Аргентина. Квентин

Яркая обложка в пять цветов. На фоне ощетинившегося орудийными стволами планетобуса странными иероглифами смотрятся ряды химических формул. А вот и таблица с цифирью – прямо над полуобнаженной блондинкой с двумя пистолетами.

– Как вы сказали, Руди? Озабоченные подростки?

6

Уолтер потер подбородок, вздохнул и аккуратно уложил на стол последнюю карту.

– Подсчитали, господин Перри? – гитлеровские усики барона фон Ашберга еле заметно дрогнули. – Напомню: двадцать онеров – это пять очков. Но могу помочь. В годы давние хорошее знание математики мне очень пригодилось. Не в картах, конечно. Я служил в артиллерии на Западном фронте, в армии кронпринца Руппрехта Баварского. Не знакомы с военной историей? Это мы разгромили англичан на Сомме.

Молодой человек, покосившись без всякой приязни, собрал колоду.

– Выигрыш сейчас вам отдать? Тогда я в баре разменяю…

Поглядел прямо в оловянные глаза и не выдержал.

– А я с самим сержантом Элвином Йорком, между прочим, знаком. Он сотню ваших за один раз в плен взял! Если хотите точно, то 132. Я тоже цифры помню.

Он хотел добавить, что знаменитый кавалер медали Конгресса[12], гордость Пэлл Мэлла и всего Теннесси, не просто его знакомый, а еще и двоюродный дядя, но вовремя прикусил язык. Незачем откровенничать с тевтоном.

В эльферн все-таки сыграли, устроив матч с короткими перерывами на обед и ужин. У немца оказались две нераспечатанные колоды, а делать все равно было нечего. Барон и предложил, похоже, исключительно из своей баронской вежливости, сквозь зубы. Уолтер подумал – и согласился. Еще решит, что он, янки без титула, трус!

Перри на деньги не играл, фон Ашберг, в свою очередь, не признавал игру «на интерес». Сошлись на ставке по пфеннигу. При таком раскладе проиграть за вечер больше марки практически невозможно.

– Сержант Йорк, – барон брезгливо дернул губами. – Знаком с этой сказкой. «Маас-Аргонский кошмар» – слыхали это выражение? Ваши соотечественники, скажем вежливо, еще не слишком умели воевать. Под Маасом потери были жуткие, а в таких случаях пропаганда всегда ищет героев. Вы действительно уверены в вашей цифре?

Уолтер хотел огрызнуться, но внезапно для себя ответил честно:

– Йорк взял в плен троих. 132 – это вся рота за неделю. Но ведь взяли! И восемь пулеметов уничтожили[13].

Фон Ашберг невозмутимо кивнул:

– Вижу, вы действительно сильны в математике. Мой сегодняшний выигрыш – четыре пфеннига, господин Перри. Монета такого номинала у нас именуется «Бедный Генрих». Не станем его беспокоить, завтра у вас еще будет возможность отыграться. Вы упомянули бар. Не желаете отметить поражение?

– А я непьющий, – гордо заявил Уолтер Квентин Перри.

Слегка соврал, конечно.

* * *

К вечеру пассажирский салон преобразился. За стеклами клубились серые сумерки. Загорелось электричество, тени уплотнились, обрели острые углы. В карты по-прежнему играли, но часть столиков оказалась сдвинута, а возле одной из стен – той, что без окон, начал деловито размещаться оркестр. Намечались первые поднебесные танцы, о чем уже успела известить невидимая дама в репродукторе.

Уолтер решил, что самое время возвращаться в каюту-пенал. Там наверняка тоже есть электричество, а значит можно без помех продолжить знакомство с книгой Человека-паука, покорителя скал. Кое-что интересное он уже успел отметить. Маленький Вальтер Перри со своими приятелями облазил все горы в окрестностях Пэлл Мэлла, скалы тоже вниманием не обходил, но, само собой, без крючьев, шлямбуров, карабинов и прочего мудреного железа. Веревка – да, было, однако маленькому Вальтеру и в голову бы не пришло, что по ней не спускаются, а «дюльферяют».

