bannerbanner
Диверсия высочайшего уровня
Диверсия высочайшего уровня

Полная версия

Диверсия высочайшего уровня

Язык: Русский
Год издания: 2015
Добавлена:
Серия «Спецназ. Группа Антитеррор»
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

Если даже сообщить в милицию, то это все равно ни фига не даст. Куртка пустая, в карманах ничего нет, привязать ее ко мне невозможно.

Хотя…

Я достал купюру в пятьдесят долларов, протер ее и сунул в карман. Теперь тот, кто найдет одежду, точно никуда не сообщит об этом. Потому что тогда ему придется отдать пятьдесят долларов. А это совсем немало. Тут на иной работе и за месяц столько не получают.

Я пошел пешком. Благо недалеко. Я ничего толком вокруг не видел. Главное – добраться до отеля и не вляпаться по пути еще в какую-нибудь историю.

Кто это был?..

Нет, рано рассуждать об этом. У нас есть еще одно правило. Обо всем надо думать вовремя. Не позже, но и не раньше. Никакой информации у меня нет. Значит, и голову ломать пока не стоит. Это все равно что плавать в бассейне без воды.

В ларьке я купил бутылку дешевой водки и вымыл руки и лицо, чтобы избавиться от продуктов выстрела. Как уж смог, почистил ботинки. Остаток из бутылки вылил себе на голову, чтобы подумали, что пьяный.

В отеле, может, и заметили, что я вернулся без куртки, но тут уж ничего не поделаешь. Надо еще как можно быстрее избавиться от обуви.

Даже не заходя к себе, я постучал в дверь Марины. Она открыла. Одного взгляда было достаточно, чтобы женщина все поняла, втащила меня внутрь и закрыла дверь на защелку.

– Работает? – спросил я.

– Да. – Она кивнула на туалетный столик, где лежал всеволновой подавитель, замаскированный под мобильник. – Что ты сделал?

– Меня пытались похитить, – сказал я, снимая ботинки и проходя в номер. – Какие-то левые. Я застрелил троих.

Надо отдать ей должное. Не было ни криков, ни истерики, ни обвинений. Ничего. Она из стали. Пусть снаружи не видно, но так оно и есть. Уж я-то знал это так хорошо, как никто другой.

– Тебя кто-то видел?

– Надеюсь, что нет.

– Оружие?..

– Разобрал и выбросил. Я купил его на вокзале, сегодня. Оно левое.

– Иди в душ.

Если женщина просит…

Вскоре в кабинку вошла она. Я стоял к ней спиной, попытался повернуться, но Марина не дала мне это сделать.

– Дай-ка я посмотрю. Чем это тебя приложили?

– Кастетом. Сама понимаешь, другого выхода у меня просто не было. Никакого.

– Я принесла одежду из твоего номера. Наряжайся. Надо избавиться от того, что было на тебе.

– Как?

– Сейчас…

Она вышла и вернулась через несколько минут, очевидно, поручила кому-то из охранников озаботиться тюком с моей одеждой.

Я уже сидел на кровати, Марина встала напротив и потребовала:

– Рассказывай!

Ну, в общем, уже не увильнуть.

– Ты знаешь, кто такой Лазарь?

– Слышала.

– И кто?

– Вопросы, дорогой, задаю я.

Даже так!..

– Лазарь – бывший сотрудник спецотдела ГРУ. Специалист по подрывным действиям, – сказал я. – Это не просто терроризм. Его учили, как создавать нестабильность, раскачивать внешне благополучные общества и добиваться революции. Социалистической, конечно. Но ты понимаешь, что революция в таком случае может быть любой.

– Дальше.

– Когда Лазарь уходил из ГРУ, у него было право выбирать легенду и город, в каком он будет жить. Лазарь поселился в Киеве, хотя сам был из России и жил здесь до сего времени. На досуге он создал сеть вербовки наемников в горячие точки. А недавно, буквально на днях, его видели на Рыбальском острове.

– И тебе поручили убрать такого спеца? Идиоты!..

– Мне поручили с ним поговорить и решить, что делать дальше, – устало сказал я. – А если он согласится, то и перетянуть его на нашу сторону. У нас здесь нет людей, и ты это знаешь. В его адресе никого не было, и я просто пошел обратно в отель. В соседнем дворе меня шандарахнули кастетом по голове и попытались затащить в микроавтобус. Три каких-то урода!.. Дальше ты сама знаешь.

Марина молчала.

