Горькая Глава

Лично для нас двоих на этом этапе все бы и закончилось: подготовительный процесс оказался столь долог и мучителен, и сопротивление было так велико, что хотелось уже все поскорее закончить и забыть: зарегистрироваться в ЗАГСе и до свидания. Но тут свое веское слово сказали родители: это как так без свадьбы?! А родственники? Мы вот и у тех были, и у этих, а сами что ж, зажмем, получается? Это неудобно! И закрутилось…

Свадьбы простых скромных людей в те времена праздновались дома, ресторан или кафе считался шиком и уделом людей более высокого полета. В нашем же случае было выбран некий средний вариант: ресторан, но снимался не весь зал, а просто ряд столов сдвигался и торжество происходило в общем зале. Причем, разница между вступающими в союз семьями была, видимо, настолько велика – то есть так она ощущалась, ибо каждый мнил себя центром мироздания – что изначально было запланировано аж две свадьбы: в Воронеже в ресторане, где присутствуют все родители и родня воронежская, а потом, через день – в Калача, в своем доме: присутствуют все родители и родня калачеевская. Расходы пополам. Ну, разумеется, была и объективная причина такому разделению праздника: неудобно и практически нереально было транспортировать всю калачеевскую родню в Воронеж – где ночевать-то? Но и первая причина – тоже имела место…

Подготовка к свадьбе, как и сама свадьба, запомнились мне исключительно как нечто, что nevermore. Поженились мы 14 сентября 1990 года, и время предсвадебное – лето девяностого, было предпоследним летом жизни огромной империи, и знаки тревожные были: деньги еще водились, в основном хранящиеся в Сбербанке, у государства – в самом надежном, как тогда казалось, месте, но продукты уже начали исчезать из магазинов, а с ними и уверенность в завтрашнем дне, и родители, среди прочих аргументов, выдвигали и такой – может, не надо именно сейчас затеваться, может, все наладится? На самом же деле, если кому-то этот обряд и был нужен (не мне – это уж точно, не сомневайтесь), то тогда, осенью девяностого, был последний шанс провести его относительно безболезненно в материальном смысле. Конечно, женились и после прихода капитализма, и еще как женились! – но наши родители в материальном смысле уже бы не потянули даже ту свадьбу, которая все же состоялась.

Что мне запомнилось из подготовки? В Воронеже – записались в ЗАГС, а не во Дворец Бракосочетания. В чем разница – во Дворец была огромная очередь, нужно было стоять в ней по ночам, чтобы зарегистрировать брак именно там (как-то раз, случайно увидев по ТВ новости из России, вздрогнул от знакомой картины – восторженные без-пяти-минут-молодожены мерзнут, как цуцики (як цуценя, как сказал бы будущий тесть-хохол) на улице у мраморных ступеней, чтобы как можно более торжественно узаконить свои половые отношения…).

Дворец Бракосочетания, г. Воронеж

В ЗАГС же очереди не было, хотя торжественность там была та же самая, просто без колонн до потолка и музыка играла дьявольский марш в записи… Рестораном занимались родители, я только помню, что часть продуктов нужно было закупать самим, и когда в магазине на Проспекте Революции был случайно замечен портвейн "777" я поехал туда и привез домой свой студенческий коричневый портфель из кожзаменителя, отяжелевший и распухший от бутылок… Потом – кольца. Купить кольца в магазине "Рубин" на углу Проспекта Революции и ул. Карла Маркса – о, это тоже целая история. Запись, номерки, необходимость периодически там появляться и подтверждать свое горячее желание скрепить союз именно золотыми кольцами… И главное – не поддаваться на провокации ушлых личностей, которые предлагали страждущим пройти в ближайшую подворотню и купить искомый товар безо всяких очередей…

