Пропавший

– Как я могла такое предчувствовать? Он твердил, что любит меня. Клялся любить вечно.

– И ты ему верила?

– Конечно же верила! – воскликнула я. – С чего мне было не верить ему?

– Они все говорят одно и то же, пока отношения складываются нормально. Но вот только длиться это может не так уж долго.

Я молчала.

– Ладно, не будем больше об этом, – продолжила Кэти. – Почему бы тебе не прийти к нам в воскресенье вечером? Приготовим кари, немного выпьем.

– А как же Джеймс?

Возлюбленный Кэти всегда вызвышался между мной и Кэти невидимым барьером. Мы познакомились с Джеймсом одновременно с ней, когда нам было семнадцать лет, готовясь поступать в университет. И нравился он нам обеим. Но я первой стала встречаться с ним. Однажды Джеймс пригласил меня в бар. Мы стали неразлучны с ним в летние месяцы после окончания средней школы. Но вскоре расстались. Я уехала в Австралию, чтобы позднее выбрать университет в другом городе, далеком от того, где продолжал образование Джеймс. Мы не виделись несколько лет.

Однажды я лежала с Мэттом в постели у него дома в Лондоне, когда позвонила Кэти и сообщила, что накануне вечером столкнулась с Джеймсом в одном ночном клубе Ливерпуля. По ее тону я поняла: между ними возникла связь. У нее даже голос изменился, звучал взволнованно и радостно, но присутствовало в нем и нечто другое. Позднее я догадалась, что она сильно нервничала. Но я в тот момент постоянно отвлекалась, потому что Мэтт, слушая наш разговор, то и дело целовал меня в обнаженное плечо. Мне трудно было сосредоточиться на чем-либо еще. Да я и не хотела ни на чем больше сосредотачиваться. Кэти говорила о том, как много общего оказалось у них с Джеймсом, сколько тем для обсуждения они нашли в первый же вечер. Она прямо спросила его, придавал ли он значение тому времени, которое провел со мной несколько лет назад, и он ответил: «Ни малейшего». Это признание далось ей не без труда, и я почувствовала, как Кэти собирается с духом, чтобы продолжить.

Он даже ни разу не упомянул твоего имени, добавила она, не интересовался, чем ты занимаешься и где живешь. Я понимала, как Кэти радовалась этому обстоятельству, но, если честно, тогда мне было безразлично. Мной владело одно стремление – как можно скорее закончить беседу и снова упасть в объятия Мэтта, чтобы снова заняться с ним любовью, а мы предавались ей уже несколько часов подряд. Кэти успела лишь спросить, не вызывает ли у меня ревности ее роман с Джеймсом.

Я поспешила заверить, что она может поступать, как посчитает нужным, и пожелала удачи в амурных делах. Кэти произносила последние фразы возбужденно и с явным облегчением, а я потом даже не вспоминала об этом разговоре. Лишь через неделю, когда до меня дошло, что мы с ней ни разу не пообщались за семь дней, я осознала, насколько все серьезно у Кэти с Джеймсом.

Странно, но и он, и я чувствовали себя гораздо лучше теперь, чем в то время, когда были близки. Я действительно не возражала против ее отношений с Джеймсом, хотя порой все же возникала взаимная неловкость. Особенно если я навещала их без Мэтта.

– Не волнуйся о Джеймсе! – небрежно бросила Кэти. – Я только что рассказала ему о случившемся с тобой, и мы сможем все обсудить, не стесняясь его присутствия.

– Ты ничего не стала ему рассказывать в прошлую субботу, когда приезжала ко мне?

Возникла пауза.

– Ханна, я же знаю, что ты терпеть не можешь, когда я делюсь с Джеймсом подробностями твоей личной жизни. Мне показалось, ты и сама не хотела бы, чтобы он сразу все узнал.

Но прошло несколько дней, и она посвятила его в суть моих проблем. Мне действительно не нравилось думать о том, как они обсуждают между собой мои дела, хотя до недавнего времени причина крылась в наших юношеских отношениях с Джеймсом и ни в чем другом. Но при мысли, что они мусолят историю с Мэттом, гадают, почему он бросил меня, я испытала пренеприятное чувство. Потом, правда, вспомнила, что в последние дни Кэти находилась далеко от дома, была очень занята и едва ли располагала временем на долгие беседы с Джеймсом о чем-либо вообще, а уж обо мне – тем более.