– Все нормально, – попытался я подбодрить ее. – Если что, я напился, и меня ограбили в городе, ударили кастетом, отняли куртку. Портье подтвердит, что я вернулся без верхней одежды и пьяный. Следы от удара у меня есть.

– Ладно, – решила она. – Ложись в постель. Если что, ты пришел ко мне по старой памяти, и мы трахались до самого утра.

По ее тону я сразу понял, что мне сегодня точно ничего не обломится.

Увы.

Киев, Украина

04 марта 2016 года

Первые сообщения о «зверском убийстве», произошедшем в центре Киева ночью, начали появляться в Сети уже к девяти утра. Я мониторил Интернет, сидя в комнате Марины. Первой об этом сообщила «Украинская правда», сайт, основанный Георгием Гонгадзе.

В Киеве никто и никогда не решает дела рано. Хотя столице Украины не сравниться с Москвой, где до обеда вообще ничего не происходит. В этом порядке, заведенном еще усатым вождем, мы кардинально отличаемся от Запада, а от Востока – еще больше. Там вообще принято начинать работу очень рано, в шесть утра.

Марина приводила себя в порядок после «бессонной ночи», на ней было элегантное платье и скромные украшения. Пахло «Шанелью» номер пять – классика. Не знаю, кого она тут собралась соблазнять, но я ему не завидую, честно.

Потом женщина ушла в ванную и крикнула оттуда:

– Я позвала Бориса. Сейчас он придет.

Этого только не хватало. Но, в общем, она права, начальник службы безопасности должен знать все и обо всем.

Марина вышла из ванной накрашенная, в полной боевой готовности и уселась у столика. Борис зашел в комнату, сперва стыдливо опустил глаза, но сразу же понял, что командировочным сексом тут и не пахнет.

– Что?.. – коротко спросил он.

Какое-то время мы молчали.

Потом Марина сухим, бесцветным голосом приказала мне:

– Рассказывай!

Я изложил все как было. Наверное, лучше бы я остался в гостинице и занялся командировочным сексом, а не шарахался по ночному Киеву с пистолетом, но обратно уже не отмотаешь.

– Пистолет где? – спросил Борис.

– Разобрал и выбросил, – во второй раз ответил я, разозлился и спросил: – Что вы на меня так смотрите!

– А как на тебя еще смотреть?! – вспыхнула в ответ Марина.

– Он правильно поступил, Марина Викторовна. – Борис внезапно встал на мою сторону. – В Киеве с этим не шутят. Здесь заталкивают в машину, чтобы вывезти в лес и убить, а не ради душевного разговора.

– Вот и разбирайтесь тогда с этим! – заявила Марина, резко встала и вышла в коридор.

– Дня два вам надо посидеть в комнате, – сказал Борис. – Причем безвылазно. Там немного прояснится, станет понятно, что и как. Если вас никто не видел и не опознает – можно дальше работать. Если нет…

– «Глок» принеси. Он в моем номере. Под кроватью, приклеен скотчем. Справа.

Борис молча вышел, вскоре вернулся и отдал мне ствол.

Делать было решительно нечего.

Я снова зашел в Интернет. Новость об убийстве, совершенном в центре Киева, продолжала расползаться по СМИ, обрастать подробностями.

Я узнал, что те трое, которых я пристрелил, – активисты Евромайдана. Биографии как под копирку. Все с Западной Украины, обучались во Львовском институте физкультуры, том самом, преподаватели которого Девятого мая отпускают студентов с занятий, чтобы избивать ветеранов Великой Отечественной войны. Все трое участвовали в Евромайдане, потом записались в национальную гвардию и служили в зоне АТО. Значит, правильно я их убил. По-любому верно.

Кто они были? Да кто угодно. В Украине жизнь человека стоит мало. Когда здесь вербовали народ в батальоны территориальной обороны, в большинстве объявлений было указано: «трудоустройство по окончании срока службы». Или еще откровеннее: «переход в частные структуры». То есть в организованные преступные группировки. Большинство территориальных батальонов как раз и формировалось как легализованные ОПГ.

Никто этот процесс не контролировал. Собрались, двинули в зону АТО, там повоевали, обкатались, крестились кровью, отжали транспорт, обзавелись оружием. И обратно. Некоторые тербаты целиком переходили под контроль олигархов, другие начинали отжимать бизнес помельче, действовали как банды рэкетиров.

