Прикосновение

Каждый раз, когда он собирался сказать ей то, что хотел, ему неизменно что-то мешало. Сперва похороны его деда и очередная поездка к предкам, потом ее репетиции, а теперь еще вот это. Последние несколько недель она как будто догадывалась о его намерениях и старалась измениться. Все стало проще, когда он забросил «Венеру». После похорон он так ни разу к ней и не спустился.

Он смазал покрасневшую руку целебной мазью, обвязал бинтом, осторожно просунул ее в рукав сорочки и совсем забыл думать про нее, когда полностью оделся и вышел на улицу, где его должен был подобрать Прагер. Когда они тронулись, Барни заметил, что старик чем-то сильно озабочен.

– Что-то не так?

Прагер покачал головой, но тут Барни обратил внимание на его руки, державшие руль.

– Обжегся?

– Начали опухать пару дней назад, – ответил Прагер.

– А выглядит как сильный ожог.

Барни пригляделся к рукам Прагера, слишком изящным для его мелкой, коренастой фигуры, – с длинными костлявыми пальцами, на месте которых, казалось бы, должны были торчать какие-нибудь сардельки. На костяшках выступили волдыри.

– Может, аллергия на что-нибудь, – сказал Прагер. – Надо будет сходить к врачу.

– Странно, – заметил Барни, – а у меня на руке появилась сыпь. Чешется – спасу нет. Я тоже думал показаться врачу.

Прагер насупился.

– Когда ты это заметил первый раз?

– Несколько дней назад. Думал, обжегся, и не обратил внимания. А потом решил, что, наверное, съел чего-нибудь на пикнике.

Прагер устало кивнул и сжал руль так, словно хотел вложить в него всю свою силу, чтобы ехать ровнее.

– Ты в порядке?

– Да, только слегка подташнивает. Так, на работу я сегодня не пойду. Высажу тебя у Центра, а сам двину к врачу. И расскажу тебе сразу, как только узнаю, что со мной. Если это от чего-нибудь такого, что мы с тобой слопали в нашей столовке, подадим на них в суд, и все дела.

Он слабо улыбнулся, и Барни проводил его взглядом.

Барни мутило весь день, но он не обращал на это внимания. И только ближе к вечеру, когда дела с сыпью стали только хуже, он вспомнил, что Прагер отправился к врачу, а стало быть, теперь он, наверное, знает, что с ним стряслось. В семь тридцать он позвонил Прагеру домой, но кто-то, представившийся Элом Бендиксом, сказал, что меньше чем час назад Прагера забрали в элджинскую Мемориальную больницу.

– А что с ним?

– Извините, но мне рекомендовали не разглашать информацию ни газетчикам, ни кому бы то ни было.

– Я не газетчик. Что, черт возьми, происходит? Он собирался мне позвонить по возвращении от врача. У меня все то же…

Но человек на том конце провода повесил трубку, сказав напоследок:

– Послушайте, у нас тут дел невпроворот. Позвоните в больницу.

– Что за черт! – вскричал Барни при виде Карен, которая подошла к концу разговора. – У него такие же ожоги, как у меня.

– Какие еще ожоги?

– У него на руках, с тыльной стороны, большие неровные красные пятна, и пальцы распухли. У меня на руке тоже высыпала сыпь… и чешется мочи нет. Сначала я подумал – ожог, но не помню, чтоб обжигался.

Он заметил, что она как-то странно взглянула на руку, которую он оголил, закатав рукав, чтобы показать. Рука выглядела еще хуже – и теперь походила на обсыпанные волдырями руки Прагера.

– Не знала, что у тебя тоже, – испуганно прошептала она. – Посмотри-ка сюда. – Она распахнула блузку и спустила левую лямку бюстгальтера, показывая большие неровные красные пятна у себя на груди. – И сюда… – Она задрала юбку, обнажая точно такие же пятна на своем правом бедре.

