Тревожит память былую рану

– А ты за нее не переживай! Она замуж всегда выйдет!

– За кого? За Кешку?

– А чем тебе Кешка не нравится? Он, между прочим, сын порядочных родителей!

– В отличие от некоторых, – с горькой усмешкой продолжил за нее Егор.

– Да, в отличие от некоторых, если ты этого хочешь! – подтвердила Инга.

– Еще у его родителей денег много, – подсказал он.

– А это не последнее дело, между прочим!.. Да ты знаешь! Поэтому и метишь в мужья Ники! Со мной не вышло, так ты с ней! У меня ресторан, у нее квартира, можно жить и ничего не делать… Да только не выйдет у тебя ничего!

– Я альфонсом не был и никогда не буду, – нахмурился парень. – И квартирой меня попрекать не надо. Ноги моей там не будет…

– И где ж вы жить собираетесь?

– В поезде. В поезде будем жить. Она проводницей устроится…

– Что?! Да ни за что на свете!

– Это ты с дочерью своей разбирайся. Сможешь отвадить ее от меня, что ж, так тому и быть… Может, оно и к лучшему… Да и не может, а точно… Но учти, я по своей воле бросать ее не стану.

– Да с ней-то я разберусь, – закусив губу, качнула головой Инга.

Женщина ушла, оставив Егора с его проблемой. Надо же было так вляпаться – сначала мать, затем дочь. Теперь вот барахтайся между двух огней, как рябчик на вертеле.

Вероника появилась перед самым отправлением поезда, вызвала его к себе на перрон, обняла, крепко прижившись щекой к груди.

– Почему я с тобой не поехала?

– Потому что я скоро вернусь.

– Когда скоро? Через четыре дня? Да я с ума сойду, пока дождусь… Возьми меня с собой, а? Хочешь, посудомойкой, а могу и туалеты убирать…

– Если хочешь принести себя в жертву, то просто дождись меня, – растроганно улыбнулся Егор.

– Хочешь, чтобы мама в психушку меня упекла?

– А что, был разговор? – насторожился парень.

– Если она будет меня доставать, то у меня башня задымит… А она будет доставать!..

– Попробуй продержаться.

– Чего пробовать? Я безо всякого продержусь. Только тяжко мне придется… Знаешь, я, наверное, буду на железную дорогу к вам устраиваться, чтобы с тобой ездить…

– А как же институт?

– И в институт поступлю. На заочное отделение…

– Тогда нас твоя мама живьем съест.

– И не только она…

– Кто еще?

– Ну, я точно пока не уверена, но, кажется, она Кешку подговаривает. Ну, чтобы с тобой по-мужски поговорил…

– Он?! Со мной?! По-мужски?!.. Твоя мама в цирке работать не пробовала?

– Цирк только начинается, – мрачно усмехнулся Вероника. – И сколько там будет клоунов, я не знаю… Ты же меня не бросишь? – слезно спросила она.

В ответ Егор еще крепче прижал девушку к себе. Нет, бросать он ее не собирался. Но что-то подсказывало ему, что над ним завис «дамоклов меч».

В этом он убедился в тот же день, вернее, ночью. Закрыв кухню, он шел в штабной вагон, чтобы хоть немного отдохнуть до утра. Путь пролегал через тамбур, где стояли два парня в спортивных костюмах. Один среднего роста с покатыми как у борца плечами, располагающей наружности; другой – богатырского сложения и неандертальской внешности.

– Эй, браток, закурить не будет? – спросил «борец».

– Не вопрос, – Егор исподлобья посмотрел на него, достал из кармана пачку сигарет.

– А ты что, повар? В белом халате… Зовут как, Егор?

– Ты откуда знаешь?

– Да летают тут сороки, трещат, что ты у кого-то увел девушку… Неправильно это.

– Хочешь со мной об этом поговорить?

– Ну, может быть…

– Так ты не смотри, что я в белом халате. Я правда повар, а не психотерапевт. И не надо со мной говорить, я тебе помочь ничем не смогу…

– А ты о себе, парень, подумай. Себе помоги. А то ведь мы церемониться с тобой не будем. В следующий раз перо в бок и за борт, как будто тебя здесь не было… Но я думаю, ты умный парень, и тебе хочется жить. А девчонку ты себе другую найдешь. Хочешь с одной познакомлю?

– Со своей подружкой?

– Ну, ради такого случая, и подружку не жалко…

– Ты, наверное, девочка, если с девочками дружишь?

