Опущенная

Глава 5

Будильник звал в новый день. Настя не упиралась, не зарывалась головой в подушку в надежде найти под ней несколько минут для сна. Напротив, ее будто ветром сдуло с кровати. Сейчас она поедет к Жене, проведет с ним часок-другой, а потом уже можно ехать в институт. Ну, пропустит одну пару, что здесь такого?

Она приняла душ, сменила белье, высушила волосы, накрасилась. И вышла к столу.

– У вас там в универе что, конкурс красоты решили провести? – глянув на нее, спросил отец.

– Да нет, пока еще до такого не докатились, – качнула головой Настя, с подозрением глянув на него.

– Так, может, это ты сама по себе докатилась? – Он воинственно свел к переносице брови.

– Пап, что-то я тебя не пойму, – нахмурилась она.

– Намалевалась, вырядилась…

– Я должна выглядеть хорошо.

– Кому должна?

– Ну, себе должна…

– А Севастьяну?

– Ну, и Севастьяну.

– Ты же с ним уже не встречаешься.

– Кто тебе такое сказал?

– Знаю… Знаю, что ты целыми днями где-то пропадаешь.

– Не пропадаю я, домой к одиннадцати прихожу…

Отец хотел сказать еще что-то, но махнул рукой. И зарубку себе на нос поставил. Возможно, решил проследить за Настей. Что ж, в любом случае надо быть осторожной.

– А с Севастьяном что? – спросила мама. – Почему ты с ним рассталась?

– С тобой знакомиться не хотел.

– А вот дерзить не надо! – Отец поднял руку резко, но припечатал ее к столу плавно.

– Кто дерзит? – возмутилась Настя.

– Я смотрю, ты совсем от рук отбилась!

– Папа, я тебя не понимаю! Где я от рук отбилась? Я что, пьяная домой прихожу? На дискотеках про-падаю?

– Еще не хватало, чтобы ты пьяная приходила!

– А вот возьму и приду! – Настя вскочила со стула, стремительно вышла из кухни.

– Стой! – донеслось вслед.

Но Настя не остановилась. В двадцать лет уже замуж вовсю выходят, детей рожают, а ей даже выпить вечером нельзя. Никакой личной свободы.

Она уже открывала входную дверь, когда ее догнал отец:

– Чтобы в шесть вечера была дома как штык!

Настя промолчала. Не придет она в шесть, но лучше об этом не говорить. Зачем устраивать истерику и обострять ситуацию, когда можно просто все спустить на тормозах?

Она не изменила своему прежнему решению и отправилась к Жене, минуя институт. Он был дома, но, как оказалось, на работу даже не собирался.

В доме пахло конопляным дымом. Женя сидел в кресле с бессмысленными глазами и застывшей улыбкой на губах.

– Ты что, курил? – спросила она.

– Я всегда курю, – монотонно спокойным голосом проговорил он.

– Анашу?

– Анаша, анаша, до чего ж ты хороша!

– Я серьезно.

– Ну, взорвал косячок под настроение… Настроение не в дугу, проблемы у меня конкретные.

– Что такое?

– Да налоговая прикопалась… Думаешь, просто так на голову сели? Нет, кто-то посадил.

– Кто?

– Да есть там одни… Да ты не переживай, выкрутимся… А у тебя как?

– Да никак… – Настя опустилась в кресло, забросила ногу за ногу, постаралась расслабиться.

– Что так?

– Да отец узнал, что я с Севой не встречаюсь.

– Быстрый он у тебя на подъем, – усмехнулся Женя.

– В шесть часов, сказал, дома быть. И трезвой как стеклышко.

– А ты травки дерни, не унюхает.

– Дело не в этом, дело в том, что он теперь следить за мной будет. С кем я там встречаюсь…

– Со мной встречаешься.

– Ну, не говорить же ему об этом…

– Почему? – удивленно повел бровью Женя. – Ты меня стесняешься?

