Чернильное сердце

Мегги не могла понять, что заставило ее перевести взгляд от вращавшихся факелов и разлетавшихся искр к окнам дома. Может быть, присутствие зла чувствуешь кожей, как жар или холод… А может быть, ее внимание привлек свет, который вдруг заструился через ставни библиотеки, падая на кусты рододендрона, прижавшиеся к ставням. Может быть.

Ей показалось, что она слышит мужские голоса, они были громче музыки, раздававшейся из магнитофона. И непонятный страх охватил ее, черный и враждебный, как сама ночь.

Когда она вскочила с места, Сажерук уронил факел в траву. Затушив огонь, он посмотрел на Мегги, бежавшую к дому.

Мегги мчалась изо всех сил. Дверь была открыта, в прихожей было темно, но Мегги слышала голоса, доносившиеся из коридора, ведущего к библиотеке.

– Мо! – позвала она.

Девочку снова охватил страх, вонзавший свои когти в ее сердце.

Дверь библиотеки была открыта. Мегги хотела войти, но две сильных руки схватили ее за плечи.

– Спокойно, – прошептала Элинор и затащила ее в спальню.

Мегги заметила, что у нее дрожали пальцы, когда она закрывала дверь на замок.

– Прекрати! – Мегги отдернула руку Элинор и попыталась повернуть ключ.

Она собралась было закричать, что хочет помочь отцу, но Элинор закрыла ей рукой рот и оттащила от двери. Мегги сопротивлялась, но Элинор была сильнее, гораздо сильнее Мегги.

– Их слишком много! – шипела она, когда Мегги пыталась укусить ее за пальцы. – Четверо или пятеро рослых парней, и они вооружены. – Она потащила барахтавшуюся Мегги к стене у кровати. – Сколько раз я собиралась купить себе проклятый револьвер! – прошептала она, припадая ухом к стене. – Тысячу раз!

– Конечно она здесь! – услышала Мегги, причем для этого ей не нужно было прислонять ухо к стене. Голос был неприятно писклявым, как у кошки. – Может, привести из сада твою дочь, чтобы она нам ее показала? Или ты сделаешь это сам?

Мегги снова попыталась убрать руку Элинор от своего рта.

– Успокойся же ты, наконец! – прошептала она в ухо Мегги. – Ты принесешь ему еще больше беды. Слышишь?

– Мою дочь? Что вы хотите от моей дочери?

Мегги узнала голос Мо и всхлипнула. Элинор тут же закрыла ей лицо рукой.

– Я попыталась позвонить в полицию, – тихо говорила она ей на ухо, – но связь оборвана.

– О, мы знаем все, что нам надо знать, – снова послышался другой голос. – Итак, где книга?

– Я отдам ее вам! – Голос Мо казался уставшим. – Но я пойду с вами, потому что хочу получить ее снова, когда она будет уже не нужна Каприкорну.

«Я пойду с вами…» Что он хотел этим сказать? Не мог же он просто так уйти. Мегги стала снова вырываться, но Элинор крепко держала ее, обхватив своими сильными руками.

– Тем лучше. Нам все равно поручено привести тебя с собой, – грубо произнес кто-то. – Ты себе даже представить не можешь, как изводит себя Каприкорн, жаждая услышать твой голос. Он очень полагается на твои необыкновенные способности.

– Да, Каприкорн нашел тебе замену, но новичок просто шарлатан, – снова раздался кошачий голос. – Посмотрите на Кокереля. – До Мегги донеслось шарканье ног. – Он хромает, да и Плосконос выглядел гораздо лучше, хотя он никогда не был красавцем.

– Хватит болтать, у нас нет времени. Баста, как думаешь, взять его дочь? – спросил еще кто-то гнусавым голосом.

– Нет! – крикнул Мо. – Или моя дочь остается здесь, или вы не получите книгу!

Кто-то засмеялся.

– Да успокойся ты, Волшебный Язык. Об этом речь не идет. Ребенок только задержит нас в пути, а Каприкорн ждет уже очень долго. Ну, где книга?

Мегги прижалась ухом к стене так крепко, что ей стало больно. Сначала раздались шаги, а потом она услышала, как что-то подвинули к стене.

Элинор затаила дыхание.

– Неплохой тайник! – донесся писклявый голос. – Кокерель, упакуй ее и не теряй из виду. Только после тебя, Волшебный Язык. Пошли.