Кроме того, существовал тогда Салон Новобрачных. Как, вы не знаете, что такое Салон Новобрачных? Наверное, вы из того поколения, что не маршировало в пионерлагерях и не ездило на картошку! С удовольствием расскажу вам про свой скромный опыт посещения этой структуры. Салон – это такая небольшая льгота, которую государство отламывало желающим бракосочетаться, нечто похожее на закрытый распределитель для совпартработников, или, скорее, на магазин "Березка" – в общем-то для всех, но не совсем, а только для тех, которые (в данном случае) подали заявление о бракосочетании (и ждут положенные по закону три месяца, дабы проверить свои чувства… вот ведь, блин, лицемерие, а?), то есть имеют соответствующую бумагу! И вот по этой бумажке их и пускали в магазин. А что же в магазине? – наряды свадебные, платья да костюмы, обувь соответствующая, белье постельное, еще какие-то предметы быта… все то, что всегда (а особенно в тот год) было так или иначе в дефиците, но раз уж ты решил создать ячейку общества, если уж ты, подлец эдакий, детишек решил в законном браке завести, дабы хватало Родине солдат – вот тебе, проходимец, талончик, отоварься к торжеству, чтоб выглядел прилично хоть раз в жизни…

Цитата в тему

Ему повесили медаль "Виктория", сунули в зубы месячный оклад денежного содержания и картонный ящик с подарком господина президента: бутылка трофейного шнапса, две жестянки страсбургского паштета, два круга копченой конской колбасы и трофейные же шелковые подштанники для устройства семейной жизни.

Стругацкие, А. и Б. "Хромая судьба"

Костюм мне покупали не там, костюм шили. Сначала пошли к какому-то знаменитому воронежскому портному – отказал портной, мелковат для него клиент оказался. Великими людоведами были в Союзе представители подобных профессий, каждый – прямо-таки Филипп Филиппович Тулумбасов, глядел сквозь тебя и прозревал… вот так вот глянул тот портной на нас с матушкой – и отказал, как отрезал… Сшили, в конце концов, в обычном ателье, ничего себе костюмчик, на меня тогдашнего, стройного – в самый раз… Циник дядя Миша, намекая на бедность неизбывную, сказал тогда – вот, Василий, тебя в этом костюме и похоронят! Ну, что сказать – не угадал дядька, сгинул костюмчик в житейских бурях раньше меня, да и продержался недолго – на второй нашей квартире, тоже в полуподвале, но уже у Николаича-хозяина, подъела пиджачок моль в районе кармана (пустого, ага), и засветилась сквозь темную ткань белая подкладка… что ж, чернилами замазывал, чтоб не светилась…

Цитата в тему

Не знаю, как вы, инспектор, но я думаю: если у человека нет средств прилично одеваться, ему следует сидеть дома и изыскивать эти средства, а не выезжать в места, где бывает приличное общество.

Стругацкие, А. и Б. "Отель "У Погибшего Альпиниста" "

Но то в Воронеже, а что в Калаче-то мы сделали, это просто ой! Проявили смекалку да лихость – до сих пор горжусь. Итак – что нам нужно для допуска в Салон? Правильно, заявление подать. А обязывало ли к чему-то подобное заявление? Нет – три же месяца на раздумье давалось! А ну как за это время разглядишь ты свою избранницу поподробнее – и ужас тебя обоймет: неужели вот эта женщина будет теперь всю жизнь перед тобой мелькать – туда-сюда, туда-сюда?! Или наоборот: вглядится красна девица повнимательнее и увидит за лихой юношеской наружностью будущую небритость алкоголика… Тогда что – тогда не являются молодые в оговоренный день, не подтверждают желание свое – и все, свободные люди… А талончик-то, тем не менее, в Салон уже и отоварен! Так вот и мы: приехали в Калач, подали заявление – ясное дело, город маленький, как сделали такой шаг – всем, конечно, известно, что вот мол, у таких-то дочка замуж собралась. Ну а нам-то что: мы ведь и впрямь собрались, ну и пусть не в Калаче, а в Воронеже – престижу даже больше и девице никакого бесчестья, а напротив. Документ получили – и в салон, что в универсаме на площади Ленина, на втором этаже. А там что ж – тот же выбор. Но ведь по одному талону платье дают – одно, костюм – один, пару обуви – тоже одну. А тут два талона – два салона, и выбор, соответственно, вдвое больше. Вот и купили сверх позволенного, бельишка там постельного, обуви…

На месте высотного здания в 1990-м году располагалось старое строение, в котором размещался ЗАГС Ленинского района (ул. Орджоникидзе) г. Воронежа.

