Нефритовая орхидея императрицы Цыси

Но не только танцы занимали ее. Познания в истории и поэзии, которыми обладала эта наложница, сделали бы честь иным ученым мужам. Сяньфэн любил поэзию не меньше, чем музыку, и разговор с Ланьхуа пришелся ему по вкусу.

А она пела, очаровывала, сплетая тончайшие сети из мелодий, запахов и слов. Изнеженный император поддался очарованию и провел в покоях Орхидеи весь день.

Едва его паланкин скрылся в тени вечернего сада, как она упала от усталости на застланное пурпурным покрывалом ложе. Развлекая императора, она не позволила себе расслабиться ни на секунду: стоит допустить малейшую оплошность, как все будет насмарку. А ведь она не становится моложе, и во дворец каждый год привозят новых наложниц. Некоторые из них уже успели подняться до третьей категории! К первой принадлежит сама императрица, ко второй – единственная хуан гуй фей, драгоценная наложница императора. Ланьхуа была бы рада и третьей категории – оказаться просто гуй фей, драгоценной наложницей.

А еще дворец полон служанок, которых набирали из хань, китаянок. У них маленькие ножки, тихие голоса, фарфоровые лица. По сведениям Ань Дэхая, император неравнодушен к маленьким ножкам.

Его величество, как было доподлинно известно, не отличался постоянством и разборчивостью. Один из его доверенных евнухов, толстый, одышливый, лоснящийся от самодовольства Веймин, сообщил ей по секрету, предварительно получив в подарок драгоценную нефритовую шкатулку, что император частенько посещает Сады совершенной ясности, куда ему доставляют девиц из пекинских домов терпимости.

Узнав такие подробности, Ланьхуа еще полгода назад задумалась, как она сможет поддерживать интерес Хромого дракона, как за глаза называли императора его собственные придворные. Танец, поэзия и чарующий голос помогут ей привлечь его внимание. Но удержать?..

Менее настойчивая и волевая девушка давно бы сдалась, как ее соседка плаксивая Кианг и десяток других девиц, киснущих в своих павильонах. Но Ланьхуа не собиралась сдаваться.

Пришлось с помощью Ань Дэхая нанять блудницу, искушенную в плотских утехах, чтобы не оплошать, если ей все-таки выпадет случай и император пожелает ее осчастливить.

Не успели эти воспоминания вихрем пронестись в хорошенькой головке Ланьхуа, как в дверь павильона постучали. Ань Дэхай поспешил встретить посетителя. Через минуту он вернулся, сияющий, как новенькая монета.

– Что скажешь, Ань Дэхай?

– О госпожа! – ее верный слуга захлебывался от восторга. – Император даровал вам чин наложницы и избрал для сегодняшней ночи!

Он торжественно распахнул занавес, чтобы впустить в комнату делегацию служанок и евнухов, которые несли корзины розовых лепестков, сосуды с благовониями, покрывала, украшения, ароматические смолы. Каждый входил со своей ношей, низко кланялся и сладко улыбался Ланьхуа.

– Приказ наложнице Лань! – провозгласил старший евнух, падая перед Ланьхуа на колени и протягивая нефритовую табличку с ее именем.

Впервые за два года пребывания во дворце она ощутила внимание к себе. Сейчас она лежала в благоухающей ванне, усыпанная розовыми лепестками, и две служанки расчесывали ее шелковистые волосы, евнухи нашептывали комплименты, а Ань Дэхай перечислял все плюсы ее нынешнего положения.

– Теперь у вас будет своя корова, госпожа! И жалование ваше увеличится до ста тридцати лянов! А еще каждый день утка и цыплята. И мой любимый сорт чая!

Ничего, пусть порадуется, без его поддержки Ланьхуа вряд ли удалось бы достичь цели. Пусть полакомится, толстый обжора. Бедняга и без того лишен главного мужского достоинства и ужасно страдает. Ланьхуа сама однажды подслушала его разговор со старой Лули, наложницей покойного императора. Он рассказывал, как горюет и мучается при виде стольких красавиц, даже плакал.

Ланьхуа набрала в ладошку горсть ярко-красных, как капельки крови, лепестков, поднесла их к лицу, вдохнула густой аромат и вспомнила, что случилось три месяца назад.

На дорожках сада в Запретном городе лежал хрустящий снежок, в морозном воздухе кружились снежинки, многочисленные обитательницы гарема кутались в шали и жались ближе к печкам. Ранние синие сумерки окутали павильоны. Казалось, все замерло, укрылось от стужи за толстыми стенами домов.

На душе у Ланьхуа было тоскливо. В этот вечер она как никогда ощущала свое одиночество. Она не завела себе здесь подруг: девицы раздражали ее. Одни важничали и задирали нос, хвастаясь знатной фамилией или стремительной карьерой. Последнее было особенно обидно. Многие девушки, попавшие в гарем позже Ланьхуа, уже получили более высокую категорию. Хотя, спрашивается, чем они лучше?

За последний год Ланьхуа заметно похорошела. Подростковую угловатость сменили мягкие линии и округлые формы. Глядя на зазнаек из богатых семей, она набралась приличных манер, а однажды даже наняла себе учителя. Это случилось после того, как, желая услужить императрице, Ланьхуа вызвалась подавать чай и одна из наложниц принялась публично ее высмеивать за деревенскую неуклюжесть.

Ланьхуа едва сдержалась, чтобы не ответить нахалке как полагается. И хорошо, что сдержалась. Императрица сама одернула девицу, а Ланьхуа взяла с тех пор под свое покровительство. Не воспользоваться этим было нельзя, и она подружилась с императрицей. Высокое покровительство всегда может пригодиться, а Ланьхуа решила не пренебрегать ничем на своем пути к величию и славе.

Да, к величию и славе. В конце концов, никто не вечен в этом мире, может и с императрицей что-нибудь случиться. Главное – не упустить свой шанс.

А шанс все не представлялся. Казалось, император навсегда забыл о ней. Ни разу он не пригласил ее в свои покои. Ланьхуа тяжело вздохнула. Ситуацию просто необходимо переломить. «Вспомни», – шептала она себе, – слова мудрого Сюньцзы: «Вместо того чтобы служить небу и воспевать его, не лучше ли, преодолевая небесную судьбу, самим использовать небо в своих интересах?»

И Ланьхуа призвала Ань Дэхая. Увы, она сделалась слишком зависимой от него. Но что поделать? Наложницы не могли покидать Запретный город. Вдобавок у него обширные связи во дворце и за его пределами. И, кажется, он ей верен. Во всяком случае ее восхождение сулило выгоду и ему.

– Послушай, – она шептала в самое ухо евнуха, – отыщи мне колдунью. Мне нужна сильная ведьма. Денег не пожалею. И тебя тоже отблагодарю.

– Госпожа, – в ужасе отшатнулся Ань Дэхай, и его мягкие пухлые щечки затрепетали. – Что вы задумали? Вы ведь не замышляете что-то дурное?

– Нет, конечно. – Она сердито стукнула кулачком по колену. – Это будет самое благое дело. Оно станет благом для нас обоих, ведь если я добьюсь своего, и ты не пожалеешь. Так ты сможешь отыскать такую женщину?

– Я постараюсь, но, госпожа, такие дела быстро не делаются. Вы желаете, чтобы я привел ее сюда, во дворец?

– Конечно, дурак, я же не могу отсюда выйти. Постарайся.

Она сунула в потную ладонь мешочек с монетами. Эта простая мера всегда придавала резвости ее неповоротливому гонцу.

Ждать пришлось больше недели, и Ланьхуа уже стала охладевать к своей затее, когда однажды промозглым вечером Ань Дэхай сообщил, что нашел ту, кого она искала. Сегодня ночью старуха обещала прийти.

– Ох, не сносить мне головы, если нас поймают! – причитал он, заглядывая в глаза застывшей, словно изваяние, госпожи.

Уже в следующую минуту щеки Ланьхуа зарделись, а сердце забилось так, как будто она карабкалась по склону холма.

– Кто она? – спросила красавица, когда снова обрела дар речи. – Где ты ее нашел?

– В лачуге на краю города. Говорят, она принадлежит к древнему ханьскому роду, а ее предки служили при дворе императоров Мин звездочетами или лекарями, никто точно не знает. Эта семейка давно занимается колдовством.

– Когда она придет, Ань Дэхай, оставь нас одних, но будь неподалеку.

«Кто знает, чего ожидать от старой ведьмы», – добавила она про себя.

Ланьхуа начала уже засыпать под заунывный вой ветра, плутавшего среди сливовых деревьев в саду, когда раздался еле слышный стук в дверь. Она проснулась мгновенно, все вспомнила и стремительно обрела ясность мысли.

В комнату просунулась голова евнуха. Он бросил красноречивый взгляд на госпожу и пропустил вперед сгорбленную, замотанную в отрепья старуху.

– Это Чунтао. – Он с трудом сдержал улыбку.

Чунтао – «весенний персик». Надо же, какая насмешка судьбы. По тому, как зло глянула старуха на своего провожатого, стало понятно, что она все-таки заметила улыбку.

– Тебе ли насмехаться надо мной, получеловек? Посмотрим, на что ты станешь похож в старости – на жирную устрицу?

Смех у нее оказался резкий, скрипучий. Ань Дэхай задохнулся от возмущения, незаметно плюнул сверху на старуху и вышел, как того и хотела Ланьхуа. И что за блажь ей пришла в голову связаться с таким злобным пугалом?

– Что скажешь, красавица? – Без всякого почтения старуха подошла поближе к печке, постукивая своими туфлями. – Хочешь подхлестнуть судьбу?

Она скинула шаль, распахнула тряпье, в которое была замотана, и по комнате поплыл густой аромат роз. У Ланьхуа даже голова закружилась от такого сильного запаха.

Она молча разглядывала старуху. Сморщенное темное лицо, маленькие глаза прячутся в складках сухой кожи. Губы запали, щеки обвисли. Ночная гостья была невероятно уродлива, но в чертах ее лица, в тонком носе и линии скул угадывалась давняя красота. Узловатые пальцы, скрюченные, с длинными желтыми ногтями напоминали когти хищной птицы. Ступни у старухи были маленькими и выгнутыми, как копытце, значит, она действительно происходила из хань. Интересно, какой была эта колдунья в молодости? Помнит ли об этом кто-нибудь? И помнит ли она сама? Не превратится ли она, Ланьхуа, в такое же страшилище, прожив во дворце бессмысленную, пустую жизнь?

– Что, не нравлюсь? – скрипела старуха. – Да, когда-то красивейшие и богатейшие мужчины добивались моего расположения. Все проходит, и первой проходит молодость. – Она с кряхтением уселась на пол перед Ланьхуа. – Так чего же ты хочешь?

Черные, как бездна, глаза вдруг открылись и заглянули Ланьхуа в самую душу.

– Хочу стать императрицей! – выдохнула Ланьхуа и сама поразилась словам, слетевшим с губ.

Она не думала об этом. Или только об этом она и думала? Не о любви императора, не об успехе во дворце, а о главном, что даровало бы ей власть, богатство, влияние во всей Поднебесной.

– Да, я хочу стать императрицей, – твердо повторила она и открыто посмотрела в глаза старухе.

– А чем ты готова заплатить?

– Я отдам все, что у меня есть, – не колеблясь, ответила Ланьхуа.

– Этого слишком мало. – Старуха усмехнулась.

– Но что еще я могу предложить?

– Когда-то мой род потерял все: земли, богатство, положение. В этом виноваты Цин, – прошипела колдунья.

– Но это было так давно.

– Моя утрата не имеет срока давности. Ты можешь купить успех и величие, заплатив могуществом империи. Чем выше будешь подниматься ты, тем ближе к гибели окажется династия Цин.

Старуха явно бредила. Похоже, она просто сумасшедшая, зря Ань Дэхай притащил ее.

– Испугалась? Или считаешь, что я спятила? – Старая ведьма как будто читала ее мысли. – Смотри.

Она порылась в складках своей одежды, вытащила на свет шелковую тряпицу, развернула ее и показала небольшой нефритовый медальон. Ланьхуа от любопытства вытянула шею.

– Знаешь ли ты историю? – сверкнула старуха черными, как тушь, глазами. – Помнишь ли ты любимую наложницу императора Сюань-цзуна, прекрасную Ян Гуйфэй?

– Она жила очень давно.

Ланьхуа равнодушно повела плечом. Что ей за дело до несчастной, задушенной под грушевым деревом больше тысячи лет назад.

– Ян Гуйфэй была прелестна, как фея с нефритовых гор. Она обладала властью над императором, ей подчинялся двор, она принимала решения и вершила судьбы. Не было более могущественной женщины в Поднебесной!

– И что же с того?

Ланьхуа чувствовала, как дрожь предвкушения пробегает по телу.

– Ее взлет был подобен чудесной сказке, а власть над императором безгранична, – шептала старуха скрипучим голосом. – Возможно ли такое чудо без благоволения небес?

– Да говори же скорее, ведьма!

– Волшебный амулет, дарующий власть над сердцами людей, Ян Гуйфэй получила в даосском монастыре, где проходила очищение перед тем, как стать драгоценной наложницей. Говорят, его похитили незадолго до гибели Ян Гуйфэй, и похитительница – не кто иная, как Мэйфэй, отвергнутая наложница императора. Она затаила обиду на Ян Гуйфэй и выкрала амулет, а сама пропала навеки.

– Ты хочешь сказать, что медальон, который ты держишь в руках…

– Да, это он. Он столетиями хранился в нашем роду, но я готова уступить его тебе за скромное вознаграждение в тысячу лянов и все могущество Китая.

– Ты смеешься надо мной? Тысяча лянов за какую-то безделицу? Да где же я возьму такие деньги?

– Не успеешь ты и глазом моргнуть, как у твоих ног будут все сокровища Запретного города, – проскрипела старая ведьма. Глаза ее потухли, она спрятала в ладони медальон и, кряхтя, стала подниматься с пола. – Впрочем, если эта цена для тебе чрезмерна…

– Нет, постой! – Ланьхуа вскочила. – Я заплачу тебе. У меня нет такой суммы, но я отдам тебе украшения и свадебный подарок императора. Ань Дэхай, немедленно неси шкатулку!

На пороге появился евнух и затряс головой.

– Принеси, я приказываю, – спокойно повторила Ланьхуа. – Вот. – Она передала старухе большую резную шкатулку, украшенную императорским драконом. – Ты продашь это и выручишь больше, к тому же я заплачу тебе сто лянов. Ты согласна?

Старуха недоверчиво приоткрыла крышку, засунула внутрь свой длинный нос и осмотрела подношение.

– Ладно, договорились. – Она снова достала медальон. – Но смотри же: медальон помогает только тому, кто сам хочет помочь себе. Береги его, и пусть он будет с тобой, когда ты встретишь Сына неба. Потеряешь медальон – потеряешь все. А теперь дай руку.

Ланьхуа протянула ладонь. Ведьма выхватила из-под шали длинную иглу, уколола ее палец, и капелька крови Ланьхуа упала на медальон. Потом старуха проколола свою руку, чтобы их кровь смешалась на резных лепестках орхидеи. Колдунья обожгла амулет на свече и протянула его Ланьхуа.

– Теперь договор скреплен. Береги медальон и не упусти свое счастье.

Старуха накинула на голову несколько вылинявших, изодранных по краям старых шалей и, не прощаясь, покинула павильон. Шкатулку она бережно прижимала к себе. Ань Дэхай поспешил ее проводить.

– Ох, госпожа, что вы натворили? Зачем поверили этой старой ведьме? Обманула она вас, ох, обманула! – причитал теперь по вечерам Ань Дэхай.

Прошел месяц, а император так и не вспомнил о наложнице Ланьхуа. Круглый медальон с искусно вырезанной орхидеей ни на шаг не помог бедняжке приблизиться к цели.

– Не спеши, Ань Дэхай. Все случится, дай только время. – Ланьхуа безмятежно выводила кисточкой очередной цветок орхидеи на стене своей комнаты. – Я чувствую: близок мой час.

Она действительно это чувствовала. Нефритовая орхидея словно вела ее за собой, подсказывала, что делать, придавала силу и уверенность. Ланьхуа полюбила в минуты отдыха гладить орхидею пальцами, ласкать ее, словно живую. Это занятие помогало ей отрешиться от забот, а выход из любой ситуации находился сам собой, будто по волшебству.

– Прошу вас, госпожа, – прервал поток воспоминаний голос служанки.

Ланьхуа открыла глаза, увидела протянутое покрывало и поднялась из ванны.

Она трепетала, мысли путались. Скоро ее понесут к императору! Нет-нет, надо сосредоточиться и вспомнить все, чему ее учила Шан, искусная куртизанка. Ланьхуа натирали благовониями, а она, погрузившись в себя, вспоминала уроки любви.

Наконец, наложницу, по обычаю обнаженную, чтобы не прихватила кинжал, оставили посреди комнаты и позвали евнуха-посланца. Он должен завернуть ее в белоснежное покрывало из пуха цапли, символизирующей невинность, и отнести на плечах в покои повелителя.

– Стойте! – опомнилась Ланьхуа. – Мой медальон!

– Невозможно, госпожа. Никаких украшений! – дружно оживились служанки.

– Ань Дэхай, сейчас же приколи его к прическе, да поторапливайся! Слышишь?! – Ланьхуа задрожала от волнения. Евнух с покрывалом уже стоит на пороге, а этот толстый олух еле шевелится. – Ань Дэхай, быстрее!

– Спешу, моя госпожа, спешу!

Наконец медальон был приколот к прическе. Ланьхуа закутали с головы до ног в покрывало, и процессия, окруженная фонарями, двинулась в покои императора.

Ланьхуа ничего не видела, кроме яркого света звезд. Она слышала шаги, угадывала рядом тяжелое дыхание евнуха. Она была спокойна.

Процессия вошла во дворец. Резные двери опочивальни распахнулись, Ланьхуа бережно поставили на пол. Покрывало упало, и она увидела широкое ложе с богато расшитым пологом и бледное узкое лицо императора Сяньфэня на подушке. Остальной мир исчез для нее. Она шагнула навстречу своей судьбе.

Глава 5

2016 год

– Слушай, к нам уже из полиции насчет Лизы приходили. Прикольный такой парень, совсем на мента не похож. Все глазки мне строил, даже думала, на свидание пригласит, – стрекотала Лизина коллега, как будто забыла, какой повод привел Алису к ним в магазин. – Только, понимаешь, я совершенно ничего не знаю. Вообще не в курсе, кто мог иметь на нее зуб.

– Соня, я же не об этом совсем хотела поговорить. Ты не знаешь, почему она на дачу с родителями не поехала? Может, у вас какие-то общие планы были?

– Планы? – задумалась Соня. – Слушай, давай к стиралкам отойдем, а то у нас строго насчет болтовни на рабочем месте. Вон уже старший менеджер присматривается. Тебе, кстати, стиральная машина не нужна? У нас сейчас акция – беспроцентный кредит на очень хорошие модели.

– Спасибо. Мне сейчас не до стиралок, не до холодильников, даже фен-щетка меня не интересует. Вспомни: вы с Лизой в выходные никуда не собирались? Или, может, кто-то из девчонок?

– Особых планов не было. У меня вообще все от Дани зависит. – Соня кокетливо опустила ресницы. – Вроде говорили, что можно будет в боулинг сходить или в клуб в субботу вечером. Но так и не созвонились.

Соня была младше Алисы и Лизы и казалась жутко легкомысленной.

– А с кем еще Лиза общалась в магазине?

– С Катей и с Сашей. Вон они стоят возле телевизоров.

Алиса направилась к телевизорам.

– Да нет, никаких планов не было, а на дачу она не поехала, потому что неохота было все выходные на грядке сидеть, – охотно принялась объяснять толстая курносая Саша. – Она сама говорила, что лучше у телика валяться, чем огурцы полоть.

Похоже, так оно и было. Огород Лиза никогда не любила, да и кто его любит? Правда, вот тетя Люда с дядей Юрой увлекались сельским хозяйством, и это при том, что в овощах с грядки не очень нуждались, могли позволить себе и в магазине купить. Но почему она, Алиса, не заехала к Лизе ни в пятницу, ни в субботу? Могли бы действительно в боулинг сходить или в клуб. Хотя нет, Алисе было не до веселья.

– Ладно, девчонки. Извините, что оторвала от работы.

Могла бы это и не добавлять: в огромном зале магазина покупателей можно было пересчитать по пальцам. Кризис.

– Алиса, подожди.

Мимо коробок с бытовой техникой к ней спешила Катя. Во время разговора она помалкивала, а теперь, пожалуйста, проснулась.

– Да, Катя. Ты что-то хотела спросить?

– Не знаю, стоит ли об этом говорить. Но в последнее время с Лизой происходили какие-то странности. Полиции я ничего не сказала, меня бы на смех подняли. Но вам скажу.

Алиса взглядом поторопила ее.

– В последнее время Лиза смеялась, мол, она, наверное, резко похорошела, потому что от мужчин, желающих познакомиться, отбоя нет.

Алисе оставалось только пожать плечами. Лиза была девушкой интересной, а с тех пор, как год назад она рассталась со своим гражданским мужем, пребывала в активном поиске.

С Денисом они разошлись на почве финансовых разногласий. Несколько лет они вместе снимали квартиру, и вот в один прекрасный день он предложил взять ипотеку, но оформить ее почему-то на Лизу. Она тогда еще работала в государственном НИИ и, кажется, имела право на какие-то льготы. Лиза, в принципе, не возражала, но хотела в таком случае официально оформить их отношения, чтобы не остаться в одночасье с невыплаченным кредитом и дышащими в спину коллекторами. Денис ни с того ни с сего заупрямился. Это было странно, потому что до этого они прожили душа в душу три с половиной года, и родители молодых с обеих сторон уже всерьез поговаривали о свадьбе и внуках.

Лиза обиделась. От ипотеки она категорически отказалась, а в личных делах потребовала определенности. В ответ на такое недоверие обиделся Денис, и не прошло и месяца, как они разбежались, причем каждый считал себя оскорбленной стороной. С тех пор Лиза не оставляла попыток устроить свою личную жизнь.

– Понимаешь, – объясняла Катя, – все эти истории были какими-то слишком странными. Я тогда еще пыталась Лизе об этом сказать, но она отмахнулась, мол, летом всегда так. Для мужиков летом все девушки красивые, лишь бы юбка была покороче. Но это не тот случай. Мне кажется, кто-то специально добивался знакомства с ней. Просто ей этот типаж категорически не нравился.

– Подожди, – перебила Алиса, – ты только что говорила, что к ней клеились разные парни.

– Разные, но все они, по Лизиному описанию, были очень похожи. И потом, она не очень обращала на них внимание, потому как всерьез взялась за нашего замдиректора.

– Да-а? – с интересом протянула Алиса. – А мне ни слова не сказала, тихушница! – На минуту она вдруг забыла, какой печальный повод привел ее в магазин, и приготовилась с удовольствием посплетничать.

– Наверное, рассказывать пока было не о чем. Он к нам всего пару месяцев назад пришел. Все девчонки на него запали. Вон он как раз в дверях стоит, – скосила глаза Катя.

Алиса с интересом взглянула в ту сторону. Действительно, интересный мужчина. На вид лет тридцать пять, костюм, белая рубашка, галстук. Сейчас он за что-то строго выговаривал одному из сотрудников.

– Это он, Илья Петрович, – подтвердила ее догадку Катя. Алиса немедленно почувствовала к этому типу отвращение.

– Тезка моего мужа, – помрачнела она. – Так что у них с Лизой было?

– Пока ничего. Я же говорю, на него почти все сотрудницы глаз положили, не только Лиза. Но в итоге почти все отпали, остались Лиза и Маша из маркетинга. Он, кажется, вообще не в курсе, что за него настоящая битва идет. Знаешь, мне кажется, прочие представители мужского пола Лизу в последнее время просто не интересовали.

Надо же, то ничего интересного, а то сразу и замдиректора, и Маша из маркетинга, и неизвестный тип, единый в нескольких лицах.

– Катя, постарайся, пожалуйста, вспомнить подробности тех уличных знакомств.

Алиса решила начать с главного. С замдиректора она всегда успеет разобраться, тем более с Машей из маркетинга.

– По-моему, всего попыток познакомиться было пять. Каждый раз в другом месте: у дома, в нашем торговом комплексе, в метро, еще где-то.

– Если предположить, что это был один и тот же человек, выходит, он ее просто преследовал? – Алису поразило это открытие.

– Если это был один и тот же человек, тогда да, – неохотно согласилась Катя. Алисин вывод ей, кажется, не понравился.

– Не пойму, что значит «если».

– По Лизиным словам, они все были похожи. Но Лиза ведь не дурочка, узнала бы, если бы это был один и тот же человек.

– Погоди, что-то ты меня совсем запутала. Если это были разные парни, тогда ничего удивительного: Лиза – девушка симпатичная, на нее всегда обращают внимание. А если это один и тот же, как она могла его не запомнить?

Катя, кажется, уже пожалела о своей болтливости. Она покосилась в сторону замдиректора.

– У меня обеденный перерыв в два, давайте встретимся в кафе на первом этаже.

В кафе так в кафе. Алиса взглянула на часы и отправилась в путешествие по магазинам. Настроение было скверным, срочно требовались положительные эмоции. Кстати, и скидки на летние коллекции уже начались.

– Садись, Катя. Заказывай, что хочешь, я угощаю.

Но Катя ее щедрость не оценила.

– Спасибо, я нормально зарабатываю и в состоянии за себя заплатить.

– Извини, не хотела обидеть. Просто хотелось как-то компенсировать потраченное время, – пошла на попятный Алиса. Катя была из таких, кто может замкнуться и вообще ничего не сказать, если обидится всерьез. – Так что там с этими пятью ухажерами?

– Я видела одного из них. – Катя нехотя подняла на нее глаза. – Он шел за ней по нашему комплексу, Лиза потом со смехом рассказывала, что он пытался ее «склеить».

– И как он выглядел?

– Безликий. Среднего роста, волосы русые, светлая бородка. Самое обыкновенное лицо, просто не за что зацепиться. Тогда это никого особенно не заинтересовало. Но через день с Лизой снова попытались познакомиться, на этот раз в метро. А еще через день – у ее дома. И уже после этого я заметила того самого невзрачного типа возле нашего торгового комплекса. Он сидел в машине недалеко от служебного входа и явно кого-то высматривал.