Мы договорились, что я приду к Кэти домой в семь часов вечера в воскресенье. Отказавшись от приглашения, я рисковала еще не скоро снова увидеться с ней.

Вместо того чтобы проехать несколько миль, разделявших Ливерпуль и мой дом, я остановилась в центре города и отправилась на прогулку по опустевшим улицам, чувствуя грусть и уныние. Но мысль о возвращении домой казалась нестерпимой. Зашла в универмаг и купила книгу, а затем уселась на диванчике в баре с бутербродом и напитком, проторчав там до восьми часов, когда заведение закрывалось. Если бы бар работал круглосуточно, я бы, наверное, задержалась там на всю ночь.

Дома я сразу поднялась наверх, в спальню, стараясь отводить взгляд от любых примет его ухода. Включила лампу со своей стороны постели и отправилась в ванную принять душ. Высушила волосы феном и надела пижаму. В доме царила тишина. В постели я легла подальше от стороны Мэтта и опять погрузилась в размышления, почему он ушел от меня.

Когда Мэтт получил работу в фирме «Джон Деннинг и партнеры», а потом переехал ко мне, я была переполнена надеждами на самое светлое будущее. Много лет не встречала я никого, кто бы так понравился мне. И дом стал другим, наполнился новой жизнью. Мэтт от души посмеялся над моим стареньким телевизором и сразу отправился покупать самый современный, сказав, что свой оставит в Лондоне для жильцов. Помню, как мы распаковали покупку, а пустую коробку позднее сдали в центр сбора и переработки вторичного сырья. Нам пришлось основательно потоптаться на картоне в саду, чтобы сплющить его и поместить в машину, но мы все равно недооценили размеры коробки и постоянно натыкались головами на ее углы, пока везли до пункта приема. К моменту прибытия туда это так нас насмешило, что мы долго хохотали, и, по-моему, рабочие приняли нас за пьяных. Новый телевизор отливал черными и серебряными гранями. В первый же вечер мы смотрели фильм за фильмом, а я шутила, подражая голосу престарелой леди: «Ах, до чего же я обожаю этот синематограф!», заставляя Мэтта смеяться.

Я перевернулась на кровати и посмотрела на его подушку, такую теперь гладкую и нетронутую. Протянула руку и прикоснулась к ней, вспомнив, как Мэтт лежал рядом и разговаривал со мной. Интересно, что он сказал бы, окажись здесь сейчас? Объяснил бы, почему ушел, или просто закрыл бы глаза, зло поджав губы? Так он делал всегда, если между нами возникали размолвки.

Но я не позволяла себе никаких тягостных воспоминаний. Мне хотелось воскресить в памяти минуты, когда Мэтт выглядел счастливым, веселым и заботливым. Любившим меня.

Неожиданно в дверь позвонили. Я посмотрела на будильник. Десять часов. Кто мог явиться ко мне в столь поздний час? Разумеется, Мэтт! Он вернулся! Я знала, что так и будет! Я буквально скатилась вниз по лестнице к входной двери. Я прочно заперла ее на засов, вернувшись домой, никак не предполагая возможности его возвращения.

– Мэтт? – крикнула я. – Подожди минутку!

У меня от волнения тряслись пальцы, когда я с усилием отодвигала неподатливый засов. Повернув ручку, распахнула дверь настежь.

На пороге стоял Джеймс.

– Джеймс? – воскликнула я.

До меня только сейчас дошло, что на мне была только короткая полупрозрачная пижама, и я поспешила укрыться за створкой двери.

– У тебя все в порядке?

Он кивнул и спросил:

– Могу я войти?

– Да. Да, конечно. Иди в кухню. Я спущусь к тебе через минуту.

Я кинулась в спальню и надела домашний халат, гадая, зачем он явился. Когда я спустилась в кухню, Джеймс рассеянно мерил ее шагами, открывая шкафы, выдвигая ящики. Теперь я поняла цель его визита.

– Прости за вторжение, – произнес он, заметив, что я уже наблюдаю, как он изучает содержимое стенного шкафа, где у меня хранился пылесос.

– Зря стараешься. Там ты его не найдешь, – сказала я.

– Но что произошло? Кэти говорит, он пропал.

Я покраснела от унижения.

– И ты даже ни о чем не догадывалась, – продолжил Джеймс. – Не предвидела ничего подобного?

– Ты последний, от кого я хочу слышать такой вопрос! Мне хватило беседы с Кэти!

