Не Глебом единым…

– Але, Козлова, это ты? – заголосила трубка Светкиным голосом.

– Я.

– Ну, как там твоя вечеринка прошла?

Я вкратце передала подруге суть вчерашней беседы и поведала о нашем плане.

– Хочешь вызвать у писаки ревность? – прямолинейно поинтересовалась Антонова.

– Не то чтобы хочу, но девочки советуют.

– Уж больно твои девочки много понимают, – буркнула Антонова. – Такое может посоветовать только человек, который тебя совсем не знает. Ты у нас дама проблемная, чтобы мужик на тебя кинулся, да ещё и отбивать у Гришки стал, так это только после предоплаты.

– Антонова! – возмутилась я. – Да как у тебя язык поворачивается?!

– Непринуждённо, – парировала Антонова. – Я с языком дружу, можно даже сказать, владею им в совершенстве.

– Головой ты не владеешь, – рявкнула я. – Такта у тебя ни грамма.

– Я же подруга, – отозвалась Антонова, – кто же, кроме меня, тебе в лицо правду скажет, только за спиной похихикают, а я – всё начистоту. И вообще, Козлова, не советую я тебе этой ерундой заниматься, есть у тебя делишки поважнее.

– Например, – мрачно поинтересовалась я.

– Вместо того чтобы за мужиком бегать, лучше бы сыном родным занялась.

– В смысле? – я моментально упала духом и посмотрела на Глеба.

– Ну, ты знаешь, мы на переменах иногда с другими учителями разговариваем, обсуждаем наших подопечных, так вот у Глеба у твоего есть проблемы.

– Какие проблемы? Почему я ничего не знаю?

– Потому что бухаешь через день и личную жизнь вовсю устраиваешь! – беспощадно гаркнула Антонова, но тут же сменила гнев на милость и мягким голосом добавила: – Но не переживай, у тебя есть я. Я же не просто твоя подруга, но и крёстная Глеба, поэтому тоже должна о нём заботиться. Вот я и позаботилась.

– Что это значит? – пробормотала я с большим унынием.

– У Глеба трудности с математикой. Ты с точными науками ещё в школе не дружила, вряд ли сейчас ты с ними на «ты», так что я нашла нашему мальчишке репетитора.

– Но…

– По поводу материальной стороны вопроса не беспокойся, расходы возьму на себя. Тем более что математик – мой хороший друг и сделал мне скидочку. Согласись, на ребёнке нельзя экономить.

– Но…

– Это не займет много времени, после школы будет задерживаться пару раз в неделю, не больше. Скоро конец учебного года, нужно Глебку подтянуть.

– Но…

– Да какие тут могут быть «но», Козлова!

– Но почему Глеб сам мне ничего не сказал? – я уже и не думала, что получу право голоса. В этот момент раздался непонятный грохот. Это Глеб, сидевший возле телевизора, выронил пульт и в ужасе уставился на меня.

– Ну, ты же мать, – объяснила Светка, – ты ругать будешь, а он не хотел тебя расстраивать, а потом, признаваться в своем тугодумии не каждый ребёнок захочет.

– Глеб не тугодум, – запротестовала я.

– Нет-нет, конечно, – согласилась Антонова, – слава богу, в тебя он не пошел, а значит, всё не так плачевно. Не переживай, Козлова, несколько месяцев занятий с репетитором сделают из пацана великого математика. Я уже договорилась назавтра, так что всё пучком. Ну ладно, некогда мне лясы точить, Игорёк зовет, так что покедова, – и она отключилась.

Я положила трубку на рычаг и устало посмотрела на Глеба:

– У тебя проблемы с математикой?

– Ну, – неуверенно ответил сын.

– Завтра идешь к репетитору?

Глеб судорожно сглотнул:

– Ага.

– Мне кажется, или ты действительно чем-то напуган? – я внимательно вглядывалась в лицо сына, не понимая, чем вызвано его беспокойство. – Думаешь, я буду тебя ругать?

