Призраки

– Ничего страшного. Все хорошо.

– Я тоже считаю, что у вас все получится, – решил я приободрить её, – типаж у вас хороший. Когда я вас увидел, то у меня было смутное ощущение, что вы мне кого-то напоминаете, вполне возможно, что актрису. Причёска, например, как у голливудской актрисы из фильма «Убить Билла».

Она засмеялась и, дотронувшись до волос, сказала:

– Вообще-то это не…

В этот момент в меня полетел снежок. Дети захихикали. Я быстро слепил маленький комок и отправил в ответ.

– Так что вы хотели мне сказать?

– То что…

Из кармана моего чёрного пальто послышалось пение женского голоса.

– Простите, – сказал я и достал телефон.

Это звонила подруга моей тёти. Я поздоровался, ответил, что я о ней помню и обязательно заеду помочь с компьютером.

– Простите, мне надо бежать, вечером напишу?

– Хорошо, – улыбнулась она, – И ещё, со мной можно на «ты».

– Понял, тогда до вечера?

– Конечно.

Удивительно! Папа говорил мне, что человек не должен давать обещаний, если он не уверен, что выполнит их. Потому что каждый раз, когда человек даёт какое-либо слово или категорически заявляет, что никогда больше не будет курить, пить или ещё что-нибудь в этом духе, то вселенная моментально предоставляет случай, где у человека будет возможность показать, насколько он твёрд в своём решении. Часто люди не проходят испытание.

Всю дорогу к подруге тёти и уже у неё дома, когда я настраивал для неё компьютер, я размышлял о сегодняшней встрече с Ангелиной. Понятное дело, внешностью она не была похоже ни на ту женщину, что я увидел восемнадцать лет назад, ни на девушку, которую я видел вчера. Но зато она любит зиму. Любит прикосновения пушистых снежинок. Похоже, вселенная меня проверяет. Придётся отказаться от поисков призраков.

Закончив с компьютером, я ещё час посидел с подругой тёти, попил предложенный ею чай, мы с теплотой вспоминали мою тётю, родителей, после чего я попрощался и поехал домой.

Домой я прибыл, когда часы на дисплее смартфона показывали восемь вечера. Я переоделся, залил воду в чайник и поставил кипятиться. После чего написал Ангелине, что я дома. Тут же телефон вздрогнул, пришла ответная эсэмэска: «через полчаса буду».

Я оглядел гостиную. Рояль в углу, рядом высокий торшер, которым я пользовался исключительно тогда, когда сидел за роялем по вечерам. Слева от рояля полки с книгами. Напротив полок находились письменный стол и два черных кожаных кресла. Справа от меня на стене висел большой телевизор с тонким экраном.

Вроде все чисто и аккуратно. Я сел за рояль, попытался сосредоточиться на нотах, но у меня не получалось. Сердце предательски выбивало ритм волнения. Приятное ощущение от ожидания чего-то волшебного будоражило мою душу.

Звонок в дверь прозвенел, словно колокол, который заставляет сначала встрепенуться задумчивого человека, а потом успокоиться пониманием того, что неожиданный звук раздаётся из церкви, мимо которой он проходит.

Я вскочил, по пути к двери бросил мимолётный взгляд на своё отражение в зеркале, что висело в коридоре слева от двери, после чего открыл дверь.

– Даже не спросил, кто там.

– А я больше никого и не жду.

На ней было синее платье с узором из красных роз, разбросанных по всей синеве ткани. Платье соблазнительным образом подчёркивало её изысканную фигуру. Поверх плеч накинут жёлтый вязанный свитер. В руках Ангелина держала смартфон.

– Проходи, – пригласил я.

Она вошла, сняла обувь и надела предложенные мной тапочки. Мы вошли в гостиную.

– Ух ты, какой красивый рояль!

– Ага, это подарок родителей.

– Наверное, наслаждаются, когда слышат твою игру?

– Надеюсь, – ответил я, – если на небесах можно слышать то, что я играю.

– Прости, – поняла она, – мне очень жаль.

– Ничего страшного. Все хорошо. Проходи, присаживайся, хочешь лимонада или чая?

– Лимонада.

– Сейчас.

Я перешёл на кухню, достал из кухонного ящика два стакана, наполнил охлаждённым лимонадом и вернулся в гостиную.

– Пива предложить не могу, так как вообще не употребляю алкоголь, – сказал я, вручая ей стакан.

– Понятно, ведёшь здоровый образ жизни?