С точки зрения нормального человека, в этом умозаключении не было никакой логики. Но сейчас в Егоре говорил беспризорный босяк, готовый постоять за себя и словом, и делом.

– Что ты сказал?

Борец прекрасно знал, что, кроме них троих, в тамбуре никого не было, но все же сделал инстинктивно – беглым взглядом осмотрелся по сторонам. Прелюдия к нападению. Но Егор не собирался ждать, когда его ударят.

Он резко глянул вверх, чем заставил борца поднять взгляд и голову, открыться для удара. И как только настал момент, лбом смял его переносицу.

Руками закрыв лицо, противник с воем рухнул на колени. А Егор взялся за следующего. Но, увы, с амбалом ему справиться не удалось: тот блокировал ударную руку, сгреб его в охапку спиной к себе, так сжал грудь, что у Егора едва не остановилось дыхание.

А борец тем временем пришел в себя. И со всей силы ударил Егора кулаком в лицо. В голове загудело, перед глазами все поплыло.

– Дверь открывай! – натужно прохрипел амбал.

– Да, да, сейчас!

Борец злорадно ухмыльнулся и распахнул дверь в шумящую ночь. Егор понимал, что сейчас его сбросят с поезда, но у него не было возможности вырваться из медвежьего захвата. Зато он смог дотянуться ногой до «борца». И так саданул его в бок, что парень сам вывалился в открытую дверь. Его крик растворился в грохоте разогнавшегося состава.

– Ну, козел! – заорал на ухо амбал.

И сделал движение, чтобы выбросить Егора за дверь, но неожиданно крякнул и замер на полушаге, покачнулся, разжимая руки, осел на пол, плечом прислонившись к стенке тамбура.

На заплеванный пол укладывался его труп. Егору даже не нужно было нащупывать пульс, чтобы понять это. Достаточно было глянуть на виновника его поражения.

Егор на мгновение зажмурился, чтобы отогнать от себя страшное видение. Но Лайма не исчезла. Она стояла перед ним как ночной демон – вся в черном, неистово красивая и ужасающе грациозная. Она была похожа на пантеру, настороженно возвышающуюся над поверженной жертвой.

Вероника тоже могла одеваться в черное, но выглядела она при этом противоестественно и даже нелепо. Для Лаймы же такая одежда смотрелась также натурально, как звериная шкура на плечах воинственного дикаря. Она была дрянной порочной стервой, но при этом в ее облике не было ни капли вульгарности. Зато давили на психику тяжелые волны пагубной энергетики.

Глядя на него, Лайма зловеще повела уголком губ и бросила в сторону открытой двери стилет с окровавленным клинком. Егор невольно дернулся, сдвинув тело подальше от предполагаемой траектории полета. Но девушка и не метила в него, она просто избавлялась от орудия убийства, которое пролетело мимо него и пропало в ночи.

Лайма ударила амбала со спины. Можно было даже не сомневаться в том, что ее стилет проткнул ему почку в том месте, где пересекаются вена и артерия. А это гемморрагический шок и почти мгновенная смерть… Что-что, а убивать Лайма умела.

– Ну, чего смотришь? – надменно усмехнулась она другой половинкой рта. – Давай за борт!

Сколько помнил Егор, она всегда была худенькой и стройной, руки тонкие у нее, но сильные. И она не кряхтела от немощности, когда помогала ему оторвать от пола тело амбала.

Труп сбросили с поезда, закрыли за ним дверь. Лайма многозначительно посмотрела на размазанную кровяную лужу, где он только что лежал.

– Двенадцатый вагон, шестое купе. Буду ждать тебя через пятнадцать минут, – холодно сказала она. – И не вздумай бежать.

И снова Егор ощутил себя подмастерьем – Лайма нагадила, а он прибирай за ней… И ведь не убежишь от нее. Как будто знала она, что последние полчаса поезд будет гнать без остановок. Спрыгнешь с подножки – убьешься. Рванешь стоп-кран – она все поймет и пресечет…

Да и зачем бежать? Если бы Лайма хотела его убить, она бы уже сделала это. А раз так, не лучше ли поговорить с ней и узнать, что ей нужно.

Он вернулся в вагон-ресторан, осторожно, чтобы не привлекать к себе внимания, взял ведро с водой, тряпку, вернулся в тамбур, смыл кровь. Тряпку выбросил в проход между вагонами, ведро унес. Но прежде чем отправиться в пасть к Лайме, сунул в рукав боевой нож, которым он до сих пор пользовался как кухонным. Какое-никакое, а оружие…

Глава 8

Лайма ждала его в купе класса «люкс». Соседей у нее не было – все так же, как в случае с Ингой, а затем и Вероникой. Но в тех ситуациях он ощущал себя хозяином положения. Сейчас же все было наоборот, хотя он и пытался держать руку на пульсе событий.