Глеб молчал.

– Ну что ты, сынок? – я ласково потрепала его по голове. – Хочешь, я сама схожу в школу и поговорю с твоим учителем? Если нужно, я оплачу дополнительные занятия.

– Нет! – встрепенулся Глеб. – Светка уже получила анонс и внесла предоплату.

– Ты имеешь в виду аванс? – уточнила я.

Глеб неопределенно пожал плечами. Я занервничала. Моего сына не так просто выбить из колеи, а сейчас он казался растерянным и подавленным. Путал слова, заикался, как виноватый на допросе. Неужели проблемы с учебой настолько велики? Или мой Глеб что-то от меня скрывает?

Телефонный звонок прервал нашу беседу. На этот раз звонил Гришка.

– Ужасно соскучился, – пропел в трубку мой ясноокий Есенин.

– Я тоже, – машинально ответила я. – но ничего, завтра увидимся.

– Я как раз звоню по этому поводу, – сконфуженно ответил Гришка, – понимаешь, так получилось, что завтра состоится презентация моей книги. Это так неожиданно вышло. Областная библиотека проводит важное культурное мероприятие, и вот один писатель по каким-то причинам отказался, место освободилось… В общем, я завтра не смогу, но если у тебя получится прийти, я буду…

– Гриша, извини, но я не могу, – сухо оборвала его я.

Конечно, я могла бы бездарно потратить кучу драгоценного времени, просвещаясь в какой-то там библиотеке, но, честно говоря, Гришка своим известием меня разозлил. Наверное, сказалось напряжение последних дней, плюс ещё это негаданное открытие о школьных успехах, а точнее неудачах, сына, в общем, настроение у меня было прескверное. Гришка заметил перемену в моем голосе, попытался что-то сказать, но я ему не позволила. Прохладно попрощавшись и пообещав позвонить завтра, я положила трубку.

IV

Следующая неделя была поистине суматошной. Я не встречалась с Гришкой, не следила за успехами Глеба и практически не перезванивалась со Светкой. Внезапный прорыв трубы в ванной перечеркнул все мои планы. Вместо того чтобы заниматься своей личной жизнью и воспитанием сына, я ругалась с соседями, с начальством на работе, не желавшим давать мне отгул, и с сантехником из ЖЭКа, который мог заняться трубами только в моё рабочее время. В итоге ко мне приехала мама, которая разрешила все мои проблемы с трубами, соседями и сантехником и, установив в моём доме мир и порядок, умчалась восвояси.

Это был первый спокойный вечер. Я сидела перед телевизором, Глеб лежал на диване и грыз яблоко.

– Как твои успехи с математикой? – поинтересовалась я.

– Нормально.

– Как репетитор?

Глеб задумался.

– Он тебе нравится или нет? – уточнила я.

– Пожалуй, да, – поколебавшись, ответил сын. – Он очень хорошо всё объясняет. Мы только два раза позанимались, а у меня уже на этой неделе «пятёрка» по математике.

– Здорово! – обрадовалась я. – Значит, он действительно классный учитель.

– Да, классный, – подтвердил Глеб. – Мужик что надо.

– Может, мне стоит с ним встретиться, как-то странно, что с ним ведёт дела Антонова. Я понимаю, что ей проще, но я всё-таки твоя мать, вдруг учитель подумает…

– Не подумает, – оборвал меня Глеб. – Какое ему дело до всего этого? Главное – математика, – и сын заискивающе посмотрел на меня.

– Ну да, разумеется, – пробормотала я, чувствуя непонятную тревогу и неумолимое желание выведать что-то у Глеба, но не зная, что именно.

Телефонный звонок вывел меня из задумчивости. Звонил Гордеев, в смысле Игорь – Светкин муж, брать фамилию которого Антонова в своё время категорически отказалась.