Они ушли. Полная отчаяния, Мегги попыталась освободиться от рук Элинор. Она слышала, как захлопнулась дверь библиотеки, как удалялись шаги. Потом все стихло. И Элинор наконец отпустила ее.

Мегги, всхлипывая, рванулась к двери, открыла замок и побежала по коридору в библиотеку.

Она была пуста. Мо в ней не было.

Книги, как им и положено, стояли на полках, только в одном месте зияла дыра, большая и темная. Мегги увидела, что среди книг была откидная крышка, за которой было пусто.

– Невероятно! – услышала она голос Элинор, стоявшей у нее за спиной. – Они действительно искали только одну книгу.

Мегги оттолкнула ее и выбежала в коридор.

– Мегги! – крикнула ей вслед Элинор. – Подожди!

Но чего она должна была ждать? Ждать, пока незнакомцы увезут ее отца? Она слышала, как Элинор бежала за ней. Может быть, ее руки и были сильнее, чем у Мегги, но ноги Мегги были быстрее.

В прихожей по-прежнему было темно. Входная дверь была открыта настежь, и холодный ветер дул Мегги в лицо, когда она ворвалась в ночь.

– Мо! – крикнула она.

Ей казалось, что впереди мелькнул свет автомобильных фар, а там, где между деревьями исчезала дорога, работал мотор. Мегги бежала на его звук и упала, поскользнувшись на влажном от росы гравии. Из колена сочилась кровь, но Мегги не обращала на нее внимания. Она бежала все дальше и дальше, рыдая и всхлипывая, пока не оказалась перед большими железными воротами.

Но на дороге за ними никого не было.

Мо исчез.

Что скрывает ночь

Лучше тысяча врагов за стенами дома, чем один внутри.

Арабская пословица

Сажерук прятался за каштаном, когда Мегги пробежала мимо него. Он видел, как она остановилась у ворот и смотрела на опустевшую дорогу. Он слышал, как она слабеющим голосом повторяла имя отца. Ее зов растворялся во тьме, как стрекотание одинокой цикады, а потом вообще пропал, и Мегги застыла на месте. Сажеруку начало казаться, что она уже никогда больше не пошевелится, словно силы оставили ее, и даже слабое дуновение ветра могло бы поднять ее в воздух и унести прочь.

Она стояла так долго, что Сажеруку пришлось на время закрыть глаза, чтобы просто не смотреть на нее. Потом до него донесся ее плач. От стыда щеки его вспыхнули: подобно языкам пламени, холодные руки ветра жгли его лицо. Опершись на ствол дерева, Сажерук стоял и ждал, когда Мегги вернется в дом, но она так и не двигалась с места.

Когда у него уже занемели ноги, она повернулась, словно марионетка, которую дернули за веревочки, и поплелась к дому. Поравнявшись с ним, она вытерла с лица слезы. В этот невыносимый момент Сажерук почувствовал, что ему хочется подбежать к ней, утешить ее и объяснить, почему он все рассказал Каприкорну. Но Мегги уже прошла мимо. Она ускоряла шаги, как будто силы снова возвращались к ней, и шла все быстрее и быстрее до тех пор, пока не исчезла среди черных как смоль деревьев.

Сажерук вышел из-за дерева, набросил на плечо рюкзак, поднял сумку с пожитками и быстро зашагал ко все еще настежь раскрытым воротам.

Ночь поглотила его, как хищного лиса.

Одна

– Дорогой мой, – сказала мне бабушка. – Ты ведь совсем не жалеешь о том, что до конца дней своих тебе придется остаться мышью?

– Нет, мне все равно, – ответил я. – Какая разница, как выглядишь, если тебя любят таким, какой ты есть.

Р. Даль. Ведьмы

Когда Мегги вернулась, Элинор стояла на ярко освещенном пороге, накинув на плечи пальто прямо поверх ночной сорочки. Ночь была теплой, но с озера дул холодный ветер. Лицо Мегги выражало отчаяние. Элинор было знакомо это чувство. Худшего чувства она не знала.

– Они забрали его с собой! – Голос Мегги затух от осознания безысходности. Она враждебно смотрела на Элинор. – Почему ты меня остановила? Мы могли бы ему помочь!

Она сжала кулаки, словно была готова ударить Элинор.

И это чувство было знакомо Элинор. Иногда очень хочется кого-то сильно стукнуть, но какой в этом толк? Совершенно никакого. Печаль никуда не уйдет.

– Не неси чепуху! – резко ответила она. – И как бы мы это устроили? Они забрали бы и тебя с собой. Помогло бы это твоему отцу? Нет! Поэтому не стой у порога, а проходи в дом.