Сильна она, наука!

Молодой человек взглянул в темное безвидное небо, прикинув, на какой они сейчас высоте. Наверняка выше километра. Гора Семи Пещер, умноженная надвое, и еще соседний холмик в придачу. И – никаких особых чувств. Почти как в поезде, только трясет меньше.

– Эй! Эй, вы!..

На «эй» Уолтер обычно не реагировал, но голос был женский. Пока он раздумывал, как поступить, в его предплечье впились чьи-то пальцы – маленькие, но весьма твердые.

– К вам обращаюсь!

…Носик-пуговка, голубые северные глаза, светлые волосы до плеч, белое платье в стиле Джоан Кроуфорд (широкие плечи, воланы на рукавах). Холодный равнодушный блеск бриллиантов. Колье на груди, серьги в ушах.

– Что вам нужно от моего дяди?!

Чуду было лет восемнадцать, поэтому Уолтер придержал то, что так и просилось на язык.

– Простите?

Сам же попытался сформулировать ответ. А действительно, что ему нужно?

– Вы что, глухой? Я, кажется, задала вопрос!

– Пожалуй, – Перри в нерешительности потер подбородок, – пожалуй, я был бы не против, фройляйн, если бы барон Виллафрид Этцель фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау сбрил усы. Они ему совершенно не идут.

Пальцы сжали предплечье, светлые глаза плеснули гневом.

– Авантюрист! Думаете, вы первый, кто охотится за его деньгами? Имейте в виду, как только вы пересечете границу Рейха, вас немедленно арестуют. Наших связей на это хватит!

Молодой человек не стал спорить.

– Знаете, фройляйн, это платье вам не к лицу. Джоан Кроуфорд чего такие носит? У нее фигура, как у больной каракатицы. А вы больше на зубную щетку похожи.

Осторожно отцепил чужие пальцы от пиджака, шагнул к алюминиевым ступеням лестницы. На первой ступеньке не выдержал, обернулся. Зубная Щетка исчезла, словно ее и не было. Зато оживился оркестр. Дирижер в черном фраке что-то втолковывал скрипачу, тот кивал, тускло блестела медь корнета. А вот и певица – черное платье, серебряные брызги по ткани.

Уолтеру расхотелось уходить. Вальсировать в этаком обществе он не собирался, но хотя бы послушать.

Дирижер раскланялся, взмахнул рукой…

Танго!

Молодой человек невольно вздохнул. Танго он очень любил, а вот танцевать так и не научился. Жаль!

Певица выступила вперед, улыбнулась…

В знойном небепылает солнце,В бурном морегуляют волны,В женском сердцецарит насмешка,В женском сердцени волн, ни солнца,У мужчиныв душе смятенье,Путь мужчины –враги и войны,Где, скажите,найти ему покой?Ах, где найти покой?!

Ступени сменялись ступенями, негромко, привычно гудели могучие моторы, голос певицы становился тише, но музыка все звучала, все не хотела отпускать…

А любовьмелькает в небе,Волну венчаетбелым гребнем,Летает и смеется,и в руки не дается,Не взять ее никак! О Аргентина, красное вино![14]

Глава 2

Дорога до Волчьей Пасти

Яркая обложка, глупые герои. – Подарок от мисс Виктории. – Вступайте в клуб, господин Вальтер Перри! – Мухоловка в подвале. – Мистер П и мистер Н. – Сержант Ларуссо и Волчья Пасть. – Подарок к Рождеству.

1

– …Желательно, чтобы ваша сторона серьезно отнеслась к переговорам. Я не связан с посольством, лишняя инстанция ни к чему. Разговаривать напрямую проще.

– Советскую разведку не устраивает моя кандидатура в качестве контрагента?