– Что ж, буду честен. Это совсем не то, чего я мог бы ожидать от Мэтта. – Он открыл дверь кладовки и заглянул в нее.

– Там его тоже нет! – резко бросила я.

Но он все равно посмотрел за дверь, словно Мэтт при его росте шесть футов мог притаиться за ней.

– Просто проверяю на всякий случай, – объяснил он.

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Неужели ты думаешь, я не осмотрела весь дом?

Джеймс пожал плечами:

– Мне кажется естественным желание все увидеть своими глазами.

– Своими глазами ты можешь увидеть, что Мэтт забрал с собой принадлежавшие ему вещи.

Он вышел в холл и оглядел стены, где прежде висели джазовые плакаты.

– Но ведь это очень странно, правда?

– Еще бы!

Хотя не менее странно было искать Мэтта в кладовке, как играющего в прятки мальчишку. Джеймс промолчал, но открыл дверь гостиной и осмотрел ее тоже.

– Ты рассчитываешь увидеть что-то, чего я не заметила?

– Я просто подумал, что если с ним что-нибудь случилось…

– Что, например?

Он покачал головой:

– Я всего лишь обеспокоен.

– Я тоже, – сказала я и вдруг сообразила, с кем именно разговариваю.

Мне ни в коем случае нельзя было показывать Джеймсу, как я расстроена.

– То есть была обеспокоена, хотя это продолжалось ровно минуту. Но как только убедилась, что он собрал свои вещи вплоть до последней мелочи, все мое беспокойство исчезло. Трудно переживать за человека, унесшего из дома свои пожитки и ушедшего, никого ни о чем не предупредив. Даже не трудно, а бессмысленно.

Он уставился на меня, и я встретилась с ним взглядом.

– Наверное, так и есть, – промолвил он. – Вот только почему он ничего не сообщил мне?

– Или мне! Ладно, мне нужно идти спать. Его здесь нет. Придется тебе поверить мне на слово.

– Хорошо, – кивнул Джеймс. – Но если тебе что-нибудь понадобится, можешь смело обращаться. – Он задержался в дверном проеме. – Ты расскажешь Кэти о моем приходе?

Я представила реакцию Кэти, если она узнает, что ее мужчина приходил сюда поздним вечером, застав меня полуодетой, пока ее самой не было дома. Хотя прошло много лет с тех пор, как мы с Джеймсом поддерживали интимные отношения, я понимала, что воспоминания все еще грызли ее. Мы старались не возвращаться в разговорах к тому периоду нашей жизни. Ей нравилось думать, будто они с Джеймсом стали парой, и это изначально было предначертано судьбой. Узнав, что Джеймс не удержался и проведал бывшую возлюбленную, Кэти в приступе ревности могла найти способ заставить поплатиться за это и его, и меня. Причинить неприятности нам обоим.

– Нет, – ответила я. – Джеймс, я действительно очень устала и хочу спать. Клянусь, я ни о чем не расскажу Кэти, но при условии, что ты уйдешь отсюда немедленно.

Я стояла на пороге своего дома и наблюдала, как его машина скрылась в дальнем конце улицы. Разумеется, это станет не первым секретом, которым я не поделюсь с Кэти. Нельзя сообщать обо всем даже лучшей подруге. Хотя я всегда испытывала мучительную неловкость перед ней. По крайней мере, по поводу сегодняшнего эпизода уж точно. Я заметила в поведении Джеймса нечто необычное. Злость, какой он давно не проявлял при мне. С тех самых пор, когда мы были очень молоды.

Глава 9

Я провела одна уже восемь ночей, и все они показались мне пыткой. Без привычного тепла тела Мэтта ночи тянулись бесконечно долго, и я ощущала тягостное одиночество. После его ухода я начала обращать внимание на то, что проходило мимо меня прежде, не оставляя впечатления. Например, когда бы ни просыпалась посреди ночи, лежа в постели вместе с Мэттом, я слышала в его дыхании какой-то не совсем обычный звук. Я начинала подстраивать свое собственное дыхание в попытке добиться такого же эффекта, и уже через несколько минут снова глубоко засыпала. Теперь же я просыпалась в абсолютной тишине. И как ни напрягала слух, не слышала ничего. Спальня превратилась в одиночную камеру. Хотя даже легкое сотрясение решетки ворот за окном заставляло пугаться грабителей, пытающихся проникнуть в мой дом. И я лежала, парализованная страхом, сжимая в руке мобильный телефон, готовая в любой момент вызвать полицию, пока не успокаивалась, понимая – никто не нарушает моего покоя. Кругом ни души, и это всего лишь ветер колышет решетку, заставляя ее стучать о бетонную опору. Но даже за короткое время у меня пересыхало во рту, сердце бешено колотилось, и мне приходилось спускаться вниз, выпить стакан воды и привести в порядок расшалившиеся нервы.