Но девочка не шевелилась.

– Они привезут его к Каприкорну! – прошептала она так тихо, что Элинор едва смогла ее понять.

– К кому?

Мегги только покачала головой и провела рукой по мокрому от слез лицу.

– Полиция сейчас уже приедет, – сказала Элинор. – Я позвонила им с сотового телефона твоего отца. Давно собираюсь купить себе такой телефон, но теперь уж точно это сделаю. Они просто обрезали мне телефонный кабель.

Мегги дрожала всем телом.

– Их уже давно и след простыл! – сказала она.

– Ради бога, Мегги, ничего с ним не случится!

Элинор завернулась в пальто. Ветер усиливался, собирался дождь.

– Откуда ты знаешь? – Голос Мегги дрожал от ярости.

«Если бы взглядом можно было убить, – подумала Элинор, – то я была бы уже трупом».

– Потому что он почти добровольно пошел с ними, – раздраженно ответила она. – Ты ведь слышала, что он говорил, или нет?

Девочка опустила голову. Конечно, она все слышала.

– Ты права! – прошептала она. – Он больше волновался о книге, чем обо мне.

Элинор не знала, что сказать. Ее отец был твердо убежден в том, что о книгах необходимо заботиться больше, чем о детях. А когда он неожиданно скончался, ее и ее сестер еще долго не покидало чувство, что он, как обычно, сидит в библиотеке и стирает пыль с книг. Но отец Мегги был на него не похож.

– Ерунда! Конечно же он беспокоился о тебе! – сказала она. – Я не знаю другого отца, который бы так сильно любил свою дочь, как твой. Вот увидишь, он скоро вернется. А теперь заходи же, наконец, в дом! – Она протянула Мегги руку. – Я дам тебе горячего молока с медом.

Мегги даже не взглянула на протянутую руку. Она резко повернулась и побежала прочь, будто ее что-то осенило.

– Эй, подожди! – Бормоча ругательства, Элинор наскоро обула садовые туфли и, спотыкаясь, побежала за Мегги. Эта дуреха побежала за дом, туда, где глотатель огня давал свое представление. Но газон был, конечно, пуст. На нем стояли лишь обугленные факелы. – Да уж, похоже, господин пироман решил долго не задерживаться, – сказала Элинор. – По крайней мере, в доме его нет.

– Может быть, он последовал за ними? – Девочка подошла к одному из обгоревших факелов и провела по нему рукой. – Точно! Он увидел, что произошло, и отправился по их следам!

Она с надеждой посмотрела на Элинор.

– Наверняка так и было. – Элинор старалась казаться искренней. «А как, по-твоему, он вообще мог их преследовать? Пешком?» – мысленно добавила она. Она положила руку на плечо Мегги. «Боже мой, она все еще дрожит». – Ну, пошли же! – сказала Элинор. – Скоро приедет полиция. Вот увидишь, через пару дней твой отец снова объявится, и не исключено, что в компании твоего друга, глотателя огня. И тебе придется дожидаться этого вместе со мной.

Мегги только кивнула головой. Обессиленная, она позволила увести себя в дом.

– Но у меня есть одно условие, – сказала Элинор, когда они уже стояли перед дверью.

Мегги подозрительно посмотрела на нее.

– Не могла бы ты, по крайней мере пока мы будем жить вместе, перестать смотреть на меня так, словно ты готова меня отравить? Возможно ли это?

На лице Мегги появилась едва приметная потерянная улыбка.

– Думаю, да, – сказала она.

На двор, покрытый гравием, въехали двое полицейских. Они допросили Мегги и Элинор, но ни та ни другая не могли ответить на большую часть их вопросов: нет, Элинор не видела этих людей прежде; нет, денег они не похитили и вообще ничего ценного, только книгу. Когда она это произнесла, полицейские, усмехнувшись, переглянулись. Элинор раздраженно прочитала им лекцию о ценности редких книг, но это только усугубило ситуацию. Когда Мегги наконец заявила, что они наверняка смогут обнаружить ее отца, если объявят в розыск некоего Каприкорна, для них это было равнозначно тому, что девочка с полной серьезностью предполагала, что ее отца похитил злой волк.

Потом они уехали. Элинор привела Мегги в спальню. Глаза у бедняжки снова были полны слез, и Элинор захотелось утешить девочку.