– Можно сказать и так.

– Одобряю, улыбнулась она. Я тоже не пью, не курю.

– Здорово! Я тоже не курю. Даже не пробовал.

– Правда? Хм… А я пробовала, но мне не понравилось.

«Отлично», – подумал я.

Так как для меня важно, чтобы женщина не имела вредных привычек. Выпить за компанию бокал вина это одно, но выпивать бутылку просто потому, что хочется – это другое.

Я направился к роялю.

– Ну что, поиграть?

– Конечно, ты же за этим меня пригласил? – спросила она, кокетливо улыбнувшись. – Или нет?

– Исключительно для этого, – заверил я.

– Ну тогда, играйте, маэстро!

И я заиграл. То последнее произведение, которое закончил вчера. Играл с закрытыми глазами, прощаясь с юношеским образом идеала красоты. Прощался, так как Ангелина мне нравилась все больше и больше.

Когда я закончил и открыл глаза, то увидел Ангелину с заплаканными глазами.

– Настолько плохая музыка? Или отвратно играю?

– Превосходно! – воскликнула она, шмыгая красивеньким носом.

– Правда?

– Да! Кто автор? Только не надо мне говорить, что ты не помнишь.

– Автор я, – пришлось мне признаться.

– Ты давал слушать кому-нибудь ещё?

– Нет.

– И зря! Ты можешь зарабатывать на этом большие деньги. Писать саундтреки для фильмов.

– Я сочиняю не ради денег.

– Понятное дело, и все же! У меня много знакомых в Голливуде. Сыграй ещё раз, можно я запишу и отправлю отцовскому другу? Он режиссёр.

– Зачем? Мне это не нужно.

– Это нужно людям. Нельзя скрывать от других такую магию. Это нечестно, – она взяла со стола свой телефон и, посмотрев на меня, сказала повелительным тоном: – играй.

И я снова заиграл.

– Бабушка была права, – сказала она, когда я закончил, – погоди, отправлю. Так… все.

Ангелина снова положила телефон на письменный стол. Потом посмотрела в сторону книжных полок.

– Помимо музыки любишь читать?

– Да. Обожаю! Иногда думаю, что если бы я не писал музыку, то, наверное, писал бы книги.

– Я, кстати, знакома с современным известным писателем.

– Поздравляю. Я читаю больше классику. Из современных могу только тех, кто не пишет чернуху.

– Убийства, погони, стрельба, секс – это для тебя чернуха?

– В некотором роде и это тоже. В современных романах мало хороших героев. Они условно хорошие, но много пьют, курят, убивают.

– Да, согласна! Я даже спросила у того самого писателя, почему они не могут придумать образ хорошего, доброго персонажа.

– И что он ответил?

– Сказал, что для этого сами читатели должны быть хорошими.

– То есть?

– Мол, сейчас многие люди не признают морально-нравственных законов, и, читая книги про правильных героев, они почувствуют себя ущербными, так как не стали бы рисковать своей жизнью, спасая незнакомых людей, как герои в книгах, или не стали бы помогать ближним, если не видели бы для себя в этом выгоду. Мол, прочитав такую книгу, читатель больше не станет покупать того автора. А жизнь у писателей и так несладкая.

– Насчёт читателей не согласен. Возможно, в книгах, чтобы добавить глубину образу, писателю приходится наделять героя плохими качествами. Только в жизни люди не настолько плохие, как о них думает твой друг.

– Согласна.

– И вообще, я всегда думал, что искусство должно обогащать человека и делать его лучше.

– Да, я тоже придерживаюсь такого же мнения.

– Значит не видать нам больше настоящих положительных героев, – вздохнул я печально.

– Почему же, я спросила его и про это, он ответил, что до тех пор, пока какой-нибудь храбрый писатель не напишет роман с по-настоящему положительными героями, которые получатся при этом интересными и живыми настолько, что читателям захочется подражать им, и какие-нибудь храбрые читатели, несмотря на то, что они сами уступают в проценте доброты и правильности, не похвалят эту книгу, то так и будут выходить романы с псевдо-положительными героями.

– Понятно, – улыбнулся я, – себя он не считает храбрым писателем?

– Видимо, нет, – засмеялась Ангелина.

– Я не считаю, что быть хорошим так сложно.

– Да, тебе это легко удаётся.

– В смысле?

– Я наслышалась от бабушки, насколько ты хороший, что безвозмездно помогаешь всем, кому нужна помощь.