Признаться, я была немного удивлена. Не то чтобы мы с Игорем никогда по телефону не разговаривали, разговаривали, конечно, но, как правило, после предварительной беседы с Антоновой. Просто так, без повода, мы обычно не созванивались, так что моё удивление было оправданным.

После скупого приветствия Гордеев сказал:

– Майя, я хотел поговорить с тобой о Свете.

– Слушаю, – с готовностью отозвалась я.

– Ты не замечаешь, что с ней что-то не то?

– Как-то не обратила внимания, а что тебе кажется странным?

– Ну, она какая-то вялая, меланхоличная. Уже несколько дней оставляет меня без ужина и, по-моему, даже не замечает этого. Сегодня собиралась отправиться к тебе, но перед встречей решила обойти все магазины женской одежды и салоны красоты, объяснив это тем, что у нее, видите ли, депрессия, и ей нужно развеяться. Почему у нее депрессия, я не понял, думал, ты знаешь.

– Не знаю, – удивилась я. – Игорёк, у меня последние деньки выдались напряженные, я, может, что из виду упустила, но если Антонова сегодня придёт ко мне, то непременно у неё всё выведаю.

– Только ничего не говори ей о моем звонке, ты же Свету знаешь, – вздохнул Игорь.

– Знаю-знаю, – подтвердила я. – Можешь не объяснять.

Распрощавшись с Игорем, я не успела отойти от телефона, как он зазвонил снова. Это была сама Антонова. Бодрым голосом сообщила мне, что будет через десять минут. Я искренне попыталась уловить в её интонациях меланхолию, но тщетно. Ну, что ж, через десять минут мне предстояло выяснить, в чём дело, а пока…

Я не успела собрать мысли в кучу, как телефон опять подал признаки жизни.

– Прямо как в Смольном, – буркнул Глеб, делая телевизор громче. Я заткнула одно ухо пальцем, а к другому приложила еще не успевшую остыть трубку.

– Маюшечка, – защебетала трубка голосом новоиспеченного поэта. – Как ты там, радость моя? Не звонишь совсем.

– Дела были, – сухо ответила я.

– Ясно, – ласково отозвался Гришка и безо всякого перехода принялся сыпать подробностями недавнего бенефиса.

– Рада, что все прошло удачно, – прервала я его монолог, бросив взгляд на часы.

– Да-да, – подтвердил Гришка. – Не просто удачно. На мероприятии присутствовала руководитель отдела культуры. Так вот, она предложила устроить вечер поэзии в эту субботу. Я оказался в числе приглашённых, представляешь? Буду читать стихи, делиться опытом, отвечать на вопросы поклонников…

– Гришка, ты о чём? О каких поклонниках ты говоришь? А опыт? По-моему, тебе самому не мешало бы его поднабраться.

– Нет-нет, – запротестовал Гришка. – Если всё правильно обставить, то уже можно говорить и об опыте, и о поклонниках, и о… музе моей. Надеюсь, муза порадует меня своим присутствием?

Я немного растерялась.

– Даже не знаю.

– Да брось, Майя, суббота – выходной день. Бери Глеба, и приходите на вечер вдвоём, я еще Ксюшку приглашу, вам не будет скучно. А потом, как может быть скучно, если я буду читать стихи о тебе? Ведь так?

– Так, – нехотя согласилась я, ломая голову над тем, почему подобная перспектива не вызывает во мне умиления и чувства гордости, а наводит на мысли о нудном, неинтересном и бездарно растраченном выходном дне.

– Вот и отлично, – обрадовался Гришка. – Я тебе ещё предварительно позвоню перед мероприятием, сейчас пока увидеться не получится, буду готовиться к выступлению, хочется чувствовать себя перед публикой уверенно, так что…

– Я поняла, – быстро сказала я. – Готовься, и до скорого.

Опустив трубку на рычаг, я тяжело вздохнула.

– Глеб, – обратилась я к сыну, – Гришка приглашает нас в субботу на вечер поэзии, ты как?