– Ты какой-то напряженный, – сказала Лайма, указав ему на противоположную от себя полку.

Он сел на самый краешек, готовый отреагировать на любое изменение обстановки. А она вдруг стала раздеваться. Расстегнула рубашку из тонкого блестящего вельвета сняла ее, обнажила высокий бюст с аккуратными коричневыми ягодками сосков.

– Ну, и зачем ты это делаешь? – без особого удивления, но напряженно спросил он.

Лайма никогда не страдала комплексами, ей ничего не стоило на спор обнажиться прямо на улице, голышом и походкой модели пройти через вокзальную площадь… Правда, победитель в споре мог потом вдруг исчезнуть, чтобы обнаружиться с перерезанным горлом…

– А затем, что у тебя нож в рукаве, – язвительно усмехнулась она. – Хочу показать, что у меня ничего такого нет…

Егор пожал плечами, вынул нож из рукава, отложил в сторону так, чтобы в случае опасности первым дотянуться до него.

– Не бойся, не обижу, – снисходительно усмехнулась Лайма.

И как ни в чем не бывало, расстегнула молнию на вельветовых джинсах, грациозно выскользнула из них, оставшись в одних стрингах. С ногами забралась на полку, выгнула спину, будто позировала перед камерой, повернулась к нему передом, затем задом.

– Как видишь, я без оружия, – с улыбкой падшего ангела сказала она.

– Ты сама как оружие.

– Да, я такая…

– И всегда была такой.

– Ну да, я не изменилась… А ты, я вижу, в повара записался. Колбаски не разучился жарить?.. Помнишь, как мы с тобой колбасу жарили? Жарили, жарили, дал попробовать, а она сырая…

– Ты в своем репертуаре.

– Да, хищная и развратная.

– Ага, как та львица.

– Львицы бывают светскими. А я свет не люблю… Разве что красный.

– Я про львиц, которые в природе, – усмехнулся Егор. – Львица может переспать со всеми самцами в стае. Но у нее хотя бы смысл в том есть. Чтобы ее львят никто не обижал…

– Смотри, какой умный! Книжки, наверное, читаешь?

– Книжки я и раньше любил…

– Ну, ну, потому и вырос чересчур умный… Только как был дураком, так и остался… Ты думаешь, я не знала, где тебя искать? Знала, потому что ты сам для меня как та книжка, которую можно прочесть… Вспомни, как мы с тобой на водонапорной башне лежали, как мимо поезда проносились…

Егору было пятнадцать лет, когда он встретил Лайму. Она прибились к их ватаге – на удивление невинная внешне, но порочная внутри. Ей тогда было всего четырнадцать лет, но свой Крым и Рым она уже прошла не по одному кругу. Сначала она переспала с ним, затем со всеми его друзьями. Он пробовал ей выговаривать, но куда там! Утром клятвенно заверяла, что ни с кем больше и никогда, а днем снимала клиента на вокзале, вела его в сортир… И так до самой ночи, пока не угаснет спрос.

Заработанные деньги она оставляла себе, но каждый вечер несла к общему столу водку и сигареты. Так продолжалось, пока ее не попробовал взять под свою опеку Гошка-сутенер. Лайма в обиду себя не дала – ржавым рельсовым костылем пробила ему ногу и прибежала за помощью к Егору. Гошка привел своих, была жестокая драка, но Лайму отстояли…

Да, он ночевал с ней летней ночью на верхотуре водонапорной башни. Они сидели на крыше – она прижималась к нему сзади, чтобы согреться, а он смотрел на огоньки проходящих составов и вслух мечтал, как они вместе будут работать на поездах, как хорошо им там будет и как сытно… Смешно было сейчас об этом вспоминать. Смешно и горестно. Ведь тогда, десять лет назад Егор был влюблен в нее до безумия…

– Я все помню, – кивнул он.

– И я помню… Все-таки ты нашел себя.

– Нашел.

– А я нашла тебя.

– И что дальше?

– Ну а как ты сам думаешь, что может быть дальше? – хищно сузила она свои лисьи глазищи.