– Мама меня в своё время хорошо мотивировала, сказав, что только с добрыми людьми происходят чудеса.

– Хочешь сказать, что у тебя нет отрицательных черт?

– Почему же, у всех они есть.

– Например?

– Ну, например, я однолюб.

Ангелина засмеялась.

– Это не совсем отрицательное качество. А ещё?

– Я никогда не нарушаю своего слова.

– Ну, Анатолий, ты же понимаешь, о чем я.

– У меня склонность к альтруизму.

– Ну все! Так не бывает. У каждого человека есть скелеты в шкафу.

– Кто это сказал? Какой-нибудь плохой человек, который тем самым пытался оправдать своё несовершенство. Мы же по образу и подобию, так?

– Да, так, – согласилась она.

– Так наша обязанность соответствовать тому самому образу.

– Согласна. Хотя, с другой стороны, если мы по образу и при этом можем так грешить, настолько ли хороши те, по чьему мы образу?

– Это сложный вопрос. Я размышлял над этим. Пришёл к выводу, что, возможно, в этом и заключается разница между нами и творцами: в том, что им как раз легко удаётся совладать с собой и усмирять своё эго, а человеку нет. Но то, что мы все-таки по образу, означает, что в нас есть достаточная сила воли соответствовать изначальному образу.

– Возможно, – кивнула она.

Несколько минут мы молчали, размышляя каждый о своём, потом она спросила:

– Слушай, ты мне во дворе сказал, что загадал что-то и тебе был знак, что загаданное сбывается.

– Да. Было дело.

– Расскажешь, что ты загадал?

Я пристально посмотрел в её неестественно золотистые глаза. Посмотрел на её черные волосы, которые казались чужеродным элементом в её внешности. Посмотрел на слой тонального крема поверх губ с левой стороны.

Кого же она мне напоминает?

– Ну? – нахмурилась она.

И я начал ей все рассказывать. И про женщину на балконе, и про девушку, которую видел два дня назад. И о своём обещании, что если закончу произведение, то отпущу манящий образ и стану строить свою личную жизнь.

– Жёлтое платье и синий плед говоришь?

– Ага.

– А девушка была в красном пальто?

– Да.

– Хм… В таком, как у меня?

– Примерно.

– И что? Будешь искать дальше?

– Нет.

– Почему?

Я ласково посмотрел на неё и сказал:

– Кажется, я нашёл человека, который поможет мне позабыть призрачные образы.

Ангелина улыбнулась, щеки залились румянцем, и она опустила глаза.

Глава 4

Каждым последующим дням, проведёнными с Ангелиной, я бы мог посвятить десятки глав, описывая то, как мы с ней узнавали различные подробности друг о друге и сближались со скоростью кометы. Но о зарождающихся отношениях написано тысячи книг и снято столько же фильмов, что ничего нового к этому добавить я не смогу.

Однако некоторыми подробностями я все-таки считаю нужным поделиться.

В одном из своих откровений Ангелина поведала мне о том, что её родители примерно пятнадцать лет назад переехали в Америку. Её отец мечтал сделать там карьеру голливудского режиссёра. В сфере тамошнего кинобизнеса вертелись многие его друзья, вот он и надеялся на их помощь. Возможно, отец Ангелины стал бы выдающимся режиссёром, если бы не рак, который забрал его через пять лет после переезда.

– Мама любила отца, да и сейчас любит, настолько сильно, что отказалась выходить замуж во второй раз и до сих пор ни с кем не встречается, оставаясь верной отцу.

– Как трогательно, – восхищался я, – а мама твоя где? Что-то я её ещё не видел ни разу.

– Она оставила меня у бабушки, а сама поехала к друзьям в Питер. А что, ты готов познакомиться с моей мамой?

– Куда же я денусь, – улыбнулся я, смущаясь.

– Хорошо, – засмеялась Ангелина. – Через десять дней она вернётся, и я тебя познакомлю с ней. Конечно, если ты к тому времени не передумаешь.

На том и договорились.

Потом она рассказала о том, как три года назад рассталась со своим парнем, который оказался жеребцом, гуляющим направо и налево, гнилым человеком, отбившим у неё охоту строить отношения с мужчинами. И, вообще, она удивляется, как это так получилось, что она открылась мне и новым отношениям, возможно, на неё подействовали хвалебные речи бабушки о молодом, красивом соседе с нижнего этажа.

– А мы строим отношения? – спросил я.

