Приманка для Цербера

«Они расстались, – поняла Лола, – тут я ничего не выясню. Он понятия не имеет, что она попала в аварию».

– Извини, – холодно сказала она, – извини, что побеспокоила. Это больше не повторится.

И отключилась. Так, значит «М» – это не муж. Наверно, этого типа зовут Михаил или фамилия – Михайлов, Митрофанов или Медведев… Бог с ним!

Очевидно, муж был записан просто по имени. Но вот как его зовут, Лола не знала. В записной книжке было некоторое количество мужских имен, не звонить же всем подряд.

Она пробежала список глазами и обрадовалась, увидев слово «дом». Дом – значит домашний.

Ответил женский немолодой голос.

– Хм… – немного растерялась Лола. – Могу я попросить Алену?

– Алены Сергеевны нету дома, – отчеканила женщина, теперь ясно было, что это прислуга.

– А могу я узнать…

– Это вы, Ольга? – спросила женщина более доверительно.

– Да, я, – честно ответила Лола, ведь по паспорту ее действительно звали Ольга, а Лола – это была ее партийная кличка, или оперативный псевдоним, как шутил Леня, он и сам имел кличку Маркиз – от фамилии Марков.

– Понимаете, Алена Сергеевна в больнице… – пробормотала женщина.

– Как? – ахнула Лола, не забывая следить за своим голосом. – Что с ней?

Прислуга все всегда знает и замечает. В данном случае эта женщина была почему-то расположена не к Лоле, а к той, другой Ольге, поэтому она заговорила тихим опасливым голосом:

– Это вчера случилось. Она в аварию попала. Столкнулись с другой машиной, Антон Степанович сказал – какой-то пьяный за рулем был.

– Сильно пострадала?

– Да, он говорит, травма головы. Она в клинике…

– Какой?

– У Левона Акоповича… – в голосе женщины послышалось удивление, – в «Медикоре», где же еще.

– А я звоню – она трубку не берет…

– Наверно, совсем плохо… – расстроилась женщина.

Лола отключила телефон и задумалась. Что-то царапнуло ее в разговоре. Ах да, муж сказал, что за рулем машины, въехавшей в машину его жены, был какой-то пьяный. И ничего подобного, возмутилась Лола, она капли в рот не берет, когда за рулем!

Но не стоит доверять словам прислуги. Аленин муж вполне мог просто отмахнуться от нее, не обязан он полный отчет давать.

Но все же это его жена была выпимши, она сама Лоле призналась. Неприятно это как-то. Вдруг муж теперь нажмет на все пружины, и аварию повесят на Лолу? Есть такие люди, никакой вопрос они не могут мирно решить, обязательно надо все на других свалить, ни за что за собой ничего не признают.

Лола забеспокоилась. Хорошо бы посоветоваться с Леней, но где его опять черти носят?

В записной книжке не было никакого Антона, а была Тося. Может, это и есть муж, Антон Степанович Коноплянко?

Лола уже собралась звонить, но помедлила. Что она скажет мужу Алены? И что он ей ответит? Скорей всего, пошлет подальше. Если Алена и правда в тяжелом состоянии, ей не до мобильника.

Хотя… Лола же ее видела, даже говорила с ней после аварии, не было у Алены никакой травмы черепа! Но конечно, голова – дело сложное, сначала ничего нету, а потом проявится. Нужно выяснить, как Алена себя чувствует. Если ничего себе, то дозвониться до нее и договориться, как они обменяются мобильниками.

Лола побежала в комнату к Лене и включила компьютер. Оказалось, что клиник под названием «Медикор» в городе несколько. Лола не стала унывать и проглядела все пять или шесть. И нашла – главный врач и владелец одной из них оказался Мовсесяном Левоном Акоповичем. Все сходится, подумала она, набирая номер.

– Клиника «Медикор»! – пропел мелодичный женский голос, и Лола сразу поняла, что клиника дорогая. – Чем вам можем помочь?

– Можете, – согласилась Лола, – я бы хотела узнать о самочувствии вашей пациентки Алены Коноплянко.

– Что вы имеете в виду? – Женщина на том конце линии явно удивилась.

– То самое, – Лола была сама кротость, – где я могу узнать, в каком она состоянии и как с ней можно связаться?