– Нет, не стесняюсь.

– Тогда в чем дело?

– В чем дело? – замялась Настя.

Действительно, а почему она не думает о том, чтобы познакомить Женю с родителями? Боится прослыть несовременной?..

– Да, в чем дело? – Он пристально смотрел ей в глаза.

Взгляд въедливый, осмысленный. И не скажешь, что Женя под кайфом.

– Ну-у… А надо?

– Конечно, надо!..

Настя нежно улыбнулась, глядя на него. Неужели все так просто? Женя познакомится с отцом, покажет себя с хорошей стороны, и все вопросы отпадут.

– Или ты не собираешься за меня замуж? – возмущенно спросил он.

– Ну, я не думала…

– Значит, не хочешь… К Севе хочешь вернуться? – В его голосе сквозила обида.

– Не хочу. И не собираюсь… Я тебя люблю.

– Впервые слышу.

– Ну, не я же первой должна признаваться…

– А я должен. И бегать за тобой, и в любви признаваться… Нет, я не против, так и надо. Но я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Или ты со мной, или со своим Севой.

– Ну конечно, с тобой!

– Без вариантов? – Он поднялся с кресла, подошел к ней.

– Без вариантов, – кивнула она, вытягиваясь перед ним во весь рост.

– Я хочу, чтобы ты показала, как ты меня любишь. – Взгляд его затуманился, на губы легла блудливая улыбка.

– А зачем я, по-твоему, здесь?

Он кивнул, обнял ее, крепко прижал к себе. Сначала Настя просто плыла по течению, затем закрутилась сама, переняв у него инициативу. Страшно было подумать о том, что увидел бы отец, если бы вдруг зашел к ним. Но Настя просто не могла об этом думать…

А потом они лежали в обнимку в постели, голые и счастливые.

– Мне, наверное, уже пора, – сказала она.

– Наверное, – усмехнулся он.

– Так и лежала бы здесь…

– А ты не думай, что тебе куда-то надо.

– Я не могу не думать…

– Давай попробуем отвлечься.

Он достал из тумбочки папиросу, понюхал ее, кивнул. И зажег. Это был косяк с анашой, Настя это понимала, но отказываться не стала. С трудом затянулась, закашлялась. Из глаз брызнули слезы, но это не помешало ей снова затянуться.

– Ну вот и все! – трагическом голосом сказал он.

– Что все? – испуганно встрепенулась Настя.

– Теперь ты с этого дела не слезешь?

– Хочешь сказать, что я наркоманка?

– А по-твоему, люди, которые ходят по улицам и курят, наркоманы?

– Они курят анашу?

– А просто курят. И ты теперь будешь просто курить…

– Просто курить?

– Я когда бросаю, долго не курю. А потом разок затянулся, и все, понеслась. И ты не сможешь теперь остановиться.

– Так я не бросала…

– Да?.. Ну, может, и остановишься…

– Остановлюсь бросать? – дурашливо засмеялась Настя.

– Остановишься курить.

– Брошу останавливаться курить? – захохотала она.

Это был самый настоящий приступ беспричинного смеха – до боли в животиках. У Насти пересохло в горле, а она все продолжала хохотать.

* * *

Калитка на замке, двери в дом на запоре. Машины во дворе нет. Значит, и Жени не должно быть. Настя зашла в дом, вымыла руки, на кухне взяла медную турку, насыпала туда кофе. Сначала нужно передохнуть с дороги, а потом уже можно браться за уборку. Сегодня в институте был трудный день.

Это раньше было легко, а сейчас она рвалась сюда, к Жене. Учеба уже мало интересовала ее, поэтому занятия тянулись невыносимо медленно.

Настя наливала кофе в чашку, когда на кухню кто-то вошел. Она вздрогнула, обернулась и увидела Женю.

– Предупреждать надо!

– Тсс! – Он приложил палец к губам.

