Нет причин не улыбнуться. Зарисовки с натуры, окрашенные юмором

– Думочку?

– Нет, на «думочку» тоже не хватит. Подушечку для иголок сделаю.

– И каждый раз, вкалывая иголку, ты будешь вспоминать про наш прокол?

– А хотя бы и так. Столько убытков понесли!

– Ты знаешь, я в детстве разбил банку с аквариумными рыбками. Мне их было очень жалко, но я знал, что руками рыбку с пола поднять невозможно, не повредив ее, а только ртом. Я встал на четвереньки и ртом собрал почти всех рыбок… Они ожили. Я плакал от счастья. Так то рыбки бессловесные, а тут совсем другое. Они мне как родные. Они меня любят, и я их. Ты можешь это понять? Вы люди или нет? Не смогу я их съесть.

– Можем рыбок тебе снова завести. Хочешь рыбок?

– Да причем здесь рыбки! Не понимаешь ты меня или не хочешь понять, – и он вдруг заплакал! Это было совсем неожиданно даже для Галюнчика. Она знала его слабохарактерность, но не предполагала, что это станет поводом для такой реакции.

Она, как могла, успокаивала его… К утру задремали, но сработал будильник.

На лестничной клетке Толик столкнулся с соседом, по виду которого можно было догадаться, что тот не совсем выспался.

– Толик, – окликнул его сосед. – Слушай, тебя сегодня ночью никто не будил?

– Нет, а что?

– Да какой-то писк не писк, скрип не скрип, как мне показалось, сверху откуда-то. Разбудил нас с женой. Я уже хотел подняться к тебе да жена тормознула.

– Нет, я ничего не слышал, – Толик старался закончить разговор побыстрее, но заметил, как сосед шумно втянул в грудь воздух, будто принюхиваясь к запаху, исходящему от него.

Толик едва приволок ноги на работу. Хоть и не пыльная у него была работа, но из рук валились все бумажки, которые он перебирал.

Надо было поделиться своим «горем» с кем-нибудь, и он прямиком направился в кабинет начальника.

– Что опять? – встретил тот его. – Перестарались со слабительными, запорики начались? Осмолитики надо давать или народные средства – отвары. Не забывай, что лекарства от запоров улучшают свои терапевтические свойства после истечения срока годности. Можно попробовать клизмовать.

– Да нет. Кукарекать, черти, начали по утрам. Что делать?

– Как что? Это же хорошо! Просыпаться будете с петухами без будильника! Как раньше велось на Руси, если соседи не порвут тебя как грелку. А лучше чахохбили – и водкой запить.

– Вы как будто сговорились с Галюнчиком. Она тоже твердит – «под нож». Да не смогу я их съесть. Ты хоть понимаешь это? Психологически не могу. Я привык к ним, и они ко мне.

– Галюнчик сама слопает.

– Может быть, их в деревню отвезти? Фермеру какому-нибудь продать.

– Живым весом будешь сдавать, как свиней. Да фермер как увидит, до чего вы довели бедных курей, заявит, и потянут вас вместе с Галюнчиком по 245 статье за издевательство над животными.

– Это статья про собак и кошек. Разве птицы – животные? – он всерьез испугался.

– Здрасьте, а ты не знал? Летающие животные. Незнание не освобождает от ответственности. Про это ты слышал?

– Тогда помоги избавиться от этих летучих животных. Может, у тебя в деревне знакомый есть? Мы недорого возьмем. Можем поменять. Пару нормальных куриц на все наше стадо. Не можем же мы все на убытки списать. Одного электричества сколько спалили! Лампочек сожгли кучу. Опять же, кормёжка, хоть какая, но все-таки была. Безмен купили. Все это денег стоит. Ты знаешь, сколько мы расходов понесли?