– Связаться? – еще больше удивилась сотрудница клиники. – У нас не стационар, у нас клиника. К вашим услугам первоклассные специалисты… – Она бойко принялась перечислять все процедуры и всех врачей.

На двенадцатой минуте Лола повесила трубку.

Она пошла на кухню и заварила крепкий кофе и даже положила в него кусочек темного сахара, хотя всегда пила кофе несладкий, но со сливками. Допивая кофе, она еще раз проглядела записную книжку чужого мобильника и увидела там такую запись: «Кл. Л. А.»

– Чудненько! – обрадовалась Лола, потому что номер был совершенно другой.

Но запись, несомненно, означала «Клиника Левона Акоповича».

Снова ответила женщина, но теперь голос был профессионально вежливый, но твердый. Чувствовалось, что эта особа не станет попусту тратить драгоценное время на бесполезные разговоры и предлагать многочисленные услуги и процедуры, все, кто ей звонят, прекрасно об этом знают.

– Хм… – помедлила Лола, – не могли бы вы мне помочь?

– Слушаю вас! – бесстрастно повторила женщина.

– Я бы хотела связаться с Аленой Сергеевной… Я знаю, что она у вас в клинике…

– Вот как? – снова никакой реакции. – А кто ее спрашивает?

– Это ее подруга, Ольга. – Лола решила рискнуть, первый раз повезло, может и сейчас прокатит.

– Ольга Станиславовна? – Голос в трубке слегка потеплел. – Простите, что не узнала вас сразу. Дело в том, что… Левон Акопович очень просил Алену Сергеевну не беспокоить. Наложил строгий запрет на все посещения и звонки.

– Этот запрет распространяется и на меня? – Лола постаралась вложить в свои слова максимум недовольства.

– Простите меня… – погрустнела женщина, – я только выполняю его распоряжение.

– Но могу я, по крайней мере, узнать, как она себя чувствует?

– Разумеется! Состояние стабильное, она в сознании, температура нормальная, аппетит хороший, только нужен покой. Так я и Антону Степановичу сказала, он утром звонил.

– Благодарю вас.

В Лолино ухо давно уже проникал какой-то посторонний звук, как она сообразила, это был звонок другого телефона – там, в клинике. Поэтому женщина скороговоркой пробормотала слова прощания и тут же переключилась на другой разговор. Но то ли она забыла отключить телефон, то ли просто произошел какой-то сбой, но Лола слышала все, что происходило в клинике.

– Слушаю! – профессионально-вежливо сказала женщина.

И тут же голос ее изменился:

– Ах, это снова вы…

Даже Лоле было слышно, как орали в трубке.

– Все это уже обсуждалось… – вставляла женщина ровным сдержанным голосом, – разумеется, мы очень сочувствуем вашему горю, но… Левон Акопович сделал все, что было в его силах… абсолютно ничто не предвещало… она была в хорошем состоянии… совершенно здорова… иногда так бывает…

Ее не слушали, да и по голосу Лола поняла, что говорит она просто так, что ситуация эта ей не внове, и она просто ждет, когда тот человек в трубке устанет и замолчит. Наконец там поутихли.

– Я прошу вас принять наши соболезнования, – профессиональным голосом произнесла женщина, – и я надеюсь… – она замолчала, видимо, трубку бросили.

– Черт знает что! – Теперь в ее голосе было подлинное чувство. – Елена, зайдите ко мне!

– Да, Полина Викторовна, звали? – услышала Лола скрип двери и тоненький голосок.

– Я ведь просила вас не соединять меня с Череповым!

Даже Лола поежилась, до того ужасным был голос, такое впечатление, что он принадлежит Медузе горгоне или одной из ее таких же несимпатичных сестер.

– Но, Полина Викторовна… – заикаясь, проблеяла секретарша, – но он ведь…

– Что – он? – набирая обороты, заговорила та. – Он, конечно, горюет, но клиника здесь абсолютно ни при чем! Это случилось не у нас, его жену выписали, прошло две недели… мы не несем ответственности. Разумеется, человек в шоке, его можно понять, но нам-то нужно работать! И мне жаль, что вы этого не понимаете!

– Но я… – раздался всхлип.

– Если еще раз такое повторится… – зловеще произнесла Полина Викторовна.

– Я поняла, поняла! – затараторила секретарша. – Я все поняла! Я больше не буду!

– Идите! – рявкнула начальница. – Идите и работайте!