После регистрации, проведенной с известной долей торжественности, после обязательной групповой фотографии на ступеньках ЗАГСа, на украшенных пошлыми лентами машинах отправились в церковь, венчаться. Отношение к религии – отдельная большая тема, и начинать ее надо, как и многие другие, с экскурса в историю, но кто в те времена живал – тот понимает… в общем, сейчас это уже подзабыто, но советская жизнь была сугубо атеистична. Не скажу – нерелигиозна, потому как вера в коммунизм – это тоже религия. Но религии как суммы обрядов и традиций, служащих не просто способом поклонения Всевышнему, но и (главное, я считаю) средством связи с предками, средством социальной самоидентификации, средством взаимодействия членов социума – такой религии в нашей жизни не существовало. Точнее, коммунистическая идеология пыталась выполнить все упомянутые функции, но – неудачно.

С религией мы были знакомы в общем и целом из литературы – понятно, что изучение русской классики, пусть даже и с социал-демократических позиций, способствовало знакомству с основами христианства. А оживление общественной жизни в конце восьмидесятых в первую очередь выразилось в религиозном возрождении – разумеется, на территории России православие было главным трендом (впрочем, те из полукровок, не говоря уж о расово-правильных аидах, кто попал в еврейский кружок – для тех, конечно, поиски Бога завершились изучением ТАНАХа). Я же вырос в самом обыкновенном для центральной России окружении, где под словом "религия" подразумевалась ортодоксальная версия христианства, то есть православие. В юные студенческие годы, на заре перестройки, интересоваться религией было не просто модно и принято, а было это еще и своеобразной фрондой, фигой, вынутой из кармана (гласность, все-таки…). Религиозная идеология противопоставлялась живой еще идеологии официальной – ах, у вас история КПСС и научный коммунизм? А вот вам, наш ответ Чемберлену – диспут "Религия и наука" (или что-то столь же люто банальное)! И батюшку настоящего пригласим, да не как-нибудь, а в рясе! Батюшки тех лет были еще не настолько богаты, как сегодня, но самомнения и наглости было им не занимать уже тогда, и на диспут служитель культа согласился прибыть только и исключительно на такси (туда и обратно, ясное дело). Денег на такси у бедных студентов не оказалось, и остались мы без животрепещущего диспута.

Забегая далеко вперед, скажу, что годы жизни в Израиле привели меня к понимаю вторичности христианских концепций по сравнению с иудаизмом, что вылилось в довольно долгий период заинтересованности последним (гиюр я, впрочем, пройти так и не собрался, но некоторые из правил жизни, заповеданных жестоковыйному народу, соблюдал по мере сил). На сегодняшний день в результате, как принято говорить, личностного развития, я пришел к системе взглядов, которая, наверное, может быть отнесена философии агностицизма. Самый разумный, на мой взгляд, принцип – "бритва Оккама": "Frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora" (Излишне объяснять через многое то, что можно через меньшее). Религиозные взгляды (независимо от конфессии) не представляются мне адекватными моделями для описания и изучения мира, созданного Всевышним. Статистика, математика, естественные науки – вот наш инструмент. Традиции же и обряды – не более чем игры, в которые играют люди.

Впрочем, мы отвлеклись, а тогда, в 1990-м, ритуал венчания представлялся вновь обретенной истиной, и потому был необходим. Однако же, более никаких шагов в сторону религиозного образа жизни мы в дальнейшем не сделали.

Ну а после венчания – известное дело, застолье, которое всему голова. Ресторан располагался в здании магазина Утюжок, в том крыле его, что примыкает к филармонии, сейчас там банк. Название заведения я запамятовал.

Здание, известное в Воронеже как "Утюжок", в одном из крыльев которого (по ул. Проспект Революции), в первом этаже в 1990-м располагался ресторан.