В пятнадцать лет Лайма прибилась к Альбиносу, смотрящему по вокзалу. К своим сорока годам белобрысый Олег Никитич имел за своими плечами три ходки за воровство и мошенничество, а так же авторитет, который позволил ему взять и удержать в кулаке весь вокзал. Сначала он Лайму просто эксплуатировал на привычном для нее поприще, а потом сделал ее своей любовницей.

А затем он вдруг исчез вместе с ней. Но летом следующего года Лайма объявилась снова. Егор, помнится, даже не узнал ее, когда она перед ним предстала. Яркая, эффектная, утонченно красивая. Профессиональный макияж, дорогие фасонистые шмотки, фирменная сумочка с золочеными застежками, из которой она с изыском, красивыми длинными пальцами достала дамскую сигарету. Сам он тогда серьезно работал на нового смотрящего – помогал ему решать мелкие криминальные проблемы: наезды, разборки и тому подобное. Но при этом он, как был, так и оставался босым и голым. Лайма попеняла ему на этот счет, посадила в свою(!) машину и увезла к себе на квартиру, где отмыла его от уличной грязи, а затем уложила в постель…

Егор знал, почему Альбинос оставил вокзал – нарвался на серьезных людей и, чтобы сберечь свою шкуру, исчез из поля их видимости. Но Москву не оставил. Лайма уговорила его заняться девочками, а чуть позже и наркотиками. Схема была простой и, как оказалось, эффективной – проститутки предлагали клиентам расслабиться перед сексом травкой или кокаином. Рискованно, зато прибыль увеличилась в разы…

А с теми серьезными людьми, что наехали на Альбиноса, Лайма разобралась лично. Сначала убила одного, затем второго, а с третьим ей помог справиться Егор.

Увы, но Лайма сумела уговорить его взять в руки оружие, чтобы убивать врагов и конкурентов Альбиноса, а так же просто неугодных ему людей…

Четыре страшных года он работал в паре с порочной и жестокой Лаймой. Но, в конце концов, не выдержал и сбежал в надежде, что рано или поздно преступный синдикат Альбиноса лопнет вместе с ней…

– И что может быть? – спросил Егор и сглотнул слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

Лайма молча поднялась, надела рубашку, села, забросив ногу за ногу.

– Ты же должен понимать, что так просто из нашего дела не выйти. Выход только один – через дверь тамбура, и так, чтобы головой в столб…

– Но ты же меня не скинула.

– А зачем? Ты уже четыре года в бегах, и никому ничего не сказал про наше дело.

– Я же не самоубийца.

– Да, но вел себя как самоубийца. Ты же знал, что тебя могут убить…

– Знал, – кивнул Егор.

– Вот я и думаю, может, правда, тебя убить… Хотя бы за то, что ты меня бросил…

– Я тебе говорил, что мне надоело убивать.

– Ты получал за это очень хорошие деньги. У тебя была квартира, машина…

– Квартира в крови, машина в крови – надоело…

– Я же говорила, что мы можем выйти из дела и уехать вместе куда-нибудь в Испанию…

– Ты мне четыре года об этом говорила… Но ты же до сих пор в деле?

– До сих пор. Потому что мне нравится держать этот мир в узде.

– Каждому свое.

– Ну да, кому-то большие дела делать, а кому-то щи готовить… Егор, ты как баба щи готовишь, тебе не стыдно?

– Нисколько.

– А мне стыдно за тебя…

– Ты села в этот поезд, чтобы сказать мне об этом?

– Нет, я села в этот поезд, чтобы вспомнить свою молодость.

– Какая молодость? Тебе всего двадцать четыре года.

– Да, но, может, я без тебя чувствую себя старой, – насмешливо улыбнулась Лайма. – И если так, ты должен меня омолодить… Ну, чего ты сидишь, как истукан? Давай, обними меня покрепче… Или ты не соскучился?

– Э-э… Как-то все нелепо, – в растерянности пробормотал Егор.

В этой жизни он не боялся никого и ничего, даже смерть его не пугала. И только Лайма могла вселить в него страх – суеверный, потусторонний, нагнетающий в душу могильный холод… Если в этом мире существуют пресловутые исчадия ада, то Лайма точно из их числа.

Но при этом он любил ее… Да, любил…

– Нелепо ехать со мной в одном купе и не переспать…

– Э-э… И много таких, кто с тобой в купе спал?

– Ну, случалось… А что? – с задиристым видом повела она бровью.

– Какой была, такой и осталась, – пренебрежительно поморщился Егор.

– Какой такой? Ты меня бросил, а мне любви хотелось…

– Тебе и раньше со мной хотелось, но при этом то с тем, то с другим.