Милиции они уже не боялись. После февраля четырнадцатого года ее не страшился вообще никто. Если прижмут, можно бросить клич, мол, рятуйте, граждане! Щемят ветеранов АТО! Мы за едыну вильну Украину кровь мешками проливали, а теперь нас менты колбасят!

Ненависть в обществе к милиции была запредельной, особенно в западных областях. Поэтому когда раздавался такой клич, никто не разбирался, что тут к чему. Милиция была виновата априори.

Власть, циничная, лукавая и неустойчивая, отлично понимала, что она держится на соплях. Скинуть ее можно запросто. Тут и делов-то всего на пару дней, а не месяцев! Поэтому она не защищала милицию, как должна была бы, а сдавала ее оптом и в розницу на суд общества, скорый и неправый.

В свое время для снижения социальной напряженности с высокого царского крыльца стрельцы иногда сбрасывали бояр в бушующую толпу. Так и тут. Власть приносила жертвы одну за другой. Любой мент был хорош в этом качестве. Никому ничего доказывать не надо, общественное мнение осудило, вынесло приговор и готово привести его в исполнение. Общество, обезумевшее от ненависти, потерявшее всяческие координаты, требовало подать ему все новых и новых врагов народа, вредителей, на которых можно списать национальную катастрофу. Оно получало их.

Менты понимали, что власть их не защитит, что она чуждая им. Иногда они просто делали вид, что работают, часто сами превращались в ОПГ. У многих в загашнике лежали российский или белорусский паспорт, рубли, номера телефонов тех личностей, которые спокойно переведут их через границу. Настоящие бандиты осознавали свою безнаказанность и резвились как хотели.

Силовой ресурс в/на Украине нужен был всем. Боевиков с Майдана, тербатовцев, откровенных уголовников нанимали рейдеры, политики, олигархи. Да и спецслужбы, конечно. Как же без них?! На такие конторы работать стремно, платят они мало, зато есть надежная отмазка и крыша. А иногда и пуля в голову.

К обеду сообщения об убийстве появились уже на многих страничках Всемирной паутины. Авторы комментариев пылали праведным гневом, требовали наказать ментов, угрожали всем и каждому.

А потом я обнаружил на ментовском сайте фоторобот подозреваемого. Он был выполнен откровенно плохо, и вряд ли по нему можно меня опознать, почувствовал я себя весьма неуютно. Значит, где-то засветился. Наверное, тот старик. Он смотрел на меня в темноте, но что-то все-таки увидел. Теперь я могу ожидать не только ареста, но и того, что на меня накинется толпа разъяренных отморозков и разорвет в клочья.

Не хотелось бы.

В четыре вернулась Марина. Ничего не говоря, она сбросила туфли, прошла в душ и долго плескалась там. Потом вышла в халате, плюхнулась на кровать рядом со мной, растянулась и глубоко вздохнула.

– Тяжелый день?

– Не то слово. Полный песец.

– Где набралась таких слов девочка из высшего общества? – сыронизировал я.

– Да пошел ты! – беззлобно отозвалась она. – Господи, это жесть. Конкретная.

– Расскажи.

– Понимаешь, они упертые до предела, конкретно. Ребята не понимают, что так, как они хотят, больше не будет. У них нет ресурса, позволяющего продолжать все это дальше. Но они торгуются так, как будто у них всего этого выше крыши. Им в упор говорят, что они блефуют, но плевать эти господа хотели на то, что слышат.

– Нет, им не плевать, – возразил я. – Их просто приперли к стенке. Возьми даже не олигарха, а любого человека, владеющего недвижимостью в Киеве. Какого угодно. Когда-то это был один из красивейших городов Европы. Жилье здесь чего-то да стоило. Даже убитая наповал хрущоба. Потому что в городе была экономика, что-то работало. А что сейчас? Грязь, голод, «буржуйки». Парашу выливают на помойку, а то и из окна. Ты купишь квартиру в таком городе?

– Тогда какого черта?.. Почему они не отступают?

– Майдан дал им урок. Ошибочный, конечно, но его усвоили здесь все. Если чего-то очень хотеть, пусть самого невероятного, и идти на все, чтобы это было, то так оно и случится. По-любому. И неважно, что это считается невозможным. Нужно просто отжимать свое по кусочку. Отгрыз, застолбил и снова сорвал все договоренности. Мол, что мое, то мое, а вот о твоем давай поговорим. Так победил Майдан. Десяток тысяч безоружных людей опрокинул не самую слабую власть. Так они рассчитывают победить и сейчас. Нельзя им уступать. Даже в малом. Нужно просто ставить свои условия: так и не иначе. Если не так, значит, ничего не получите. Ни единого шага в сторону. Мы говорим, вы выполняете. Сначала будут ломаться, потом поймут. Украина – это женщина, она сильную руку любит.