– Напротив, госпожа Мухоловка. Именно ваше участие обнадеживает. То, что мы о вас знаем, говорит в вашу пользу.

– Знаете обо мне? В самом деле? Значит, мое начальство прислало не того человека.

– Мир тесен. Девять лет назад, в 1927-м, в июльском восстании принимала участие совсем молодая девушка, студентка Академии искусств. Она была связной центрального штаба. Таких людей мы не забываем.

– Восставшим обещали помощь. А потом бросили.

– Нет, мы помогли всем, кому смогли. Связная штаба должна это знать. К сожалению, нам сообщили, что эта девушка попала в плен. Ее пытали, а потом убили.

– Это правда. Ее пытали и убили. Но данный факт не относится к теме переговоров. Прежде всего, мне велели передать, что ничего не изменилось. Наша страна отказывалась и отказывается впредь быть посредником в закупках оружия и военных технологий для СССР. И на официальном уровне, и нелегально.

– Это неразумно. Вы лишаетесь очень хороших прибылей.

– Напротив, это разумно. Вы не хуже меня знаете, что в правительстве есть сторонники ориентации на Гитлера, но есть и противники. Они не слишком дружны.

– Противникам Гитлера мы готовы всячески помогать.

– Вы не можете дать гарантии нашей независимости, а это главное. Гитлер взял курс на аннексию, помочь нам могут либо Франция, либо Италия. Сотрудничество с СССР в военной области, стань оно известным, обречет нас на полную изоляцию. Слишком велик риск.

– Я не уполномочен решать вопросы высшей политики. Но вы должны понимать, госпожа Мухоловка, что только моя страна сможет остановить Гитлера. Для этого нужна армия, и мы ее создаем.

– Помощь нужна живым, а не мертвым. По нашим оценкам, аннексия может произойти в течение двух ближайших лет. Если за нашу страну не вступятся, мы погибнем. Вы не успеете.

– Страны Запада готовы отдать Гитлеру половину Европы, чтобы натравить его на СССР. Решающая схватка неизбежна. Поэтому всякая помощь нашей стране ослабляет Рейх – и в том числе отдаляет вашу гибель.

– Два года назад Бенито Муссолини предложил создать Антигитлеровскую коалицию[15]. Вы даже не ответили. Я не вижу предмета для дальнейших переговоров.

– Такой предмет есть, госпожа Мухоловка. Разведка сама по себе не выигрывает войн, но оказать очень серьезную помощь может. Повторюсь: в интересах вашей страны все, что ослабляет Рейх и усиливает его врагов. Даже то, что на первый взгляд выглядит как совершенный пустяк. Недавно мы передали вам несколько книг. Наверняка вы их видели: яркая обложка, глупые герои…

– Чтение для озабоченных подростков. Приключения героического Капитана Астероида и его подружки в розовом скафандре с перламутровыми пуговицами…

– …А также описание отравляющего вещества «зарин», которое собираются производить в Германии, новейшего истребителя «Мессершмидт» и французского дальнобойного орудия последнего поколения.

– «И он нежно вошел в ее лоно…». Да, впечатляет. Что же вы хотите от нас?

2

Потолок в каюте был совершенно неопределенного цвета. С третьей попытки Уолтер обозначил его как светло-желто-розовый с легким дымком. Такого же тона стены, пол же вообще лиловый. Всезнающая дама в репродукторе объяснила, что данная цветовая гамма подобрана лучшими медиками Великого Рейха, как наиболее подходящая «для отдыха и расслабления».

В подобных изысках Уолтер Перри не нуждался. Спал он крепко, тем более сосед попался сознательный – не храпел и не буйствовал.

– Заффтак! – донеслось снизу. – Мсье Перри, кушать!

Места разыграли в орел-решку. Усатому живчику-французу досталось нижнее, американец вознесся на верхотуру, о чем нисколько не пожалел. Он и в поездах предпочитал верхние полки.

– Мсье Перри!