– А это что тут еще? – послышался гневный голос, и Лола поскорее повесила трубку, поскольку поняла, что эта ведьма из клиники увидела включенный телефон.

И тут же где-то рядом послышалась негромкая мелодия – какое-то французское романтическое ретро. Лола удивленно огляделась по сторонам и увидела, что это звонит тот самый мобильник, Аленин. На дисплее высветилась надпись «Тося». Она подумала немножко и нажала зеленую кнопочку.

– Слушай, что ты устраиваешь? – ворвался в ее ухо возмущенный рык.

Тут не нужно было применять ее способности, тут любой догадался бы, что Алене звонит муж, это его рокочущий баритон, к тому же очень сердитый.

– Я-я… – пискнула Лола, но он не стал ее слушать.

– Говорил же – никому не звонить! – орал он. – Твердил сто раз, а ей как об стенку горох! Ну какого черта ты звонила Ольге и выболтала ей, что ты в клинике?

– Но я… – снова пропищала Лола.

– Сама себе все портишь! – злорадно продолжал муж. – Мало того что в аварию влетела, будучи в нетрезвом состоянии! Хорошо еще догадалась мне позвонить, а не то гаишники живо бы выяснили, что к чему! Та баба судом грозит, машину ты ей разбила здорово, да еще лицо у нее поцарапанное, и она орет – если шрамы останутся, вообще семь шкур с нас сдерет! Так что если выяснится, что ты пьяная была – еще хуже будет. Ведь просил же никому не звонить, отключить телефон! Ладно, приеду, заберу его!

«А у нее его и так нету…» – удовлетворенно подумала Лола, отключая связь.

Очень ей не понравился этот разговор. То есть монолог Алениного мужа, поскольку она в ответ ничего не сказала. Да он и не ждал никакого ответа.

И снова Лола призадумалась. За все утро она выяснила только, что Алена находится в частной клинике и что врач запретил посещения, поскольку ей нужен полный покой. Но состояние ее неплохое, видимо, нет никакой травмы черепа, как сболтнул домработнице муж. То есть он определил Алену в клинику, чтобы ее не достали дознаватели. Но ведь на самом деле Лола вовсе не собирается подавать на нее в суд! И машина ее в аварии почти не пострадала, страховка все покроет, и на лице никаких царапин нету.

Лола устремилась к зеркалу и через десять минут вынесла твердый вердикт: разумеется, она устала, кожа суховата, и тени под глазами, но никаких царапин. Зачем же муж пугает Алену? Чтобы подержать в клинике из воспитательных соображений?

Но, в конце концов, Лолу совершенно не касаются их сложные отношения. Ей бы мобильник вернуть. Так что надо, наверно, поехать в клинику и постараться проникнуть туда тайком. А что – где наша не пропадала?

Тут Лола вспомнила, что сегодня ей нужно ехать в ГИБДД, чтобы оформить все бумаги насчет аварии, и сделать это следует как можно скорее, а то проторчишь в очереди до вечера, а там срок пройдет, и набегаешься потом, в страховой ничего не заплатят. Машину-то Ухо в два счета в порядок приведет, а вот с документами беда.

Ухо был старинным приятелем и помощником Маркиза. Он держал небольшой гараж, где за самое короткое время мог привести в порядок любую машину. Кроме того, при необходимости он мог раздобыть какой угодно автомобиль – инкассаторский броневик, пожарную, полицейскую, машину скорой ветеринарной помощи. Конечно, он одалживал эти машины без разрешения хозяев, проще говоря, угонял, но, как правило, брал их ненадолго и через какое-то время возвращал обратно в таком же состоянии. Однажды на спор он угнал бронированный джип у знаменитого не так давно воровского авторитета Железобетона. Кроме машин, Ухо прекрасно разбирался в мотоциклах, мотороллерах, катерах, дельтапланах и прочих средствах передвижения.

К Лоле Ухо относится неплохо и, конечно, займется ее машиной в первую очередь.

Лола взглянула на часы, охнула и заметалась по квартире.

Когда нужно, она умела собраться за полчаса, так что через тридцать пять минут в квартире остались одни звери. Попугай дремал в клетке на теплой кухне. Кот притулился тут же, на пуфике у батареи. Судя по блаженному выражению морды, ему снился колбасный отдел супермаркета. Пу И увлеченно катал по полу Лолин мобильник, который в свое время очень удачно запрятал под шкаф.