– Сексист.

– Увы.

Марина внимательно посмотрела на меня и добавила:

– Да еще и дикарь.

– Не сказал бы. Чего вы от них хотите? О чем идет речь?

Марина молчала, только бросила взгляд на столик, где работал подавитель.

Она не должна была говорить, а я – спрашивать. Таково первое правило нашей системы. Меньше знаешь, дольше живешь. Каждый должен владеть тем минимумом информации, который необходим для выполнения задачи, не более. Любой из нас может попасть в плен, быть захвачен противником. А героев нет. Рано или поздно раскалываются все. Одних ломают страхом, других – пытками, третьих – химией. Не выдерживает никто. Возьмут меня, я тоже запою, если не успею свести счеты с жизнью.

Но я был ее учителем, а она – ученицей. Причем очень талантливой. В те времена мы часто оставались наедине в здании академии и смотрели телевизор. Я выбирал записи ток-шоу, различных мыльных опер. Мы говорили о том, кто и какими мотивами руководствуется в той или иной ситуации, кто лжет, а кто говорит правду, как можно было поступить иначе. Я учил ее видеть мотивацию людей, предугадывать их поступки.

Сергей Викторович, мой друг, бородатый здоровяк, известный психолог и бизнес-тренер, зарабатывающий миллионы, натаскивал ее искусству манипулировать кем угодно. Марина должна была уметь организовывать людей, создавать команды на ровном месте, вести конфликтные переговоры и выгодно «продавать» свою позицию.

Может, я скажу ересь для ветеранов, людей старой школы, но разведка, хорошо поставленная и успешная, больше похожа на бизнес. Только продаешь ты не чипсы, а геополитическое влияние. Мы ведь сейчас сидим тут, в киевском отеле, как раз потому, что американцы оказались очень хорошими лоточниками. За пять миллиардов долларов они продали украинцам ворох такого дерьма, что теперь никто и не знал, как его разгрести. Украина – це Европа, твою мать!..

– Элита в Киеве… – вдруг сказала Марина. – Нет, не политиканы и горлопаны, а настоящая, состоявшаяся элита ненавидит неонацистов не меньше нас. Они понимают, что у них нет ресурса, позволяющего их контролировать. В сущности, все, что хотят эти господа, – вернуть времена Януковича и получать дивиденды от отжатой или купленной за бесценок собственности. Передел после Януковича почти завершен. Они прекрасно понимают, что, попав в Европу, лишатся собственности, и не готовы к этому. Тутошние паны замирились бы с нами хоть завтра, но у них на пути стоят бандформирования неонацистов и «Правый сектор». Детонатор, от которого может в любой момент бабахнуть весь Киев. Если они попробуют использовать собственные силы для ликвидации угрозы, то об этом сразу станет известно и неонацисты начнут вооруженное восстание. Запад не сможет предоставить необходимые ресурсы по многим причинам. В том числе и потому, что неонацисты представляются ему важным элементом удержания Украины на антироссийском курсе и контроля любой власти в Киеве. Как только взаимоотношения Киева и Москвы заходят слишком далеко, происходит Майдан. Чтобы снова зайти на Украину, мы должны оказать новой власти услугу. Ты понимаешь, какую именно.

Да, понимаю.

Услуга – это одновременная ликвидация самой опасной части майдановского актива, правосеков и неонацистов. Большая часть помянутых личностей будет уничтожена в зоне АТО в течение двух-трех дней. Лагеря известны. Эти идиоты свободно пользуются мобилками. Это ни разу не «Аль-Каида». Им вряд ли удастся подняться до уровня исламских экстремистов.

Группа ночных ударных вертолетов, одиночный бомбардировщик с пятью тоннами управляемых бомб, ракетный удар «Точкой», «Искандером» или «Смерчем» по лагерю неподконтрольного батальона с российской территории, внезапный налет роты спецназа ВДВ на лагерь. И все дела, проблема решена. Те патриоты, которые не желают вписываться в новое уравнение, просто стираются с доски.