Фамилию Уолтера живчик произносил, само собой, с ударением на последнем слоге.

– Да-да, – спохватился Уолтер. – Уже иду. Как думаете, лягушки будут?

– Льягушки? Откуда? Этьи боши умеют готовьить только подмьетка с картошка. О-о, мсье Перри, как я не люблю бошей!

Про лягушек, а заодно и про немцев поговорили сразу же после знакомства. Сосед, узнав, что мсье Перри – американец, был чрезвычайно рад. Пребывать в одной в каюте с «бошем» ему было бы нелегко. Насчет же лягушек сообщил, что их и вправду едят, и ничего в этом военного нет. Вот улитки, которыми не брезгуют итальянцы-макаронники – это и вправду подозрительно.

От верхней полки до лилового пола – полтора метра с небольшим. Можно воспользоваться алюминиевой лестницей, но молодой человек предпочел просто спрыгнуть. Уже оказавшись внизу, сообразил, что по-прежнему держит в руках томик в твердой обложке. Взял, чтобы перелистать перед сном, потом пару раз раскрыл утром.

Глазастый сосед заметил, дернул изящными усиками.

– Мсье Перри, мсье Перри! Вредно чьитать льежа, мне это еще матьюшка запрещала.

Уолтер, метким броском отправив томик обратно на верхнюю полку, набросил пиджак.

– Смотря о чем. Я в детстве комиксы про Бурундука Робина при свече разбирал. Но эту – да, не стоит.

* * *

Книга, столь не угодившая Уолтеру Квентину Перри, именовалась «Квентин Дорвард». О Вальтере Скотте, своем тезке, Уолтер имел некоторое представление, еще школьником просмотрев подряд «Ламмермурскую невесту», «Ричарда Львиное Сердце» и целых две «Пертские красавицы», одну с Сильвией Кейн, другую с Луиз Морель[16]. Фильмы были так себе, не слишком интересные, красавицы же откровенно разочаровали. Он бы ни за что не взял с собой потрепанный томик с рыцарем на обложке, но с книгой была связана некая история, не слишком понятная, даже интригующая.

Начальников, шефов, боссов и всяких «сэр! так точно, сэр!» Уолтер навидался за свою не слишком долгую жизнь с избытком. Набрался впечатлений на сто лет вперед, а заодно и выводы сделал. Среди прочего уверился, что редкий начальник сам занимается делами. Его удел – рычать на подчиненных и жевать сигару. Работу делают секретари, и чем неприметнее они, тем к реальной власти ближе.

Его нынешний шеф словно сошел с журнальной картинки. Пухлые щеки, гаванская сигара, галстук в крапинку – и ноги на столе. Возражений не терпел, отметал с порога. Тех, кто угодил, угощал дрянным кубинским ромом, в провинившихся тыкал толстым пальцем с ногтем в маникюре. Недаром говорят, что у босса каждый перст – указательный! Всеми же делами занималась секретарь – мисс Виктория. Она была именно секретарем, а не легкомысленной «секретаршей» из голливудских комедий. Высокая, худая, не пойми какого возраста, в темном платье с застежкой под горло. Ни косметики, ни украшений. Говорила хрипло, взглядом прожигала. Над столом, где мисс Виктория вершила дела, красовалось фото в деревянной рамке. Там тоже присутствовала мисс Виктория – двадцатью годами моложе, в военной форме на фоне бомбардировщика Airco, он же De Havilland D.H.4.[17]

Книги Уолтер получил именно от нее, вместе со всеми документами и билетом на «Олимпию». Но имелась все-таки некая странность. Томики с космическими чудовищами на обложке были выданы без всяких комментариев (кому их передать, объяснил шеф), брошюру про скалолазов велено непременно прочесть до прибытия в Европу. А затем случилась заминка. Мисс Виктория взглянула как-то странно, открыла ящик стола.