– А что мы делаем? – вопросом на вопрос ответила Ангелина.

– Поближе узнаем друг друга, – ответил я.

– Разве это не одно и тоже?

– Возможно, – улыбнулся я.

Почти две недели я был для Ангелины гидом по Москве. Мы посещали различные музеи, несколько раз были в Большом Театре, раза четыре на Красной Площади. Я все больше и больше привыкал к её неестественно золотистым глазам, к черным волосам в форме каре, к слою тонального крема над губами, наличие которого я не понимал, а о причине его существования стеснялся спросить. Восхищался тем, что она никогда не пользовалась косметикой, да ей это и не нужно было делать, так как она выглядела бесподобно и без неё.

За эти дни мы успели сделать многое, кроме одного. Мы ещё ни разу не целовались. И дело не в том, что я был робким или от неё не исходило достаточных намёков к готовности целоваться, дело в том, что я не хотел спешить. Есть мужчины, которые женятся, охваченные порывами страсти. Есть такие, которых вынуждают жениться родители. Есть такие, которые женятся по любви. А есть такие, которые женятся навсегда. Я бы хотел входить в число тех, кто способен комбинировать последние два варианта: жениться по любви и навсегда.

Но это не значит, что я готов не целоваться до самой свадьбы.

Поцелуй произошёл. У меня дома. Днём. За день до приезда её матери.

– Музыка твоя понравилась режиссёру. Он хочет познакомиться с тобой лично. Говорит, чтобы я не ехала домой без тебя, – сообщила Ангелина, когда я прекратил играть.

Она сидела в кресле, выставив мне напоказ свои соблазнительные ножки.

– Смотри, какой наглый, а, – улыбнулся я.

– Поедешь с нами?

– Посмотрим. Вдруг я не понравлюсь твоей маме.

– Уверена, что понравишься.

– Откуда такая уверенность?

– Ей нравятся такие.

– Какие?

– Благородные.

Я вопросительно сморщил брови.

Она встала и направилась ко мне.

Красное обтягивающее платье с замысловатыми узорами на ткани с большим удовольствием облегало соблазнительное тело Ангелины.

Она подошла. Положила руки на мои плечи и села на мои колени.

– Мы с тобой знакомы столько дней, а ты ещё ни разу не поцеловал меня. Это благородство, робость, или у тебя никогда не было девушки?

– Дело не в этом.

– А в чём? На твоём месте, другие парни не только бы поцеловали девушку на этом этапе знакомств, но и уложили бы в постель.

– Просто, для меня это не главное.

– Что, поцелуи или секс?

– Секс. Понимаешь, заняться им мы всегда успеем. Лучше, я сначала узнаю тебя поближе.

– Ты странный. Но мне нравится. Редкий экземпляр мужчины из семейства давно исчезнувших. Этакий последний из могикан.

– Мужчины всякие нужны. Мужчины всякие важны, – улыбнулся я.

– Разве ты не узнал меня настолько, чтобы я заслужила хотя бы поцелуй? – улыбнулась она игриво.

Мы несколько секунд пристально смотрели друг на друга, потом я потянулся к ней и наши губы утонули в тепле нашего поцелуя. Я крепко прижал её к себе. Лавандовый аромат её духов проник в мои ноздри, прыгнул на мою рубашку, а затем перешёл на кожу с намерением надолго основаться там. Опыт мне подсказывал, что поцелуй затянулся, поэтому я позволил губам выплыть обратно.

Она перевела дух и прошептала:

– Здорово целуешься!

– Честно?

– Пионерское! Никогда и никто меня так чувственно не целовал.

– Хм… а ты много с кем целовалась?

– Что? А-м, ну, нет, конечно, но достаточно, чтобы понять разницу.

– Ну хорошо, – погладил я её соблазнительные ноги.

– Завтра мама приезжает. Придёшь на ужин?

– С удовольствием! Она не против?

– Нет. Жаждет познакомиться с тобой.

– Да?

– Ага. То тебя хвалила бабушка, теперь я.

– А ты меня хвалила? Приятно, – улыбнулся я.

– Ну-ну, не зазнавайся ещё.

– Не волнуйся, – сказал я, – ну что, достаточно или продолжить?

– Чего?

Мы несколько секунд смотрели друг на друга, а потом она потянулась к моим губам.

После я проводил её до двери квартиры, где меня радостно поприветствовала Людмила Петровна, которая тоже пригласила меня на ужин на завтра. Я пообещал, что буду и, попрощавшись, стал спускаться по лестнице.