– Не знаю и знать не хочу. А вот знакомый, типа тебя, у меня есть. Как-то поздней осенью он менял два мешка мерзлой картошки на мешок не мерзлой. Развесил по всем столбам объявления. Вечерами ходил смотреть, сорвали ли отрывные корешки с телефоном. Я сжалился и в шутку оторвал два. Он звонит мне, довольный, и говорит: «Клюнуло! Сегодня жду клиентов, то ни одного, а сегодня сразу два, хочу поторговаться: поменять два на два». Так и сгнила мерзлая картошка, превратившись в жижу и не дождавшись своего дурака. Вот бы вас свести, да послушать ваш разговор. Развесь объявления, как он: меняю двадцать пять элитных, но очень маленьких курей на десять простых, но очень больших, лучше сразу потрошёных. Торг уместен!

Потом он дачу продавать взялся. Как поднять цену? Придумал. Дал объявление в газету: «Продается дача. Рядом лес (грибы: маслята, грузди, сыроежки). В лесу река (судак, ерш, плотва)». Таким образом он решил продать с дачей и несобранные грибы, и невыловленную рыбу.

Слушай, идея: а если тебе самому представиться фермером и сдать твоих горбунков в какой-нибудь элитный японский ресторан. Они любят все карликовое. Хорошо заплатят йенами! Скажешь: бонсайные куры. Только в Москву ехать надо. Могу похлопотать с командировкой. В дипломат их упакуешь и самолетом. Остановишься в «Национале» – там на первом этаже как раз есть японский ресторан.

– Все шутишь?

– Или вот что! Дарю идею. Зачем тебе их выращивать и вонять ими. Сделай инкубатор. Это просто. Безмен продай и купи градусник. Там температура важна. Набери яиц в магазине и вперед. Цыплята появятся: продавай их таким же дуракам, как ты. Хлопот меньше, а маржа выше. Посчитайте с Галюнчиком, прикиньте кое-что к носу. Исключительно выгодное дело.

А этих отвези на дачу, свистни в четыре пальца и пусть разбегаются кто куда. Их там дачники и кошки быстро переловят и не побрезгуют. Опять же, тебе спасибо скажут.

Ты меня извини, но я вспомнил один случай со своим знакомым, вроде тебя. Тоже любитель халявы. К нам приезжали монтажники оборудования и проживали на объекте. Два корейца и один русский. Питание у них было котловое. Повадился он к ним на ужины после работы ходить. Питались они хорошо и очень сытно. Всегда мясо на столе и обязательно с бутылочкой, а иногда позволяли себе и две за вечер. Ну, как пропустить такую возможность дармовщины?

Поужинав в очередной раз с аппетитом, ковыряясь в зубах, они разговорились: какое мясо вкуснее.

– Я, – говорит мой знакомый, – очень индейку люблю. Пробовал один раз. Божественное мясо!

Корейцы в один голос:

– Конечно, собачка!

Мой знакомый говорит:

– Тьфу, как вы можете есть такую гадость?

– Вот тебе на, фрукт нашелся, – отвечает их бригадир кореец Ким. – А ты что жрешь с нами уже вторую неделю кряду? Гляди, сколько костей навалял, а теперь, наевшись, сидишь и хаешь. Разве не собачку?

– КАК СОБАЧКУ? Я думал, что это баранина! – и пулей в коридор блевать.

А кореец ему вслед:

– Хорош баран, чуть руку мне не оттяпал, когда я его ловил возле центрального универмага. Вся страна по талонам на мясо живет, хоть бы раз спросили: «Откуда у нас может быть столько талонов?». А ему, видишь ли, индейку да барашка подавай. Может тебе еще перепелов или гуся в духовке запечь… С яблоками? Ишь, ты, какой гурман нашелся!

– Вот так, мой дорогой Толик, иногда заканчивается халява! Нечто похожее я наблюдаю и в твоем клиническом случае. Попроси Галюнчика порубить твоих «дистрофанов» помельче и подмешивать их тебе постепенно, чтобы ты не догадался, кого поедаешь: Пеночку или Арамиса.

– Нет у меня Арамиса.