Внезапно мобильник заиграл мелодию «Все вокруг спать должны, но не на работе…». Это Маркиз пытался дозвониться до своей сонливой подруги. Никто ему, ясное дело, не ответил. Пу И испуганно отскочил от валявшегося телефона и смотрел на него со страхом. Кот приоткрыл один глаз и поглядел неодобрительно. Телефон быстро замолчал, а потом и совсем отключился – кончилась зарядка. Пу И потерял к нему интерес и ушел поспать к Лоле на кровать.

Вернувшись домой, Маркиз записал все, что ему удалось узнать у словоохотливой консьержки.

Первый раз в квартиру Анны Аркадьевны пытался проникнуть какой-то невзрачный мужичок с хозяйственной сумкой на колесиках. То, что он запасся этой сумкой, говорило о двух вещах: во-первых, у него не было машины, и во-вторых, он рассчитывал украсть у Анны Аркадьевны что-то достаточно тяжелое или объемное. Ведь человек с такой сумкой привлекает к себе внимание, но его это не остановило – значит, он шел за чем-то конкретным.

Так или иначе, у него ничего не вышло, хозяйка квартиры вернулась раньше времени и спугнула вора.

Тогда на сцене появляется парочка с кастрюлями.

Они приехали на голубой машине с рекламной надписью, запаслись кастрюлями (хотя и не шведскими), то есть подготовились к операции гораздо серьезнее, чем первый раз.

Но и на этот раз у них ничего не вышло. Им помешала некая Зина, точнее, ее внушительный племянник.

Но и эта неудача не остановила злоумышлен-ников.

Они предпринимают третью попытку – на этот раз неизвестный проник в квартиру через окно.

А это значит… это значит, что он знал о том, что на дверь установили сигнализацию.

Итак, какие можно сделать выводы?

Во-первых, кому-то очень нужно попасть в квартиру Анны Аркадьевны и что-то там взять. Этот кто-то раз за разом пытается проникнуть в квартиру, и не остановится, пока не добьется своего.

Во-вторых, второй и третий раз злоумышленники приезжают на одной и той же машине – на голубом пикапе, который они изменяют, наклеивая на него разные рекламные надписи.

Таким образом, у Лени есть три следа: голубой пикап, обрывок накладной, который он нашел в сумке на колесиках, и рекламные наклейки на машину. Злоумышленники их меняли, вряд ли они делали наклейки на заказ, значит, скорее всего, у них есть необходимая техника для изготовления таких наклеек.

Для начала Леня решил заняться обрывком накладной.

Он положил ее на стол, разгладил и еще раз внимательно рассмотрел.

Перед ним был обрывок желтоватого листка, на котором сохранилась надпись выцветшими лиловыми чернилами:

«…ки мужские х/б – 70 пар… носовые – 120 штук… стяные – 90 пар…»

«ки мужские х/б» – это наверняка значит «Носки мужские хлопчатобумажные». Их в накладной 70 пар.

«Носовые» – скорее всего, платки.

Наконец, «стяные» – это, конечно, значит «шерстяные». Шерстяными могут быть опять-таки носки или колготки. Но что дает ему такая странная накладная?

Лола вернулась страшно голодная и злая. Против обыкновения в ГИБДД все прошло гладко, все документы оформили быстро, отдел выплат тоже не подкачал. И в страховой компании подошли к ней с пониманием, так что Лола потратила на все про все не так много времени. Про владелицу второй машины ей удалось только выяснить, что машина была не ее, а зарегистрирована на фирму «Интерсервис», владельцем которой является ее муж, Коноплянко Антон Степанович. Он уже приходил и оформил все документы по доверенности от жены. Судя по всему, никаких претензий он Лоле предъявлять не собирался.

То есть с хлопотами по поводу аварии все разрешилось благополучно. Однако после всего Лола оставила машину в мастерской Уха, и домой пришлось ехать на маршрутке. Лола хотела взять частника, но первой подъехала такая развалюха, что Лола сразу поняла – не доедет она до дома, этот металлолом развалится на первом перекрестке. Вторая машина была поприличнее, но водитель окинул Лолу таким наглым взглядом, что она шарахнулась в сторону.

В маршрутке Лоле два раза наступили на ногу, поцарапали новый сапог, да еще, как водится, и обхамили за это. Так что ничего удивительного нет в том, что Лола, открывая дверь собственной квартиры, кипела от злости, как кастрюля с борщом.