Лицо у него серьезное, в глазах тревога, а в руке пистолет. Настя решила, что это зажигалка. Хотела так думать, поэтому и решила.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Я же говорил, проблемы у меня, – шепотом сказал он. – Прийти могут.

– Кто?

– Братва… Там такие люди задействованы… Меня убить могут…

– Нет!

Настя поняла, что пистолет у него настоящий. И он готов сражаться – за нее и за себя.

– Тихо! – Он снова приложил палец к губам.

В окно что-то стукнуло, Женя встрепенулся, настороженно вжал голову в плечи. Настя же от страха едва не подпрыгнула на месте. Он махнул ей в сторону двери, осторожно подошел к окну, на ходу передернув затвор пистолета.

Настя бросилась к входным дверям, проверила замки, все на месте. От страха ее колотило изнутри.

Она вернулась на кухню. Женя так и стоял у окна, не обращая внимания на кофе. А она не удержалась, выпила. Ей нужно было согреться.

– Страшно? – тихо спросил он.

– Тебя могут убить?

– И тебя тоже… Зря ты пришла, давай собирайся, и домой.

– А ты?

– Здесь буду.

– Я с тобой! – мотнула головой Настя.

– Нельзя. Здесь опасно.

– Я тебя не брошу!

Женя сунул пистолет за пояс, подошел к ней, обнял:

– Я не могу тобой рисковать.

– Я останусь с тобой.

– Ну хорошо… Только при малейшей опасности…

Женя отвернул край ковра, под которым находился люк в погреб.

– Если вдруг что, спрячешься здесь… – открывая люк, сказал он. – Договорились?

Она кивнула, представляя, как будет лезть в темный холод. Женя закроет люк, и она погрузится во мрак. Его убьют, и она останется там, внизу. Возможно, она не сможет открыть люк… Но зачем ей жить, если не будет Жени?

– Что там у тебя, кофе?.. – Он подошел к ней, взял чашечку, сделал глоток. – Давай еще.

– А покушать?

– И покушать.

Он вышел из кухни. Настя, посматривая на окно, приготовила на скорую руку яичницу. И позвала его – издалека.

Но Женя не шел. Тогда она сама отправилась к нему. Она нашла его в спальне. Он сидел на кровати, спиной к ней. Правый рукав у него был закатан, плечо перетянуто резиновым жгутом. В левой руке у него, по всей видимости, был шприц. Нетрудно было догадаться, для чего.

– Стучаться надо, – незло сказал он.

– Не надо.

– Вот только давай без морали… Лекарство от страха…

Он снял жгут, откатал рукав, поднялся, повернулся к ней и улыбнулся. Шприца в руке не было: видимо, он бросил его на пол.

– Тогда и мне, – сказала она.

– Тебе?!

– А чем я хуже?

– Да нет, ты лучше… Просто тебе не надо. – Он качал головой, внимательно глядя на нее.

– Но мне же страшно.

– А зависимость?

– Ну ты же сказал, что ничего не будет.

– Ну, если морфий, то нет…

– А у тебя что?

– Только учти, сначала нужно плотно покушать.

– Да, я все приготовила…

– Ну, пошли перекусим, – кивнул он. – Может, передумаешь.

Женя вел себя совершенно нормально. Взгляд слегка мутноватый, а в целом ничего необычного. И речь внятная, и движения не раскоординированные.

А Настя не передумала. Крепкий кофе слегка взбодрил ее, но ей захотелось еще большего просветления. И она сама попросила Женю избавить ее от страха.

– Может, лучше домой? – спросил он.

Настя мотнула головой. Нет, она не бросит его и останется с ним до конца. Если была с ним в радости, то останется и в горе.

– Ну, смотри…

Он достал из тумбочки дефицитный одноразовый шприц, заправил его из ампулы с прозрачной жидкостью, приготовил руку.

– Сейчас будет немного больно.

Настя улыбнулась с закрытыми глазами. Когда он с ней, она ничего не боится.