– Ну, Д’Артаньяна или кого там еще. Профессора Мориарти у тебя там нет? Какая разница! Так и сожрутся все, а ты и не заметишь, и совесть твоя останется при тебе. Хоть какие-то затраты оправдаешь.

– Издеваешься?

– Я так понял, что ты хочешь «подзавязать» с птицеводством. Решил в ванне карпов разводить, а может стерлядку? С твоей кормежкой они больше гуппешек не вырастут, и ты их будешь продавать аквариумистам. Думаю, спрос будет.

Знал бы Толик! Пока он решал, как красиво выйти из проекта с минимальными издержками, Галюнчик уже приняла волевое решение: не жили богато, не будем наживать.

Когда Толик вернулся вечером домой, то обнаружил непривычную тишину. В квартире и на кухне было угрожающе чисто. На плите что-то варилось. Большие портновские ножницы лежали тут же на кухонном столе. Он все понял. Сквозь туман, застивший глаза от слез, он увидел висящий на гвоздике, так и не пригодившийся безмен, который одиноко и сиротливо смотрелся на стене кухни, как забытая в заднице клизма.

ОГУРЕЦ ВСЕМУ ГОЛОВА

Стояла июльская жара. Огурцы «пошли». На рынке их уже продавали и на вес, и ведрами. Настал сезон засолки.

Шилину, начальнику маленькой лаборатории связи провинциального города, позвонил большой начальник из Москвы: «Слушай, надо огурцов на засолку передать. Килограммов двадцать. За деньги не беспокойся – передам с кем-нибудь. Сегодня с вечерним поездом отправь. Мой водитель встретит. Поторопись – поезд через два часа. Смотри, не ошибись: нужны засолочные».

Просьба начальника – приказ для хорошего подчиненного, каким и являлся Шилин. Он не был карьеристом, но прекрасно знал, как зачастую делают карьеры. Сначала личная просьба об услуге, потом проверка на вшивость, а потом и продвижение по службе. Неужели ему дали шанс? Не кому-то, а ему предоставили возможность отличиться.

Надо уметь любой ценой мелькнуть: неважно, как, неважно, где, главное, чтобы заметили. Так учил его один знакомый, «домелькавшийся» до начальника отдела. «Значит, и меня заметили, взяли в проработку резерва кадров. Изучают! Проверяют исполнительность, присматриваются! Сначала поручили огурцы, а потом и поважнее задания последуют. Скоро пойдут помидоры, „синенькие“, молодая картошка! Тут можно не только мелькнуть. Тут и примелькаться можно до ряби в глазах!». Гордость распирала его от поручения Москвы. Дух захватило от перспектив. Хотел сразу же позвонить жене, поделиться радостью, но решил отложить до вечера.

Одна беда: специалистом по огурцам он не был. Засолочного огурца от «незасолочного» определить не мог. Мало того, он и вовсе не знал, что огурцы бывают засолочными и не очень. Для него огурец – просто овощ, холодная закуска. И относился к нему соответственно, без всякого почтения и разделения на классы, виды. Вдруг огурец из заурядного овоща превратился в инструмент карьерного роста. Элементарный, на первый взгляд, вопрос закупки огурцов для московского начальника приобретал глубокий философский смысл. Он резко поменял свое отношение к огурцу на более почтительное. Его первоначально даже не смутило, что «деньги потом», и заколотило от рвения. Он не знал, с чего кинуться исполнять задание, «раж» овладел им. На «все про все» отпущено два часа! Надо спешить. Оказывается, есть специальный огурец засолочного типа! Интересно, как он выглядит, и чем отличается от тех двух, которые принес из дома и собирался «приговорить» в обед.

– Не беда, – решил он. – Попрошу Мартынова. Дачник заядлый – он и поможет. Где Мартынов? – и решительно ворвался в лабораторию.

Находившиеся там инженеры вздрогнули. «Только что был здесь. Может в туалет вышел?».