– Это вам, мистер Перри. История иногда повторяется. Можете не отдавать. Мой Квентин так и не вернулся.

Что сказать в ответ, Уолтер даже не представлял. Просто поблагодарил.

На лестнице, по дороге в бухгалтерию, задержался, взглянул на обложку. Автор Вальтер – и он Вальтер, герой Квентин – и он, выходит, тоже. Но почему история – повторяется? Открыл книгу, поглядел на первые строчки.

«Вторая половина пятнадцатого столетия подготовила ряд событий, в итоге которых Франция достигла грозного могущества, с той поры не раз служившего предметом зависти…»

Фразу не дочитал. Ничего не понял. Книгу спрятал подальше.

Прошлым вечером, одолев очередной раздел про скалолазов, снова достал томик с рыцарем. Настроился серьезно, изучил первую главу. Король Людовик, Карл, прозванный Смелым, герцоги Бургундский и Бретонский, вассалы, разбойники, плахи с топорами… «Взаимная ненависть двух великих государей достигла крайних пределов, вопреки заключенному ими между собой перемирию, правда временному и очень непрочному…» Невеселые дела творились в тогдашней Франции! Но он-то, Уолтер Квентин Перри, каким боком к этому прислонился? Его история совсем другая!

Открыл вторую главу, скользнул взглядом по строчке. «В одно прелестное летнее утро, в тот час, когда солнце жжет еще не слишком сильно, а освеженный росой воздух наполнен благоуханием…» Нет, мисс Виктория определенно перемудрила. Может, ей самой все это благоухание в детстве нравилось, вот и решила поделиться? А с виду такая серьезная женщина!

3

– Накрываю, – Уолтер положил короля пик поверх дамы и быстро взглянул на карты. Если он не ошибся… Барон еле заметно дернул усиками, и молодой человек понял, что таки ошибся.

Туз!

Дальше можно не играть. Поражение, да еще третье подряд! Ух, немец!..

– Предлагаю перерыв, – молвил фон Ашберг, аккуратно складывая колоды. – Не желаете заглянуть в бар, господин Перри?

– Не пью!

Оловянный взгляд из-под монокля блеснул насмешкой.

– Кстати, вы правы. Усы мне совершенно не идут. Но, знаете, привычка. Я стал носить такой фасон еще в те годы, когда ефрейтор Шикльгрубер отращивал под носом нечто, напоминающее собачий хвост.

– А я думал, вы за Гитлера, – ляпнул Уолтер и прикусил язык. Барон отодвинул карты, наклонился, взглянул прямо в глаза.

– Во время игры я не разговариваю о политике, господин Перри. Но если вам так интересно, могу пояснить в доступной форме. Когда горит дом, мне все равно, какие усы у брандмейстера.

Откинулся назад, на миг прикрыл глаза.

– Вспомните, что творилось в ваших Штатах во время Великой депрессии. Тут не только об усах забудешь… Не обижайтесь на мою племянницу, господин Перри. Не знаю, что она вам наговорила, но могу извиниться за все сразу.

Молодой человек перевел дух. Лучше уж про Зубную Щетку, чем про ефрейтора!

– Не за что извиняться, барон. Она меня за шулера приняла. Мол, разыгрываю простака, играть не напрашиваюсь, первые несколько партий сдаю.

– За шулера?!

Фон Ашберг, поймав выпавший монокль, моргнул, без особого успеха попытался пристроить стеклышко на место.

– С чего вы взяли?

Уолтер хотел процитировать дивную фразу про охоту за «дядиными деньгами», но так и не решился. Того и гляди, взгреет немец бдительную девицу. Зачем брать грех на душу?

Барон качнул тяжелой головой, взглянул серьезно.

– Дело совсем в другом, господин Перри. Но позвольте не углубляться в наши семейные обстоятельства. Скажу лишь, что Ингрид я воспитывал, как собственную дочь. Ее отец, мой старший брат, погиб еще до ее рождения. Кстати, именно там, под Маасом, где геройствовал ваш сержант. Мать умерла от «испанки»… Когда война кончилась, я узнал, что из всех родственников уцелела только девочка-младенец. Едва ли вам знакома подобная коллизия.

