Археология, история и архивное дело России в переписке профессора Д.Я. Самоквасова (1843–1911)

Археология, история и архивное дело России

в переписке профессора Д. Я. Самоквасова

(1843–1911)

ПОЗАБЫТЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ РУССКОЙ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ

Д. Я. Самоквасов как учёный и общественный деятель и его научное наследие

Дмитрий Яковлевич Самоквасов (15 (27) мая 1843 – 5 (8) августа 1911) – известный учёный и общественный деятель пореформенной и предреволюционной России. Будучи по своей официальной научно-педагогической специализации историком русского права, он всю свою взрослую жизнь профессорствовал на юридических факультетах сначала Варшавского, а затем Московского университетов. Вместе с тем он же в первую половину жизни много занимался полевой и исторической археологией, а во вторую – теорией и практикой архивного дела. На каждом из этих научно-практических поприщ наш автор добился заметных результатов – опубликовал основополагающие для науки своего времени труды, выдвинул общенациональные проекты охраны и использования соответствующих памятников историко-культурного наследия России.

Перед нами исследователь Чёрной могилы и прочих черниговских курганов, давших древности, эталонные для восточноевропейской цивилизации на стыке язычества и христианства; ключевые для понимания происхождения Руси; а также первооткрыватель множества других археологических памятников разных времён и народов. Его археологические находки сейчас украшают один из первых залов национального музея древностей – Государственного исторического музея на Красной площади в Москве. Ещё важнее, что он – один из основоположников научной методики раскопок; пионер определения и научной систематизации археологических культур Восточной Европы; инициатор массового учёта, картографирования и охраны объектов археологии в нашей стране.[1]

Не менее знаменит Д. Я. Самоквасов и как руководитель крупнейшего в нашей стране хранилища древних актов – Московского архива министерства юстиции (МАМЮ); публикатор и исследователь ценнейшего архивного материала эпохи Московского царства; автор нашумевших и явно опередивших своё время проектов реформы архивного дела в России. Хотя эта сторона его энергичной деятельности вызывала и вызывает разноречивые отзывы, от восторженных до острокритических,[2] представить историю русских архивов без столь колоритной фигуры невозможно.

Консервативные (ортодоксально монархические) политические взгляды и своеобразная позиция Д. Я. Самоквасова по многим академическим вопросам предопределили настороженное отношение к его творческому наследию в историографической традиции, в особенности советской. Выдающиеся заслуги этого автора перед наукой и культурой долгие годы замалчивались. Хотя краткие сведения о нём и его работах вошли во все российские и советские энциклопедии, там же угнездились довольно резкие и не всегда справедливые оценки его творческого наследия. А. А. Формозов первым назвал это имя среди основоложников русской археологии.[3] Он же благословил работу составителя настоящего издания над биографией учёного.[4] Таким образом, за последние годы оказалась восстановлена объективная картина жизни и научно-практической деятельности замечательного русского историка-патриота.

Капитальные труды Д. Я. Самоквасова по истории права, археологии и архивному делу до сих пор находятся в довольно активном для столетней давности публикаций научном обороте: на них ссылаются едва ли не в каждом новом монографическом исследовании по древней и средневековой истории Отечества. Автор издавал эти труды, как правило, вскоре после их написания. Несколько работ, оставшихся после кончины учёного в рукописях, были выпущены в свет его вдовой – Т. В. Самоквасовой при помощи учеников и последователей профессора как «посмертные издания». Составленная мной библиография печатных работ этого автора за 1869–1917 гг. близка, по всей видимости, к исчерпывающей; она включает более двух сотен наименований и находится в печати.[5]

Переписка же Д. Я. Самоквасова, за единичным исключением, напротив, долгое время не публиковалась. В значительной своей части она осела в различных архивах, столичных и провинциальных; в фондах отдельных лиц, организаций и обществ, с которыми профессор длительное время контактировал. Корреспонденты его в большинстве своём отлично сознавали, что имеют дело с личностью неординарной, уже при жизни вошедшей в русскую историографию и потому старались сохранить полученные от него письма в своих домашних архивах. Работая над биографией учёного, составителю удалось за 1980-е – 2000-е гг. в нескольких архивохранилищах выявить и скопировать немало писем Д. Я. Самоквасова и к нему. Какая-то, вероятно, уже меньшая часть самоквасовской эпистолярии остается мне, а то и кому бы то ни было, неизвестной. Во многом это связано с отсутствием именных указателей к содержимому большинства российских и украинских архивов. Тем не менее материалов для настоящего издания собралось, как представляется, вполне достаточно.[6]