– Ну, ничего же, не стерлась? Молодая, свежая, а кожа, посмотри, какая гладкая и нежная, – похотливо глядя на собеедника, Лайма плавно провела рукой по внешней стороне бедра.

– Ты в мужской похоти, как свинья в грязи.

Эти слова Егор не выдумал, он их вспомнил – сколько раз он упрекал ее в прошлом, сколько ругал и даже бил. Сейчас же он даже не думал о том, чтобы поднять на нее руку. Во-первых, с Лаймой лучше не связываться, во-вторых, ему давно уже все равно, с кем и как она спит… Ну, почти все равно…

– Злишься? – по-лисьи сощурилась девушка. – Значит, любишь.

– Любил.

– И сейчас любишь.

– Если да, то любовь скрыта во мне далеко и глубоко.

– Так раскопай ее.

– Не думаю, что получится, – мотнул головой Егор.

– Может, я займусь этим?

Она бабочкой вспорхнула со своего места, прыжком пантеры прыгнула на парня и мягко уселась к нему на колени.

– Не надо…

Егор не согнал ее с колен, но уклонился от ее губ.

– Брезгуешь?

– Нет, просто у меня есть невеста…

Этот аргумент казался ему спасательным кругом, но оказался всего лишь жалкой соломинкой.

– Оу! Что я слышу? Ты собрался жениться?

Лайма вернулась на свое место.

– Э-э… Не знаю… Но изменять ей не буду.

– Кому ей? Той крошке, с которой ты прощался на перроне?

– На каком перроне я с ней прощался? – встрепенулся Егор.

– На вокзальном, на каком еще?.. Сегодня ты с ней прощался, меня чуть на слезу не пробило. Как будто на войну она тебя провожала. Или просто на смерть… Ты же хочешь к ней вернуться?

– Что ты задумала?

– Может, я и не золотая рыбка, но все, что я задумала, все исполняется. И если бы я задумала тебя убить, ты бы уже зажмурился… Но я хочу всего лишь вспомнить прошлое. И на твою крошку мне наплевать. Пусть живет, если ты ей позволишь…

– Только пальцем к ней притронься! – прошипел Егор. И едва удержал себя, чтобы не вцепиться Лайме в горло.

– Зачем я буду прикасаться к ней пальцем? – угрожающе сощурила девушка левый глаз. – Есть бесконтактный способ… Снайперская винтовка, например…

– Ты не посмеешь!

– Если я что-то задумала, то должна довести это до победного конца. Не мытьем, так катаньем… Я хочу вспомнить молодость, и если твоя крошка мне мешает, я просто-напросто… Но мы же не будем доводить дело до греха?

– А если будем? Если сам сейчас вспомню молодость и сверну тебе шею?

– Вряд ли это у тебя получится. Я в форме, а ты ее давно уже потерял… Но если вдруг тебе повезет, знай, что я здесь не одна… И тебя зачистят, и твою крошку…

– Какая же ты стерва!

– Ты был прав, когда говорил, что я в своем репертуаре. Драматический у меня репертуар. С эротическим уклоном… Такая вот я плохая девочка… Ты же раньше любил плохих девочек.

– Что было, то прошло.

– Значит, сейчас ты любишь чистых и непорочных.

– А что здесь плохого?

– Плохое здесь то, что любая чистая и непорочная может стать грязной и развратной… Я тоже когда-то была девочкой и мечтала о принце на белом коне. А принц так и не появился, зато жеребцов было, хоть отбавляй… Мне уже нечего терять, поэтому я такая, какой меня сделали… А может, я тоже хочу быть чистой и непорочной!

– Если бы хотела, давно бы уже стала. Не важно, что было, важно, к чему ты стремишься…

– А к чему твоя крошка стремится?

– Уж поверь мне, такой, как ты, быть не мечтает…

– Ну а если вдруг мечтает? Если вдруг мечта осуществится?

– Ты бредишь.

– Нет, я размышляю вслух…

– Значит, мысли у тебя бредовые, как вся твоя жизнь.

– Какие-никакие, а мои… И жизнь моя… Если бы твоя крошка ударилась во все тяжкие, а потом вдруг прозрела. Егорушка, возьми меня обратно, я больше не буду чужим дядькам отдаваться…

– Заткнись!

– Ох-ох-ох, какие мы грозные! – пренебрежительно передразнила его Лайма. – Только не я тебя боюсь, а ты должен меня бояться. Хотя бы потому, что Альбинос тебя заказал…

– Кто меня заказал? Альбинос?! – презрительно скривился Егор. – Ты им вертишь, как хочешь. И если кто меня заказал, так это ты…

– Я и заказать могу, и убить… Да и не важно, кто заказал, я или он. Важно, что все зависит от меня… Но я тебя когда-то любила. И представь себе, желаю тебе счастья. Хочешь, женись на своей крошке, я не против. Но только меня не обижай, ладно?

Лайма по жизни была большой авантюристкой. Если бы она дружила с головой, то никогда не стала бы убийцей и воротилой криминального бизнеса. И если на нее сейчас нашел бзик, то лучше подчиниться ей, чтобы не расхлебывать потом кровавую кашу. Если на Лайму найдет, она запросто может вычислить и сжить со свету Веронику.

К тому же Лайма была чертовски хороша. И в принципе, Егор и сам не прочь был освежить свои чувства…

Глава 9

Вокзал встретил Егора непогодой. Прохладный ветер свирепо гнал по небу облака, срывал с них капли дождя.

– Ты чего вверх смотришь? – снисходительно усмехнулась Лайма. – Рано тебе еще на небеса. Ты на меня смотри. Потому что я твоя, а все остальное – чужое…

– Ну, не все, – не зная, как отделаться от девушки, пожал плечами Егор.

Весь путь до Иркутска и обратно прошел для него под знаком разврата. Ненасытной Лайме мало было ночей, она вламывалась к нему на кухню днем, закрывала за собой дверь… Самое противное, что Егор вошел во вкус. Ему нравилось мять ее тело, входить в податливую плоть… Но Лайма сейчас отправится в аэропорт и первым же рейсом полетит с Москву.

– Да ты не напрягайся, – поморщилась она. – Я же на шею к тебе не висну, стоим, болтает. Если появится твоя, скажешь, что вместе работаем…

– Такие красотки, как ты, в поездах не работают, – сказал Егор, о чем тут же пожалел.

Надо было сворачивать разговор, а он дал пищу для новой темы.

– Какие – такие? – повелась девушка.

– Роковые…

– Это ты верно сказал, я твой рок. Но вовсе не злой. Расстаемся, как видишь, хорошо… Я уеду, а ты живи, как жил. Можешь на своей жениться, мне все равно… Только знай, иногда я буду к тебе приезжать. Когда очень-очень по тебе соскучусь. Ну, думаю, что через годик-другой это случится…

Егор плотно сжал губы, чтобы с них не сорвалось матерное слово. Так хотелось послать эту коварную сучку в Москву да через три колена… И плевать на чувства…

– А чего заколотился? Как будто тебе не понравилось… Понравилось же. Тогда, в чем проблемы?.. Как только соскучишься по мне, так и приеду…

– Не соскучусь.

– Кто знает, кто знает… Ну что, целоваться на прощание будем?

Егор молча мотнул головой.

– Ну да, ну да, крошка твоя может увидеть… Кстати, мне она понравилась, хорошенькая. Выбор одобряю… Может, как-нибудь втроем попробуем?

– Шла бы ты, а!

– Ну, чао, мой мачо!

Лайма недобро улыбнулась и с фальшивой любезностью послала парню воздушный поцелуй. Повернулась к нему спиной и прямой походкой, как будто в каком-то напряженном раздумье, направилась прочь. Неужели что-то замыслила…

От нее можно было ждать чего угодно – и удара ножом из-за угла, и выстрела в спину, и капельку яда в бокал с вином: Лайма способна была на все. Так что необходимо искать выход из ситуации, в которой он оказался. Сменить маршрут следования? Но это ничего не даст, поскольку его можно будет вычислить по паспортным данным… Разве что жениться на Веронике и взять ее фамилию? Но это не так просто: Инга костьми ляжет на входе в загс… Впрочем, они могли расписаться с Вероникой тайком. Уехать куда-нибудь далеко-далеко, и сочетаться законным браком. Только захочет ли она бросить мать, чтобы остаться с ним… Если не захочет, тем лучше. Без нее будет даже проще…

Поезд вот-вот должен был отправиться на запасные пути, а Вероника все не появлялась. А ведь обещала встретить… Может, Инга вмешалась. А может, кто покруче – Кешка, например. Хватило ж ума этому придурку, подослать к нему двух уродов.

Он позвонил Веронике на сотовый, но ее телефон был заблокирован – или вообще, или только на его номер. Сдав смену, он прямым ходом отправился на Красный проспект, но и там никого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.