Молодой человек вновь предпочел промолчать, хотя ответить было что. Джон Рузвельт Перри-младший, конечно, не младенец, и его беспутный папа сгинул не на войне…

– Вероятно, из меня не лучший воспитатель, господин Перри. Ну, уж что выросло, то выросло. Буду вам очень благодарен, если вы не станете обращать внимание на ее эскапады… А сейчас, думаю, все-таки имеет смысл пропустить по стаканчику.

Уолтер привычно вскинулся, но фон Ашберг поднял тяжелую ладонь.

– Я помню. Однако позвольте высказать свое мнение. Я не имею ни малейшего права учить вас жизни, господин Перри. Но представим, что у меня есть не только племянница, но и племянник. Воспитывать и наставлять его – мой непременный долг. Ему бы я сказал так…

Придвинулся ближе, наклонился над столом.

– Вам кажется, что вы попали не в свой круг. Вам не по себе, хочется спрятаться, отгородиться стеной. Это ошибка! Человек сам создает себе свой круг, свой собственный мир. Вы – в его центре, и только от вас зависит, кого приблизить, а кого оттолкнуть. И не так важно, что вы не граф и не сынок миллионера. Вы молоды, сильны, здоровы, на вас хороший костюм, вы летите на «Олимпии», что доступно только избранным. Причем достигли вы всего сами, а не по отцовской милости. Именно вам должна завидовать вся здешняя публика. Вы – хищник в этом стаде.

Барон поправил монокль, неспешно откинулся на спинку стула.

– Все это, конечно, никак не касается вас лично, господин Перри. Вы в подобных советах не нуждаетесь. А выпить я предлагаю шнапс, в здешнем баре имеется отличный Obstler. Но если хотите экзотики, можете испробовать оба знаменитых коктейля с «Гинденбурга» – «Maybach 12» и «Kirschwasser». Теперь это фирменные напитки германского воздушного флота. Будет чем похвастать.

– А надо? – внезапно для самого себя спросил Уолтер.

Фон Ашберг сверкнул моноклем.

– Надо! Вступайте в клуб, господин Вальтер Перри!.. Кстати, отдадим дань здешним клубным традициям.

Барон неспешно извлек из внутреннего кармана угрожающего вида кожаный бумажник, раскрыл, достал визитную карточку на твердом картоне. Золотой обрез, золотые буквы.

– Прошу!

Уолтер вновь вспомнил суровую мисс Викторию, и не просто так, а с нежностью. Озаботилась, не забыла. Если бы не она, кем бы он, простак-простофиля, сейчас выглядел?

Бумажник, визитка… А в бумажнике еще целая стопка, на пол-Европы хватит.

Фон Ашберг, кивнув одобрительно, поднес карточку к глазам, всмотрелся. Недоуменно повел бровями.

– «Фонд адмирала Д. Г. Фаррагута»? Позвольте! Так вы, господин Перри, что, географ?!

Молодой человек задумался.

– В общем-то… Да!

Оловянный взгляд блеснул внезапным весельем.

– Однако! Признаться, первый раз вижу географа. И что же вы изволили открыть, господин Перри? Континент? Остров? Южный полюс? Северо-Западный проход?

– Только озеро, – честно ответствовал Уолтер. – Небольшое такое, круглое. Utka называется[18].

* * *

История с озером приключилась через два месяца после того, как Уолтер устроился на новую службу. В фонд, названный именем почтенного адмирала, его занесло, можно сказать, случайно. Молодой человек, конечно, догадывался, что любой случай имеет не только имя с фамилией, но и должность, звание, а порой и агентурную кличку. Однако в его варианте все произошло и вправду само собой.