Меньшая часть будет ликвидирована здесь, в Киеве и Днепропетровске, агентурно-боевыми группами ГРУ. Возможно, даже наши телохранители из «Альфы» примут в этом участие. Ночь длинных ножей двадцать первого века. Группы выходят по адресам, и в течение пары-тройки часов все решается. Кого-то сдают в СБУ, кого-то вывозят за город и кончают. Второе предпочтительнее, потому что правило «Нет человека, нет и проблемы» никогда не потеряет своей актуальности.

Утром власть добивает деморализованную оппозицию, наводит порядок и начинает переговоры с Россией. Они, несомненно, увенчаются успехом, потому что мы с тобой одной крови – ты и я.

Или так: ворон ворону глаз не выклюет.

Теперь понятно, почему ГРУ вдруг заинтересовалось Лазарем. Будет неплохо, если удастся включить его в схему. Гораздо лучше, если вторую часть акции, зачистку в городах, удастся выполнить силами самих украинцев и наемников, не задействуя российские спецподразделения. Трудно будет найти черную кошку в темной комнате. Вовсе не потому, что она умная, смелая и вежливая. А потому, что ее там не будет.

Понятно и то, почему Лазарь представляет опасность. В условиях дестабилизации все будет висеть на волоске. Люди не смогут понять, что творит их власть – спасает отечество или изменяет делу украинской революции. Вот тогда-то именно он и его отряды будут представлять собой наибольшую опасность, если Лазарю вздумается стать лидером сопротивления. Не эта постмайдановская шпана, даже с опытом АТО, а Лазарь и его люди.

Внезапно я осознал, что Марины рядом со мной нет, а из ванной слышится шум воды.

Подумав, я встал и пошел туда. Как хотите, а секс у меня сегодня будет.

Киев, Украина, отель «Холидей Инн»

05 марта 2016 года

Утро этого дня было намного лучше предыдущего. По крайней мере для меня – точно.

Для Марины, надеюсь, тоже. По крайней мере, отправляясь утром на переговоры, она напевала. Честно вам говорю. Я никогда до этого не слышал ничего подобного. Хотя, может быть, я просто повышаю себе оценку.

Позавтракав чем бог послал, я сел на кровать и погрузился в бескрайние и мутные воды Интернета. Я мониторил ситуацию с тройным убийством и старался понять, по какому пути все идет. Конечно, были те, кто полагал, что убийство совершили русские десантники, агенты ФСБ или ГРУ. Но большая часть комментаторов обвиняла местное МВД в зачистке ветеранов Майдана либо предполагала, что тут не обошлось без своих же. Конфликт за сферы влияния, за обираемых бизнесменов, рынки, таксистов, маршрутки, поставки угля и дров, янтарь. Да мало ли.

Защита Родины поразительно быстро перерождалась в рэкет, и этому была причина. Она состояла в том, что исходный посыл являлся ошибочным с самого начала.

Защитим Родину? Хорошо. Но от кого и для кого? От донбасского быдла? От мифических русских танков? А ради кого? Петренко, седьмого по богатству человека в стране? Или ради Рабиновича – второго?

Родины не было. Была страна. Оккупированная олигархами, проданная и разворованная чиновниками и депутатами, которые за время своей верной службы народу умудрялись поменять по пять-семь партий. Были дельцы, жадно хапающие, хрюкающие, готовые вытянуть из своих соотечественников последние гроши и потом, конечно же, перевести их на счет в офшорке.

Наконец, был сам украинский народ. Работящий, но только на стройке в чужой стране. В своей – кое-как. Получивший зарплату и тут же бегущий к обменнику. Подвывающий на все голоса гадости про Путина и считающий это любовью к Родине. Тырящий все, что плохо лежит, и даже то, что лежит хорошо.

Ведь все те, кого в Украине ненавидят, – менты и сотрудники государственных администраций любого уровня, не представляющие жизнь без взятки, мелкие деляги, кинутые и кидающие, – они же не с Марса прилетели. Это часть общества, рожденная, вскормленная и воспитанная им. Поэтому если у вас возникает вопрос, отчего все так плохо, то задавать его нужно исключительно себе самому.

Бойцы АТО, добровольцы, возвращались домой и видели, что ничего, по сути, не изменилось, на манеже все те же, как вверху, так и внизу. Вчерашние солдаты понимали, что все эти небайдужие («неравнодушные», это на мове) составляют лишь малую, даже мизерную часть общества, а остальным все по хрену. Как в сердцах выразился один ветеран, такая же вата.