Накануне у нашей команды был заказ на новый проект. Я снова снял на неделю уголок офиса в одном из многочисленных лофтов Москвы, куда прибыл, как всегда, последним.

После обмена приветствиями, ребята накинулись на меня, как голодные звери на добычу.

– Ну рассказывай, как ты, что ты, с кем ты? – начал вечно бритый Сергей.

– Как её зовут? – поглаживая бородку, напирал Антон.

– С чего вы взяли, что у меня кто-то есть?

– Опыт, дружище, – улыбался Антон. – Сияешь так, что скоро снег таять начнёт. Смотри, спугнёшь своим жаром холодную зиму.

– Глупости, – засмеялся я.

– Колись давай, – потребовал Сергей.

А что мне скрывать от друзей? Они будут первыми, кого я приглашу на нашу с Ангелиной свадьбу. Если, конечно, она согласится выйти за меня. Поэтому я все рассказал друзьям.

– Ну и как она в постели? – синхронно спросили они.

– Мы пока только сегодня поцеловались.

– Серьёзно? – снова синхронно удивились друзья.

– Да, а что тут удивительного?

– И она не убежала от тебя с криком «девственник!»? – злорадствовал Сергей.

– Как видите, нет.

– Наверное, по поцелую она определила, что ты хороший любовник, вот и не убежала, – поглаживая бородку, предположил Антон.

– Может быть, – улыбнулся я, – ну все, давайте сосредоточимся на проекте.

– Ты на ней женишься? – не отставали друзья.

– Посмотрим. Не знаю. Но я готов.

– Дай Бог! – воскликнул Сергей. – Давно пора. Вот же оторвёмся на твоей свадьбе.

– Точно, – кивнул Антон.

– Как твоя дочь? – поменял я тему.

– Спасибо, операция прошла успешно. Доктор говорит, что теперь моя малышка всегда будет слышать хорошо. Жена просила передать тебе благодарности.

– Слава Богу, что все обошлось – сказал я, – а ты передай жене мои приветы.

– Кстати, – начал Сергей, протягивая раскрытую пятерню, – держи пять. Антон рассказал, что ты помог с деньгами. Я бы тоже помог, но сам нахожусь в затруднительном положении. Кредиты и все такое.

– На то и нужны друзья, чтобы помогать друг другу, – отбил я пятерню друга.

– Что правда, то правда, – кивнул Сергей.

– Да, ещё кое-что забыл, завтра Ангелина познакомит меня со своей матерью.

– Здорово! – поглаживая бородку, бросил Антон. – Уверен, понравишься ей.

– Да, Ангелина тоже уверена, но посмотрим.

– Я рад, что ты отпустил призрак того преследующего тебя образа. Да, было бы великолепно, если бы твоя девушка была похожа на ту женщину, но, как говорится, что имеем, тем и живём, – пожал плечами Сергей.

– Не важно. Если человек хороший, то ради него стоит отказаться от несбыточной мечты, – сказал Антон.

– Она хороший человек, – заверил я.

Я не стал рассказывать друзьям, что тогда, когда мы расстались с Антоном возле метро, я стал свидетелем схожей картины, которую видел восемнадцать лет назад. Да и зачем мне им это рассказывать?

Ведь я твёрдо решил строить свою личную жизнь, а не бегать за призраками.

Глава 5

Каждый парень, который в первый раз в своей жизни шёл знакомиться с родителями своей девушки, наверняка помнит то волнение, что он при этом испытывал. Волнение, которое, словно осьминог, длинными щупальцами дотягивается не только до тела, сердца, но и души. Волнение, когда не можешь избавиться от слабости в ногах и не можешь унять дрожь в теле.

Чертовски приятное чувство!

Я основательно приготовился к ужину, надев черные брюки, белую рубашку, коричневый пиджак, коричневые кожаные сапоги и своё любимое чёрное пальто (Ангелина попросила прихватить пальто, так как после ужина мы решили пойти гулять).

И вот, стоял перед красной дверью их квартиры с небольшим тортом в руках. Глубоко вздохнув, я потянулся к звонку. За дверью заиграла мелодия «В траве сидел кузнечик», послышались шаги, мигнул глазок, и дверь открылась.

– Привет, – тепло улыбалась Ангелина, – проходи. О, тортик! Сладкое я люблю.

– Понятно, – тихо сказал я, – вот, чем ты подпитываешь свои сладкие губы.