– Какой еще туалет? Нашел время! Срочно его сюда, снимайте с горшка. Из Москвы звонили! – последняя фраза произвела впечатление. Один из инженеров метнулся на выход и уже через минуту вернулся вместе с Мартыновым, спешно застегивающим на ходу ремень. Оба терялись в догадках, какое отношение они имеют к Москве, да еще так срочно.

– Засолочный огурец от «незасолочного» сможешь отличить? – прямо в лоб ошарашил его вопросом Шилин.

– Так точно, смогу, – ответил Мартынов.

– Быстро собирайся, время не терпит. Из Москвы звонили!

– Из Москвы!? – Мартынов никак не мог справиться с ремнем и попасть в дырку. «Причем здесь огурцы? – растерялся он. – Москва и огурцы – какая связь?». Но тут Шилин все разъяснил одной фразой.

– Нам с тобой поручено особо важное задание! Срочно приобрести и отправить курьерским в Москву 20 кг засолочных огурцов.

– Фу-у-у! – у Мартынова отлегло от сердца. Мчась из туалета на срочный вызов начальника, он никак не мог предположить, что Москве потребуется от него, и зачем он ей вообще сдался. «Может, в командировку направляют? Неплохо бы!», – но все равно ему было лестно получить такое задание. Он не без гордости посмотрел на сотрудников. Теперь и они поняли, зачем они его так срочно снимали с горшка. Знали бы, зачем, так могли бы и себя предложить, вместо того чтобы беспокоить человека в интимном месте.

Смотаться в рабочее время на рынок за огурцами. Кто ж откажется? Правда, кроме роли консультанта, придётся исполнить и роль носильщика. Двадцать килограммов не шутка, но это издержки.

Так! Теперь – тара. Во что загрузить двадцать килограммов засолочных огурцов? Шилин стал глазами шарить по лаборатории. Взгляд упал на огромную сумку, стоящую под столом. С такими сумками он видел хоккеистов, едущих на тренировку. Сумка была, что надо. В нее могла поместиться вся амуниция хоккейного вратаря вместе с клюшкой, воротами и пропущенными шайбами. Уже по виду ее было ясно, что двадцать килограммов в нее войдет, а может, и больше. Только бы ручки выдержали, но за это поручиться никто не мог.

– Чья сумка? Что в ней? – задал он всем сразу вопрос.

– Гульчука сумка. Он выходной сегодня.

– Освободить, быстро!

– А что ему сказать?

– Скажете, экспроприировали на особо важное задание Москвы! Никуда она не денется! Прокатится в Москву – и назад. Только и всего. Из сумки вынули кеды, спортивную форму, пару футбольных мячей, и все это бросили под этот же стол.

У Шилина был принцип: никогда не бегать за городским транспортом, как бы он ни опаздывал, но это был особый случай. Москва ждет засолочных огурцов! Трамвай уже двинулся, когда Мартынов заскочил на его подножку. Делать было нечего. Надо догонять. Как Шилин ни ускорял шаг, трамвай мог уйти без него, ведь вагоновожатый не знал, какое у них особо важное задание, и что случится, если завтра засолочные огурцы не доберутся до Москвы.

Ему запомнились слова известного генерала Лебедя, который говорил: «Вид бегущего генерала в военное время вызывает панику, а в мирное время – смех». Хоть он и не генерал, но в его возрасте и при его комплекции бег за трамваем вызывал не меньший смех, чем генерал, догоняющий троллейбус. Поступившись принципом, Шилин перешел на бег, в три гигантских шага догнал трамвай и вскочил в уже закрывающуюся дверь. Теперь можно было хоть немного успокоиться и взять себя в руки. Дела пошли помаленьку. Они уже в дороге. Через двадцать минут будут на рынке и приступят к закупке.