– Не могу, – не думая, отозвался сын.

– Почему? – растерялась я.

– У меня репетитор.

– В субботу?

– Да, мам, на следующей неделе итоговая контрольная, скоро четверть закончится, помнишь? Так что нужно готовиться в ускоренном темпе.

– Я не хочу идти одна, – призналась я.

– Возьми Светку, – посоветовал Глеб. – Поржёте вместе.

– Глеб! – осадила его я, но согласилась с тем, что идея взять Антонову вовсе недурна. Но ведь там будет Ксюха, а они со Светкой…

Звонок в дверь оторвал меня от этих мыслей и привёл в чувство.

Антонова вплыла в комнату мрачнее тучи. Еще десять минут назад, разговаривая с ней по телефону, я была уверена в её приподнятом настроении, а теперь даже не знала, что и думать.

– В чём дело? – спросила я, усаживая подругу на диван.

– Ты не поверишь, – простонала Антонова. – Ещё две недели назад заприметила в одном бутике платье Оскара из последней коллекции…

– Кто такой Оскар? – опешила я.

– Ты всё равно не знаешь, – отмахнулась Антонова. – Короче, я ещё тогда его примерила и сразу поняла, что это – моё. Игорёк мне в тот раз денег не дал, пришлось уговаривать его полмесяца, и что в итоге?

– Что?

– Теперь, когда у меня появились деньги, выяснилось, что я в это платье не влезаю. Майя! Всего-то за две недели я превратилась в жирную корову!

Я смотрела на Антонову во все глаза. Слышать от подруги подобные речи было странно, ещё более странно было видеть то, как она убивается из-за пары лишних килограммов. Не то чтобы Антонова не следила за модой и за собой, нет, шмотки она любила и собой любовалась с завидной регулярностью, но факт в том, что любила она себя такой, какой была: пухленькой, аппетитной, румяной. Честно говоря, своими формами она даже гордилась и порой намекала мне на то, что моя проблема с мужиками как раз и заключается в том, что у меня, видите ли, не за что подержаться, а вот у Антоновой… Да что уж тут говорить, аппетитная Антонова с копной огненных волос и ярко выраженными выпуклостями купалась в мужском внимании не меньше, чем до замужества, а может, и больше. И вот теперь слышать от нее подобное…

Да, пожалуй, Игорь прав, со Светкой творится что-то странное.

Я напоила подругу ромашковым чаем, угостила шоколадкой, от которой уже успел умыкнуть кусочек Глеб, и стала потихоньку выяснять у Антоновой обстоятельства последних нескольких дней, за которые она успела так измениться. Антонова долго не кололась, а потом внезапно спросила:

– Тебе не кажется, что со мной что-то не то?

– В каком смысле? – опешила я от её прямолинейности.

– Я какая-то раздражительная, депрессивная, – Антонова понизила голос. – Мне думается, я чем-то больна.

– Господи, Светка, ты чего! – испугалась я.

– Не знаю, предчувствие какое-то.

– Брось ты эти свои предчувствия, тебе просто надо развеяться, отдохнуть, ну и, может быть, немножко похудеть.

Антонова скривила недовольную гримасу.

– Хотя я считаю, – быстро поправилась я, – худеть необязательно, а вот развеяться стоит. Меня тут Гришка на свой поэтический вечер пригласил. Не хочешь составить мне компанию?

– Поэтический вечер? – настроение Антоновой тут же поднялось. – Не рановато ли ему такими словами громкими раскидываться? Или он думает, что состряпать пародию на известные шедевры – это уже подвиг?

– Ну, хватит ёрничать, – одернула её я без особого энтузиазма. – Я сама-то не слишком питаю иллюзии на этот счет, но раз уж его так проперло, почему бы не поддержать парня.