Утром перед уходом Мэтта на работу я всегда чувствовала запах кофе, еще не поднявшись с кровати. Я могла какое-то время просто лежать, вдыхая аромат, и лишь затем открывала глаза, чтобы увидеть через открытую дверь, как он бреется над раковиной в ванной, сняв с себя футболку. Мэтт насвистывал в такт музыке по радио, если пребывал в хорошем настроении, или внимательно осматривал свое лицо в зеркале, когда его занимали какие-то серьезные вопросы. В комнате неизменно было тепло, и я знала, что он уже смолол кофе и включил кофеварку, выжал сок из нескольких апельсинов, нарезал хлеб на ломтики для тостера. Все это, как рассказывал Мэтт сам, вошло у него в привычку еще с детства, когда он выполнял те же обязанности, поскольку мама выдавала ему заслуженные честным трудом карманные деньги.

Теперь же я просыпалась, не ощущая ни аромата кофе, ни запаха выжатых апельсинов. А если я еще и основательно выпивала накануне, то в комнате стояло сладковатое, но тошнотворное амбре. Хотя я все равно валялась в постели до самой последней минуты, чтобы потом проворно вскочить и начать в спешке собираться. Радио я не включала ни разу с тех пор, как услышала в душе мелодию нашей с Мэттом любимой песни (я тогда чуть не упала, попытавшись выключить приемник пальцем ноги). Кухню утром я вообще старалась обходить стороной, а для завтраков запасла на работе много «энергетических» шоколадных батончиков, зная, что Люси непременно принесет мне чашку чая даже без напоминаний.

В то субботнее утро я встала поздно. Не зная, чем заполнить день, пребывала сначала в полной растерянности. Пару часов уделила уборке, но, как выяснилось, я одна за неделю не успела почти ничего испачкать. Только Мэтт ухитрялся устраивать в доме хаос. В гостиной царил полный порядок. В последний раз я сама заходила туда в понедельник, когда посреди ночи спустилась и обнаружила исчезновение всех снимков Мэтта.

В обеденное время позвонила мама. Как только ее имя высветилось на дисплее, я отказалась принимать вызов. Сейчас мне трудно было заставить себя разговаривать с ней. Хотя они с Мэттом встречались лишь изредка, она любила его. Считала встречу с ним лучшим, что случилось в моей жизни, и не уставала повторять: я просто обязана сделать все, чтобы удержать этого мужчину, выйти за него замуж.

«Доброта – вот самое главное», – добавляла мама.

Мы обе понимали, какой смысл вкладывает она в эти слова. Если бы мама узнала о случившемся, то возложила бы всю вину на меня.

И вообще, не было пока необходимости ставить ее в известность. Я понимала, насколько безумно на что-то надеяться, но все еще ждала возвращения Мэтта домой с поджатым хвостом. Мне часто представлялась подобная сцена. Он сидит за кухонным столом и смущенно извиняется, пытаясь улыбаться, признаваясь, какого дурака свалял, сваливая все на так называемый кризис середины жизни, повторяя, что очень скучал по мне. В таких снах наяву я воображала, как Мэтт вручает мне целую коробку наших с ним фотографий и говорит, что у него в машине осталось еще много снимков. Единственным желанием Мэтта было скорее вернуться, чтобы я простила его. Каждое признание мне в любви – чистейшая правда, и я должна ему поверить.

Предаваться мечтам удобнее всего оказалось в постели, с закрытыми глазами, пока тепло окутывавшего меня покрывала создавало иллюзию объятий возлюбленного. Когда же я спускалась вниз под холодный дневной свет, становилось значительно труднее объединить в единый образ человека, клявшегося мне в вечной любви, с мелочным мужчиной, который забрал с собой все, полностью стерев следы жизни со мной.

Предыдущий вечер я провела, обзванивая отели и спрашивая, не у них ли остановился Мэтт. Ночью я послала Кэти сообщение:

Звонила во все гостиницы Мерсисайда. Он не поселился ни в одной из них.