Поэтому парням оставалось одно из трех: валить, совать ствол в пасть либо сбиваться в стаю и вместе прорываться наверх. Те, кто выбрал последний вариант, были готовы не только выдирать из страны окровавленные куски мяса, но и мстить ей за то, что она смеет жить по-прежнему, не желает помнить о многих тысячах убитых и искалеченных патриотов.

Проще всего сказать, что рэкетиры – это преступники и не более того.

Внезапно на экране всплыло приоритетное окно, и я увидел, как в мой пустой номер кто-то входит. Это был явно не портье.

Что делать?

Варианты разные. Просто смотреть. Пытаться захватить и побеседовать по душам. Одеваться и сваливать.

Я оделся, прихватил пистолет, вышел в коридор. Там скорее почувствовал, чем услышал, что сзади кто-то есть, развернулся.

На меня смотрел Лазарь.

– Что, не признал? – нарушил молчание он.

Я не ответил.

– Я зайду?

Лазарь был все тем же.

Ему уже перевалило за шестьдесят, но при этом в нем не было и следа старческой немощи. Он был тощим, как розга, опасным, как ружейный обрез, мудрым, как кавказский аксакал. Держава научила его убивать, подрывать, ниспровергать что угодно во имя торжества коммунизма во всем мире, а потом выбросила на помойку. Оказалось, что никакого торжества коммунизма не будет. Его прекрасно заменят клубника зимой и сто пятьдесят сортов колбасы. Ладно, пусть не так много, но уж тридцать-то точно надо.

Лазарь учил меня… нас точно так же, как мы – Марину. Он рассказывал нам про своих учителей, работавших еще во времена Коминтерна. Было бы правильнее, если бы Лазаря и таких динозавров, как он, убрали еще тогда, в девяносто первом, никак не позже. Это ведь я изначально не имел никаких идеалов, и потому мне проще. А у него они были. Нет страшнее человека, потерявшего свои идеалы и мстящего всему миру за это.

Лазарь сел на кровать, там, где сидела Марина. Он демонстрировал миролюбие, но оно меня не обманывало. Я знал, что на одном из своих заданий Лазарь убил человека ударом ботинка. Просто потому, что ничего другого на охраняемую территорию ему пронести не удалось. Убитый был охранником, у него-то Лазарь и раздобыл пистолет.

Интересно, есть ли ствол у него сейчас?

– Что тебе надо?

– Это тебе что надо? – Лазарь усмехнулся. – Ты меня искал, не я тебя.

– Искал?

– А что, разве нет?

– Да, искал. Просто решил навестить старого друга. А его и на месте нет.

– А пистолет левый зачем прихватил? Мальчиков почему обидел? До смерти.

– Извини. – Я тоже усмехнулся, копируя Лазаря. – Они первые начали. Я человек мирный, иду по улице, никого не трогаю, а тут трах-бах!.. А что, твои?

– Да бог с тобой! Зачем мне эти хулиганы?

– А чьи же тогда?

– Да есть люди…

Лазарь не доверял мне, а я – ему. Он понимал, что если я искал его, то, скорее всего, затем, чтобы убрать. Тем более если знал за собой вину. В виде посещения Рыбальского острова.

Понимал Лазарь и то, что если его приговорили, то моя смерть ничего не решит. Вслед за мной придет другой, потом третий. Контора никогда не оставляет приговоренного в живых. Потому что это будет неправильно воспринято.

Поэтому я достал «глок», вытащил из рукоятки магазин, выбросил патрон из ствола и кинул пустой пистолет на кровать рядом с Лазарем.

– Так лучше?

– Ага.

– Я приехал сюда не для того, чтобы убрать тебя.

– Интересно, а зачем тогда?

– Чтобы поговорить.

– О чем?

– О ситуации. Надо сделать все, чтобы восстановить порядок.

– Порядок где?

– В стране.

Лазарь сухо засмеялся и спросил:

– И какое дело российскому ГРУ до порядка на Украине?

Он не сказал «моей стране» и «в Украине». Намек, однако.

– Не юродствуй, Лазарь. И ты и я знаем, что страны приходят и уходят. А вот система – она остается.

– Да, так и есть.

– Если ты хочешь знать, твое посещение Рыбальского острова было воспринято, скажем так, с пониманием. Хотя мы и ждем… объяснений.

Лазарь помолчал, потом сказал с усмешкой:

– Стареете.

– В смысле?..

На страницу:
3 из 4