– В этой комнате спала твоя мать. – Это было, вероятно, худшее из того, что можно было сказать в такой ситуации, поэтому она быстро добавила: – Почитай что-нибудь, если не сможешь заснуть. – Элинор откашлялась и пошла к себе в комнату по темному пустому дому.

Почему он вдруг показался ей таким огромным и совершенно пустым? За все те годы, что она прожила в этом доме, ничего подобного не приходило ей в голову, ей не казалось странным, что за всеми этими дверьми ее ждали только книги. Прошло уже много лет с тех пор, как в этих комнатах и коридорах она играла с сестрами в прятки. Как тихо она умела открывать дверь и незаметно прокрадываться в библиотеку…

Ветер гремел ставнями. «Боже, я ведь не смогу сомкнуть глаз», – подумала Элинор. А затем она вспомнила о книге, которая ждала ее на прикроватном столике, и со смешанным чувством радости и нечистой совести скрылась в своей спальне.

Коварный подлог

Страшная, горькая книжная болезнь одолевает душу. Как омерзительно ощущать связь с бесформенной массой, состоящей из бумаги, письмен и страданий мертвых. Не было ли правильнее, благороднее и отважнее оставить весь этот хлам и выйти в большой мир свободным, ничем не стесненным, необразованным суперменом?

С. Игл. Переезд библиотеки

Той ночью Мегги не спала. Как только шаги Элинор стихли, она побежала в комнату Мо.

Он еще не распаковал свои вещи – его сумка на полу была открыта. Лишь книги и надломанная плитка шоколада лежали на прикроватном столике. Мо обожал шоколад. Даже самый засохший шоколадный дед-мороз не мог чувствовать себя в безопасности, находясь рядом с ним. Мегги отломила одну дольку и отправила в рот, но он был совершенно безвкусным и отдавал лишь грустью.

Мегги легла на кровать и забралась под одеяло Мо. Оно было холодным, а подушка еще не успела перенять его запах и пахла моющим средством и кондиционером для белья. Мегги сунула под нее руку. Да, она была там: не книга – фотография. Мегги вытащила ее. Это был портрет ее матери, он всегда лежал под подушкой Мо. Когда она была маленькой, то верила, что Мо придумает ей маму, потому что он говорил, что она понравилась бы ей. Он рассказывал о ней удивительные истории.

– А она меня любила? – спрашивала тогда Мегги.

– Очень.

– А где она?

– Ей пришлось покинуть нас, когда тебе было три года.

– Почему?

– Просто она должна была уехать.

– Далеко?

– Очень далеко.

– Она умерла?

– Нет. Уверен, что нет.

Мегги привыкла, что на многие вопросы Мо давал странные ответы. В десять лет она верила уже не в ту маму, что придумал Мо, а в ту, что уехала. А пока Мо был рядом, она не особенно скучала по матери.

Но теперь и его не было рядом. И она была одна с Элинор.

Мегги вытащила из сумки свитер Мо и уткнулась в него лицом. Во всем виновата эта книга, не переставая твердила она. Почему он не отдал ее Сажеруку? Иногда гнев помогает, когда грусть мешает найти выход. Но потом у Мегги снова потекли слезы, и она заснула с соленым привкусом на губах.

Когда она резко проснулась в поту, сердце ее колотилось, и все вернулось назад: мужчины в черном, голос Мо и пустынная улица. «Я пойду его искать, – думала Мегги. – Да, я так и сделаю». За окном зардел рассвет – еще немного, и взойдет солнце. Лучше всего было бы исчезнуть до первых лучей солнца.

На стуле возле окна висела куртка Мо, словно он только что ее снял. Мегги вытащила бумажник – ей наверняка понадобятся деньги, потом крадучись добралась до своей комнаты, чтобы взять с собой некоторые вещи – только самое необходимое: кое-что из одежды и фотографию Мо, на которой они вместе. С ее помощью можно расспрашивать о нем. Свой сундучок она, конечно, оставит здесь. Сначала она хотела спрятать его под кроватью, но потом решила написать Элинор записку.

«Дорогая Элинор», – написала она, хотя это обращение не очень-то подходило Элинор, и задумалась над тем, как к ней обращаться – на «вы» или на «ты». «Ну да ладно, – подумала она, – к тетушкам можно обращаться и на «ты», так проще». «Я должна отправиться на поиски своего отца, – продолжала она. – Не беспокойся за меня. – Хотя вряд ли Элинор на это способна. – Прошу тебя, не заявляй в полицию по поводу моего исчезновения, в противном случае меня вернут назад. В этом ящике находятся мои любимые книги. К сожалению, я не могу взять их с собой. Пожалуйста, пригляди за ними – я их заберу, как только разыщу отца. Спасибо. Мегги.