Через несколько минут она отозвалась:

Он едва ли обитает сейчас где-то поблизости. Тебе нужно справиться со своей одержимостью. Он может находиться где угодно по всему миру. Пора примириться с его уходом. Люблю и целую тебя.

Я чуть не взорвалась от возмущения:

Вот уж спасибо за такую поддержку!

Кэти прореагировала немедленно:

Мне очень жаль. Просто лучшим способом отомстить ему станет забвение. Сделай вид, что тебе его уход глубоко безразличен. Знаю, это трудно, но чем меньше ты будешь думать о нем, тем легче тебе станет. Посмотри хороший фильм или почитай книгу, чтобы отвлечься от мыслей о нем. Целую.

Кэти считала любовь очень сложной штукой, порой жестокой, и давала другим советы, исходя из своей точки зрения. Я же не была уверена, что доживу до момента, когда Мэтт станет мне полностью безразличен, хотя отчасти последовала ее рекомендациям, включив телевизор, но это лишь напомнило мне о том, как он увез свою новую панель, тщательно упаковав ее. Я нажала красную кнопку пульта дистанционного управления, взяла планшет и заставила себя читать.

Позднее отправила Кэти еще одно сообщение. Меня внезапно взволновала мысль, не приходившая в голову прежде, хотя я не могла поверить в такую возможность. И не представляла, как мне воспринимать ее, если в ней и заключена истина. Страх комком подкатывал к горлу каждый раз, когда я думала об этом.

А он не мог бросить меня ради другой женщины?

Она ответила через десять минут, я же к тому времени успела довести себя почти до истерики, воображая Мэтта с другой. Мне представлялось, как он обнимает ее, как его горячее дыхание обжигает ей лицо, как он говорит о своей любви к ней, о вечной любви. От этих мыслей я в буквальном смысле ощущала боль.

А разве были хоть какие-то признаки, что у него завелся кто-то на стороне?

Я подумала над этим, напряженно вглядываясь в темноту холодной комнаты.

Нет.

На сей раз ответ пришел гораздо быстрее:

Постарайся не морочить себе этим голову. Уже поздно, и тебе необходимо выспаться. Мы поговорим обо всем в воскресенье.

Хорошо. Тогда до встречи.

Несколько часов я лежала без сна, вспоминая поведение Мэтта в последние несколько дней перед его уходом. Никаких отклонений от нормы. Не было ни одного момента, когда бы у меня возникли подозрения. Например, он не имел привычки прятать от меня свой мобильный телефон, хотя редко пользовался им дома. Казалось, ему безразлично, просматриваю я его или нет. Я уже давно не проявляла любопытства, не чувствуя никакой необходимости подвергать его проверкам. Сейчас приходилось лишь злиться на себя за подобную небрежность. Мэтт не казался ни более счастливым, чем обычно, ни чрезмерно взволнованным. Мне не вспомнилось ни единого признака, что он мог продумывать нечто столь радикальное, как уход из дома. Бегство от меня. Полное исчезновение из моей жизни.

Глава 10

В воскресенье утром я проснулась рано, и мысли, где же он может сейчас быть, мгновенно завладели мной. Я начала путать места, которые уже проверила, с теми, что только собиралась проверить. Обзванивая отели, по ошибке попадала в те, куда звонила прежде, и, поверьте мне, вы не получите вежливого ответа от сотрудника службы размещения, если зададите ему один и тот же вопрос дважды в течение пяти минут. Мне следовало стать более внимательной и организованной. Добиться результата было невозможно без разработки плана дальнейших действий.

Я съездила в супермаркет, чтобы пополнить запасы самого необходимого. Уже подходя к кассе, остановилась у полки с канцелярскими товарами. Это было именно то, в чем я нуждалась, чтобы облегчить себе задачу и вести записи о ходе поисков. Купила блокнот, пару пачек стикеров и несколько цветных фломастеров, а потом поспешила домой, желая скорее взяться за дело.

Остановившись рядом с воротами, я открыла багажник, чтобы достать сумки с покупками, как вдруг услышала за спиной тихое покашливание. Я буквально подпрыгнула от испуга, ударившись головой о крышку багажника.

– Осторожно! – сказала моя соседка Шейла. – Помощь не требуется?

Бормоча сквозь зубы ругательства, я отошла от автомобиля.

– Привет, Шейла! Нет, у меня все в порядке, спасибо. Здесь всего несколько пакетов из магазина.

– Может, мне позвать Мэтта?