– Тсс, родители могут услышать, – в ответ прошептала она. – Вот тапочки.

– Спасибо.

– Проходи в гостиную, – бросила она и уплыла в сторону кухни.

Сразу же оттуда выплыла бабушка Ангелины.

– Здравствуй, мой хороший, проходи, стол уже накрыт.

– Здравствуйте, Людмила Петровна, как ваши дела?

– Спасибо, миленький, все хорошо. И пусть так всегда и у всех будет!

– Согласен, – улыбнулся я, проходя в гостиную.

Мне квартира этой милой старушки ещё тогда два года назад понравилась. Евроремонт, вся мебель, по крайне мере ту, которую я видел в большом коридоре, в гостиной и на кухне, подобрана под цвет обоев каждой комнаты. Небольших размеров люстры с красивыми узорами говорили о тонком вкусе хозяев.

В гостиной на полстены сервант с раритетной посудой, а на второй половине – полки с многочисленными книгами. Посередине стоял большой круглый стол, так обильно накрытый, что лишней вилке негде было бы упасть.

– Присаживайся, – услышал я из-за спины.

– Как так, только после хозяев дома.

– Да, мама в спальне разговаривает по телефону, скоро выйдет к нам. Ну, давай я сяду, я же тоже хозяйка дома, – улыбнулась Ангелина и села за стол.

Я сел напротив неё, не найдя места, куда же пристроить руки.

– Не переживай, мама тебя не съест.

– Да я и не переживаю.

– Ага, лицо твоё выдаёт обратное.

– Ну, может, всего чуть-чуть.

– А вот и горячее, – вошла Людмила Петровна.

– Давай я тебе помогу, бабуля, – встала Ангелина и каким-то чудесным образом ей удалось освободить место для тарелки с аппетитно пахнущими жареными окорочками.

– Простите, мне тут позвонили, – вошла в комнату мама Ангелины.

Меня словно холодной водой окатили.

Матерью Ангелины оказалась та самая женщины, которую я видел восемнадцать лет назад. Правда, она немного набрала, лицо стало округлее, волосы были окрашены в тёмный цвет, но губы, родинка над губой и синие глаза остались прежними. Правда, в глазах отсутствовала та радость, которую они когда-то излучали.

Ангелина смотрела на меня и ехидно улыбалась, словно понимая, что со мной происходит.

– Мама, это Анатолий. Анатолий, это мама.

– Очень приятно… – промямлил я, вставая и пожимая протянутую руку.

– И мне приятно, мама и дочь все уши прожужжали дифирамбами в вашу честь, – улыбнулась она.

– Не знаю, от чего они так, – говорил я.

– Да, да, про вашу скромность они тоже рассказывали, – засмеялась мать Ангелины.

– Все, разговоры потом, давайте кушать.

– Бабушка не любит разговоры за столом, – сказала Ангелина, – она придерживается правила: когда я ем – я глух и нем.

– Да, – кивнул я, – моя мама тоже всегда так говорила.

– И правильно делала, все, приятного аппетита, – сказала Людмила Петровна.

Мы пожелали друг другу приятного аппетита и приступили к трапезе.

– Бабуль, ты потом достань, пожалуйста, альбом с фотографиями, которые были сделаны в загородном доме.

– Хорошо, милая. Ешь!

После ужина женщины быстро убрали со стола, переместив на него белый чайник с нарисованными лепесточками на пузе, четыре синие чашки, четыре серебряные чайные ложки и тарелку, на которой стоял поделённый на восемь кусков торт.

После чая бабушка Ангелины достала из нижнего ящика серванта большой с чёрной обложкой альбом. Ангелина быстро принялась листать его и, найдя то, что искала, показала мне.

На фото была мама Ангелины в накинутом на плечи синем пледе, вид сзади.

– Мамочка, это папа тебя сфотографировал, когда ты на балкон вышла?

– Да, а что?

– А ты помнишь мальчика, которого видела напротив нашего дома?

– Хм… Не знаю. Хотя постой… Да, припоминаю.

– Так вот, это Анатолий.

И Ангелина стала рассказывать маме и бабушке мою историю, умалчивая про девушку, садящуюся в такси. Пока она рассказывала, мой мозг лихорадочно пытался понять, кого же я тогда видел во второй раз, ведь та светловолосая синеглазая девушка смутно, но все же напоминала мне эту женщину. Однако у Ангелины была другая внешность.