P.S. Мне точно известно, сколько в ящике книг».

Последнее предложение она вычеркнула – оно только разозлило бы Элинор, и кто знает, что она сделает с этими книгами. Возможно, она их продаст, ведь у каждой из них был замечательный переплет, изготовленный Мо. Ни один, правда, не был кожаным – Мегги не хотелось при чтении думать о том, что ради переплета с какого-нибудь теленка или свиньи содрали кожу. К счастью, Мо понимал ее. Он рассказывал ей, что много веков назад переплеты для особенно ценных книг делали из кожи неродившихся телят: Charta virginea non nata – красивое название для ужасной вещи.

– И в этих книгах, – говорил Мо, – было много мудрых слов о любви и доброте.

Пакуя вещи, Мегги изо всех сил пыталась ни о чем не думать, потому что знала, что все ее мысли сведутся к одному: «Где же его искать?» То и дело она пыталась отбросить эту мысль, но в конце концов остановилась и посмотрела на доверху наполненную сумку. Внутренний голос шептал все громче и громче: «Ну, скажи, где ты собираешься его искать? Думаешь, ты далеко сможешь уйти, пока тебя не схватит полиция? Двенадцатилетняя девочка с сумкой в руке и неправдоподобной историей о пропавшем отце и исчезнувшей матери».

Мегги крепко закрыла руками уши и потрясла головой, чтобы голос замолчал. Она вынесла в коридор сумку, которая оказалась очень тяжелой. Мегги открыла ее и выбросила все в комнату, оставив только свитер, книгу (по крайней мере одна книга была необходима), фотографию и бумажник Мо. Такую сумку она смогла бы нести столько, сколько потребуется.

Мегги тихонько спустилась по лестнице с сумкой в одной руке и с запиской для Элинор в другой. Утреннее солнце уже пробивалось сквозь щели ставней, но в большом доме было так тихо, что казалось, будто даже книги на полках уснули, лишь из спальни Элинор доносился тихий сап. Мегги хотела сунуть записку под дверь, но она не просовывалась. Мегги задумалась и надавила на ручку двери. В спальне Элинор было светло, несмотря на закрытые ставни. Возле кровати горела лампа – Элинор наверняка читала перед сном. Она лежала на спине с приоткрытым ртом и храпела, словно обращалась к гипсовым ангелам, свисавшим с потолка, и прижимала к груди книгу. Мегги тут же узнала ее.

Сделав два шага, она оказалась возле кровати.

– Откуда она у тебя? – закричала девочка и рванула книгу из отяжелевших ото сна рук Элинор. – Это книга моего отца!

Элинор вдруг проснулась, будто Мегги плеснула ей в лицо горячей воды.

– Ты украла ее! – кричала Мегги, вне себя от ярости. – Ты позвала этих бандитов. Ты и этот Каприкорн, вы с ним заодно! Ты организовала похищение моего отца, и кто знает, что ты сделала с Сажеруком! Ты хотела получить книгу с самого начала! Я заметила, что ты смотрела на нее так, словно она живая! Может быть, она стоит миллион, или два, или три…

Элинор молча сидела в кровати и рассматривала цветочки на своей ночной сорочке. Только когда Мегги замолчала, чтобы перевести дыхание, она нарушила молчание.

– Ты закончила? – спросила она. – Или ты собираешься кричать здесь до смерти?

Ее голос звучал, как всегда, резко, но в то же время в нем чувствовались угрызения совести.

– Я сообщу об этом в полицию! – выкрикнула Мегги. – Я скажу, что это ты украла книгу и что тебя следует допросить, чтобы выяснить, где находится мой отец.

– Эту книгу и тебя я спасла!

Элинор встала с кровати, подошла к окну и открыла ставни.

– Неужели? А что теперь с Мо? – снова закричала Мегги. – Что будет, когда они заметят, что он отдал им не ту книгу? Ты будешь виновата, если они что-нибудь сделают с ним. Сажерук говорил: «Каприкорн убьет его, если он не отдаст ему книгу». Он убьет его!

Элинор высунула голову из окна, глубоко вздохнула и обернулась.