Пока они ехали в трамвае, Шилин решил не терять время и попытать Мартынова вопросом: «Чем отличается засолочный огурец он „незасолочного“. Если общепринято, что в огурце 98 процентов воды, то какая разница в них может быть в принципе? Ведь различия составляют всего два процента! Несущественно малая величина. Чудно! А если огурец „незасолочный“, то какой он? Едовой, пищевой, столовый?».

– Сам ты «едовой»! Салатный он называется, а засолочный еще и консервным называют по-научному. Это в простонародье он засолочный. Так ты что, даже не знаешь, чем пикуль отличается от корнишона, а корнишон не отличишь от зеленца? – удивился Мартынов.

– А если засолочный огурец вдруг окажется в салате, не отравишься? – пошутил Шилин.

– Нет. В принципе он тоже годится в пищу в сыром виде, но только «пронесет» со свистом. Огурец обладает мягкими, щадящими слабительными свойствами, а в сочетании с молоком и кефиром его терапевтический эффект слабительного резко возрастает.

– Так как же, все-таки, их отличить друг от друга, – приставал Шилин, стараясь выведать секрет. – Чтобы не «пронесло» ненароком. Авось в жизни пригодится.

Захваченный процессом, Шилин стал подумывать, не попросить ли супругу засолить пару банок к Новому году… Тем более что он теперь и перед женой хвастанет познаниями в области засолки огурцов. Это же надо! Сорок лет прожить и не понимать ничего в огурцах. Позор!

Мартынов, почувствовав зависимость начальника от него, вошёл в роль и с долей превосходства в данном вопросе придал ему еще большую значимость.

– Ну, как тебе сказать! Истинное понимание огурца приходит с годами. Огурец – дело тонкое, как и восток. Проникнуться нужно к нему всей душой, почувствовать его сущность. Продукт ранимый, хрупкий, деликатный. Одним словом, деликатес! С ним и поговорить не помешает, когда работаешь по засолке. Ты к нему с добротой, и он в долгу не останется: отзовется хрустом, когда вынешь его из банки! Доставит радость настоящей закусочки под холодную водочку, а с картошечкой пюре – и вовсе объедение. Никакого мяса не надо!

Шилин сглотнул слюну.

– Опять же, «букет вкуса». Его надо уметь составить. Тут душистый перец и бутончики гвоздики, смородиновые листья и листья хрена, укроп и мята, эстрагон и базилик, кориандр. Много чего. Даже вода и соль имеют значение. Сочетание всего этого плюс рецептура, плюс талант засольщика в итоге и дают результат. Чтобы никакого аспирина и норсульфазола. Никакой химии! Ну, и, конечно, осторожность. Тут, как саперу, ошибиться нельзя! Чуть ошибся – и засолил «незасолочный» огурец! Что тогда?

– Да, что тогда? – повторил вопрос Шилин, распираемый любопытством. – Что будет? Траванешься?

– Ну, зачем так сразу! Тогда уж не взыщи! Рванет банка!

– Какая банка? – он, как связист, в первую очередь подумал про аккумуляторную банку, которые взрываются иногда.

– Трехлитровая банка. Ты что, никогда не солил огурцы? Не знаешь, что они взрываются?

– Нет, не приходилось. Так получается, что засолка огурцов – далеко небезопасное дело? Они что, в этих двух процентах содержат аммонал или тринитротолуол? Отчего они взрываются? Ну, не сам же огурец взрывается, а банка.

– Какой толуол? Сам ты толуол. Много внутритканевых газов. Слабая стерилизация или грубейшая ошибка в определении засолочного материала, – перешел Мартынов на научный язык.

– Да! Силен ты в огурцах! Действительно специалист! На работе бы так! А я до сих пор полагал, что засолочный – это тот огурец, который лезет в банку. Ты еще скажи, что опасно не только солить огурцы, но и в свежем виде огурец представляет большую опасность для здоровья и жизни. Потому что 99,9 процентов всех людей, попавших в дорожные аварии, ели огурцы. Ты, наверное, и по помидорам спец?