* * *

Занятия закончились, можно идти домой – к Жене. Но не все так просто. Отец уже заподозрил неладное, он может начать слежку за Настей. Не приходит она домой в шесть, как он того требует, и это его злит. На работе у него какие-то неурядицы, некогда вплотную взяться за дочь, но вдруг момент уже наступил? Что, если отец уже где-то рядом? А встретиться с ним Настя не могла. Он же заберет ее, увезет домой. А на Женю наедет милиция. Там у него дома есть еще несколько ампул морфия, а это статья – за хранение наркотических средств. Нет, Настя не может этого допустить. И к родителям нельзя. Сначала она должна уколоться. Это поможет ей снять усталость и стресс. Волнуется она очень, переживает, в таком состоянии нельзя оставаться наедине с мамой, можно разозлиться, сорваться в штопор. А вот если успокоиться, то можно и домой. Если с Женей все в порядке…

Настя шла по аллее, оглядываясь по сторонам. Отца она не увидела, но заметила Севу. Обычно он вырастал из-под земли, но тогда Настя была глупой и беспечной, а сейчас она – сама осторожность. Поэтому и опасность заметила вовремя. И даже остановилась. Не убегать же?

Она не ошиблась, Сева шел прямо на нее. Все та же стремная куртка, убогие штаны.

– Ну что тебе? – Она едва не топнула ножкой.

– У тебя все в порядке? – спросил он, внимательно глядя на нее.

– Все было в порядке. Пока ты не появился.

– Нервная ты какая-то.

– Короче, что нужно?

– Да нет, ничего…

– Ну, тогда чао!

Настя повернулась к нему спиной и слишком резво взяла старт. Каблук левого сапога не выдержал нагрузки, подломился, вместе с ним подвернулась и ступня.

– Черт!

Сева поймал ее на лету, помог добраться до скамейки. Острая боль перетекла в тупую, вместе со ступней заныла и душа.

Сева присел перед ней на корточки, расстегнул молнию на сапоге, снял его. И пальцами сжал ступню.

– Больно? – Он смотрел ей прямо в глаза.

– Дай сюда! – Она нервно показала на сапог, лежащий прямо на земле.

Сева пожал плечами, поднял и передал ей сапог. А она, схватив его, осмотрела каблук. Вроде бы все в порядке, не сломано.

– Болит, спрашиваю? – Сева продолжал массировать ступню.

– Пусти! Холодно! – Она выдернула ногу.

Ступня болела, но идти, наверное, уже можно. Как-нибудь доковыляет до остановки, а там остановит машину и доедет до Лермонтова. Дальше – проще. Она знала, где находятся ампулы, шприцы…

Настя загадочно улыбнулась сама себе. Все, теперь нет никаких сомнений насчет того, нужен ей укол или нет. Конечно, нужен. Морфий отлично снимает любую боль, в том числе и душевную.

– Тебе в больницу надо, – сказал Сева, надевая на нее сапог.

– Может, лучше к тебе в общагу?

– Ну, если только отлежаться…

– С тобой?

– Вообще.

– А с тобой? – с наигранным возмущением спросила она.

– Ну, я сейчас об этом не думаю…

– Не мужик!

Настя поднялась, неуверенно оперлась на больную ногу. Ничего страшного, можно идти.

Она сделала пару шагов, и Сева взял ее под руку.

– Хорошо, уговорил, – усмехнулась она. – Беру тебя в братья. Будешь моим персональным медбратом.

– Давай я тебя домой провожу.

– Может, еще и с мамой познакомишься?

– Это ты прикалываешься?

– Ну, ты же сказал отцу, что больше со мной не встречаешься?

– Ну, он спросил, я сказал… А зачем врать?

– Не оправдывайся. Сказал и сказал…

– Какая-то ты не такая стала, – качнул головой Сева.

– А тебе больше нравилась наивная дурочка? Та, которую ты обидел?