– А что, – поразмыслила Светка, – может, это и неплохая идея. Думаю, нам с тобой точно будет весело, – Антонова против воли заулыбалась, но внезапно схватилась руками за голову и помрачнела. – Что-то дурно мне, Козлова, похоже, я реально хватанула какую заразу. Мне нужен отдых, свежий воздух и здоровое питание. Знаешь, я уже намекнула Игорьку насчет недельного отпуска где-нибудь за бугром, например, в Италии. Мне не повредит перемена климата, а потом я уже давно никуда не выбиралась.

– Да, наверное, ты права.

– Конечно, права, чего тянуть? Через две недели каникулы в школе, надо быстренько путёвочку оформить и… – тут Антонову осенило. – Слушай, Майка, а почему бы нам с Игорем не прихватить с собой Глеба?

– То есть? – моментально насторожилась я.

– Ну, почему бы ему не отдохнуть вместе с нами? Где он у тебя бывал вообще? Ничего кроме четырёх стен не видел. Ты его даже на море ни разу не возила.

– Да когда я сама там была, на этом море? – насупилась я. – В двенадцать лет? Или в одиннадцать?

– Тем более. Сейчас Глеб у тебя ударно учится, ему тоже нормальный отдых нужен. Я знаю, ты со мной его за границу побоишься отпускать, но уж Игорю ты это дело наверняка доверишь. Он точно за Глебом уследит. А мы будем на всякие экскурсии ходить, побываем в интересных местах, Глеб хоть мир посмотрит немножко.

– Я не знаю даже… – окончательно растерялась я. – Ты и так для Глеба много делаешь, мне как-то неловко.

– Чего там неловко, – отмахнулась Антонова. – Пока есть возможность, надо пользоваться!

– Звучит, конечно, хорошо, – пробормотала я. – Но надо подумать.

– Чего тут думать! – разозлилась Светка. – Нам ещё бумаги на него надо оформить, разрешения там всякие, а времени мало остается.

– Нет-нет, – категорично заявила я. – Нужно всё взвесить, я не могу так просто сына за какой-то там бугор неизвестно с кем… – начала было я, но тут же, увидев скуксившееся лицо Антоновой, быстро поправилась, – в том смысле, что без моего чуткого материнского глаза отправить на целую неделю.

– Ладно, – смирилась Антонова. – Думай до выходных, мы как раз с тобой в субботу на тусовке поэтов встречаемся. Обмозгуй это дело, хотя чего там обмозговывать, – Антонова опять схватилась за голову, а потом за сердце, но передумала и снова схватилась за голову. – Чего-то мне нехорошо, – пролепетала она. – Вызову-ка я такси и поеду домой. Может, до субботы пройдет.

V

Когда мы вошли в зал, то тут же увидели Ксюху в сопровождении Сюзанны. Обе синхронно нам помахали. Мы с Антоновой переглянулись и после её одобрительного кивка двинулись к ним. Признаться, я не ожидала увидеть Сюзи здесь, не понимаю, зачем Ксюха её притащила, наверное, затем, зачем я привела Антонову – чтобы не умереть со скуки. С другой стороны, подруг в Ксюхином окружении было немало, почему она выбрала именно Сюзанну, а не милую и скромную Верочку, мне было не ясно. Может, дальновидная Ксения предпочитала держать строптивую Сюзи на виду, под своим бдительным контролем, а может, этих двух барышень связывали куда более близкие отношения, чем мне казалось.

Сюзи снова была обряжена в мех несчастного пушного зверька, Ксения облачилась в тонкое трикотажное платье с широким поясом, на руке – изящный браслет из белого золота и массивная цепочка на загорелой шее, на голове – аккуратно заплетённый «колосок». Я, как всегда, красовалась в водолазке и джинсах, а вот Антонова… Антонова блистала во всех смыслах этого слова. Кажется, она собрала дома всю фольгу и, не экономя на материале, щедро ею обмоталась. Мало того что она нашла в своем гардеробе невероятно облегающее платье, переливающееся всеми цветами радуги, так ещё и украсилась сверкающими туфлями, сумкой, а в шевелюру запихнула серебристую заколку размером с праздничную кулебяку. Короче, Антонова была похожа на обёртку от шоколадной конфеты: яркая, ослепительная и приторно-сладкая.

