение Асия. – А глыба на него упала, потому что закончилось время его жизни, – говорила Асия, карябая пальцем скалу. – Дедушка мне говорит, что люди умирают, потому что заканчивается время жизни. Всевышний так решил, значит, было за что. Кому сколько судьбой отмерено, тот столько и живет, – она отколола маленький камушек. Он упал вниз, а после отвалился большой камень. Асия отскочила.

– Ася, осторожнее! – прикрикнул Олег. – Это все глупости ты говоришь. Дедушка тебе лапшу на уши вешает. Люди все живут одинаково, – его в этот момент Бенедикт ударил Олега рукоятью кирки. – Ой, больно.

– Ты думай, что и кому говоришь. Коли ей «дедушка» так сказал, значит, так оно и есть, – сказал тихо Бенедикт. Олег замолчал.

– Ребята, смотрите, я нашла белый камушек, – Асия достала из стенки кристальное золото, маленький камушек, почти песчинка. Олег включил фонарик на лбу у Асии и внимательно рассмотрел камень.

– Асия, ты где его нашла? – спросил Олег.

– Вот там, – Асия указала на разрушенную стенку.

– Не могу поверить. Я там неделю назад стучал – ничего не было, – дивился Бенедикт.

– Асия, спрячь этот камушек. И никому не говори про него, даже дедушке. И дяде Степе. Никому. Поняла? – спросил Олег.

– Да, – весело ответила Асия.

– Вот и умница! – он расцеловал Асию. – Я потом к тебе приду и заберу этот камушек.

– Хорошо. А ты когда придешь?

– Когда смогу. Ведь мы же теперь в разных блоках живем.

– Да уж, – сказала Асия, сев на камень. – Почему вы живете отдельно?

– Мы же смертники, а смертники живут отдельно, дабы обычные люди их не видели. Вот вся безвыходность положения смертников, – ответил Бенедикт. Настало молчание. Ребята работали, а Асия сидела и смотрела на них.