– А если затмение нашло?

– Мне уже все равно, что там на тебя нашло…

– В тебе говорит обида. И злость… Нам нужно серьезно обо всем поговорить. И обсудить наши с тобой отношения.

– Очень хорошо. Подай заявление на имя Олеси, если она одобрит, обращайся ко мне – вдруг соглашусь!

– Олеся загуляла, – тихо, под давлением сказал Сева.

– Собаке – собачья свадьба.

– С Женей.

– Что – с Женей?

– Собачья свадьба. С ним она гуляет.

– Что?!

Настя остановилась, повернулась к Сева. И снова она погорячилась, на этот раз подвернулась правая нога. Катастрофы не произошло, она не лишилась способности стоять на своих двоих. Но как же больно!..

А Женя мог изменить ей с Олесей. Смог же он использовать эту дуру в игре против них с Севой. Олеся повела себя как приманка на крючке у рыбака, насадила на себя Севу. Но что ей мешало снова забраться на этот крючок?

– Ну, я точно не уверен…

– Не уверен?! – На душе у Насти полегчало.

Она повернулась и продолжила путь к остановке.

– Ну, я их вместе пока не застукал. Но я слышал, как Олеся звонила Жене…

– Ты так больше не шути!

Жене действительно звонили, но не Олеся. Кто-то из его друзей дал о себе знать. Этот же человек уладил проблему. Женя уже не боится, что его убьют, но из дома вчера уехал с пистолетом под курткой. Не все еще решено, тревожные нотки в ситуации сохраняются. Но ничего, скоро Настя успокоит брожение чувств и переживаний.

– Я обязательно узнаю, – сказал Сева.

Настя мотнула головой. Пусть следит за Олесей, а за ней ходить не надо.

– Олеся сейчас в общаге, иди, узнавай, с кем она там в номере, – с издевкой усмехнулась Настя.

– Меня ты больше интересуешь.

– Очень хорошо. Только сейчас оставь меня в покое.

Она подошла к остановке одновременно с троллейбусом, который приветливо открыл двери перед самым ее носом.

– Я тебя умоляю, не провожай!

Сева не брал ее за руку, но Настя на всякий случай дернулась, отталкивая его. Поставила ногу на ступеньку.

– Твой Женя – еще та сволочь! Он тебя до добра не доведет! – ей вслед сказал он.

Настя никак не отреагировала на эти слова. Все равно, что там говорит Сева. Сейчас главное – добраться до заветной ампулы. Надо как можно скорей снять боль.

Глава 6

Женя сидел в кресле. Руки у него свободны, он мог ими крутить, махать, но туловище примотано веревками к спинке кресла. Губа у него распухшая, на подбородке – кровь, под глазом – синяк, на щеке – содрано. Он сидел, а рядом стоял какой-то устрашающей внешности тип с «наганом» в руке.

Этот тип уставился на Настю, от его взгляда у нее отнялись ноги. Заметил ее и Женя. Увидел, встрепенулся:

– Настя, беги!

Но сзади кто-то толкнул ее в плечо. Толкнули несильно, но Настя от испуга сама сорвалась с места, заскочила в комнату, забилась в свободный угол.

В комнату зашел Анатолий Александрович по кличке Сластик. В одной руке он держал кружку с дымящимся чаем, в другой – ложечку, помешивая сахар.

– Добро пожаловать, красотка! – с глумливой вежливостью сказал он.

– Сластик, ее не тронь! – Женя задергался в кресле, но подняться не смог.

– Это кто тут вякает? – спросил Сластик, с брезгливым возмущением глянув на него.

– Я отдам тебе все до копья!

– У тебя нет столько денег.

– Я достану!

– Не надо доставать. Мне нужно здесь и сейчас.

Настя поняла, что ей нужно срочно уколоться. Если она этого не сделает, у нее разорвется сердце – от жалости к Жене. И от страха за себя. Все-таки проявил Сластик свое грязное нутро… Возможно, это от него прятался Женя. Если так, то эта мразь добралась до него. Осталось только убить. И Настю вместе с ним.