– Когда они у тебя появились?

Она воззрилась на свою покрытую сыпью грудь так, будто на ней притаилась змея.

– Не помню. Несколько дней назад. Сперва высыпали небольшие прыщики, и мне показалось – это реакция на гормоны, которые я начала принимать с прошлой недели. А вчера увидела то же самое на правом бедре и позвонила доктору Лерою, – он сказал, это может быть побочный эффект, и велел прекратить их принимать. Но, Барни, у меня с пятнами дела только хуже.

Они посмотрели друг на друга, и тут она проговорила то, о чем он уже подумал сам.

– Звони в больницу и узнай, что там с ним.

Медсестра сообщила только, что Макс Прагер чувствует себя хорошо, но разговаривать по телефону и принимать посетителей ему не разрешается. Тогда Барни настойчиво попросил, чтобы она соединила его с кем-нибудь из врачей. Когда врач наконец взял трубку, Барни сказал:

– Послушайте, я докучаю вам не просто так. У моей жены и у меня такие же высыпания, как у Прагера на руках.

– Мистер Прагер бывал у вас дома последние несколько недель?

– Нет, он никогда не бывал у нас, но…

– А по месту вашей работы в Научно-исследовательском отделе?

– Нет, я работаю в Отделе художественного конструирования.

– В таком случае я не стал бы беспокоиться.

– Но почему вы не можете сказать, что с ним? Что тут секретного? Если у него что-нибудь заразное, я должен это знать. Мы с ним в одном автомобильном пуле. И вместе ездим на работу и с работы.

Повисла тишина, и Барни смекнул, что врач прикрыл телефонную трубку рукой.

– Послушайте, ни о каком заражении нет и речи, – наконец проговорил врач. – И о болезни тоже. Оставьте мне ваши имя и адрес, к вам приедут и все проверят. И пока у вас не появятся наши люди, никому ни о чем не рассказывайте.

Барни оставил ему свои данные, но спросить больше ни о чем не успел: доктор повесил трубку.

Через десять минут позвонили из санитарной службы и сообщили, что к ним поступило обращение из больницы и что по его адресу выехал мистер Гэрсон с бригадой для проведения обычной проверки.

Но приехали они только через час с лишним. Карен все еще находилась на кухне, когда Барни услыхал шум машины на подъезде и увидел в открытое окно, как другая машина паркуется у ограды их дома. В сгустившемся мраке можно было различить разве что пару фар, но, когда они погасли, в свете фонаря на веранде он разглядел беленький грузовой автофургон и под этим ракурсом сумел прочесть красную надпись на белом фоне – название: «РАДИАЦИОННЫЙ КОНТРОЛЬ».

Из автофургона вышли двое в белых защитных комбинезонах с капюшонами и защитных масках и медленно двинулись по пешеходной дорожке к дому. Один держал в руке фонарь, а другой нес небольшой чемоданчик. Барни кинулся было к двери, чтобы их встретить, но тут услыхал в окно тревожные щелчки – и каким-то чутьем сообразил: счетчик Гейгера. Но при чем здесь «Радиационный контроль» и с какой стати у него на лужайке перед домом объявились эти двое в защитных комбинезонах со счетчиком Гейгера? Он окликнул их:

– Что происходит?

– Минуточку, мистер Старк. Оставайтесь-ка лучше на месте. Через минуту мы все объясним.