– Нет, помидор – это не то! Не люблю я его. Это совсем другой и скучный овощ! С ним неинтересно работать. В засолке его нет творчества, чувства, полета мысли! Помидор – и в Африке помидор. Тут ты прав: лишь бы влез в банку да побольше травы. Его и спелого солят, и зеленого, и бурого, не обращая внимание ни на форму, ни на содержание. С огурцом так нельзя обращаться! Он не любит грубости, фамильярности и нарушения технологического процесса!

– Ответственное это дело – засолка огурцов, оказывается! Никогда бы не подумал.

– Еще как! Ответственное! Представь себе: мы отправим в Москву «незасолочные» огурцы, а они там начнут взрываться! Да еще дуплетом! – Шилин ужаснулся представленной картине и с нескрываемым уважением посмотрел на Мартынова.

– Ты уж не ошибись, пожалуйста. На кону наша репутация, и мне же еще деньги свои предстоит вернуть. Пока на свои беру. Действительно, как можно подвести Москву да еще с огурцами. Тебе лично доверили важный вопрос, а ты не оправдал доверия, подсунул взрывоопасный засолочный материал!

Не дожидаясь полной остановки трамвая, они на ходу и выскочили из него, пробежав от остановки к рынку метров пятьдесят.

Когда запыхавшись, обливаясь потом от жары и пробежки, с вытаращенными глазами, волоча чуть ли не по земле свою огромную сумку, они влетели через главный вход на центральный рынок, то не только продавцы близлежащих прилавков, но и покупатели повернулись в их сторону и впились глазами. Складывалось впечатление, что эти двое опоздали к раздаче чего-то дефицитного, пока искали такую гигантскую сумку. Вот кому-то повезет! Настроены они решительно на оптовую покупку, и размеры сумки подтверждали это. Пробежав в темпе вальса рыбный, мясной, фруктовый ряды, они, наконец-то, оказались в центре огурцового рая.

Огурцов было полным полно! Хоть завались ими, да и цена далеко не московская. Провинция демпинговала. Продукт сезонный. Их продавали и с прилавков на весах, и ведрами, и из сумок, взвешивая безменами в пакетах. У Шилина позеленело в глазах. «Как тут разобраться без специалиста? Ведь в Москву посылаем. Что попало, не отправишь. Надо самое что ни есть лучшее из засолочных. Чтобы хрустели, как сухари!». Он пощупал карман, чтобы проверить, не забыл ли деньги, которые ему обещали с кем-нибудь «вернуть».

Сумма была немалая. На весь проект он планировал рублей пятьдесят. Больше не позволял его скромный семейный бюджет. Продавцы огурцов, которых было гораздо больше покупателей, приободрились, увидав двух мужиком с огромной сумкой. Ведь они могли осчастливить не одного, а сразу двух-трех продавцов скупив у них весь наличный товар. Шилин успокоился, взглянув не часы. «Успеваем! Отсюда до вокзала полчаса езды, плюс по перрону двадцать минут. На покупку есть полчаса. Надо спокойно выбрать лучший товар». Он кивнул Мартынову:

– Ну, приступай к своим обязанностям! Эксперта по засолочным огурцам…

– А, понял! Приступаю! – «эксперт» подошел к первому продавцу. Не обращая внимания на сами огурцы, он задал ему вопрос на засыпку: – Почем?

– Два пятьдесят!

– Однако, – высказал свое отношение к цене Мартынов и двинулся дальше по ряду.

– Почем? – спросил он у следующего продавца.

– Два сорок, – ответил мужик, скинув десять копеек в надежде, что перебьет соседа.

Не задержавшись и у следующего продавца, Мартынов двигался вдоль рядов. Шилин не мог понять: когда же начнется сам процесс, само таинство определения засолочного огурца. Он думал, что Мартынов возьмет огурец, внимательно его рассмотрит, понюхает, посмотрит на просвет, изучит кожицу и пупырышки – так называемую «рубашку». Может даже вынет лупу, чтобы рассмотреть структуру этих пупырышек. Проверит размер рулеткой, чтобы не попался нестандарт. Все ли одинаковые и не более 12 см в длину. Попросит разрезать, изучит на запах и соковыделение, а также размер семян. Понюхает, не пахнет ли дустом или нитратами. Откусит один, проверит на «хрумкость» и другое… Но Мартынов продолжал идти вдоль рядов, интересуясь только ценой.