– Ну, хочешь, забери дом!

– Как я могу его забрать? На дом документы нужны, пока их переоформишь… Телочку мне свою отдай!

Сластик снова повернулся к Насте и навалился на нее взглядом. И мысленно уложил ее на спину.

– Как это отдать?

– Ну, документы на нее не нужны…

Сластик подошел к Насте. Пальто на ней было уже расстегнуто, осталось только развести полы. Он сделал это и заглянул под пальто с таким видом, как будто под ним она была совершенно голой.

– Не надо! – жалко пробормотала Настя, запоздало шарахаясь от него.

– Сластик, будь человеком! – простонал Женя.

– Это ты мне говоришь?! – У Сластика от злости перекосилось лицо. – Жоголь, кончай падлу!

Громила кивнул, наставил на Женю пистолет, и тот зажмурил глаза в ожидании выстрела. Но молить о пощаде он не собирался.

– Не надо! – Настя подалась к Сластику, схватила его за руку.

– А что такое? – удивленно и с восторгом протянул он. – Козла пожалела?

– Женя не козел! – мотнула она головой.

– Ты даже не представляешь, сколько он бабок закозлил.

– Он отдаст! – Настя взывающе приложила руки к груди.

– Я уже все взял. Осталось только тридцать косарей. Или я пристрелю его, или трахну тебя! – скривился Сластик, озверело глядя на нее.

– Нет!

Сластик вызывал отвращение, Настя и представить себе не могла, как ляжет с ним в постель.

– Жоголь!

Громила взвел курок, но Настя снова схватила Сластика за руку:

– Я у отца возьму!

Она не знала, где у отца тайник. Может, и нет ничего. Но все же она должна была проверить, обыскать всю квартиру. Надо будет маму куда-нибудь отправить. Но куда? Сказать, что тетя Арина звонила… Эти мысли пронеслись в голове пляшущим хороводом, Настю даже затошнило от мельтешения перед глазами.

– Отец у нее судья, – сказал Женя.

– Да знаю… Этот падла Солохин… – Сластик начал, но, передумав, оборвал себя взмахом руки.

– Послезавтра я занесу тебе тридцатку.

– Или сейчас, или никогда… Жоголь!

И снова громила приготовился стрелять. И в этот раз Настя остановила его.

– Не надо, я согласна! – вырвалось у нее.

– Что ты согласна? – обрадовался Сластик, движением руки осаживая палача.

– Ну-у…

Настя чуть не свалилась в обморок, представив, как этот урод будет вдавливать в нее свою похоть. Но не свалилась. И ее даже не стошнило.

– Недельку со мной поживешь, – сказал Сластик. – Через недельку верну твой огород этому козлу.

– Через недельку?

Настя вспомнила о наркотиках. Да, под кайфом она смогла бы преодолеть брезгливость. Уколоться, забыться, а там уже ничего не страшно…

– Думай быстрей, – подтолкнул ее Сластик.

Женя молчал. Настя с надеждой посмотрела него. Но Женя, глянув на Жоголя, обреченно вздохнул. Он не принуждал ее, даже не просил, но и не отговаривал. Да и какая ему разница, ляжет Настя со Сластиком или нет, когда жить осталось считаные секунды? Сейчас ему выстрелят в голову, и Настя исчезнет для него навсегда. И уже все равно, что будет с ней дальше.

– Ну, если у вас есть морфий, – жалко пробормотала она.

– Чего?! – оторопело протянул Сластик, приложив к уху ладонь. – Я не понял, ты что, с Марфушей задружила?

Он перевел взгляд на Женю:

– Ты чо, девчонку на марафет подсадил?

– Да она сама…

– Ну, ты в натуре…

Сластик резко повернулся к Насте и уперся в нее взглядом.