Тогда, в девяностом, это был обычный, советского еще стиля, ресторан, где по вечерам под музыку сиживали прожигатели жизни различного рода. Гостей набралось человек пятьдесят – в основном родственники той или иной степени дальности. Какого-то специального тамады не было, торжество, несмотря на не столь уж маленькие размеры, носило скорее семейный характер. Единственное, что мне запомнилось – крики "горько". Почему-то от своей родни такого безвкусия я не ожидал, хотя если вдуматься – традиции сильнее любого вкуса…

А на следующий вечер, тщательно упаковав наряды, мы уже сидели в поезде "Воронеж-Калач". Теща, на тот момент уже не будущая, а настоящая, вместе с родней совершили прямо-таки подвиг: фактически за один день был сооружен фантастический просто стол, тоже на несколько десятков человек, и по крайней мере на два дня – в провинции празднуют основательно… Горы котлет, салатов, каких-то других невероятно вкусных блюд пограничной русско-украинской кухни…

Кстати, небольшое этнографическое замечание: несколькими абзацами выше я назвал тестя хохлом, но ничего оскорбительного в этом нет: на юге Воронежской области хохлами называют, как правило, не украинцев, а некий переходный этнос – ну, может быть, не этнос в полном смысле этого слова, а просто людей, говорящих на смеси русского и украинского языков, иначе – суржике. Надобно сказать, что воронежский выговор сам по себе отличается от правильного "масковского" русского – фрикативное "г" у нас у всех, сами-то мы его и не слышим. Это произношение не столь ярко выраженное, как, например, у жителей Ставрополя или Ростова-на-Дону, но – есть. Это горожане, а в деревнях Воронежской области говорят, в свою очередь, своим, деревенским говором – с мягкими окончаниями и "яканьем" ("ходють, лятять") и массой аутентичных слов, приезжему непонятных (насколько я знаю, например "кандебобер" – наше, воронежское словцо). Я этот говор, в общем и целом, понимал, но никогда не говорил на нем. Но все это, в любом случае – москальска мова. Поедем южнее, и уже в двустах-трехстах километрах от городской черты вы услышите, как вам покажется, самый настоящий украинский, для нетренированного уха даже и непонятный. Нет, то не украинский – это он, наш суржик, хохляцка мова! Бывает даже так: разделяет большое село река, и на одном берегу живут "хохлы" и говорят на суржике, а на другом – "москали", и говорят на обычном воронежском русском. В Калаче же изрядная часть населения были именно хохлами, и тесть тоже, но так случилось, что армейскую службу свою он тянул не где-нибудь, а в кремлевских курсантах (о!), Сталина видел – вот как я вас вижу. Служили тогда долго – не то три, не то четыре года. Из армии он привез правильный русский, и обеих дочерей ему научил. Но я, оказавшись в кругу новоявленной родни, сперва чувствовал себя натурально заграницей: ну не понимал я суржика! То есть, общий смысл улавливал, но не более. Потом, с годами, пообтерся и понимал уже без напряга. Вспоминаю, как было забавно садиться на воронежском вокзале в вечерний калачеевский поезд, часов в десять уходивший из города – войдя в плацкарту, вы слышали вокруг себя не привычный городской русский, а – полуукраинский, который на улицах Воронежа так вот в открытую и не звучал, а здесь, в вагоне, среди своих – пожалуйста…

На поезде до Калача езды – ночь, и ехать нам было весело, мы занимали с нашими друзьями-свидетелями отдельное купе. Родители мои приехали через день-два, уже на саму свадьбу. Праздновали по-домашнему, в зале, то есть в гостиной, поставив столы буквой "П" вдоль стен. Танцевали во дворе под хиты тех лет – Газманова, например (и ведь что за хит – "Путана"!! Для свадьбы – самое оно…). Никаких особенных воспоминаний и об этой части обряда у меня не сохранилось, да и не было ничего такого, наверное, ибо напиваться вдрызг я не имел привычки ни тогда, ни сейчас, а вся русская свадьба затем и устраивается – выпить хорошенько, в этом вся радость и приключение. В поддержку этого тезиса могу рассказать один забавный анекдот (в пушкинском смысле этого слова) с того вечера, который мне потом пересказал мой отец (который, кстати, тоже никогда не напивался). Вышел он во двор, воздухом подышать да покурить, и тут подбегает к нему какой-то мелкий пацан, из гостей – и бьет его со всего размаха. Отец спрашивает: "Ты чего меня бьешь-то?". А тот в ответ: "А тебе все равно, ты пьяный!".

Имел место, согласно обычаю, и второй день – гости приходили похмелиться и доесть оставшееся, да и невесте повод походить в специально построенном "для второго дня" платье – уж не белом, одноразовом, а просто нарядном, которое и потом использоваться будет.