Археология, историография и архивы

Прежде чем сказать о содержании публикуемых писем, нелишним будет объяснить тематическую разносторонность настоящего издания. Помимо многогранной личности Д. Я. Самоквасова, к объединению эпистолярных материалов сразу по нескольким отраслям гуманитарной науки подталкивают некоторые особенности её становления и развития в нашей стране. Понятие «археология» появилось на русском языке в качестве общеупотребительного в начале XIX в. Довольно долго оно использовалось в гораздо более широком значении, нежели сегодня. Тогда этому термину давался в России по сути дословный перевод – «древлеведение», наука об исторических памятниках, всех без исключения. Не только о вещественных остатках далёкого прошлого, в большинстве своём скрытых под землёй, но и о старинной письменности, первопечатной книжности, фольклоре, исторической географии, обычном праве, архитектуре, иконописи, художественных ремёслах и других образцах изобразительного искусства минувших столетий. Археологами в ту пору именовали как тех, кто с научными целями раскапывал городища и курганы, так и знатоков старинных рукописей, собирателей книжных и прочих раритетов. Так, историк Н. И. Костомаров в 1875 г. называл «археологическим занятием» «чтение старых бумаг»; «археологом-юристом» слыл известный правовед и архивист Н. В. Калачов; «археологом русского слова» звался виднейший наш фольклорист А. Н. Афанасьев; и т. д.

Особенно разносторонний характер приобрела и долго сохраняла русская археология в провинции. Там сложился особый тип археолога-любителя, низового историка, который, по определению академика-филолога И. И. Срезневского, «не упускал из вида ни рукописи, ни монеты, ни грамоты, ни креста и иконы, ни церкви и кладбища, всё отмечал, списывал, описывал, всё сводил в любопытные статьи и книги».[7] Уже на первых этапах развития науки и просвещения в России профессиональные учёные из столичной Академии наук, университетов и академических обществ тесно и планомерно сотрудничали с разного рода любителями из губернской и даже уездной провинции.

Закономерный процесс углубления, специализации гуманитарных исследований к началу XX в. сузил понятие археологии, привёл к более строгому разграничению отдельных исторических дисциплин. Одни из них (вроде этнологии или фольклористики) ушли дальше от археологии в современном, собственном смысле термина; другие (нумизматика или, скажем, топонимика) сохраняют с ней более тесное взаимодействие. В итоге возобладало уточнённое значение археологии, как «науки, изучающей древнейшие этапы истории путём исследования памятников материальной культуры».[8] Однако при поиске объектов для раскопок и, особенно, при обработке, интерпретации их результатов довольно активно используются данные широкого круга гуманитарных и естественных дисциплин.

Что касается архивистов, то их нынешние связи с археологами сегодня не столь прочны. Тема «Археология и архивы» впервые проанализирована в статье А. А. Формозова.[9] В этой работе, до сих пор остающейся единственной в своём роде, показано, что роль архивов по отношению к археологии за последнее время чаще всего сводится к сохранению полевой документации произведённых раскопок и выдаче её при необходимости для дальнейшего изучения. Остальные небезынтересные для археологов сведения – об уничтоженных ещё до методичных раскопок или попросту позабытых памятниках, по истории самой археологии как науки и полевой практики – далеко не всегда фиксируются архивистами, весьма выборочно отражаются в каталогах и путеводителях центральных и областных архивов. Архивисты редко публикуются в археологических изданиях.[10] Археологи, со своей стороны, при своих архивных штудиях также нечасто выходят за рамки собственных, достаточно специальных сюжетов. Как правило, их интересует историография отдельных памятников или определённого типа древностей. Между тем забвение множества остальных документальных материалов по истории археологии и смежных с ней гуманитарных дисциплин значительно обедняет их познавательные и просветительские возможности.

Весьма поучительно проследить по архивным материалам (в том числе публикуемым ниже), как складывалась в России методика и методология поиска, изучения, сбережения и популяризации отечественных древностей, и вещественых, и письменных, и изустных. Граф А. С. Уваров, Д. Я. Самоквасов и некоторые другие любители полевой археологии сумели синтезировать первые попытки научных раскопок в России, соответствующий опыт Западной Европы и предложить первый вариант научной методики изучения и музеефикации исторических древностей. Одной из сторон этой их новаторской работы было внимание ко всем возможным иным, не вещевым источникам исторического познания – летописным, фольклорным, лингвистическим и прочим. С этим обстоятельством и связано в первую очередь тематическая разнообразие настоящего издания. Смею надеяться, в нём найдут для себя любопытные сведения не только археологи, но и остальные историки древности и средневековья, а также этнографы, фольклористы, лингвисты, нумизматы и другие специалисты по ретроспективной гуманитаристике.