Когда они подошли к двери, он подумал, что вот-вот раздастся звонок, но один из них, с ящичком, достал короткий стержень и принялся водить им по ступеням лестницы, перилам веранды, дверным ручкам и декоративным накладкам. Щелчки замедлились, потом участились и снова стихли. Самым странным – он понял это позже – было то, как это он сразу догадался про счетчик Гейгера и одновременно почувствовал, что дело дрянь. Не ведая точно, как и почему, но зная, что в упорядоченном научном мире радиоактивность должна быть наглухо заперта в лабораториях и рентгеновских комнатах, а выпадение радиоактивных осадков возможно только во время испытаний атомной бомбы, чем занимаются враги (хотя и некоторые друзья тоже), он недоумевал, не находя ни малейшего здравого смысла или логики в том, что эти двое в белых защитных комбинезонах и масках объявились на пороге его дома со счетчиком Гейгера. Разум его отказывался понимать, что€ все это значит. Как это могло случиться, если он ничего не знал ни про радиоактивность, ни про оборудование, которое вырабатывает или определяет ее? И тут он пожалел, что не знает об этом больше.

Раздался звонок в дверь. Карен ушла в гостиную, когда он кинулся открывать дверь. В отличие от него, смотревшего в окно, она даже не заметила, как они подъехали, и теперь при виде их – в белых комбинезонах с капюшонами, пялящихся на нее через защитные маски, – она вскрикнула.

– Забыл тебя предупредить, – сказал Барни, стараясь ее успокоить. – Это по вызову из санитарной службы.

– Ничего себе! – проговорила она. – Даже представить себе не могла.

– А ты думала, они с Марса?

– Ничего я не думала. – Она рассмеялась. – Только таких я бы в дом не впускала.

Барни открыл сетчатую дверь.

– Ну, входите, – сказал он. – Мистер Гэрсон?

Один из них, со счетчиком Гейгера, указал им в сторону машины у ограды.

– Я Эл Бендикс. А это Гэс Макнайт. Но вам с миссис Старк лучше оставаться здесь, в передней, пока мы вас не осмотрим. А потом мы не спеша проверим весь дом.

Барни старался придумать, о чем бы еще спросить, но так ничего и не придумал, поскольку черный ящичек, тихонько предупреждающий о наличии радиоактивности на каком-то непонятном языке, оказался самым завораживающим инструментом в мире.

Уже в гостиной Карен, едва дыша, спросила:

– Барни, что происходит?

Он знал: она достаточно наслышана о радиоактивности, радиоактивном заражении и противорадиационных убежищах и прекрасно понимает, что такое счетчик Гейгера.

Потом она пыталась им объяснить:

– Только не здесь. У нас в доме не может быть никакой радиоактивности. Его построили только два года назад, а мы живем здесь всего лишь год.

Один из них, тот, что с фонариком, извиняющимся тоном возразил:

– Она у вас на двери гаража, подъездной дорожке, ступеньках, перилах и дверной ручке. Сначала мы осмотрим вас обоих, а потом весь дом.

– Нас?

Они спросили одновременно, при этом Карен посмотрела на Барни и подалась назад, ожидая, что он тоже отступит, – в знак протеста.

– Да как же это? – сдавленным голосом проговорил Барни. – Вы что, имеете в виду ту аварию в радиационной лаборатории? Но ведь все говорили…

Тот, что со счетчиком Гейгера, – Бендикс – раздраженно взмахнул им.

– Если позволите вас осмотреть, мистер Гэрсон вам все объяснит. Ваша машина фонит. На ней следы радиоактивной пыли. Значит, и вы оба, вероятно, заражены. Не хочу вас пугать, но дорога каждая минута. Так что будет лучше, если вы позволите нам приступить к делу без лишних проволочек.

Радиоактивная пыль. Эти слова, брошенные прямо в лицо, потрясли его до глубины души – от них у него перехватило горло и стало трудно дышать даже носом. Карен попятилась. Нелепость какая-то – и она расплакалась. Не может быть никакой радиоактивности – ни на ней, ни у нее в доме. Когда Барни, по их настоянию, в конце концов вышел вперед, давая им возможность себя осмотреть, она воззрилась на него так, словно он предал ее, в чем у нее, впрочем, не было никаких сомнений.