Я увидела, как Сюзи и Ксюха о чем-то весело перемигнулись, и решила, что будет лучше, если я займу место рядом с Ксюхой, отрезав тем самым Антонову от гламурной парочки.

Выступление задерживалось. Я уже успела познакомить Сюзи и Светку, мы немного обсудили погоду, которая обещала быть в ближайшие дни, согласно прогнозам, безрадостной, тут Антонова ввернула, что природные катаклизмы ее не волнуют, ведь она собирается с мужем на недельку в Европу, а Сюзи, тяжело вздохнув, сказала:

– Везёт же, а мой опять меня бросает.

– В смысле? – поинтересовалась я.

– Её бойфренд отправляется в командировку, – ввернула Ксюха. – Вот Сюзи и загрустила. Поэтому я решила её на Гришкино выступление пригласить. Уж не знаю, насколько это поднимет ей настроение…

– Да ладно, Ксень, – отмахнулась Сюзи, – всё не так уж и плохо.

В этот момент освещение в зале сделалось мягче, и лучи двух прожекторов сосредоточились на некой точке посреди сцены.

– Ба! – воскликнула Антонова. – Прямо по-настоящему.

Восторг Антоновой длился недолго. Сначала на сцену вышла некая дама, которая поприветствовала публику, пропела дифирамбы участникам мероприятия и после всего этого удалилась. Её сменил некий поэт-песенник, который вышел с гитарой и пюпитром. Когда он стал рассказывать о своей нелегкой творческой судьбе, Антонова бессовестным образом захрапела мне в самое ухо. Я больно ткнула ее локтем, а Ксюха наградила её негодующим взглядом. Сюзи чересчур громко рассмеялась, и негодующий взгляд Ксюхи переместился с Антоновой на неё.

На смену гитаристу пришёл военный поэт, который с большим воодушевлением рассказал о горячих точках последних десятилетий, в которых ему довелось побывать, и поделился воспоминаниями, ставшими основой его творчества. Наученная горьким опытом Антонова на этот раз решила не откидываться назад, чтобы не дай бог не храпануть в самый ответственный момент, а подалась вперед, с умным видом подперев свой могучий лоб. Впрочем, лишние килограммы, набранные ею за последнюю пару недель, не позволили ей удержаться в кресле, и Антонова с грохотом повалилась на маячившее перед её носом кресло переднего ряда. Ксюха в отчаянии закатила глаза, а Сюзи от еле сдерживаемого смеха превратилась в перезрелый помидор, готовый прыснуть в любую минуту.

В конце концов, на сцену вышел Гришка. Антонова приободрилась. Размазав по щекам осыпавшуюся тушь, она показала пальцем на моего суженого и громким шепотом сказала:

– Смотри, Майка, он башку гелем обмазал, – после чего беззвучно заржала.

– На себя посмотри, – одними губами прошептала Ксюха, – на новогоднюю ёлку похожа.

Но Антонова её, увы, услышала.

– Кто это тут новогодняя ёлка? – возмутилась Светка. – Зато я не вырядилась в платье школьницы с косичкой на боку.

– Между прочим, так одевается Джессика Альба – икона стиля и общепризнанная модница, – вступилась за подругу Сюзанна.

– Ах, Джессика Альба, – зловеще протянула Антонова. – Знаю я эту вульгарную актрисульку с лицом божьего ангела и помыслами распутной девки. Кажется, она славится своей откровенной тупостью и уровнем интеллекта восьмилетнего ребёнка.

– То есть я, по-твоему, тупая? – сдержанно поинтересовалась Ксения, напугав меня своим подозрительным хладнокровием.