Вместе с тем по публикуемой переписке видно, что с трудом обретённые заповеди раскопок и музеефикации добытого с их помощью материала то и дело нарушались даже самими апологетами строго археологического метода. То один корреспонедент Д. Я. Самоквасова изымет из археологического комплекса понравившуюся ему вещь для особого хранения (вроде чудаковатого Н. П. Авенариуса), то другой (С. И. Веребрюсов) обещает варшавскому профессору «попридержать кое-что любопытное» из новых находок античных предметов в окрестностях крымской Керчи; то третий (любитель археологии С. А. Гатцук) выбирает из каменно-костяной индустрии уральских курганов единственный медный наконечник – в дар своему благодетелю Дмитрию Яковлевичу… А то и сам Д. Я. Самоквасов подарит симпатичным ему посетителям кавказских раскопок что-то из «повторительных» находок (см. письмо щигровского предводителя дворянства М. Н. Офросимова).

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См.: Щавелёв С. П. Первый опыт массового учёта археологических памятников в России (анкета Д. Я. Самоквасова 1872–1873 гг. и её результаты) // Российская археология. 1992. № 1. С. 255–264; Его же. Вопросы теории и методики в археологических трудах Д. Я. Самоквасова // Очерки истории русской и советской археологии / Отв. ред. В. И. Гуляев, А. А. Формозов. М., 1991. С. 25–50.

2

Последняя по времени опубликования попытка развенчания, а то и очернения фигуры Д. Я. Самоквасова-архивиста предпринята в кн.: Шохин Л. И. Московский архив Министерства юстиции и русская историческая наука. Архивисты и историки во второй половине XIX – начале XX вв. М., 1999.

См. критический разбор соответствующих моментов этого издания: Щавелёв С.П. В защиту Д. Я. Самоквасова // Вопросы истории. 2002. № 2. С. 174–175. А также: Лебедев Б. Б. Архив Самоквасова не сохранился // Вопросы истории. 2003. № 3. С. 174–175.

Взвешенная оценка самоквасовского вклада в архивоведение: Хорхордина Т. И. Российская наука об архивах. История. Теория. Люди. М., 2003. С. 203–231.

3

См.: Формозов А. А. Очерки истории русской археологии. М., 1961. С. 116.

4

См.: Щавелёв С. П. Историк Русской земли. Жизнь и труды Д. Я. Самоквасова. Курск, 1998. 286 с., илл.

Рец.: Булат В. Книга о Д. Самоквасове // Сумська старовина. Науковий журнал з iсторii та культури Украiни. №№ V–VI. Суми, Видання Сумського державного университету, 1999. С. 208–209; Лаптева Т. А., Эскин Ю. М. Книга о выдающемся археологе и архивисте // Отечественная история. 2000. № 6. С. 186–187; Бердинских В. А. // Вопросы истории. 2001. № 8. С. 159–160.

5

Список печатных трудов Д. Я. Самоквасова, опубликованный Б. Б. Лебедевым в «Археографическом ежегоднике – 1998 г.» (М., 1999. С. 336–339), наполовину неполон.

6

Некоторая часть вошедших в настоящий сборник документальных материалов предварительно публиковалась мной (в Брянске, Воронеже) в выдержках и с минимальным комментарием. В данном сборнике все письма впервые приводятся полностью, в составе соответствующих архивных подборок и с развёрнутым (насколько возможно по знаниям составителя) комментарием.

7

Срезневский И. И. Несколько припоминаний о современном состоянии русской археологии // Труды II Археологического съезда. Вып. 1. СПб., 1876. С. 14.

8

Формозов А. А. История термина «археология» // Вопросы истории. 1975. № 8. С. 215. Добавим, что тот же термин до сих пор применяется и к разного рода реликвиям последних трёх веков (скажем, промышленная археология занимается музеефикацией и реконструкцией устаревшей к сегодняшнему дню техники Нового и даже Новейшего времён; подводная археология изучает затонувшие когда бы то ни было суда).

9

Формозов А. А. Археология и архивы (К вопросу об изучении археологической документации) // Археографический ежегодник-1977. М., 1978.

10

Правда, выделение в «Российской археологии», киевской «Археологии» рубрик по истории науки привлекло внимание некоторых архивных работников и некоторые документальные материалы о древностях и судьбах их исследователей в 1990-е – 2000-е гг. начали, наконец, более или менее систематически публиковаться.