Злость только усилилась, когда она увидела своего компаньона, сидящего на кухне за пустым столом и пялящегося в какую-то грязную бумажонку. Лола потянул носом – едой не пахло. В холодильнике была пустынная зима, как пелось когда-то в старой песенке, на плите – ни одной кастрюли.

– Ты что – в магазин заехать не мог? – завелась Лола. – Знаешь же, что я без машины!

– Не мешай мне! – отмахнулся Леня. – Видишь, я делом занят! Мы, между прочим, компаньоны и соратники, а от тебя вместо помощи одни проблемы и неприятности.

Лола настолько удивилась такой беспардонной наглости, что даже не нашлась, что сказать. Маркиз склонился над столом, разглядывая обрывок накладной.

– Делом он занят! – фыркнула Лола, подходя ближе. – Знаю я это дело… наверняка опять позволил себя уговорить на какую-нибудь авантюру без всякой прибыли!

Она заглянула через его плечо и делано рассмеялась:

– Ну, Ленечка, такого даже я не ожидала! Ты расследуешь дело о хищении носовых платков и шерстяных колготок по заданию вагонного разносчика?

– Кого? – переспросил Леня. – Какого разносчика?

– Как – какого? Это ведь явно ассортимент коробейника, который торгует в пригородных электричках всякой мелкой дрянью, от колготок и носовых платков до пластыря и карманных дождевиков! Впрочем, что я говорю? Тебя уговорил не торговец, а торговка! Ты польстился на ее сомнительные прелести! Представляю себе – такая здоровенная тетка с румянцем во всю щеку и зычным голосом: «А вот кому колготки шерстяные! А вот кому платочки носовые!»

– Лолочка, ты молодец! – воскликнул Леня, вскочил и закружил Лолу по комнате.

– Ты что, свихнулся? – возмущенно заверещала Лола. – Поставь меня на место!

Леня нехотя подчинился. Лола поправила волосы и недовольно осведомилась:

– Что это ты так обрадовался? То от тебя никакими силами не добьешься благодарности, а то вдруг ни с того ни с сего такие фонтаны восторга.

– Ты мне подсказала замечательную идею! Я целый час ломал мозги, что это за накладная, а ты сразу определила, что она принадлежала вагонному коробейнику! Непонятно, как это мне самому не пришло в голову?

– Очень просто, – проворчала Лола, – ты видишь жизнь только из окна своей машины, на скорости девяносто километров в час, а когда приходится «идти в народ» – посылаешь меня! Скажи, когда последний раз ты ехал в обычной электричке?

После сегодняшней поездки в маршрутке Лола чувствовала себя в полном праве произносить такие речи.

– Ну, не знаю… – он задумался, наморщив лоб. – Пожалуй, в одна тысяча девятьсот…

– Ага, еще в прошлом тысячелетии! Когда у нас Деникина разбили! Так что нечему удивляться!

– Послушай, Лолочка… – Леня пристально посмотрел на свою подругу. – А ведь у тебя это очень хорошо получилось…

– Что именно? – насторожилась Лола.

– Ну, вот это – «А вот кому платочки носовые! А вот кому колготки шерстяные»… – заорал Леня визгливым голосом.

– Я актриса, если ты еще не забыл! – гордо произнесла Лола. – Я могу сыграть все, что угодно! То есть кого угодно. Но вообще – на что ты намекаешь? На то, что наши дела совсем плохи и мне нужно подыскивать другую профессию?

– Ну, наши дела не настолько плохи, чтобы заниматься мелочной торговлей в поездах. До этого пока не дошло и, надеюсь, не дойдет. Просто я хочу, чтобы ты сыграла эту роль и попыталась найти того, кто потерял эту накладную.

– Что?! – возмущенно воскликнула Лола. – Ты хочешь послать меня торговать вразнос? Нет, лучше смерть!

– Что, слабо тебе сыграть такую роль? Пожалуй, действительно слабо… – Леня с сомнением взглянул на свою боевую подругу.

Его расчет был верен – Лола не стала даже отвечать, она развернулась на пятках и скрылась в своей комнате.

Два часа спустя Лола вошла в электричку на станции Удельная.

Впрочем, вряд ли кто-нибудь из ее знакомых узнал бы Лолу в бедно одетой девице с потрепанным рюкзачком и чересчур выразительным макияжем. Лола недолго возилась с нынешним своим прикидом. Джинсы с вышивкой и стразами, короткие сапожки, запыленные, чтобы не выглядели слишком новыми. Довершала наряд красная куртка с капюшоном, которую Лола собственноручно протерла в некоторых местах наждачной бумагой, чтобы она выглядела сильно потертой.

Лола села поближе к проходу и принялась листать рекламную газету с вакансиями.

Впрочем, это спокойное времяпрепровождение вскоре было нарушено.

Двери вагона широко распахнулись, и в него вошел здоровенный широкомордый детина в распахнутой телогрейке, с развернутым аккордеоном наперевес.

– Дорогие товарищи, граждане и господа пассажиры! – обратился он к притихшей публике. – Разрешите привлечь ваше внимание к моему бедственному положению, а также к художественному творчеству народов бывшего Советского Союза!

Он еще шире развернул меха аккордеона, инструмент издал рыдающий всхлип, а его хозяин затянул хриплым фальшивым голосом:

– По небу плывет луна, На улице тишина, А в доме не спит одна Только мама.

– Сынок! – подала голос старушка с корзиной. – Шел бы ты отсюда лесом, достал уже со своей «только мамой». Каждый день на этой электричке езжу, и каждый день приходится тебя слушать! Главное, сколько поешь, и все никак мелодию не выучишь!

– Заткнись, мамаша! – отмахнулся исполнитель. – Мне деньги зарабатывать надо? Ты вот у меня только время отнимаешь своими разговорами, быстрее умолкнешь – я быстрее отпою! А что мелодия тебе не нравится – так ты, мамаша, не в филармонии!

И он снова затянул:

– И если когда-нибудь Разлюбит нас кто-нибудь, То слезы утрет, поймет Только мама.

– Сынок, – снова вступила в разговор неугомонная старушка, – а если я тебе полтинник дам, уйдешь в другой вагон?

– Полтинник? – с интересом переспросил певец. – Это можно обсудить…

– Постой, парень! – оживился мужчина лет пятидесяти с красным обветренным лицом. – Это что же выходит? Допустим, мамаша уже твое творчество неоднократно слышала, и оно у нее сидит в печенке и других внутренних органах, а я, может, хочу послушать! Так что вот тебе стольник – и продолжай!

– Видишь, мамаша, народ желает искусства! – радостно сообщил певец и снова развернул аккордеон.

Но тут проснулся худощавый человек с руками в наколках и свистнул в два пальца:

– Ты, народное дарование, ты мне спать мешаешь! Чтобы через шесть секунд я тебя не видел в ближайших окрестностях, иначе я не отвечаю за последствия!

– Извиняюсь, все понял! – И народного исполнителя словно ветром сдуло.

Однако тишина была недолгой. Не прошло и десяти минут, как в вагон вошла здоровенная тетка с огромной клетчатой сумкой «мечта оккупанта».

Тетка шлепнула сумку на пол вагона, подбоченилась и закричала зычным, хорошо поставленным голосом:

– А вот кому лифчики седьмой-восьмой номер включительно! А вот кому носки и колготки шерстяные теплые на холодное время года, в нашем климате с августа по июнь включительно! А вот кому сумки-авоськи незаменимые, в сложенном виде помещаются в кошелек, в разложенном вмещают до сорока килограмм картошки включительно! А вот кому плащи-дождевики всех цветов, от красного до фиолетового включительно! А вот кому пластырь медицинский для любых надобностей от пореза до скандала с мужем включительно!

Какая-то пассажирка средних лет окликнула торговку:

– Женщина, мне бы лифчик, только как же тут примерить?

– А зачем примерять? – Торговка прищурилась. – Я вам, женщина, без всякой примерки скажу – вам надо восьмерочку брать, у меня глаз-алмаз! Пятнадцать лет торгую, ни разу не ошиблась!

Произошел короткий обмен по принципу «деньги-товар-деньги», и разносчица двинулась дальше.

– Тетенька, – окликнула ее Лола, – иди сюда!

– Ну, чего тебе? – Тетка подошла к Лоле, оглядела ее с ног до головы и проворчала: – Лифчик тебе пока без надобности, у тебя его надевать не на что, авоська тоже ни к чему по причине семейного положения…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.