Свадьба наша состоялась в первые дни учебного года третьего нашего курса, и хоть были мы, вроде бы, не первые из нашего окружения, потом уж – как прорвало, и то тут, то там создавались ячейки общества. Выкладывались по полной – назывались какие-то уж совсем фантастические суммы в ценах тех лет, потраченные на торжество, а потом – совсем анекдот (уже в обычном смысле): молодые расставались через считанные месяцы, не успев хотя бы морально оправдать угробленные средства… А другие начинали жить с родителями (а где ж еще-то?), и уж совсем не праздничные истории рассказывались в курилках, как в женских, так и в мужских…

Кроме своей собственной, в ту горячую пору, в тот золотой промежуток лет эдак с 18 до 25, побывал я еще на нескольких свадьбах. Ровно через год после нас сочетались наши друзья и свидетели, тоже студенческая пара. В этот раз свидетелями были мы – в порядке алаверды. Роль эта оказалась еще менее прельстительна, чем роль жениха, сыгранная год назад. Венчание состоялось в пригородном селе, а мода на религию, как уже говорилось, тогда была на пике, и венчали одновременно десятка два пар (ну вроде как присяга армейская), и так и водили их хороводом вокруг аналоя… А еще до венчания ушлая родня вспомнила запыленные обычаи (наши ни Воронеже, ни даже в Калаче до такого не додумались) и устроила выкуп невесты… (кто не в курсе, невесту выкупает свидетель… хорошо хоть пачку купюр подсунули…). На невесте лица не было – кто-то вспомнил другой обычай, что под венец надо идти голодной, и ее, бедную, с утра не кормили… Потом радостная толпа не пропускала приехавший с венчания кортеж… Кульминация же была в точности как у нас в Калаче: двор частного дома, акустические колонки, танцы, водка-закуска…

Года за полтора до этого, до нашей еще свадьбы, мы с моей будущей невестой оказались на свадьбе ее близкой родственницы-ровесницы все в том же Калаче. В подкладке того торжества была какая-то темная история: девушка училась в медучилище в Урюпинске (я только тогда с удивлением узнал, что Урюпинск – это не абстрактное ироническое название провинции вроде Мухосранска или Волчешкурска, а обычный городок в соседней области… каюсь за свою темноту, не в обиду урюпинцам…), и типа сообщила родителям – собираюсь замуж за Женю, ждите-встречайте, все дела… через короткое время привезла жениха – познакомьтесь, это Вовчик… Опа – а Женя где? А Жени не будет, Вовчик вместо него… По следам той истории я написал рассказ "Молодые" – там, конечно, многое придумано, но в целом канва взята из жизни (оригинал текста читатель найдет в приложении, а в сильно сокращенном и переработанном виде он был опубликован в начале нулевых в московской газете "Супер" под названием "Некрасивая невеста"). Помню застолье: упившиеся мужики с белыми от водки глазами самозабвенно плясали на вытоптанном пятачке перед крыльцом… на фоне криков "Горько!" взвизг какой-то родственницы: "Вот сейчас посмотрим, как ихний Володя любит нашу Наташу!" – это в смысле: целуйтесь жарче! А на меня тем временем кто-то из родни наседал упорно: ну давай, выпей, ты што, не мужик, што ль? Давай! Вот это, кстати, тоже характерно для российского быта: непьющий выделяется, он – белая ворона. В обществе утонченном – будут коситься, шептаться за спиной – не наш, мол, человек… Народ попроще – резанет в глаза правду-матку: не мужик ты, а барахло! Пей, мол, сучий потрох!

Цитата в тему

– Пей! – сказал электромонтер. Он подвинул надзирателю фужер и тарелку с дрогнувшим холодцом.

– Пей, душегуб! Закусывай, сучья твоя порода!

Довлатов С. "Зона"

Тесть мой, будучи мужиком умным и хозяйственным, но и пьющим неслабо, после определенного градуса тоже начинал давить на совесть и мужское самосознание: очень ему хотелось с зятьком пообщаться "по-нашему, по-простому", ну а для этого собеседникам надо в эквивалентном состоянии пребывать, да вот беда – непьющий зятек-то попался… Я же не поддавался, и, в конце концов, от его притязаний меня отмазывала добрая теща.