– Если ты едешь со мной, пусть эта гнида живет. Если нет… Считаю до трех… Жоголь!

Настя увидела, как громила приставляет ствол пистолета к голове Жени.

– Да!

– Смотри, если попробуешь соскочить, козла твоего грохнут, как последнюю падлу!

– Я согласна.

Настю заколотило от ужаса. Хорошо, если у Сластика найдется средство от омерзения, которое он вызывал. Она примет дозу, и ей станет легче… А если не будет ничего? Если ей придется отрабатывать Женин долг наживую? Она же с ума сойдет от отвращения… А если ее будут держать где-нибудь в холодном подвале. Посадят на цепь, как собаку…

– Тогда поехали.

Сластик взял Настю под руку, вывел ее из дома, на улице к ним подъехала черная «Волга». Он открыл дверь, показал ей на заднее сиденье, подсел к ней сам:

– Как там в песне, «девчонки любят марафет»…

Он вдруг стал расстегивать ширинку. От страха Настя закрыла глаза. Сейчас эта мразь схватит ее рукой за шею, наклонит к себе…

– Эй! – Сластик взял ее пальцами за щеки, повернул к себе лицом.

Настя успела заметить, что ширинка у него застегнута.

– А чего не побежала? – спросил он, глядя ей в глаза.

– Куда?

– Дверь открыта.

– А Женя?

– Правильно соображаешь… Касыга!

Водитель, лохматый мужик с выпирающей нижней челюстью кивнул, и машина тронулась с места.

– Значит, марафет любишь?

– Да нет, – мотнула головой Настя.

– И что, закидываться не станешь?

– Ну, если есть…

Она не могла признаться себе в том, что наркоманка. Да и не так уж тянуло ее на это дело. Очень хотелось – до мелкого дрожания в пальцах. Но ломки как таковой не было. И не похожа она была на того торчка, который этим летом попался им по дороге к морю.

– Есть-то оно есть… А отец узнает, меня сдашь, да?

– Нет, не сдам.

– Я ведь и тебя тогда грохну, и Женю твоего…

– Я понимаю.

– А как с отцом объясняться будешь? Я ведь на неделю тебя похищаю…

– Ну, не знаю…

– Ничего ты не знаешь… – скривился Сластик. – Скажешь отцу, что тебя реально похитили. А кто, не скажешь… Ты меня поняла?

Настя кивнула. Она все понимала. Но ей бы сначала через эту страшную неделю пройти, а там уж она что-нибудь придумает. Лишь бы домой вернули. Да и с марафетом надо бы вопрос решить.

– Смотри, я ведь и твоего папашку грохнуть могу, – сказал Сластик.

– Не надо.

– А тебя могу трахнуть.

Настя промолчала. Для этого ее куда-то и везли. И она уже фактически согласилась на унижение.

– Ты не бойся, тебе понравится.

Сластик просунул руку между ее коленками. Настя инстинктивно сжала ноги, но тут перед ее глазами качнулась ампула с заветным лекарством. Ноги разжались сами по себе. Но стоило Сластику протолкнуть руку вверх по бедрам, Настя снова сжала их. И мотнула головой. Нет уж, сначала укол, а потом уже все остальное…

* * *

Походка у Олеси – это нечто. Если приделать к ее заднице крылья и хорошенько разогнать – взлетит как миленькая. Впрочем, она и сама по себе неплохо разогналась, Сева едва поспевал за ней. Но поспел. И увидел мужчину, который ждал ее возле своей машины. И это был Женя.

Она поцеловала его с ходу – в щеку. Он ответил ей тем же, но так вяло, как будто делал одолжение. А Сева продолжал идти, не собираясь останавливаться.

Женя увидел его, напрягся, нахмурился. Олеся уловила перемену в его настроении, обернулась, навела на Севу взгляд, испуганно дернулась. И вид у нее был как у жены, которую муж застукал в объятиях любовника.