Я повернула голову в сторону дома так быстро, что чуть шею себе не свернула.

– Мэтта? Ты думаешь, он дома?

– Не знаю, – ответила она. – А разве его нет по воскресеньям?

– Как раз сегодня его нет. Ему пришлось уехать на время.

Шейла кивнула, восприняв отсутствие Мэтта как нечто вполне нормальное. Порой он уезжал в командировки.

– Ты уверена, что справишься одна?

Я посмотрела на свою входную дверь. Шейла так часто бывала у нас дома, что, заметив отсутствие плакатов в холле, сразу почуяла бы неладное. А мне не хотелось выслушивать ее сочувственные советы.

– Да, справлюсь, – промолвила я, – но спасибо за участие.

Только сейчас я заметила чемодан, стоявший рядом с багажником ее автомобиля.

– Вы куда-то отправляетесь?

– В Озерный край на пару дней, – ответила Шейла. – Погода прекрасная, и мы решили не упускать такого случая.

– Везет вам.

Совершенно не хотелось затягивать разговор. Мне нужно было скорее оказаться дома, чтобы наладить организованные поиски.

В кухне я распаковала сумки, а потом села у стойки со стикерами и блокнотом. Оторвав от стопки первый клейкий листок, написала:

«Джон Деннинг и партнеры».

Секретарь: Аманда не знала Мэтта, его фамилии нет в компьютерном списке.

Начальник – Билл Харви – сообщил, что Мэтт уволился неделю назад.

Я посмотрела на запись. Чем же он занимался всю неделю перед уходом из дома? Как проводил дни? Я не заметила ничего необычного, хотя теперь, размышляя об этом, вдруг вспомнила, как давно не слышала, чтобы утром Мэтт напевал в ванной. Решила, что он так же завален работой, как и я. Мэтт не слишком торопился выйти из дома, но и не старался дождаться, чтобы первой уехала я. Может, он всего лишь сворачивал за угол или крутился по нашему кварталу, возвращаясь, как только я покидала дом? Вспомнила я и о том, что на прошлой неделе Мэтт пару раз звонил мне на работу по городскому телефону, спрашивая, чем бы я хотела заняться вечером. Прежде он редко делал это. Так Мэтт мог попросту проверять, на работе ли я, хотя тогда мною его звонки благодарно воспринимались знаками внимания. Меня вновь неприятно поразила игра воображения, сцена его последнего дня дома, безумно лихорадочные сборы, уничтожение всех своих следов вплоть, вероятно, до отпечатков пальцев.

А потом я подумала о ключе. На мгновение ко мне вернулась надежда. Мелькнула мысль: «Я знала, что он уехал не навсегда! Знала, что скоро увижу его снова!» Но когда я метнулась в заднюю часть дома, ключ Мэтта висел на предназначенном для него крючке рядом с дверью в сад, вместе с запасными ключами от машины, от гаража и от сарая. Вспомнилось, как я сама сняла ключ с крючка и вручила Мэтту в день его переезда ко мне. Он поцеловал меня в шею, пока я нанизывала ключ на его общую связку, и сказал, что любит меня.

А теперь ключ висел на прежнем месте, словно наши отношения с Мэттом были заведомо ограничены во времени. Так, будто он всегда знал, что однажды уедет.

Глава 11

Воскресенья неизменно омрачались для меня легким оттенком грусти, печальным напоминанием, что уже завтра начиналась новая рабочая неделя. И это воскресенье ничем не отличалось от прочих. За исключением визита к Кэти вечером, мне было абсолютно нечем заняться. Холодильник заполнен продуктами, дом чист. Серое небо за окном обещало дождь. Обычно мы сидели в кухне с воскресными газетами, но одной мне не хотелось даже прикасаться к ним. Не оставалось ничего, кроме как вернуться к попыткам разыскать Мэтта.

Покончив с краткими записями на желтых стикерах, я села на низкий мраморный столик рядом со стойкой, разложив их перед собой. С одной стороны размещались те, где я перечислила места, куда уже звонила. И единственной причиной, зачем я сделала это, было стремление избежать повторных звонков. Но неожиданным образом бумажки помогли мне окончательно успокоиться, позволяя думать, что я все-таки немного продвинулась вперед. Записав все на бумагу, я почувствовала себя способной действовать дальше. И бумажки лежали передо мной, как карты пасьянса. Я могла двигать их, перемещать, выстраивая в иные ряды, когда хотела заставить свою память работать интенсивнее.