Свадьба одного из моих воронежских кузенов проходила в снятом под это мероприятие кафе. Вот там было торжество с размахом – даже тамада имелся, причем почему-то женщина. Были и конкурсы – например, среди гостей женского пола (тут же, в микрофон, оговорившись, что невеста – вне конкурса, никто и не посягает) выбиралась та, у которой самые красивые ноги… Выбирали, естественно, мужчины.

Сейчас я живу в стране, где свадьбы принято проводить с таким размахом, по сравнению с которым все описанные выше торжества – невинная школьная вечеринка на природе. Какие там рестораны, какие кафе, уж не говоря – дома? Вы что, побойтесь бога! Залы торжеств, товарищи, сады Семирамиды! Галереи накрытых столов, буфеты и бары! Закуски, аперитивы и главные блюда! Факелы и салюты, дорожки из лепестков роз! Дорогу молодым! Сотни гостей – это минимум, а бывает и более! Буквально недавно я едва не попал на свадьбу, где собрались тысяча двести человек гостей! А как-то раз, плавая в нашем факультетском бассейне, я увидел у бортика жениха и невесту, а с ними – фотографа: это молодая пара пришла делать подводную фотосессию (одев, конечно, специальные, фейковые наряды, не в дорогущем же платье нырять!).

На свадьбу выбрасывается целое состояние – я как-то для интереса прикинул, что вместо устроенного знакомыми торжества молодые могли поехать в ту же Австрию, в самый дорогой отель (в горах, деревянный сельский стиль, пятизвездочное обслуживание, камин, сауна…), и там бы их облизывали и носили на руках недели две, а то и больше. Но нет, вместо этого – сомнительное удовольствие пройти под восхищенные взгляды по дорожке до хупы, выслушать раввина, поцеловаться, потом – станцевать хореографически совершенный танец… И все. Наутро – подсчет убытков и сомнительных прибылей (дарят только деньги), фотографии и видео, выложенные в Facebook (никто их не смотрит, кроме непосредственных участников мероприятия, а те ищут себя, и найдя – успокаиваются), и на стене – огромный фотопортрет: молодые в полном свадебном облачении. В назидание потомству. Смотрите, детки, это был наш самый счастливый день…

Конечно, израильская модель возникновения семьи совершенно не та, что в России периода моих воспоминаний (да и не та, что в России сегодняшней, не очень знакомой мне). Так, например, брачующиеся чаще всего намного старше 18-20 лет, и уже не первый год живут вместе, и свадьба для них приобретает хоть какой-то смысл: узаконить сложившиеся отношения, чтобы юридически правильным образом строить хозяйство, завести детей… Такие "молодые" и устраивают-то торжество сами, в своем стиле и для друзей своих, а родители да родня на таких торжествах – приглашенные гости, хотя и почетные, конечно (все сказанное справедливо для еврейского светского сектора нашего общества). Новая мода конца нулевых – начала десятых годов нового века: проникновение мультимедиа в торжество, то есть уже не просто диджей пальцем диски крутит, а весь зал в плазма-экранах, вместо прочувствованных речей – заранее снятые ролики, целые фильмы… Конечно, это дополнительно вздувает цены, и бизнес организации свадеб растет как на дрожжах – бизнес на глупости и тщеславии, бизнес иллюзий…

Часть вторая: Пора развода

(пьеса-монолог)

На сцене стоит венский стул, спинкой к зрителям. Из-за кулис выходит Абстрактный Персонаж, садится на стул верхом, руки на спинке, как на руле.

– Ну, что вы на меня так смотрите? Про свадьбы вы уже все знаете? И послушали, и почитали, да и сами уже с усами, то есть с личным опытом: если не все, то многие, да? И кажется вам, что свадьба – венец всему. А потом – и жили они счастливо, и умерли в один день…Увы нам, увы, ибо давно сказано – нет ничего нового, что было то и будет, и всему свое время, время разрушать и время строить… Вот и давайте поговорим про "разрушать" – про развод. Ничего, что я так сразу – с места в карьер? И еще – полагаю, мы здесь все свои? Чисто мужской эмигрантский коллектив, так ведь? Прекрасно, я так и полагал… (порхая пальцами по спинке стула, будто по клавишам, напевает)