– Я этого не сказала, – уклончиво ответила Антонова.

– Девочки-девочки, успокойтесь, – поспешила вмешаться я.

Ксюха и Светка на мгновение заткнулись, и мы все четко услышали Гришкин голос:

– А сейчас мне хочется пригласить на сцену мою музу, мою идейную вдохновительницу и женщину, которая открыла во мне поэта. Майя, выходи к нам.

Я оцепенела. Мои подруги, ещё секунду назад готовые вцепиться в горло друг другу, с поразительной согласованностью выдернули меня из уютного кресла и волшебным пинком отослали к сцене. Я нерешительно поднялась и побыстрее прижалась к Гришке. Что происходило дальше – помню смутно. Кажется, Гришка что-то говорил, а я беспорядочно кивала и улыбалась. Потом чей-то голос в зале прошелестел едва слышно:

– Как она прониклась его стихами! Буквально ловит каждый звук!..

Свет беспощадно слепил глаза. Сидящих в зале я не видела, зато они меня видели прекрасно и обсуждать не стеснялись, пусть даже и шёпотом. Чувствуя себя микробом на предметном стекле микроскопа, я жалась и мялась, не понимая, куда смотреть и что делать. А вот Гришка на сцене ориентировался превосходно. Наличие публики его нисколько не смущало, скорее наоборот – вдохновляло. Голос моего поэта звучал уверенно и громко, Гришка жестикулировал, взывал к аудитории, и та, кажется, ему отвечала.

Очнулась я уже в буфете в компании Гришки, Антоновой, Ксюхи и Сюзи. На круглом столе, за которым мы сидели, красовалась бутылка красного вина, бутерброды с сёмгой и пирожные.

– Ты был на высоте, – обратилась Ксюха к брату, и я поняла, что она говорит искренне. Видимо, выступление Гришки действительно произвело на неё впечатление.

– Спасибо, сестрёнка, я знал, что рано или поздно, но ты разглядишь во мне маленькую звёздочку.

Антонова скептически ухмыльнулась и вгрызлась зубами в пирожное.

– Я думаю, эта звёздочка может превратиться в солнышко, – лукаво улыбнулась Сюзи, и я почему-то занервничала.

– Спасибо, Сюзанна, – смутился пока ещё мой Есенин, а я занервничала ещё больше. – Очень рад, что вам понравилось.

– Гриша, вы были гвоздём программы, – не унималась Сюзанна, а я, чтобы совсем не растерять остатки самообладания, хлебнула из бокала и невзначай заметила:

– По-моему, выступление того вояки с гитарой было тоже весьма неплохо.

– С гитарой выступал поэт-песенник, а вояка, как ты его назвала, читал свои произведения без аккомпанемента, – сухо заметил Гришка.

Антонова против воли прыснула и поперхнулась пирожным. Я залилась краской и злобно пихнула Светку в бок. Она икнула и немедленно перестала кашлять.

– А вообще-то Майя права, – внезапно поддержала меня Сюзи. – Насчёт музыкального сопровождения. Песни, на мой взгляд, как-то легче воспринимаются зрителем.

– Слушателем, – не к месту поправила я, выдавая тем самым свою внутреннюю неприязнь к приторно сладкой Сюзанне.

Моя ремарка осталась никем не замеченной.

– Пожалуй, да, – нехотя согласился Гришка. – Я мог бы, конечно, тоже выступать с гитарой, но мои навыки…

– А не обязательно гитара, – перебила его Сюзи. – Можно выбрать фортепьяно.

– Ну, с этим у меня совсем неважно, – рассмеялся Гришка.

– Не хочу хвастать, – игриво потупилась Сюзи, – но я играю на фортепьяно очень даже неплохо.

– С такими-то когтями? – безо всякой запинки выдала Антонова, покосившись на маникюр Сюзанны. Ксюха обречённо закатила глаза, а Сюзи, вежливо улыбнувшись, ответила: