Пуля для карателя

Безобразные мысли витали в голове: а если его руководство тоже арестовано в связи с заговором 20 июля? Ведь хватали многих, особо не разбирались. Теперь и его под шумок – какими бы важными сведениями он ни обладал…

Ломакин перестал терзаться, впал в состояние транса. Метаться по камере не было смысла. Его не расстреляли, не бросили к смертникам или другим заключенным, а поместили в относительно сносные индивидуальные условия. Потом извинятся, он стерпит…

И все же ночью было хреново. Спал урывками. В глухой тюремный двор залетали звуки из города. Снова грохотали взрывы, в темном небе отражались отблески пожаров. Пару раз гудели самолеты. Вокруг Варшавы кружили немецкие бомбардировщики и штурмовики. Иногда появлялись самолеты английской авиации, управляемые, как правило, поляками, – сбрасывали восставшим продовольствие, оружие и тут же спешили убраться, пока не подбили. Пользы от этих «посылок» было немного: информация для пилотов запаздывала, груз сбрасывали в места, уже зачищенные от мятежников, и доставался он немцам или их клевретам. Тем самым создавалась видимость, что восставших не бросили, о них заботится польское правительство в изгнании…

Шумели машины – въезжали во двор, выезжали. Несколько раз гремели выстрелы. Перед рассветом Ломакин очнулся от гортанных воплей. В нишу под окном его камеры эсэсовцы загоняли несколько человек. Эти люди не были покорными овцами, как предыдущие, а сопротивлялись, осыпали конвоиров отборными русскими матами. Сыпались затрещины, работали приклады. Человек пять или шесть загнали в нишу. Ломакин из любопытства подошел к окну, быстро выглянул и сразу спрятался. Кто знает этих косоруких – пальнут чуть выше, кого волнует, что там торчит любопытный глаз? Расстрельная команда была наготове и терпеливо ждала офицера, который задерживался. Под стеной стояли несколько человек – видимо, пленные красноармейцы. Пленных в этой летне-осенней кампании было немного, не сравнить с первыми годами войны, но всякое случалось – внезапные контратаки, локальные «котлы», нападения на передовые дозоры. Людям не везло, сопротивлялись до последнего, потом их либо уничтожали, либо брали в плен. Этим тоже не подфартило – не рассчитывали на такой конфуз. Они переминались у стены, сплевывали. Ломакин их не видел, но прекрасно слышал. Кто-то стонал от боли – видимо, душевно припечатали прикладом, кто-то глухо кашлял, потом перестал.

– Вот же, сука, стыдно-то как, мужики… – с отчаянием в голосе пробормотал один красноармеец. – Ну, как так можно, мы уже в Европе – так хотелось до конца войны дожить…

– Не убивайся, Серега, другие доживут, доделают за нас… – вздохнул второй. – Хотя действительно до тошноты обидно… Может, рванем на них, дадим еще кому-нибудь в рыло?

– А я уже дал, – похвастался третий. – Больше не могу, сил нет, парни… Вот, ей-богу, устал чего-то, колени трясутся, мочи не хватит. Да пошли они в задницу, все равно им хана!.. Заорал бы сейчас: мол, за Родину, за Сталина, да что толку, все равно не оценят…

– Скажите, а это больно? – с дрожью вопрошал молодой голос. – Нет, вы не думайте… Я просто боли сильно боюсь…

– Держись, Илюха, все нормально будет… Больно, но быстро, почувствовать не успеешь…

– А ты откуда знаешь, Серега? – спросил второй. – Тебя уже расстреливали?

Ситуация складывалась, мягко говоря, невеселая, но приговоренные к смерти сдавленно усмехались, заставляя удивляться расстрельную команду. Появился офицер, что-то каркнул вороньим горлом. «Прощайте, мужики, больше не увидимся…» «А хрен его знает, Серега, сейчас выясним…» Досмеяться не дали – ухнул нестройный залп. Солдаты беспорядочно перезаряжали, снова стреляли… Ломакин, согнувшись в три погибели, дотащился до нар, забылся беспокойным сном…

Глава четвертая

За ним явились перед рассветом. Заскрежетал замок в стальной двери. Арестанта пулей сдуло с нар, он стоял, покачиваясь, в узком проходе, щурился, тер глаза. Вошел запылившийся штабс-фельдфебель – офицер по поручениям. У него была порвана штанина в районе строчки галифе, и рассеченную бровь украшал отрезок пластыря.

– Хайль Гитлер! – сказал он, с подозрением смерив взглядом арестанта. Тот вытянулся, щелкнул стоптанными каблуками ботинок – что вышло глупо и неуместно. – Вы… «Болотник»? – Офицер сильно коверкал причудливое и явно не немецкое слово.

– Так точно, господин штабс-фельдфебель, – отозвался Ломакин, облегченно выдохнув. – Это мой псевдоним, полученный по окончании могилевской Абверштелле. Я направляюсь из вражеского расположения к полковнику фон Ритхофену, и очень жаль, господин штабс-фельдфебель, что случилась эта досадная проволочка…

Офицер по поручениям выразительно кашлянул, и Ломакин замолчал. Не время выражать претензии, когда вокруг такая свистопляска. Глупый псевдоним, но таким уж нарекли. Отцам-командирам в Абверштелле это показалось веселым. В славянской мифологии – злобный дух, хозяин болота, представлялся двояко: то обросшее жировыми складками грязное безглазое существо, то мохнатый громила с хвостом и длинными руками. Существо предельно неприятное, агрессивное, главное развлечение в жизни – заманивать людей в болото и там топить.

– Следуйте за мной, – распорядился штабс-фельдфебель. – Вас отвезут в район Вторица, улица Пшемыльская, там расположен полевой штаб 608-го полка вермахта. Вас ждут чины из военной разведки – они подтвердили, что вы, скорее всего, именно тот, за кого себя выдаете.

– Уж мне ли это не знать, господин штабс-фельдфебель, – рискнул дерзнуть Ломакин. – Мой непосредственный руководитель – полковник абвера Алекс фон Ритхофен, он полностью в курсе моей легенды и моего задания.

– Да, мы знаем, – не стал спорить порученец и посторонился: – Прошу на выход. Мы понимаем, что вы голодны, вам нужно помыться и отдохнуть. Все это вам предоставят, но, боюсь, прежде придется встретиться с вашим руководством.

Да кто бы возражал! Ходил немытый, и еще походит! Щеголеватый командирский «Хорх» уже стоял у крайнего тюремного подъезда. Когда в сопровождении штабс-фельдфебеля и пары эсэсовцев Ломакин выехал со двора, в хвост пристроилась бронированная «Пума», оснащенная скорострельной пушкой. Район был под контролем рейха. Бульдозеры сгребали мусор с проезжей части, прохаживались патрули. Мелькала форма СС, мышиные мундиры солдат вермахта, простоватые суконные гимнастерки со скрещенными гранатами в петлицах – военнослужащие подразделений коллаборационистов. На перекрестках стояли бронетранспортеры, оборудовались пулеметные гнезда за мешками с песком. Колонна проехала мимо частично уцелевшего сквера, разрушенного католического храма, за которым стыдливо пряталась зенитная батарея. Среди развалин ковырялись гражданские, пугливо косились на людей с оружием. Со стен свешивались красно-черно-белые флаги со свастикой. Над зданиями с высокими черепичными крышами, с башенками-мезонинами, вычурными чердачными окнами висела серая дымка. Падали «осадки» из мелких частичек золы. Проехали крытый рынок с монументальным готическим фасадом – там грудились грузовые машины, солдаты снимали ящики с боеприпасами. В арке за полицейским участком, на углу улиц Пшемыльской и Кржевской, люди с повязками на рукавах кого-то нещадно били, а когда несчастный упал, стали добивать ногами. Из района за промзоной, где раньше располагалось варшавское гетто, поднимались клубы дыма. Сомнительно, что там еще остались евреи, хотя Еврейская боевая организация продолжала действовать в задыхающемся городе – ее боевики возникали из ниоткуда, мстили оккупантам и растворялись в воздухе…

Машина дважды останавливалась у шлагбаума. Полицейские с нагрудными бляхами проверяли документы. Улица Пшемыльская была когда-то благопристойной, презентабельной, здесь жили состоятельные поляки, коммерсанты, духовенство. Сейчас половина домов лежала в руинах, остальные выглядели сносно, сохранились даже стекла в оконных проемах. Плотность людей с оружием в этом районе явно зашкаливала. Здание, где разместился штаб полка, окружали барьеры и мешки с песком. Лаяли овчарки. Пара соседних строений смотрелась убого – от них уцелел лишь минимум. Машины въехали на стоянку, пассажиры выгрузились, но направились не к главному крыльцу, а в обход здания, где имелся дополнительный вход, у которого дежурил целый выводок плечистых эсэсовцев в водонепроницаемых плащах и с мотоциклом «BMW-R-75». Штабс-фельдфебеля здесь знали, отдали честь и пропустили без проверки. На Ломакина покосились, но ничего не сказали…

В полуподвальном помещении, куда его доставили, сидели трое. Горела лампа накаливания, подключенная к армейскому генератору. Маленькое окно под потолком закрывали стальные жалюзи. На стене висела карта Европы с частичным изображением Советского Союза. Гитлеровский флаг, вытянутый стол, пара комфортных стульев, несколько обычных табуретов. В углу, скрестив на груди руки, сидел молодой лысоватый лейтенант с вытянутым лицом и рыбьими глазами. Закинув ногу на ногу, он явно любовался своими сияющими сапогами – верный признак, что из здания данный господин сегодня не выходил. Вдоль карты прохаживался плотный брюнет в мундире обер-лейтенанта, нетерпеливо постукивал указательным пальцем правой руки по перстню на левой. За столом, брезгливо оттопырив нижнюю губу и нахмурив лоб, сидел светловолосый гауптман и бегло заполнял форменный бланк. Он поднял глаза на Ломакина и произнес:

– Здравствуйте. – В голосе его явственно прослушивался холодок. – Да, это вы… – бегло переглянулся он с присутствующими. – Мы успели просмотреть ваше дело… Выпускник могилевской школы подполковника Вагнера, способный ученик, так сказать, гм… Ничего, что я говорю по-немецки?

– Все в порядке, герр гауптман, – ответил Ломакин, – я изучал немецкий язык еще со школы…

– Напомните вашу фамилию. – Гауптман открыл его досье, как-то лениво полистал его.

– Шитов Николай Петрович. Заброшен в советский тыл под псевдонимом «Болотник», с документами капитана Красной армии Ломакина Алексея Борисовича… Имел справку, подтверждающую тяжелое ранение и лечение в подмосковном госпитале. Согласно справке, на полгода имел ограничения, связанные с участием в боевых действиях, и в этой связи был направлен в штаб 49-й дивизии – заместителем начальника дивизионной разведки, где имел доступ ко всей…

– Да, я вижу, вы восемь раз отправляли радиограммы в отдел фон Ритхофена, предоставляли ценную информацию, которая в дальнейшем использовалась для борьбы с нашими врагами… Вы молодец, Николай Петрович, – перешел гауптман на русский язык – он был несовершенен, но вполне узнаваем. – Вы блестяще справлялись со всеми заданиями и заслуживаете поощрения от лица германского командования, которое, безусловно, получите.

– Я всячески извиняюсь… – Шитов с усилием сглотнул слюну. – Могу я поговорить с полковником фон Ритхофеном или его заместителем майором Гайдрихом?

– Мне очень жаль, Николай Петрович, но сейчас упомянутых вами людей нет в городе, они занимаются выполнением своих служебных обязанностей. Майор Кристиан Гайдрих уполномочил офицеров своего отдела провести с вами предварительную беседу. Лично с ним побеседовать и представить отчет вы сможете, думаю, не раньше вечера. К этому времени вы отдохнете. Рад представиться – гауптман Отто Венцель, отдел военной разведки 9-й танковой армии, – сухо кивнул блондин. – Присутствующие господа – лейтенант Генрих Уде и обер-лейтенант Вольф Зейдеман.

Оба офицера тоже лениво кивнули.

– Послушайте, у меня есть важная информация, которая через пару дней может стать бесполезной, если ею сразу не воспользоваться… – зачастил Шитов. – Во-первых, это касается некоторых скрытных передвижений частей и подразделений 1-го Белорусского фронта русских в зоне действия наших 7-й и 19-й танковых армий… Во-вторых, я имею информацию об агенте советской разведки, действующем в нашем тылу под позывным «Шторм» – он имеет отношение к отделу зафронтовой работы контрразведки СМЕРШ – агент выдает себя за немца и раз в двое суток связывается по рации со своим руководством… Мне известна его фамилия, его персональные данные, но об этом я могу говорить только с непосредственным начальством…

– Надеюсь, этот парень не служит в немецкой разведке, – насторожился обер-лейтенант Зейдеман. – Это было бы логично, ввиду ряда неприятных событий, произошедших в недавнем прошлом, но в целом – невероятно…

– Настолько невероятно, что обсуждать эту чушь не имеет смысла, – поморщился Венцель и как-то с сомнением воззрился на третьего присутствующего – лейтенанта Генриха Уде, по лицу которого невозможно было понять, что его беспокоит.

– В-третьих, господин гауптман… – сбивчиво продолжал Шитов. – Вместе с нашей группой шестнадцать часов назад выступила группа некоего капитана Каляжного – опытного сотрудника советской разведки. Часть пути мы передвигались вместе. Они отправились на север, в район Жолибож. С Каляжным два разведчика и проводники из местных. Его задача – выйти в заблокированном районе на двух влиятельных представителей польского подполья, лояльного русским, и вывести их в безопасный район вне Варшавы. Эти двое очень важны для советского руководства. Они пользуются авторитетом у определенной части польского общества и представляют для германского государства серьезную опасность. Я примерно представляю, каким маршрутом они пошли. За сутки свою операцию они, конечно, не закончат…

– А вот это интересно, – признал Венцель. – Мы непременно сообщим в Жолибож, чтобы сделали все необходимое для поимки преступников. Что-то еще, господин Шитов?

– Да, я еще не закончил… – облизнул Шитов пересохшие губы. – Я получил приказ от полковника фон Ритхофена покинуть распоряжение советских частей и прибыть в Варшаву для получения нового задания – при этом предстояло проявить инициативу, чтобы это не выглядело как бегство или дезертирство. Формировалась группа для проникновения в Варшаву, и я воспользовался подходящим случаем… С нами шли два польских предателя, перешедших на сторону красной власти – Заремба и Пшиговский. Они должны были вывести нас на польских социалистов, которые, в свою очередь, обещали связать нас с руководством варшавского восстания… Адрес для связи: улица Новогродская, 34, квартира 20. Там проживает человек по фамилии Завадский, который служит в польской полиции порядка. Это его прикрытие, понимаете? Подразделение не участвует в опасных мероприятиях, занимается охраной, патрулированием и тому подобное. Это идеальное прикрытие, понимаете?

– Это тоже интересно, – оценил Венцель и что-то записал в блокнот. – Спасибо, господин Шитов, мы воспользуемся вашей информацией. Расскажите, каким путем вы проникли в Варшаву из советского расположения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.