– Какой сорт? – вдруг спросил Мартынов у следующего мужика.

«Зачем он спрашивает? Ведь он эксперт! Сам должен определить», – подумал Шилин.

– Не гибрид?

– Нет. Это «Нежинский», а это «Фаворит», – ткнул мужик в разные кучи. – Нет, наоборот, это «Нежинский», а это «Фаворит», а может, и «Родничок». А вам для засолки? Берите – годятся и те, и другие. Не пожалеете!

– Почем?

– Два тридцать.

Так они прошли весь ряд и ни у одного из продавцов не задержались. Их провожали разочарованными взглядами и сыпали названиями сортов, стараясь привлечь к своему товару: «Алтай», «Береговой», «Воронежский», «Каскад», «Конкурент», «Муромский», «Харьковский». Мартынов пошел по рядам с ведрами. Цены колебались в районе двух рублей за килограмм, если берешь ведро.

Вдруг его внимание привлек мужик, стоявший в конце ряда почти с такой же сумкой, как и у них. Мартынов направился к нему.

– Почем? – задал он стандартный вопрос.

– Рупь пятьдесят, – и мужик расстегнул молнию сумки.

Мартынов присел на корточки и поковырял руками огурцы. Сказать, что они были самыми лучшими на рынке, не осмелился бы не только специалист, но и дилетант. Цена привлекала больше, чем сами огурцы.

– Давай по рублю, – начал было торговаться Мартынов.

– А—а—а, забирай, – неожиданно быстро согласился мужик, не торгуясь. – На автобус опаздываю в деревню, не тащить же назад. Кто знал, что сегодня будет столько огурцов? Знал бы – не поехал. Вам на засолку? Не ошибетесь. Сам закатываю по сто пятьдесят банок и продаю. Дальневосточный сорт. Самый лучший на закатку!

Шилин не верил своим ушам. «Вот повезло – напоролись на мужика, которому надо к автобусу, да еще и с засолочными огурцами».

Ему соседка рассказывала, что она ходит на рынок исключительно к закрытию и прямо-таки охотится вот на таких деревенских, которые опаздывают на последний автобус или электричку. «Колет» их сначала до задницы, а дальше, по ее словам, они сами разваливаются и отдают товар за бесценок, а бывает, и задаром. Овчарка, а не женщина!

Шилин понял, что это тот самый случай, а мужика и «колоть» не надо. Он уже расколот обстоятельствами в виде отходящего автобуса и разваливается прямо на глазах. Кроме того, он оценил разницу в цене. Прощаться с пятьюдесятью рублями или с двадцатью. Он ведь понимал, что вероятность возврата денег близка к нулю. Вот это удача!

– Сколько тут? – ткнул Мартынов осторожно в сумку ногой.

– Двадцать пять! – сказал мужик, потом махнул рукой. – А, забирайте за двадцатку! Перевешивать безменом некогда. Автобус отходит через десять минут.

Подгоняемые мужиком, они распахнули свою необъятную сумку и чохом пересыпали огурцы в нее. Их было если не двадцать пять, то двадцать уж точно. Ручки аж хряснули, когда Шилин попытался ее поднять. Он присел на корточки и собрался заглянуть внутрь сумки, но мужик настойчиво потребовал деньги, намекая, что товар продан: «Гони бабки, опаздываю». Шилин встал, отсчитал ему двадцать рублей, и мужик с места рванулся к «отходящему» автобусу. Пока Шилин с чувством глубокого удовлетворения прятал оставшиеся деньги в карман, Мартынов уже чиркнул молнией сумки.