Бендикс медленно провел счетчиком у него над головой, а когда поднес прибор к его куртке, пощелкивание участилось. Барни сорвал с себя куртку. Потом очередь дошла до сорочки и майки – и то и другое отчетливо фонило от его прикосновения. Когда Макнайт велел ему снять и штаны и когда обнаружил у него на коже – на предплечьях и плечах – следы радиоактивности, он постарался его успокоить.

– Не волнуйтесь, мистер Старк. Мы умеем с этим обращаться.

Он отправился к грузовику за бочковым насосом и парой полиэтиленовых мешков. А вернувшись, подождал немного и, заметив, как из ближайших окон на них таращатся соседи, сказал:

– Давайте-ка лучше пройдем в гараж – придется вас полить из шланга. Включите там свет?

Барни вяло кивнул, и они вдвоем направились к гаражу. Карен механически включила свет, а Макнайт меж тем расправил тонкий пластмассовый шланг и запустил насос, терпеливо (и, как показалось Барни, очень мягко) объясняя:

– Этот химический реагент смоет с вас радиоактивные частицы, если они не проникли глубоко под кожу. Нет, не трогайте! А то еще вотрете себе что-нибудь. Теперь повернитесь и встаньте ко мне спиной. Вот так. Сейчас мы осторожно счистим раствор скребком. Прекрасно. А теперь повторим еще разок.

Барни ополоснул руки под теплой струей и дал облить себя с ног до головы, вместе с руками и ногами, при этом Бендикс каждый раз водил вокруг него своим счетчиком, и по мере того, как тот медленно колыхался у Барни над головой, кожа у него на шее стягивалась и на ней ощущались покалывания. Наконец – после того, как прошла, казалось бы, целая вечность – счетчик в руках Бендикса удовлетворенно дал знать, что Барни чист от заражения.

– Как же эта чертова дрянь сюда попала? – полюбопытствовал Барни.

Бендикс, слишком занятый своим делом, пожал плечами, а Макнайт объяснил, что после аварии Прагер вынес ее на обуви и одежде из своей каморки в исследовательской лаборатории.

– Но как? Господи, он же уверял, что там все чисто. Да и по радио, и по телевизору сказали, что нет никакой опасности.

– Послушайте, – в нетерпении проговорил Бендикс, – мистер Гэрсон все объяснит, когда мы…

– Произошла утечка, – объяснил Макнайт, – через вентиляционную трубу. И, когда недели три назад включили систему воздушного кондиционирования, радиация попала к Максу в кабинет. И он разнес ее по разным местам, включая свою машину и вашу.

Эти слова повисли в теплом ночном воздухе, прежде чем взорвались, обретя смысл. Карен вздрогнула, и Барни, ощутив холодок в груди, понял почему. Макнайт развязал тесемку на одном из плиофильмовых[18] мешков, достал из него что-то вроде больничного халата и велел Барни надеть его.

– А теперь, миссис Старк, будьте любезны… – все тем же мягким, извиняющимся тоном проговорил Макнайт.

Она перепугалась, и Барни не нашелся чем ее утешить. Бендикс поднес к ней счетчик Гейгера.

– Платье, – сказал он, указывая на прибор.

– Но я только недавно его купила, – тяжело выдохнула она. – Такое красивое платье! Как же оно могло?..

– От ваших или его рук, а может, от одежды в шкафу.

– Но я его даже еще не вешала в шкаф. Только-только достала из коробки.

Бендикс пожал плечами, и слово опять взял Макнайт:

– Простите, миссис Старк. Так нужно. Я знаю, что€ вы переживаете, но это для вашей же безопасности. Прошу вас!

Она подчинилась его голосу, сняла с себя платье, а потом стянула комбинацию. Барни начал было возражать, но Макнайт, видя, что ее бюстгальтер фонит, снова извинился.

– Мы не взяли с собой в бригаду женщину. Вызов был срочный.

– У нас все вызовы срочные, – буркнул Бендикс.

– Не обращай на него внимания. Мы уже тридцать шесть часов пашем без перерыва. Днем были в Кливленде, дома у мистера Прагера, а потом нас выдернули сюда. Давайте поступим вот как, мистер Старк. Вы возьмете счетчик Гейгера – ей тоже придется полностью раздеться – и проведете им по всему ее телу.

– Это необязательно. – Голос у Карен прозвучал с таким надломом, что они строем воззрились на нее с удивлением.

Повозившись с застежкой бюстгальтера, она сняла его и так и осталась стоять, демонстративно дрожа в желтом свете. Счетчик обнаружил радиоактивные следы на обеих грудях и бедрах. Несмотря на ее вызывающе беспечное поведение, оба гостя отвернулись, когда она стала обмываться. Барни собрался было ей помочь, но она отстранила его.

– Оставь меня. Не подходи.

Когда она закончила, они еще раз осмотрели ее. Прибор защелкал в обычном печальном ритме, показывая, что радиационный фон в норме. Зараза полностью вышла из нее, не оставив ни малейшего следа на ее коже. Затем Бендикс поднес счетчик к ее голове.

– Проверим ваши волосы для верности.

Она отпрянула в сторону.

– Там ничего не может быть. Я вычесываю их по утрам и вечерам.

– Эти частицы столь малы, что вы не можете знать точно, вычесали их полностью или нет, – заметил Макнайт. – А рисковать мы не можем, мистер Старк. Сами понимаете, мы не стали бы настаивать, не будь в этом безусловной необходимости.

Радиоактивные следы обнаружились в двух местах. Один – на затылке, посередине, другой – на волосистой части кожи головы спереди. Она услышала потрескивание и подняла руку, собираясь прикоснуться к волосам, но Макнайт ее остановил.

– Не стоит. А то еще разнесете.

– Волосы придется остричь, миссис Старк. – Бендикс извлек из кармана комбинезона ножницы.

– Я все смою. Не сумела вычесать, так сумею смыть, правда?

Макнайт покачал головой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Амниоцентез (мед.) – пункция плодного пузыря. Здесь и далее прим. перев.

2

От «фертильность» (лат.fertilis – плодородный, плодовитый) – способность половозрелого организма производить жизнеспособное потомство; отсюда «фертильные дни», или «дни фертильности», – дни, когда способность к зачатию у женщины максимальна.

3

Зефир – бог западного ветра в греческой мифологии.

4

Имеется в виду статуя французского скульптора Франсуа Огюста Рене Родена (1840–1917) 1878 года.

5

Хамтрамк– город в штате Мичиган, США.

6

Озеро в штате Мичиган.

7

Героиня одноименной пьесы норвежского драматурга Генрика Юхана Ибсена (1828–1906), написанной в 1890 году.

8

Драма Генрика Ибсена, написанная в 1879 году.

9

Гринвич-Виллидж – район на западе Нижнего Манхэттена, в Нью-Йорке.

10

Автомобильный пул (для поездок на работу) – группа автовладельцев-соседей, живущих в пригороде, каждый из которых по очереди возит остальных на работу на своей машине; подобная форма кооперации стала популярной в США во время нефтяного кризиса 70-х годов и сохраняется в больших городах и сегодня.

11

Толидо – город в штате Огайо, США.

12

«Бруклинский диалект» – нелитературная речь малообразованных жителей Нью-Йорка, в особенности района Бруклин.

13

Бак Роджерс – классический герой научной фантастики, капитан звездолета XXXV века; долгое время его имя было синонимом самого жанра научной фантастики и зачастую употреблялось в значении «суперсовременный».

14

«Горячая» лаборатория – лаборатория радиоактивных веществ высокой активности.

15

Чау мейн – китайское рагу из курицы или говядины с лапшой.

16

Прецизионный – имеющий повышенную степень точности; высокоточный.

17

День независимости (с 4 июля 1776 года) – национальный праздник США.

18

Плиофильм – прозрачный водонепроницаемый материал.