– Чепуха! – раздраженно сказала она. – Ты чересчур доверяешь всему тому, что рассказывал тебе этот глотатель спичек. Ясно одно: ты перечитала приключенческих рассказов. Зачем им убивать твоего отца? Он что, тайный агент или опасный бандит? Он реставрирует старые книги. Это не та профессия, которая связана с риском для жизни! Я просто хотела изучить книгу в спокойной обстановке – вот и все. Только поэтому я ее подменила. Могла ли я знать, что посреди ночи заявятся эти громилы, чтобы отобрать у твоего отца книгу? Он рассказал мне только о том, что какой-то сумасшедший коллекционер уже много лет угрожает ему из-за этой книги. Откуда мне было знать, что этот коллекционер не остановится перед кражей со взломом и похищением человека? Даже мне никогда не пришло бы такое в голову. Ну, ради только одной или двух книг.

– Но ведь Сажерук говорил об этом. Он сказал, что они его убьют! – Мегги обеими руками сжимала книгу, словно пытаясь не выпустить оставшееся в ней несчастье наружу. Ей почудился голос Сажерука. – И крик и трепет крыльев, – шептала она, – для него нет приятней зрелища.

– Что? О ком это ты там говоришь? – Элинор села на край кровати и притянула к себе Мегги. – Ты расскажешь мне сейчас все, что знаешь об этом. Ну, давай.

Мегги открыла книгу и перелистывала страницы до тех пор, пока не нашла заглавную букву «К», на которой сидел зверек, очень похожий на Гвина.

– Мегги! Я же с тобой разговариваю! – Элинор резко схватила ее обеими руками за плечи и потрясла. – О ком ты сейчас говорила?

– О Каприкорне.

Мегги только прошептала его имя. Ей казалось, что каждая буква его имени таит в себе опасность.

– Каприкорн, а дальше? Это имя я уже несколько раз от тебя слышала. Ну а кто, черт побери, это такой?

Мегги закрыла книгу, провела рукой по переплету и рассмотрела его со всех сторон.

– На ней нет названия, – проговорила она.

– Ни на переплете, ни внутри. – Элинор встала и подошла к платяному шкафу. – Есть много книг, название которых узнаешь не сразу. В конце концов, помещать его на переплете – это относительно новый обычай. Во времена, когда книги переплетали так, что корешок вдавался внутрь, название находилось снаружи, на боковой части книжного блока, но чаще всего его можно было узнать, лишь открыв книгу. Позже переплетчики научились делать полукруглые корешки, куда и перекочевало название.

– Да, я знаю! – нетерпеливо заявила Мегги. – Но это не совсем старая книга. Я знаю, как выглядят старые книги.

Элинор бросила на нее насмешливый взгляд.

– Ой, извини! Я забыла, что ты у нас настоящий эксперт. Но ты права: эта книга не очень старая. Она появилась около тридцати восьми лет назад. Поистине смешной возраст для книги! – Элинор исчезла за открытой дверцей шкафа. – Но у нее все же есть название: она называется «Чернильное сердце». Думаю, твой отец переплел ее так намеренно, чтобы невозможно было узнать по переплету, что это за книга. И если заглянуть в нее, то название не найдешь и на первой странице – он просто вырезал ее.

Ночная сорочка Элинор упала на ковер, и Мегги увидела, как ее голые ноги облачались в чулки.

– Мы должны снова обратиться в полицию, – сказала девочка.

– Зачем? – Элинор набросила на дверцу шкафа свой пуловер. – Что ты собираешься им рассказать? Ты что, не видела, как те двое смотрели на нас вчера? – Элинор изменила голос: – «Ну, как же все это произошло, госпожа Лоредан? Кто-то ворвался к вам в дом после того, как вы из добрых побуждений выключили сигнализацию. И эти умелые грабители унесли с собой одну-единственную книгу, хотя в вашей библиотеке есть книги ценой в несколько миллионов, и увели с собой отца этой девочки, хотя он сам предложил сопровождать их! Надо же, как интересно! И эти люди работают на некоего Каприкорна. Разве это не название астрологического знака?» Господи, девочка моя. – Элинор снова появилась из-за дверцы шкафа. На ней была отвратительная клетчатая юбка и бежевый пуловер, в котором она выглядела бледной как простыня. – Все, кто живет возле озера, и без того считают меня ненормальной, а если мы пойдем с этой историей еще раз в полицию, в округе будут говорить, что я окончательно спятила. И это стало бы еще одним доказательством того, что страсть к книгам ни к чему хорошему не приводит.

– Ты одеваешься как бабушка, – сказала Мегги.