Как найти работу в Нью-Йорке? Способов полно, но результат не всегда радует – особенно если за плечами только школа и армия. Кормить же требуется троих: себя, Перри-самого младшего и еще голландского кролика, которого племянник тайком вывез из приюта. С самого детства Уолтер знал, что в Нью-Йорке неплохо живут журналисты, гангстеры и копы. В полицию, по стопам отца, идти не хотелось, бандитов парень не любил. В журналисты? Буквы связывать был не мастак, а вот фотографировать умел неплохо. От отца остался старый, но неплохой и надежный Kodak № 2 Flexo, однако в первой же редакции молодому человеку объяснили: надеяться не на что. Фотографии, тем не менее, понравились, и один из репортеров посоветовал гостю поискать счастья по некоему адресу.

Счастья Уолтер не нашел, но на работу его все-таки взяли. Служба оказалась хлопотной, почти без выходных и с немалыми издержками, из которых синяк под глазом был не худшим вариантом. Зато платили, не слишком много, но прилично. Хватало и на съемную квартиру в Ист-сайде, и на секцию бокса для себя и для младшего, и даже на проглота-кролика. Взамен приходилось бегать по всему Нью-Йорку, общаться с кучей не слишком приятного народа – и совершенствоваться в фотографии. Случались и командировки, когда всего на день, к примеру, в Нью-Джерси, а когда и на неделю-другую. Именно такая командировка – в Виксберг, штат Миссисипи, и привела его прямиком в Фонд Фаррагута.

Фаррагут оказался адмиралом, героем и вообще парнем хоть куда. Виксберг был местом его славы. В далеком 1863-м адмиральские корабли залпами в упор уничтожили прибрежные батареи упрямых «дикси». Некий свидетель этого события, вдохновившись виденным, написал воспоминания, а заодно собрал кучу документов и фотографий. Все это добро, три большие деревянные ящика, было завещано Фонду, основанному адмиралом и названному в его честь. Оформлено строго по закону, печати и подписи на месте – вот только ящики пропали.

Архив Уолтер отыскал – его успели перетащить в местный музей, директор которого проявил излишнюю резвость. Хороший хук справа поставил в этой истории твердую точку.

Следующее задание оказалось тоже связано с Фондом. На этот раз ничего не пропало, но некая старушка в Чикаго, дальняя родственница покойного журналиста и полярника Уэльмана, никак не могла назначить разумную цену за две папки с документами экспедиции 1898 года на архипелаг Франца-Иосифа. Уолтер вспомнил, как в Пэлл Мэлле менял гвозди на мыло, собрался с духом – и документы были куплены.

Руководство Фонда не осталось в долгу. На новой работе платили больше, синяки же доставались реже. Однако история с озером началась именно с синяка.

Близился очередной юбилей Золотой лихорадки. По этому поводу намечалась большая выставка, и новый сотрудник Фонда Уолтер Перри получил задание сфотографировать все, что осталось от легендарного поселка Нью-Скагуэй, затерянного где-то в среднем течении Юкона. Почему легендарного, молодой человек не имел ни малейшего представления. О драматических событиях на Аляске Перри знал только из фильма с Чарли Чаплиным. Золотоискатели виделись ему злыми бородатыми людоедами.

На аэродроме города Ном, где пришлось арендовать самолет, Уолтеру объяснили, что он во многом прав. И злые, и бородатые, и насчет человечинки случалось. Искомый Нью-Скагуэй тем и прославился. Холодную зиму 1897 года не пережил никто из его обитателей. О том, что увидели весной, газеты сообщали лишь намеками.

На месте все оказалось не так страшно. От зловещего поселка уцелело несколько почерневших бараков, в которых было абсолютно пусто. Тьма и запах гнили… Вокруг же, сколько хватало глаз, только высокая густая трава, лишь в отдалении, у одинокой серой скалы, несколько неглубоких провалов в земле – контуры исчезнувших могил. Ни надписи, ни креста.